- Лорд Этельхельм, - сказал я, - который привечал тебя в Думноке, в союзе с моим кузеном. Но ярл Эйнар, приютивший тебя и твой корабль, когда плыл из Думнока на север, теперь служит Константину. Оба думают, что ты на их стороне.
- Благословенны миротворцы, - пробормотал Иеремия.
- У меня мало времени, - сказал я, - всего одна ночь. Но этого достаточно, чтобы спалить здесь всё дотла.
- Нет, господин!
- Дай мне с ним поговорить, - рявкнул Финан.
Иеремия взглянул на Финана и поежился.
- Он мне не нравится, господин.
- Он христианин и должен тебе нравиться, - возразил я.
- Благословляю тебя, сын мой, - Иеремия осенил Финана крестным знамением. - Но он все равно мне не нравится, господин. Ужасный человек.
- Ужасный, - согласился я, - но, может, ему удастся выбить из тебя правду?
- Я же сказал тебе, господин! Благословенны миротворцы!
Я замолчал, наблюдая за ним. Он и правда безумен? Половину времени он проявлял превосходное здравомыслие, а другую половину его разум бродил в мире призраков, где существовал только он и его бог. Его отчаяние, когда я сжигал эти побрякушки, казалось подлинным, как и страх, но все-таки он упрямо лгал. Финан хотел выбить из него правду, но я подозревал, что Иеремия станет кем-то вроде мученика. А если выбивать правду из человека, ты никогда не узнаешь, не сказал ли он под пытками то, чего от него хотели услышать. Я хотел услышать правду, но чего, внезапно подумал я, хочет Иеремия? И почему он упомянул архиепископа? Я помню, мне говорили, что Иеремия ездил в Эофервик и разговаривал с Хротвердом, новым архиепископом, так что вдруг в его воплях о мире есть доля истины?
Я подошел к нему, и он сразу же съежился и стал хватать ртом воздух.
- Я не буду... - начал он, но рыдания заглушили слова.
- Чего не будешь? - спросил я.
- Тебе рассказывать, - яростно выпалил он. - Ты не миротворец! Ты язычник! Ты Утредэрв. Утред Нечестивый, так тебя окрестили христиане. Ты поклоняешься идолам и истуканам! Ты противен Отцу моему на небесах! Я скорее умру, чем скажу тебе! - Он закрыл глаза и поднял лицо вверх, где под крышей медленно вился дымок от жаровни. - Забери меня, о Господь, - воскликнул он, - забери раба своего в свои любящие руки. Забери меня! Забери!
Я нагнулся и шепнул ему в ухо:
- Молодец.
Он резко прекратил мольбы, открыл глаза и посмотрел на меня. На мгновение показалось, что он еще больше испугался, чем когда я говорил грубо.
- Молодец? - едва слышно переспросил он.
- Архиепископ попросил меня выяснить, - продолжал я шепотом, - умеешь ли ты хранить секреты.
- Ты говоришь о... - начал он, а потом снова замолчал, потому что я приставил к губам палец.
- Финан может услышать, - прошептал я, - ему нельзя доверять.
Иеремия энергично кивнул.
- Выглядит предателем, господин. Нельзя доверять коротышкам.
- К тому же он ирландец, - сказал я.
- Ого! Да, господин!
- Он должен верить, что я тебя ненавижу, - сказал я, - но я приехал по просьбе архиепископа. Он обещал, что возместит всё, что я сожгу. Он обещал.
- Но, - нахмурился Иеремия и взглянул на молот на моей шее, - ты же не христианин, господин!
- Т-с-с! - я снова прижал палец к губам, покосился на Финана и еще сильнее понизил голос. - Смотри! Я приподнял рукоять Вздоха Змея, которую венчал серебряный крест. Много лет назад крест подарила мне Хильд, которую я любил, да и сейчас люблю, но теперь она живет в монастыре в Винтанкестере, хотя в то время мы были любовниками. Я вделал крест в рукоять меча из сентиментальности, но теперь он мне пригодился. Иеремия уставился на него. Пламя от жаровни отразилось на серебре.
- Но, - снова начал Иеремия.
- Иногда работу Христову нужно делать тайно, - прошептал я. - Скажи, Иеремия, христиане выигрывают войны в Британии?
- Да, господин, - радостно ответил он, - благодарение Господу, царство Божие год за годом приходит все дальше на север. Язычники смешались! Армии Господа очистили земли!
