Присутствие его становилось здесь больше чем необходимым; оно придавало бодрости Фабьену, который, несмотря на свое нравственное мужество, уже начинал падать духом.
У графа Артова достало еще силы воли протянуть руку вошедшему маркизу.
- Здравствуйте, - сказал он при этом слегка дрожащим голосом.
- Любезный виконт, - продолжал он затем, обращаясь к Фабьену, - вы всегда были мне другом и сейчас доказали мне, что ваши чувства не изменились.
- О, как теперь, так будет и всегда! - проговорил Фабьен.
- Ну, так докажите же мне на деле это…
- Чем?
- Я не попрошу вас, конечно, быть секундантом вашего друга!..
- Прежнего, граф, а теперь я его презираю.
- Нет, я прошу у вас более простой услуги. Мне просто не хочется возвращаться сегодня домой - позвольте мне пробыть до завтра у вас.
- Располагайте моим домом, граф, - сказал Рокамболь.
Тогда граф сел и написал своей жене следующее письмо:
"Графиня!
Вчера и даже сегодня час назад я все еще сомневался… Теперь же сомнение невозможно для меня. Завтра я дерусь с Ролланом де Клэ и надеюсь убить его.
Через час после того я уеду из Франции, если не убьют меня самого… но я не хочу погибнуть от его руки. Я вас любил и прощаю вас.
Граф Артов".
Написав эту записку, граф запечатал ее и сказал виконту д'Асмоллю:
- Я оставлю вас ненадолго, мой друг, до свидания… Прощайте, маркиз.
И граф вышел, спокойный по наружности, но с разбитым сердцем.
- Куда прикажете везти? - спросил его извозчик, когда он сел в наемный фиакр.
- Прованская улица! - крикнул граф.
Роллан де Клэ сидел дома. В это утро он получил от Ребекки записку следующего содержания:
"Вы вчера были просто восхитительны, и я награжу вас за это. На всякий случай не уходите из дому до пяти часов, может быть, я успею вырваться хоть на минутку от своего тирана и побывать у вас".
Роллан, повинуясь этому приказанию, отослал даже своего камердинера, чтобы быть совершенно наедине с нею, если она приедет.
В половине второго раздался звонок.
- Это она!.. - проговорил Роллан, вздрогнув, и побежал отворять, но, отперев дверь, он невольно отшатнулся, у него потемнело в глазах… Это была не она, а он… Он, муж - страшный граф Артов.
- Милостивый государь! - сказал ему граф. - Мне нужно сказать вам несколько таких слов, которые я нахожу неудобным говорить здесь на пороге, а потому я прошу позволения войти к вам.
И, сказав это, граф прямо прошел в гостиную Роллана и сел.
Де Клэ последовал за ним и тоже сел. Он уже не сомневался, что граф все знал. Роллан горделиво поклонился графу и сказал:
- Чему обязан я чести вашего посещения, граф?
- Я все знаю…
Фат поклонился опять.
- Я к вашим услугам, - сказал он.
- Очень хорошо.
- И согласен на все ваши условия…
- Сначала пистолет, а потом шпага; вы, конечно, понимаете, что мы будем драться насмерть.
- Это как вам будет угодно.
- Завтра в восемь часов утра.
- Где?
- О, разумеется, не в Булонском лесу! Она, пожалуй, явится туда и разыграет трогательную сцену. Мы будем драться в Венсене, у Тронной заставы.
- Я буду там с моими секундантами, - ответил Роллан.
- Прощайте, милостивый государь, до завтра! - сказал граф с ужасающим хладнокровием.
Роллан любезно проводил его до лестницы.
Тут они обменялись еще раз взглядами и поклонами.
Роллан, нужно отдать ему справедливость, вел себя вполне прилично и достойно на этом свидании, он находил поступок графа чрезвычайно логичным и основательным и не подумал увертываться. Так как граф знал все, то драться было необходимо.
