- Кто там? - послышалось за дверью. - Иду, иду…
Клюпфель открыл, не переспрашивая. Не испугался, смотрел поверх очков вопросительно.
- Что нужно господам?
- Полиция!
- Пожалуйста… - засуетился, пропуская в дом полицейских. - Чем могу служить?
Бонне быстро прошел мимо.
- Включите свет! - приказал. Увидел лестницу на второй этаж, начал быстро подниматься.
- Там никого нет! - крикнул ему вдогонку хозяин. - Остерегайтесь собаки!
Действительно, за дверью хрипло залаял пес.
- Уберите!.. - Бонне пропустил вперед Клюпфеля. Тот пролез в дверь, поймал добермана за ошейник. В комнатах никого не было.
- Где Вейзенфельс и Эдгар? - спросил Бонне хозяина.
Тот улыбнулся понимающе:
- Жена повезла их на станцию. Они жили у нас, а сейчас едут в Зальцбург.
Бонне спросил:
- Есть у вас телефон? Какой номер вашей машины?
- В гостиной, - показал на первый этаж хозяин. - "Фольксваген", восемнадцать–триста сорок один…
- Сообщите городской полиции, Кноль! - крикнул комиссар. - Вы слышали?
- Конечно. Здесь никого нет.
Бонне обошел комнаты, заглянул в шкафы. Следов поспешных сборов не было, хотя… Бонне измерил взглядом Клюпфеля и достал из шкафа костюм. Хороший костюм из светлой ткани, однако брюки достали бы Клюпфелю до шеи.
- Чей?
- О–о! - удивился Клюпфель. - Герр Себолд забыл свои вещи…
Комиссар заглянул в ванну.
- Это тоже герра Себолда? - Он вытащил из–под полотенца дорожный несессер.
- Это мой, - запротестовал Клюпфель.
- "Сделано в Испании", - прочитал Бонне.
- Ну и что же? - притворился, что не понял, хозяин.
- Конечно, - согласился комиссар, - в Австрии много импортных товаров. Но не думаю, что сюда импортируют зубную пасту. - Открыл тюбик, выжал немного, понюхал. - Свежая…
- Сейчас несессеры так похожи один на другой, - стал оправдываться Клюпфель, - я мог и спутать…
- Когда уехали ваши жильцы?
- Около шести.
"Мы оставили "Черный дрозд" в пять часов четырнадцать минут", - подумал Бонне и спросил хозяина:
- А когда идет поезд в Зальцбург?
- Ушел четверть часа назад.
"Не врет, - понял комиссар, - все это легко проверить".
- Сейчас двадцать одна минута десятого… До станции двадцать минут езды. Что же они делали там почти три часа?
Клюпфель улыбнулся нагло:
- Я сам говорил им - не спешите… Но жена заупрямилась, что–то ей нужно было купить в магазине на станции. А знаете, как возражать женам…
Бонне не слушал его. Размышлял. Вряд ли здесь могло быть случайное стечение обстоятельств. Наверно, их предупредила фрау Вессель. Значит, они с Кнолем допустили ошибку. Когда и какую?
***
Фрау Вессель, машинально вытирая стойку, думала: позвонить в Якобсдорф сразу или дождаться Хетеля?
Вчера она сообщила Хетелю в письме, что два человека, прибывших из Испании, интересуются им, и получила ответ: герр Хетель посетит "Черный дрозд" завтра. Вначале она покажет Хетелю этих двоих новеньких из "крейслера", и пусть сам герр Вольфганг решает, как поступить. А пока она проследит за пассажирами "крейслера" - черт знает, может, это полицейские шпики, но почему второй говорит с акцентом? Может, Штайнбауэр на самом деле послал их вдогонку? Если это так, то они должны были бы знать пароль…
Фрау Вессель вздохнула и посмотрела на портрет мужа. Тот разобрался бы в этой ситуации сразу, у него был нюх, и он разоблачил не одного врага "третьего рейха". Бедный Клаус, принял цианистый калий, испугался петли. Дурак, уже вышел бы из тюрьмы. На Хетеля навешали столько обвинений, что никто не сомневался - присудят к смертной казни, а он уже третий год на воле, есть деньги, уважение людей.
