Я уже несколько лет не видел Эдуарда, и теперь размышлял о том, как он постарел, а ведь он гораздо моложе меня, немного за сорок, но его волосы уже начали седеть на висках, поседела короткая борода, лицо покрылось морщинами. Он становился похожим на своего отца. Я помнил Эдуарда юным принцем, а с тех пор слышал, что он пьёт слишком много вина и спит со слишком многими женщинами, хотя, видят боги, те же слухи разносят обо всех лордах. Но кроме того я слышал о его благочестии, о том, как заботился он о своей стране, я знал, что при завоевании Восточной Англии он показал себя достойным воином. Ему было трудно, почти невозможно жить в тени отцовской славы, но чем больше времени проходило со смерти Альфреда, тем авторитетнее и успешнее становился Эдуард.
- Ты ведь понимаешь, - внезапно спросил он, - что нам придётся напасть на Нортумбрию?
- Конечно, господин.
- Перемирие продлится. По правде говоря, мне это удобно. Нам нужно время, чтобы установить порядок на тех землях, что мы уже взяли.
Он подразумевал, что в следующем году раздаст поместья своим лордам и убедится, что они подготовили воинов, чтобы идти на север под знаменем с драконом Уэссекса.
В шатер вошёл священник с охапкой документов.
- Нет, не сейчас, - раздражённо буркнул король, махнув рукой, чтобы тот убрался. - Позже. Кому ты клялся в верности, лорд Утред?
- Твоей сестре.
Похоже, его это удивило.
- Ты ей всё ещё верен?
- Разумеется, господин.
Он нахмурился.
- Однако ты намерен сражаться за Сигтрюгра? - он нахмурился.
- Твоя сестра не потребовала иного, господин.
- А если она прикажет?
Я постарался уйти от ответа.
- Я старик с больными суставами, тебе нечего бояться, мой король.
Эдуард одарил меня мрачной ухмылкой.
- Мой отец попробовал управлять тобой и решил, что это невозможно. И он не советовал тебя недооценивать. Говорил, что ты выглядишь глупцом, но действуешь умно.
- Я думал, все наоборот, господин.
Он дежурно улыбнулся, а потом вернулся к вопросу, которого я старался избежать.
- Так что же будет, если сестре потребуется твоя служба?
- Господин, - сказал я, - все, чего я хочу - это вернуть Беббанбург. - И зная, что его это не удовлетворит, добавил: - Но, видимо, теперь, когда там Константин, это невозможно, поэтому я намерен осесть во Фризии.
Он нахмурился.
- Я спрашивал, что ты будешь делать, если моя сестра тебя призовет, - голос его стал точь-в-точь как у Альфреда.
- Я никогда не обнажу свой меч против твоей сестры, господин, никогда.
Это был не совсем тот ответ, которого он ждал, но он не стал дальше настаивать.
- Ты знаешь, что сейчас делается в Беббанбурге?
- Я знаю только то, что Константин осаждает крепость.
- Он пытается взять твоего кузена измором, - сказал Эдуард. - Оставил там больше четырёхсот воинов во главе с Домналлом, а Домналл - очень толковый военачальник.
Я не стал спрашивать, как он узнал. От отца Эдуард унаследовал множество шпионов и доносчиков, в Британии нет более осведомлённого короля, чем он. Многое ему сообщали церковники в своих бесконечных письмах, и я не сомневался, что в Нортумбрии и Шотландии у Эдуарда тоже хватает информаторов.
- Там есть Морские ворота, - сказал я, - припасы в крепость могут доставлять и корабли.
- Больше нет, - заверил Эдуард. - Побережье стерегут норвежцы со своими кораблями. Люди, которых сначала нанял твой двоюродный брат.
- Эйнар Белый?
Он кивнул.
- Теперь он преданно служит Константину.
Это меня удивило.
- Константин говорил мне, что атаковал Эйнара.
- Зачем драться, если можно купить? Теперь корабли Эйнара патрулируют побережье. - Эдуард вздохнул. - Константин совсем не глуп, хотя не знаю, много ли толку от Эйнара. Он называет себя Эйнар Белый, но больше известен как Эйнар Невезучий. - Он безрадостно улыбнулся. - Как ты любил когда-то мне говорить? Судьба неумолима?