Но Роллан обладал только одним хорошим качеством - храбростью, а когда прошел первый момент его изумления и смущения, то он увидел в вызове графа только одно средство еще больше возвыситься в глазах своих приятелей-молокососов, которые и без того уже приходили в удивление от его успехов.
Дуэль с графом Артовым придавала ему весу, и ему ни на минуту не приходило в голову, что граф может убить его.
Под влиянием какой-то лихорадочной радости он написал Октаву письмо и сообщил ему о предстоящей дуэли с графом, которая происходит из-за того, что сильная любовь к нему графини Артовой скомпрометировала ее мужа.
Одним словом, одна эта записка заслуживала уже поединка.
Граф Артов отправился от Роллана де Клэ к герцогу де Шато-Мальи.
- Я пришел просить вас об одной услуге, - сказал он ему.
- Приказывайте, граф.
- Завтра я дерусь на дуэли.
- Вы?!
- Я. Хотите быть моим секундантом?
- Конечно… только…
- Вы желаете знать причину дуэли?
- Именно… дуэль такая печальная вещь! Граф грустно улыбнулся.
- Я выхожу на дуэль, - сказал он, - потому что еще вчера был одним из счастливейших людей, а сегодня стал несчастнейшим.
- Боже мой, что вы говорите?
- Ничего, я любил, а меня не любили. Я предполагал, что раскаяние создает иногда ангелов, а теперь убедился в том, что порочность, обращенная на одно мгновение на путь истинный, рано или поздно возвращается к прежнему… вот и все!..
- Но… возможно ли это?.. Боже мой, возможно ли это?.. Графиня!..
- Не говорите мне о ней, - перебил его глухо граф Артов. - Она умерла для меня!..
Пока совершались события, рассказанные нами, - иная сцена, не менее драматичная и раздирающая сердце, происходила в Пепиньерской улице, в отеле графа Артова. Читатель помнит, что граф уехал из дому верхом после завтрака.
В эти два дня, по своем возвращении, граф, француз душою и характером, не мог насытиться своим Парижем. Еще накануне его не было дома с самого утра и до обеда, а в этот день Баккара сказала ему, улыбаясь:
- Поезжай, дружочек, я увольняю тебя до обеда.
И, сказав это, сама графиня уехала также за покупками.
Она воротилась в три часа и узнала, что граф отослал свою лошадь и взял извозчичий купе. Это обстоятельство показалось ей несколько странным, но все-таки она не придавала ему большой важности.
Через час пришло письмо не от графа Артова, а от Роллана де Клэ.
Роллан, прождав понапрасну до пяти часов, написал графине следующее послание:
"Мой милый ангел!
Я целый день дожидаюсь вас, и один только страх найти вас мертвою не допускает меня бежать к вам.
Завтра мы будем драться… и надейтесь, что у меня достанет мужества победить своего врага для того, чтобы защищать вас… Ради Бога напишите хоть одно слово!
Роллан де Клэ".
Письмо это принес камердинер Роллана.
Баккара взглянула на адрес и очень удивилась, что он написан не рукою сестры, от которой она ждала письмо. Она хотела распечатать письмо, когда на дворе послышался стук въезжавшего экипажа. Думая, что это муж, графиня подбежала к окну и с изумлением увидела купе сестры, из которого вышла Сериза (мы будем называть так с этого времени Вишню).
- Что с ней?.. - подумала Баккара. - Не с ума ли она сошла?
И, все еще не распечатывая письма, она побежала навстречу Серизе Роллан. Сестры поцеловались.
- Иди-ка сюда, моя милая ветреница, - сказала Баккара, - и пишет, и приезжает ко мне в одно и то же время!..
- Что? Я не писала…- ответила удивленная Сериза.
- Ну, а это что? - спросила Баккара, взяв с камина письмо.
Сериза пожала плечами.
Баккара проворно сломала печать и, взглянув на подпись, прочитала:
"Роллан де Клэ".