Но почему они приехали на том же "крейслере", что и господин Вейзенфельс? Может, все же позвонить в Якобсдорф? Но, наверно, день ничего не решит. На этом фрау Вессель успокоилась. Увидев в дверях посетителя, улыбнулась.
- Пива! - крикнул тот еще с порога. - Жара, я выпью, кажется, бочку!
Этот Штригель, хотя и хороший механик, все же был болтуном, а таких людей хозяйка "Черного дрозда" никогда не уважала.
Выпив кружку, Штригель подвинул ее фрау Вессель, чтобы она налила еще, и сказал:
- На вашем месте я бы поговорил с Розмари. Она начинает путаться с кем угодно. Только что видел, как ее посадили в роскошную машину - двухцветный американский "крейслер"…
- Это мои жильцы, - объяснила фрау Вессель, - они поехали на озеро.
- На озеро, - налево, - возразил Штригель, - они же поехали в село.
- У Розмари заболела мать, и девушка могла попросить подвезти…
- Странно, - удивился Штригель, - вы, фрау Вессель, добрая душа, но я на вашем месте не доверял бы этой девчонке. Она обманула вас, ее мать здорова, я только что видел ее в магазине.
Хозяйка больше не слушала его. Налила пива, поставила перед Штригелем кружку, а сама подумала: "Напарнику Вейзенфельса понравилась Розмари, он даже приезжал за ней, и проклятая девчонка знает, где они живут. Дорога на Якобсдорф - через село, боже мой, неужели они уже на пути туда?"
Посмотрела на часы - двадцать минут шестого, - они отъехали пять минут назад. Немного успокоилась - еще есть время. Фрау Клюпфель - надежный человек, она устроит все как следует…
- Подождите, мне нужно срочно позвонить… - сказала фрау Вессель Штригелю.
…Бонне спустился на первый этаж: Клюпфель, закрыв собаку, пошел за ним. Зазвонил телефон, и Кноль взял трубку. Выслушав, он доложил:
- "Фольксвагена" под номером восемнадцать–триста сорок один на станции не было!
Бонне взглянул на Клюпфеля. Тот произнес с издевкой:
- А вы не допускаете, что жена высадила их в селе? Я ведь говорил, собиралась заглянуть в магазин… Могла передумать и не поехала на станцию. А они добрались автобусом.
Комиссар ничего не ответил. Стоял перед Клюпфелем, видел, как тот не может скрыть торжества, и думал, что розыск усложняется - теперь Ангел и Грейт знают: полиция напала на их след, и постараются сделать все возможное, чтобы замести его.
***
Хетель оставил машину на платной стоянке и отправился в ресторан "Райский уголок" пешком. Даже претенциозное название не спасало эту паршивую харчевню, и Хетель подумал, что с удовольствием подложил бы сюда, в этот мрачный зал, адскую машину, чтобы потикала немного и рванула ко всем чертям - и жуликоватого хозяина–макаронника из Рима, и грязные столики, и подозрительных посетителей. Так им и нужно, если не уважают свои желудки и довольствуются кухней сеньора Модзолетти!
Однако сам все же пришел сюда, хотя и знал, что будет есть и невкусный бульон, и твердые, как подметки, лангеты. Такие он не ел даже в тюрьме; там за деньги всегда можно было договориться о приличной пище.
Хетель вздохнул и подумал, что все–таки на воле лучше, и черт с ними, с лангетами Модзолетти, в конце концов, он ест их второй раз и, даст бог, последний.
Господин библиотекарь или, как он сам себя называл, хранитель рукописей зальцбургского архиепископа Георг Циммер еще не пришел, и Хетель занял его любимый столик - в углу, где зимой не дуло и была видна вся площадка перед рестораном.
Георг Циммер любил есть не спеша и разглядывать, что происходит на улице. Собственно говоря, во время обеда да вечером он только и общался с внешним миром. Всю свою сознательную жизнь господин Циммер проводил наедине с книгами и был вполне доволен своей судьбой. К женщинам оставался равнодушен и ни разу не улыбнулся даже самой красивой официантке "Райского уголка" Эмме, которая вот уже три года постоянно обслуживала его.