- Wyrd bið ful ãræd, - подтвердил я.
- Может, Эйнару суждено быть невезучим? Должно быть, ты на это рассчитываешь.
- В чём его невезение, господин? - спросил я.
- Мне говорили, три его корабля разбились.
- Так может, он удачлив, раз остался в живых?
- Возможно, - слабо улыбнулся король, - но мне говорили, что он заслужил своё прозвище.
В надежде, что он прав, я коснулся молота на шее и про себя помолился о том, чтобы Эйнар и впрямь оказался невезучим. Эдуард нахмурился, заметив этот жест.
- Но Беббанбург почти невозможно захватить, - сказал я, - с кораблями Эйнара или без них. Потому-то я и подумываю о Фризии.
- Фризия! - презрительно скривился Эдуард.
Ясно, он не поверил, и я боялся, что точно так же не поверил и мой двоюродный брат.
- Беббанбург трудно атаковать, но можно осадить, - продолжил он. - У твоего кузена там, внутри, больше двух сотен человек, гораздо больше. Им нужно много провизии! Он мог бы удерживать форт и с половиной от этого количества, но он осторожный человек, так что вскоре ему придётся голодать. И один из его амбаров сгорел. Ты об этом знал?
- Не знал, господин.
Несчастья братца меня порадовали, но потом я испугался, что этот пожар поможет Константину.
- Твой двоюродный брат выгнал из крепости бесполезных едоков, - продолжал Эдуард, - но там всё ещё остаётся слишком много воинов. Они будут голодать, а голодное войско легко победить.
Я снова коснулся молота, рискуя вызвать его недовольство.
- Но меня не устраивает, - слова Эдуарда прозвучали неожиданно горько, - что Константин станет править землями Беббанбурга. Он имел наглость потребовать себе все земли к северу от римской стены! Он отправил гонца, епископа, чтобы договориться о новых границах! Но Беббанбург - земля саксов. Так было всегда! Он должен быть частью Инглаланда, и будет ею! Может, ты стар, слаб и болен, лорд Утред, но ты прогонишь Константина с земли твоих предков!
Я пожал плечами.
- Я не меньше чем ты хочу вернуть Беббанбург, мой король, но я знаю эту крепость. Разве у меня есть тысяча воинов? - я снова пожал плечами. - Я владею Дунхолмом, а он почти так же неприступен, как Беббанбург. Я думаю, что мог бы умереть в Дунхолме, мечтая о Беббанбурге, но если твоё войско войдёт в Нортумбрию, Фризия станет для меня более безопасным прибежищем.
Я говорил громко, не только для Эдуарда, но и для наивной девушки, слушавшей нас с кровати. Может, король и не верит в мои россказни про Фризию, но пусть эта девчонка разнесёт слух о том, что я не собираюсь возвращаться в Беббанбург.
- Если ты не возьмёшь Беббанбург, - рассердился Эдуард, - тогда я возьму его, и мой человек станет править там вместо тебя. Ты этого хочешь?
- Лучше ты, чем скотты, господин.
Он фыркнул и встал, показывая, что разговор закончен, поэтому я тоже встал.
- Ты попросил Этельстана в заложники, - сказал он, когда мы направлялись к выходу из шатра, - почему?
- Потому что он мне как сын. Я буду беречь его жизнь.
Эдуард прекрасно понимал, что я имел в виду, он знал, кто угрожает Этельстану. Король кивнул.
- Хорошо, - мягко произнес он. - Моя сестра берегла его много лет. В ближайший год это предстоит тебе.
- Ты можешь и сам сохранить его жизнь, господин, - сказал я.
Он помолчал и ответил, понизил голос:
- Олдермен Этельхельм - мой самый могущественный лорд. У него слишком много воинов, слишком много приспешников, обязанных ему своими землями и богатством. Открытое противостояние с ним грозит междоусобицей.
- Но именно ее он и начнет, чтобы не дать Этельстану унаследовать трон.