Удивляясь все больше и больше, она прочитала первую страницу и внезапно побледнела.
- Боже! - прошептала она. - Уж не сон ли это? Письмо выпало у нее из рук. Сериза подняла его, в свою очередь прочитала и прошептала:
- Это непонятная вещь!..
Сестры переглянулись, но, наконец, Баккара вскрикнула:
- Да ведь я почти и не знаю этого господина!..
- Ах! - проговорила Сериза. - Я тебе вполне верю, он, должно быть, просто сумасшедший… Кто же вызвал его и с кем он будет драться?..
- Я схожу просто с ума! - воскликнула графиня вне себя.
Но в эту самую минуту отворилась дверь, и лакей подал графине письмо, принесенное уличным комиссионером.
- От его сиятельства! - доложил человек, узнав почерк своего барина.
Баккара взяла его дрожащей рукой, прочитала и с громким воплем грохнулась на пол.
Через полчаса она пришла в себя.
- Боже! - говорила бедная молодая женщина. - Пойдем… пойдем к этому господину, я должна его видеть… должна… о мой Станислав!.. Этот негодяй осмелился подделаться под мой почерк… Боже! Боже!..
И графиня, едва держась на ногах, села с сестрой в карету и приказала кучеру:
- В Прованскую улицу - гони как можно скорее.
Доехав до квартиры Роллана де Клэ, Баккара осталась в карете и попросила свою сестру повидаться с этим негодяем, который осмеливался так нагло клеветать на нее.
Роллан де Клэ принял Серизу, и когда та сказала ему, что ее уполномочила ее сестра Баккара узнать, что значит его письмо к ней, то он начал уверять ее, что она, вероятно, не посвящена своей сестрой в их взаимные отношения с ним, и рассказал ей при этом, как мнимая Баккара принимала его в Пасси и как она была даже два раза у него.
Сериза вскрикнула и бросилась к своей сестре.
То, что она передала ей, придало особенную энергию Баккара, она выскочила из кареты и проворно взбежала вслед за Серизой в квартиру Роллана де Клэ.
Увидя графиню, Роллан бросился к ней и хотел ее обнять.
- Ах, Луиза! - вскричал он. - Дорогая Луиза!.. Баккара с негодованием оттолкнула его.
- Прочь! - вскрикнула она. - Вы подлец или сумасшедший… Вы никогда не имели права называть меня Луизой.
Но Роллан хладнокровно заметил ей, что она совершенно напрасно отказывается от того, что было.
Сколько ни говорила Баккара, в каком она ни была отчаянии, но Роллан де Клэ, пораженный ее тождественным сходством с Ребеккой, продолжал настаивать, что он принимал ее у себя.
Баккара упала без чувств.
Ее отнесли в карету, а Вишня взяла слово, что он придет вечером к ним для того, чтобы разъяснить ту тайну, которая скрывается в этом деле.
- Приду, - ответил Роллан, начинавший думать, не сошел ли и он с ума.
Через несколько минут после отъезда Баккара от Роллана де Клэ к нему приехал мнимый маркиз де Шамери.
Роллан сидел на диване и имел вид совершенно уничтоженного человека.
- Любезный друг, - сказал маркиз де Шамери, делая вид, что приписывает совсем другой причине упадок духа Роллана, - я все узнал: графу Артову все известно, и он приходил к вам с вызовом.
- Да это еще не то! - ответил ему Роллан и рассказал все, что произошло у него с Баккара.
Рокамболь слушал хладнокровно до конца, не перебивая Роллана, потом посмотрел на него, улыбаясь, и сказал:
- Вы еще очень молоды, мой милый, и у вас недостает проницательности и опыта… Вы не знаете женщин.
- Но…
- Я хочу сказать, что графиня с сестрой очень ловкие особы и что они обманули вас, доведя вас до отчаяния, уверяя, что вы принимали за Баккара какую-то другую женщину.
- Обманули… меня?
- Ну да.