Георг Циммер больше всего в жизни ценил древний манускрипт, а среди его авторов не было женщин, и это определяло от начала и до конца его линию отношений с женским полом. Зарплаты ему вполне хватало на лучшую еду в "Райском уголке", а также на костюм - один на два года, да на разную мелочь. Квартира у него была служебная. - комната над подвалом, где хранились рукописи. Это удовлетворяло и администрацию, экономившую на зарплате сторожа, и его самого; если бы не посещение "Райского уголка", Георг Циммер неделями не выходил бы из замка.
Завоевать доверие Циммера было трудно. Можно было или подобрать к нему ключ, или совсем убрать - иного выхода ни Ангел, ни Грейт не видели, поскольку в одной из комнат нынешнего книгохранилища Штайнбауэр в свое время оборудовал тайник.
Идеальным было бы, конечно, войти в доверие к Циммеру, достать ключ и ночью, когда старик спит, раскрыть тайник и вывезти золото. Днем в подвал лезть безнадежно: у Циммера четыре или пять помощников, туда–сюда снуют любители старины, которым даже запах пергамента доставляет удовольствие.
Ангел и Грейт безвыездно сидели в Альт–Аусзее, маленьком местечке под Зальцбургом, где у Хетеля была частная школа. Жили в особняке Хетеля - никто не знал о них, кроме старой служительницы да Петера - эсэсовца, охранника и правой руки Хетеля, который служил когда–то под началом штурмбаннфюрера и чуть ли не молился на него.
Известие о том, что полиция напала на их след в Австрии, не на шутку расстроило Ангела. Особенно разозлился он, когда узнал, что детективы приезжали на двухцветном "крейслере", который они с Грейтом брали напрокат. И все из–за тщеславия полковника. Грейт, когда увидел "крейслер", чуть не умер - последняя модель, точно такая, о какой он Мечтал. Обошел вокруг машины, сел за руль и не захотел выходить. Ангел подсчитал, что за прокат "крейслера" придется платить вчетверо дороже, чем за "фиат" или "фольксваген", но Грейта словно что–то укусило. Заявил упрямо:
- Я доплачу свои, если вы уж такой скупой.
И вот получили… Слава богу, что хозяйка отеля своевременно раскусила этих субъектов.
Фрау Клюпфель отвезла их до Зальцбурга. Там пересели в такси, на котором добрались до села по соседству с Альт–Аусзее. Фрау Клюпфель за это время позвонила Хетелю, и тот встретил их в пивном зале. Отсюда до частной школы Хетеля - десять минут езды. Дождались темноты, чтобы любопытные глаза не заметили, что у хозяина школы гости. В конце концов, если бы кто–нибудь подсмотрел, тоже не страшно - к Хетелю иногда заезжали старые друзья, но береженого, говорят, и бог бережет. Именно поэтому они решили, что Ангелу и Грейту не стоит высовывать нос из дома и что библиотекарем должен заняться сам Хстель.
На следующее утро Хетель поехал в Зальцбург и целый день просидел, перелистывая странички манускриптов и присматриваясь к Циммеру и его коллегам.
За два дня Хетель более или менее изучил расположение помещений книгохранилища и успел познакомиться с его работниками. С некоторыми он заводил разговор о Циммере и убедился, что все с уважением относятся к шефу и склонны не замечать его странности. Вообще, решил Хетель, все здесь немного чокнутые. Он выбрал минуту и обратился с вопросом к самому Циммеру, но тот не принял его всерьез и направил Хетеля к своему помощнику. За эти два дня удалось установить, что Циммер - чрезвычайно пунктуальный человек и выходит из библиотеки только два раза в день - в "Райский уголок". И еще (это ему, смеясь, рассказал один из библиотекарей): у их шефа есть слабость - он лейблист.