- Тогда это будет заботой Этельстана, - холодно ответил король, - так что готовь его, лорд Утред, готовь его как следует, потому что моя сестра больше не может его защищать.
- Не может?
- Моя сестра умирает.
Мне показалось, что мое сердце остановилось.
В этот миг алый полог раздвинул возмущенный Эльфверд.
- Отец, этот Утред... - начал он, но тут же осекся. Он явно не знал, что я здесь.
- Что "этот Утред"? - спросил Эдуард.
Эльфверд небрежно поклонился отцу.
- Мне было велено казнить преступника. Он вмешался.
- И что?
- Он должен быть наказан.
- Так накажи, - сказал Эдуард и отвернулся.
Эльфверд нахмурился, переводя взгляд с меня на своего отца и обратно. Будь он поумнее, он бы отступил, но оказалась задета его гордость.
- Ты не кланяешься королевским особам, лорд Утред? - вопросил он тонким голоском.
- Я кланяюсь тем, кого уважаю, - ответил я.
- Называй меня "господин", - настаивал он.
- Нет, малец, не буду.
Он потрясённо пошевелил губами, повторяя слово "малец", но промолчал, только возмущённо уставился на меня. Я сделал шаг вперёд, заставив его попятиться.
- Я звал мальцом твоего отца, - сказал я, - до того дня, когда он вместе со мной штурмовал стены Бемфлеота. Мы убивали датчан, свирепых воинов, вооружённых мечами и копьями. Мы дрались, малец, мы устроили большое побоище, и в тот день твой отец заслужил право зваться господином, заслужил всё уважение, которое я по сей день ему оказываю. А от тебя до сих пор пахнет материнским молоком, и пока ты не докажешь мне, что воин, останешься мальцом. А теперь уйди с дороги, малец.
Он посторонился. А его отец не сказал ни слова. И я вышел.
***
- Он неплохой мальчик, - сказала мне Этельфлед.
- Избалованный, невоспитанный, невыносимый.
- То же самое говорят про тебя.
Я сердито заворчал, отчего Этельфлед улыбнулась, и спросил:
- А как ты? Твой брат сказал, что ты болеешь.
Она заколебалась. Я понял, что сначала она хотела всё отрицать, но затем решилась и вздохнула.
- Я умираю.
- Нет! - возразил я, но по её глазам понял, что это правда. Её красоту скрыли возраст и страдание, кожа казалась прозрачной, словно бы истончившейся, глаза потемнели. Однако она улыбалась и выглядела такой же изящной, как и всегда.
Я нашёл её в шатре под флагом с белым гусем, держащим в клюве крест, а в перепончатых лапах - меч. Я часто высмеивал этот флаг. Гусь - символ святой Вербурги, мерсийской монахини, чудом изгнавшей стаю гусей с пшеничного поля. Мне непонятно, почему чудом считается то, что может сделать любой десятилетний малыш, но если Вербурга дорога Этельфлед, она и мне дорога.
Я поставил кресло поближе, сел и взял её тонкие руки в свои.
- Я знаю одного лекаря... - начал я.
- Ко мне приходили лекари, - устало ответила она, - и много. Мне помог один знающий человек, его прислала Эльфтрит.
Эльфтрит, младшая сестра Этельфлед, была замужем за правителем Фландрии.
- Отец Каспер делал зелье, снимавшее боль, но ему пришлось вернуться обратно, потому что Эльфтрит тоже больна. - Она вздохнула и перекрестилась.- Иногда я чувствую себя получше.
- Что с тобой?
- Болит, вот здесь, - она дотронулась до груди, - глубоко внутри. Отец Каспер научил сестер делать отвар, он помогает. И молитвы помогают.
- Тогда молись почаще, - сказал я.
Две монахини, вероятно, сестры, ухаживавшие за Этельфлед, сидели в темноте в глубине шатра. Обе подозрительно разглядывали меня, но не могли слышать ни слова.
- Я молюсь денно и нощно, - ответила Этельфлед со слабой улыбкой, - и за тебя тоже!
- Благодарю тебя.
- С таким врагом, как Этельхельм, тебе понадобятся молитвы.