- И кто же вел эти армии христиан?
Он на мгновение уставился на меня, а потом произнес очень тихо и ошеломленно:
- Ты, господин.
- Точно.
И это была правда, хотя я вел эти армии только потому, что присягнул Этельфлед. Я на мгновение задумался. Ложь сработала, успокоила и вселила уверенность в Иеремию, но теперь мне предстоит высказать догадку, и если я ошибусь, то потеряю его доверие.
- Архиепископ, - прошептал я, - рассказал мне про Линдисфарену.
- Правда! - выпалил Иеремия, и я вздохнул с облегчением. Догадка оказалась верной.
- Он хочет, чтобы Линдисфарена стала островом молитв, - сказал я, припоминая слова Хротверда.
- Точно так же он и мне сказал!
- И потому он хочет, чтобы ты вернул монастырю прежнюю славу, - сказал я.
- Так и будет! - выпалил Иеремия. - Это могущественное место, господин, куда более великое, чем Джируум! Молитву, произнесенную на Линдисфарене, слышит Господь! Не только святые, господин, а сам Господь! На Линдисфарене я смогу творить чудеса!
Я снова велел ему замолчать. Настало время для второй догадки, но с этой было проще.
- Мой кузен обещал тебе остров? - спросил я.
- Да, господин.
Я знал, что архиепископ Хротверд, человек разумный и честный, никогда бы не пообещал Линдисфарену Иеремии. Для христиан остров и развалины монастыря были священны, потому что там жил и проповедовал Святой Кутберт. Мой кузен так и не восстановил монастырь, хотя тот было видно со стен Беббанбурга. Возможно, из страха, что новое аббатство привлечет внимание датчан и норвежцев. Теперь, когда крепость находилась в осаде, кузен нуждался в кораблях, чтобы привозили гарнизону припасы, а маленький флот Иеремии располагался чуть южнее земель Беббанбурга, и пообещать Линдисфарену было простым способом добиться помощи безумного епископа.
- Что обещал тебе мой кузен? - спросил я. - Что поможет отстроить монастырь?
- Да, господин, - радостно воскликнул Иеремия, он обещал, что мы сделаем Линдисфарену известней прежнего!
Я печально помотал головой.
- Архиепископ узнал, что мой кузен также обещал Линдисфарену черным монахам.
- Бенедиктинцам! - ужаснулся Иеремия.
- Потому что они обратили в христианство саксов, - объяснил я, - а тебе он не доверяет, поскольку ты датчанин.
- В глазах Господа нет ни датчан, ни саксов! - возмутился Иеремия.
- Я это знаю, и ты это знаешь, но мой кузен ненавидит датчан. Он тебя использует. Хочет, чтобы ты привозил ему провизию, а потом он тебя надует! Черные монахи уже ждут в Контварабурге, и как только уйдут скотты, двинутся на север.
- Бог этого не допустит! - возразил Иеремия.
- Потому меня и прислали.
Он заглянул мне в глаза, и я сделал то же самое, не мигая, и заметил в его взгляде сомнения.
- Но лорд Этельхельм... - начал он.
- Обещал золото черным монахам, - прервал его я. - Я думал, ты знал. Думал, потому ты и помог Эйнару на него напасть!
Он покачал головой.
- Лорд Утред, - он имел в виду моего кузена, - нуждался в провизии, господин, потому что в его амбарах произошел пожар. Но он боялся, что если лорд Этельхельм приведет так много воинов, он может захватить крепость.
- А разве мой кузен не собирается жениться на дочери Этельхельма?
- О да, господин, - он кашлянул и широко открыл глаза. - Такая юная и соблазнительная штучка! Утешение для твоего кузена.
Интересно, в чем утешение, подумал я, в том, что Этельхельм отнимет у него контроль над Беббанбургом?
- Так значит, Этельхельм, - сказал я, - хотел оставить моему кузену Беббанбург, но с гарнизоном своих воинов?
- Целой армией, господин! Готовой покарать язычников!
Это имело смысл. Если Беббанбург окажется в руках Этельхельма, саксы окажутся и с юга, и с севера от владений Сигтрюгра. Кузену ловко удавалось не впутываться в войны между саксами и датчанами, но в качестве цены за спасение Этельхельм наверняка потребовал, чтобы Беббанбург помог сокрушить Нортумбрию.
- А мой кузен не хочет, чтобы армия Этельхельма находилась в его крепости? - спросил я.