Хетелю неловко было уточнять, что это такое, он только запомнил это необычное слово и засмеялся, подмигнув библиотекарю: вот, мол, какой старик, никогда не ждал от него такого, да и кто мог подумать. Однако в душе обрадовался: лейблист - это, наверно, член какой–нибудь секты или, дай бог, если оправдались бы его подозрения, тайного общества развратников. Если это так, Циммер у них в кармане, он сам откроет им двери и поможет грузить контейнеры…
Хетель побежал в обыкновенную библиотеку, чтобы заглянуть в справочник. Нашел нужное слово и разочарованно закрыл книгу. Лейблист, оказывается, собиратель обыкновенных гостиничных наклеек на чемоданах или на стеклах машин.
Вечером, рассказывая об этом, удивился, почему Ангел так обрадовался, что даже заерзал на стуле. Но тот ничего не стал объяснять и только попросил:
- Закажите мне телефонный разговор с Цюрихом… Хотя не нужно телефонных разговоров, лучше дам телеграмму и желательно не из Альт–Аусзее. Срочно!.. Заводите свою машину, Вольфганг.
- На вашем месте я бы все же рассказал… - начал недовольно полковник, но Ангел только отмахнулся. Закончив писать, показал листок Хетелю. Только после этого объяснил:
- Мой сын тоже лейблист. Мы телеграфируем ему, и он пришлет нам две–три сотни красивых наклеек, после чего вы, - обратился он к Хетелю, - имея на руках такое, с позволения сказать, богатство, попробуете познакомиться с этим старым козлом Циммером. Врите ему все, что угодно, меняйтесь наклейками - сердце коллекционера мягкое, как воск, и за день–два вы станете лучшими друзьями!
Это предположение Ангела оправдалось. Получив из Цюриха бандероль с наклейками, Хетель встретил Циммера в коридоре и спросил:
- Я слыхал, у вас одна из самых больших в Австрии коллекций наклеек? У меня есть экземпляры, побывавшие в ваших руках, но я не имел чести переписываться с вами и вообще только недавно приехал сюда…
Циммер посмотрел на него недоверчиво:
- Я знаю всех знаменитых лейблистов мира. Извините, с кем имею честь?
- Отто Ренненкампф, коммерсант. - Увидев, как пожал плечами старик, Хетель быстро вынул из кармана и раскрыл перед носом Циммера коробочку с наклейками. - Здесь есть интересные экземпляры, - пошевелил наклейки, - и я был бы благодарен вам, если бы вы согласились посмотреть…
Библиотекаря не нужно было уговаривать: уткнулся носом в коробочку, пальцы быстро забегали, перебирая разноцветные бумажки.
- Посмотрите, господин Ренненкампф, какая красивая наклейка… В моей коллекции около пятнадцати тысяч наклеек, а этой нет. Отель "Монако" на Гранд–канале в Венеции… Хотите, я вам дам за нее две или три латиноамериканские?
Хетель слегка вздохнул. Ответил:
- Имею таких две… Могу вам подарить.
- У меня сегодня счастливый день! - обрадовался Циммер. - Однако я не могу принять подарок. Только обмен, дорогой коллега, только обмен…
- В моей коллекции широко представлен Ближний Восток, - как бы между прочим заметил Хетель. На самом же деле он внимательно следил, какое впечатление произведут эти слова: Ангел предупреждал, что его сын в свое время просил достать наклейки из аравийских стран; их очень мало, и за ними гоняются все лейблисты. И действительно, Циммер глянул на него недоверчиво. Сказал:
- Я истратил не один десяток шиллингов на письма, чтобы добыть хоть что–нибудь из Саудовской Аравии или Йемена. Но, очевидно, там просто нет наклеек - почти все мои письма остались без ответа.
- Ну, вам до встречи со мной просто не везло, - засмеялся Хетель.
- Я буду иметь счастье взглянуть на вашу уникальную коллекцию? - спросил Циммер.
Хетель весь подобрался, словно готовился к прыжку: сейчас главное - не оплошать. Произнес, будто речь шла о незначительной услуге:
- Завтра во второй половине дня я приеду в Зальцбург. Вечер у меня будет свободен. Мне тоже хотелось бы познакомиться с вашей коллекцией.
- Моя холостяцкая квартира… - заколебался Циммер.
- Какое это имеет значение! - махнул рукой Хетель.