- Я только что вырвал ему зубы. Ты это видела.
- Он захочет отомстить.
Я пожал плечами.
- И что же он сделает? Нападет на меня в Дунхолме? Удачи ему в этом.
Она похлопала меня по руке.
- Не будь заносчивым, - она похлопала меня по руке.
- Да, госпожа, - сказал я с улыбкой. - Так почему твой брат просто не раздавит Этельхельма?
- Потому что это означает войну, - холодно ответила она. - Этельхельма любят! Он щедр! В Уэссексе нет епископа или аббата, который не берет у него денег. Он дружит с половиной знати. Он закатывает пиры! И трон ему нужен не для себя.
- Только для внука, этого куска дерьма.
- Он хочет лишь одного, чтобы Эльфверд стал королем, и мой брат знает, что витан Уэссекса это одобрит. Все уже куплены.
- А Этельстан? - спросил я, хоть и знал ответ.
- Хорошо, что ты потребовал его в заложники. С тобой ему будет безопаснее, чем здесь.
- Потому я и попросил его, - мрачно ответил я. - Неужто Этельхельм на самом деле посмеет его убить?
- Он посмеет устроить его смерть, никто и не узнает. Ты читал когда-нибудь святое Писание?
- Каждый день, - пылко ответил я. - Ни минуты не проходит, чтобы я не заглянул в пророчества Иеремии или Иезекииля.
Она улыбнулась.
- Какой же ты все-таки варвар! - она улыбнулась. -
Попроси священника рассказать тебе историю Урии.
- Урии?
- Просто запомни это имя, - ответила она, - Урия Хеттеянин.
- Кстати о священниках. Кто такой Хротверд? - спросил я.
- Архиепископ Йорка, - ответила она, - ты и сам прекрасно знаешь.
- Западный сакс.
- Да, и достойный человек!
- А брал ли этот достойный человек золото у Этельхельма?
- О нет, он благородный и благочестивый, - ответила она и нахмурилась, усомнившись в чём-то, и неуверенно продолжила: - Помню, когда он был аббатом, его монастырь получил земли, щедрый дар. Двадцать хайдов в Вилтунскире. Это далеко от его монастыря.
- Он получил земли вместо золота?
Она всё ещё хмурилась.
- Люди постоянно дарят земли церкви.
- А Этельхельм - олдермен из...
- Вилтунскира, - закончила она фразу. - Теперь Этельхельм покупает лордов Мерсии, осыпая их золотом. Он хочет, чтобы витан Мерсии избрал Эльфверда моим наследником.
- Нет! - меня возмутило такое предположение. Этот злобный юнец станет королём Мерсии?
- Он предложил заключить брак между Эльфвердом и Эльфвинн, - добавила она.
Эльфвинн, дочь Этельфлед, милая легкомысленная девушка, нравилась мне, возможно, даже больше ее матери, и потому меня удивили следующие слова Этельфлед.
- Я ответила - нет, - продолжала она, - потому что думаю, именно Эльфвинн должна стать моей наследницей.
- Как ты сказала? - растерялся я.
- Она - принцесса Мерсии, - жёстко ответила Этельфлед, - и если я могу править Мерсией, почему не может она?
- Я обожаю Эльфвинн, - сказал я, - но в отличие от тебя, у нее ветер в голове.
- Она может выйти замуж за Цинлэфа Харальдсона, - ответила Этельфлед, - и он станет ее направлять. Он сильный молодой человек.
Я не ответил. Цинлэф Харальдсон, молодой и красивый саксонский воин, но невысокого происхождения, а значит, не даст Эльфвинн поддержки знатного рода. Он не имел особых достижений, ничем не прославился, не был способен увлечь людей за собой. Я считал его весьма поверхностным, но незачем говорить об этом Этельфлед, очарованной его внешностью, манерами и обаянием.
- Цинлэф будет защищать её, - добавила Этельфлед, - как и ты.
- Ты же знаешь, что я её люблю, - сказал я в ответ.
Я понимал, что это отговорка - Этельфлед хотела услышать, что я буду поддерживать Эльфвинн, как поддерживал её, что я принесу Эльфвинн клятву.