- Да… мнимой графини Артовой нет и быть не может, так как подобное сходство немыслимо между двумя женщинами.
- Ну, а домик в Пасси?
- Да почему вы знаете, что это было в Пасси, а не в отеле, ведь вас, вы сами же говорили, возили в карете с матовыми стеклами.
Все это окончательно сбило с толку Роллана де Клэ.
- Так пусть же графиня и ее сестрица ждут меня, сколько им угодно, - воскликнул он, - я ненавижу, презираю их и буду завтра же драться с графом.
- Только защищайтесь хорошенько!
- Будьте покойны.
Они простились, маркиз уехал домой, а Роллан написал Серизе, что он не будет у них, потому что хорошо понял, какую с ним хотели сыграть комедию.
После этого он отправился в клуб.
От Роллана де Клэ Рокамболь возвратился домой и отправился прямо к своему зятю.
Он застал его с графом Артовым, который писал в кабинете виконта какие-то письма.
Он писал в продолжение целого часа и лишь затем повернулся к Фабьену со словами:
- Милый друг, вы позволите мне назначить вас своим душеприказчиком?
- К чему это? - спросил изумленный Фабьен.
- Меня могут убить…
- Перестаньте, пожалуйста!.. Провидение не допустит подобной несправедливости…
- Все равно, - перебил граф.
- Послушайте, граф, вы все еще любите эту женщину…
- Правда.
- И если вас не убьют…
- Я сам застрелюсь.
- Это будет безумием.
- Я сейчас сделал завещание, - сказал граф со вздохом. - У меня два различных состояния: одно на родине - наследственное; другое состоит в собственности, приобретенной мною во Франции, и заключается в шестидесяти тысячах ливров дохода. Последнее я и хочу доверить вам.
- Но…
- Я знаю, что вы хотите сказать. Но я имею твердое намерение умереть. Все мое счастье, вся жизнь моя заключались в ней, ее одну любил я, и в моем сердце нет больше места для другой привязанности.
- Конечно, теперь не время напоминать вам о других чувствах иначе, как только сказать: есть мужество и в решимости жить, когда жизнь тягостна…
- Вот этого-то мужества у меня и нет. Мне не нужно убивать себя: я уже умер.
Фабьен вздрогнул и понял, что всякое утешение будет бесполезно.
- Извольте, - сказал он, - я исполню ваше желание.
- Вы согласны сделаться моим душеприказчиком?
- Да.
- Я оставляю здесь бумаги и завещание… Если завтра…
В это время вошел Рокамболь.
Появление его помешало разыграться чувствительной и раздирающей сердце сцене между графом и Фабьеном.
Граф Артов почувствовал, наконец, что силы изменяют ему… В минуту появления Рокамболя у него готовы уже были брызнуть слезы.
- Граф, - сказал мнимый маркиз, - я приготовил вам комнату рядом с моей спальней.
- Благодарю вас, маркиз.
- А так как моя сестра не знает еще о вашем присутствии, то вы потрудитесь пройти прямо на мою половину, во второй этаж.
- С удовольствием.
- Теперь шесть часов; Фабьен отправится к своей жене обедать.
И Рокамболь встал и провел графа по черной лестнице во второй этаж, который он занимал весь.
Граф вошел за ним в маленькую гостиную, где стоял накрытый стол.
- Вы будете обедать? - спросил Рокамболь.
- О, нет, - отвечал граф с грустною улыбкою, - мне не хочется ни есть, ни пить.
- Верю, но вам завтра предстоит дуэль, и я не советовал бы вам драться с пустым желудком.
- Правда, - прошептал граф и принужденно сел к столу.
Он пил довольно много, так что после обеда даже несколько забылся.
- Позвольте мне дать вам совет, - сказал Рокамболь. - Какой?
- Не пейте кофе, а выпейте лучше стакан старой настойки.
- Зачем?
- Она придает сон, а вам он необходим.
- Может быть, - сказал граф рассеянно.