- Тогда прошу вас завтра вечером на чашку кофе, - решительно предложил библиотекарь. - Мы можем встретиться в ресторане "Райский уголок". Я ужинаю в половине восьмого, и после ужина, если вас устроит…
- Я готов смотреть на ваши наклейки и в двенадцать, - грубо польстил Хетель, но старик воспринял это как должное.
- Да, моя коллекция - одна из лучших в мире! Завтра ровно в восемь. Честь имею.
Хетель снял очки и медленно протер их платком. Он всегда делал так, когда хотел сосредоточиться, - как бы отгораживался от внешнего мира какой–то полупрозрачной пленкой, люди и предметы становились расплывчатыми, нереальными, словно привидения, и ничто не мешало думать. Размышлял: завтра он попадет в квартиру Циммера. Ключ! Ему больше ничего не надо - ключ!
Вечером он обсудил с Ангелом и Грейтом возможные варианты завтрашнего разговора. Вернее, прикидывали различные ситуации, в которые мог попасть Хетель. Все зависело от того, где носит Циммер ключ. Если в кармане брюк, все их хитрости - пустое дело, и следует искать иной способ проникновения в библиотеку.
Ангел все время вертелся на стуле, ему явно хотелось что–то предложить, но он не отваживался или не мог сформулировать свою мысль. Так вертится ученик за партой - вроде и знает урок, но страшно поднять Руку.
Хетель несколько минут наблюдал за Ангелом, затем не выдержал:
- Здесь все свои, Франц, и, если вы хотите предложить что–то, валяйте.
Очевидно, Ангелу действительно требовалось поощрение: он еще раз повернулся на стуле и, глядя мимо Хетеля, предложил:
- А если этого библиотекаря того? - рубанул воздух ладонью.
Хетель блеснул стеклами очков и спросил вкрадчиво:
- И это должен сделать я?
Ангел не ответил прямо. Сказал, словно раздумывая:
- Есть немало способов незаметно убирать людей…
- Не выйдет! - вдруг выкрикнул Хетель. - Я не собираюсь идти на каторгу!
Ангел назидательно поднял палец.
- Я имел в виду, что с вашим опытом… - Поморщился и произнес твердо: - Вы не ребенок, Хетель, и если не будет иного выхода!..
- Господа… господа… - вмешался Грейт. - К чему столько эмоций? Может, завтра у нас будет ключ…
- Действительно, - сразу успокоился Ангел, - все наши споры не стоят выеденного яйца…
Хетель был уверен, что Ангел замял этот разговор из чисто тактических соображений: нужно ли обострять отношения, если все еще впереди. Но он твердо знал, что не пойдет на "мокрое дело". Не потому, что это противоречило его принципам или он боялся, просто Хетель всегда умел трезво оценивать обстановку и определять, стоит ли рисковать. Охотясь за Циммером, он уже успел наследить: дважды встречался с библиотекарем в ресторане, и кто знает, не обратит ли полиция внимания на эти встречи, если она начнет устанавливать круг знакомых Циммера.
Нет, пусть Ангел сам идет на это, если хочет. Этот чертов Франц получит вдвое или втрое больше, чем он, Хетель, так пусть и рискует!
…Хетель так ушел в мысли, что увидел Циммера, когда библиотекарь уже приближался к нему. Машинально посмотрел на часы - ровно половина восьмого, секунда в секунду. Так и сказал Циммеру:
- По вас можно проверять часы…
- Я ценю свое и ваше время, - ответил Циммер, расстилая на коленях салфетку.
Официантка уже несла на подносе ему ужин. Циммер ел быстро и молча, только опорожнив тарелку, спросил:
- Вы принесли?
Хетель похлопал рукой по портфелю. Сказал, будто признался в чем–то запрещенном:
- Мне сегодня снилась ваша коллекция. Наклейки превращались в отели, которые наваливались на меня со всех сторон - отели, отели и отели…
От "Райского уголка" до библиотеки три квартала. Они миновали их быстро, не разговаривая. Обошли площадь, замощенную еще в средневековье, и остановились под высокой и широкой аркой. Дверь в книгохранилище была обита железом.