От продолжения разговора меня спас взволнованный Рорик, мой слуга - он отдернул рукой полог и появился из яркого солнечного света.
- Господин? - позвал он, а потом вспомнил, что надо поклониться Этельфлед.
- В чём дело?
- Король Сигтрюгр уезжает, господин. Он хочет поговорить с тобой.
- Я еду с ним на север, - сказал я Этельфлед.
- Тогда иди, - ответила она.
Я встал и поклонился ей.
- Я буду защищать Эльфвинн, - сказал я, чтобы успокоить Этельфлед.
Она понимала, что, говоря это, я не приношу присягу Эльфвинн, но всё же улыбнулась и протянула мне руку.
- Спасибо.
Я наклонился и поцеловал руку, а затем сжал её.
- Лучше всего, если ты поправишься. Побори недуг! Ты лучший правитель Мерсии из всех, так что выздоравливай и продолжай править.
- Я постараюсь.
А затем я ошеломил обеих монахинь, поскольку наклонился еще сильнее и поцеловал Этельфлед в губы. Она не сопротивлялась. Когда-то мы были любовниками, и я всё еще любил её и люблю по сей день. Во время поцелуя я ощутил, как она всхлипнула.
- Я вернусь, - пообещал я, - после того как возьму Беббанбург.
- Не Фризию? - лукаво спросила она.
Значит, уже пошли слухи.
Я понизил голос:
- Потом я еду в Беббанбург. Никому не говори.
- Дорогой лорд Утред, - тихо сказала она, - все знают, что ты собираешься в Беббанбург. Может, я навещу тебя там?
- Обязательно, госпожа, обязательно. Примем по-королевски, как и положено. - Я снова поцеловал ее руку. - До встречи на севере, - я неохотно выпустил ее пальцы и направился вслед за Рориком к выходу из шатра.
Больше я ее не видел.
Мои люди и воины Сигтрюгра отправились вместе на север. Солнце светило ярко, тёплый летний воздух был наполнен стуком копыт и звоном конской упряжи.
- Ненавижу саксов, - сказал мне Сигтрюгр.
Я не ответил.
Справа простиралось поле с густой пшеницей, напоминавшее о том, сколь изобильна эта земля. Из под копыт летели клубы пыли.
- Ты выторговал для меня по меньшей мере год, - сказал Сигтрюгр, - спасибо.
Высоко в небе парил сокол, его крылья казались неподвижными, только чуть дрогнули, когда он заметил внизу каких-то тварей, обречённых ползать по земле. Я наблюдал за ним, хотел увидеть, как птица стремительно ринется вниз, но сокол легко скользил по ветру, оставаясь в вышине. Знамение? Может, это знак мира, вот только мира я не хотел. Я направлялся с мечом в Беббанбург.
- У них другой запах, - сказал Сигтрюгр. - От них несёт саксонской вонью! Гнилой репой - вот чем они воняют! Наглые, самодовольные болваны!
Я обернулся в седле и взглянул на Этельстана, скакавшего рядом с моим сыном позади. К счастью, слишком далеко, чтобы услышать слова Сигтрюгра.
- Принц Этельстан, - окликнул его я, - чем пахнут датчане и норвежцы?
- Датчане воняют прокисшим сыром, господин, - весело крикнул он в ответ, - а от норвежцев несёт тухлой рыбой.
Сигтрюгр фыркнул.
- Надеюсь, саксы нарушат перемирие, принц Этельстан, - громко ответил он, - тогда я с удовольствием тебя убью.
Он знал, что я никогда этого не допущу, но угроза доставила ему удовольствие.
Сейчас он выглядел старше. Я помнил ликующего молодого воина, бога войны, впрыгнувшего на стену Честера в надежде меня прикончить. Я лишил его глаза, а он забрал у меня дочь, и теперь мы стали друзьями, но после нескольких месяцев царствования из его души ушла радость, а на лице появились морщины.
- А еще этого ублюдка Турферта, - он плюнул, - ничуть не лучше! Называет себя датчанином и крутит задницей перед христианами. Я распну этого ублюдка-предателя на кресте.