- Когда я служил в Индийской компании, - продолжал Рокамболь, - я часто дрался на дуэли и всегда имел скверную привычку просиживать целую ночь накануне дуэли за картами.
- А!
- Всегда являлся на бой изнуренным, и, благодаря этому, два раза меня чуть не убили.
- Какая неосторожность.
- Вы, конечно, не проведете ночь за картами, но при вашем душевном состоянии вы, очевидно, не сможете уснуть, а поэтому вам должно прибегнуть к наркотическим средствам… Потому что вы, наверное, не желаете, чтобы Роллан убил вас.
- Вы правы, - сказал граф, - дайте мне усыпительного.
- Вот, - сказал Рокамболь, взяв бутылку с прозрачною жидкостью, - хотите, я приготовлю вам усыпительное собственного изобретения?
- Вашего собственного?
- Да, смесь вишневки со старым голландским кюрасо.
- И я усну от этого? - спросил граф.
- Как нельзя лучше.
Говоря это, Рокамболь налил вишневки в рюмку и дополнил ее жидкостью из другой бутылки. Он взглянул на часы и подумал:
- Двадцать четыре часа… да… теперь семь часов вечера, а граф дерется с Ролланом в семь часов утра.
Граф выпил рюмку одним залпом.
- Бррр… как горько! - сказал он.
- Неужели?
- Попробуйте.
- О! - сказал Рокамболь, смеясь. - Я не хочу спать, мне нужно многое сегодня сделать.
В восемь часов граф Артов вышел из-за стола, спотыкаясь.
Рокамболь позвонил.
- Проводите графа в его комнату! - сказал он вошедшему слуге.
- Как у меня тяжела голова, - сказал граф, проведя рукой по лбу, - прощайте, маркиз, доброго вечера!
- Доброго вечера, граф.
Рокамболь, проводив его до дверей, отправился к сэру Вильямсу.
Он подробно рассказал ему обо всем случившемся.
- Уверен ли ты, дядюшка, - спросил он, - что довольно двадцати четырех часов?
- Да, - кивнул сэр Вильямс.
- Граф, наверное, убьет Роллана.
- Я в этом почти уверен и вполне убежден, что все случится, как я и сказал, - написал сэр Вильямс.
Сериза привезла к себе сестру, чуть живую и обезумевшую от горя.
Леона Роллана не было дома. Воротясь домой в десять часов, он нашел Баккара лежащей в постели его жены, в сильной горячке, так что она не узнала его.
Сериза со слезами на глазах рассказала мужу обо всем случившемся и показала ему письмо графа Артова к жене.
- О, я найду его, - сказал Леон, - и постараюсь его вразумить. Надо непременно отыскать ту женщину, которая так похожа на нее.
В это время принесли письмо Роллана де Клэ. Прочитав письмо, Сериза вскрикнула.
- Негодяй! - прошептала она.
Она ждала Роллана, она надеялась, что теперь окончательно его убедит в существовании двойника Баккара.
- Все потеряно! - проговорила она. - Граф выйдет на дуэль.
- Нет, - вскричал Леон, - я сейчас пойду к Роллану де Клэ и привезу его насильно!
Он тотчас же отправился в Прованскую улицу.
- Барина нет дома, - сказал лакей, отворивший Леону дверь.
- Куда он ушел?
- Не знаю.
- Когда придет?
- Тоже не знаю.
- Так я его подожду.
Лакей провел Леона в гостиную, зажег свечи и удалился.
В томительном ожидании он просидел всю ночь: стало уже светать; Роллан все не возвращался.
Тогда Леону пришло в голову, что если Роллан не идет, то, по всей вероятности, дуэль расстроилась; и он побежал в отель графа Артова.
Но и графа не было дома.
Роллан ушел из дому вскоре после ухода Рокамболя и отправился в клуб, надеясь прийти туда раньше Октава, чтоб не допустить разглашения предстоящей дуэли.