- Не хочет. Пусть бы несколько человек, но не целая же армия!
- Так значит, ты ослабил флот Этельхельма?
Он заколебался. Я почувствовал, что он хочет соврать, и тихонько хмыкнул, и он дернулся, словно от удивления.
- Скотты и без того это планировали, господин, - поспешно признался он.
- И ты это знал? - спросил я, и он кивнул. - И что Бог думает по поводу твоих переговоров с королем Константином?
- Господин! - возмутился он. - Я с ним не разговаривал!
- Разговаривал, - обвинил его я. - А как иначе ты мог провести флот в Думнок? Ты договаривался с обеими сторонами. И с моим кузеном, и с Константином.
- Не с королем Константином, господин. Клянусь священной маткой девы Марии.
- Значит, говорил с лордом Домналлом.
Он помедлил, а потом кивнул.
- Да, - шепотом признал он.
- И вы пришли к соглашению, к тилскипану.
- Да, господин.
- Ты хотел гарантий, - я снова заговорил мягко. - Мой кузен обещал тебе монастырь, если ты ему поможешь, но что если он проиграет? Это тебя беспокоило.
- Да, господин! Я молился!
- И Господь велел тебе поговорить со скоттами?
- Да, господин!
- И они обещали отдать тебе монастырь, если ты им поможешь?
- Да, господин.
- И ты разузнал для них про Думнок?
Он снова кивнул.
- Да, господин.
- Но почему же ты не напал вместе с ними? Почему не дрался рядом с воинами Эйнара?
Он снова вытаращился на меня.
- Я же миротворец, господин! Благословенны миротворцы! Я сказал лорду Домналлу, что не могу носить меч, я ведь епископ! Я готов помогать скоттам, но не убивать ради них. Господь запрещает!
- А если бы ты сражался вместе с кораблями Эйнара, - предположил я, - то лорд Этельхельм узнал бы, что ты предал моего кузена.
- Это верно, господин, - признал он.
Я подумал, что если Иеремия безумен, то это коварное безумство, хитроумное безумство, он хитер как змея. Он убедил и скоттов, и моего кузена, что он на их стороне, так он сможет построить новый монастырь на Линдисфарене, кто бы ни победил.
- Ты правда веришь, что мой кузен сдержит обещание? Или что скотты позволят тебе построить монастырь на их землях? Никому из них нельзя доверять!
Он посмотрел на меня со слезами на глазах.
- Бог желает, чтобы я построил монастырь, господин! Он говорит со мной, он этого требует, он этого от меня ожидает!
- Тогда ты должен его построить, - охотно согласился я. - И архиепископ это понимает. Потому и прислал тебе сообщение.
- Сообщение? - встрепенулся он.
- Он шлет тебе благословение и заверяет, что каждый день молится за твой успех. Он обещал поддержать твою работу на Линдисфарене и послать тебе сокровища, да какие! Но только если ты поможешь мне. - Я взял его руку и положил ее на серебряный крест Вздоха Змея. - Клянусь своей душой, что это правда, клянусь, что когда я стану лордом Беббанбурга, ты будешь аббатом, епископом и правителем Линдисфарены. - Я прижал его руку к мечу. - Клянусь во имя Отца...
- Моего Отца, - тут же перебил он.
- Во имя твоего Отца, и твоего брата, и...
- И того, третьего, - снова перебил он. - Третьего нельзя называть, - встревоженно объяснил он, - потому что Бог может заревновать. Он сам мне так сказал.
- Заревновать?
Он энергично кивнул.
- Понимаешь, третий там - святой дух, - сказал он, подчеркнув слово "святой", - но ведь мой Отец и брат куда более святы, а их такими не называют. И это неправильно!
- Это неправильно, - согласился я.
- Вот Отец и попросил меня не называть третьего. Никогда.
- И твой отец велит мне доверять, - сказал я.
На миг я решил, что слишком заговорился, потому что Иеремия не ответил, а лишь нахмурился. Потом он плотно закрыл глаза и что-то забормотал. Он замолчал, явно прислушиваясь, кивнул, снова забормотал, а потом открыл глаза и посмотрел на меня с неподдельной радостью.
- Я спросил его, господин, и он сказал, что я могу тебе доверять! Слава ему!
- И впрямь, слава ему, - сказал я, не выпуская его руку. - Так расскажи мне всё, что мне нужно знать.
И в старой церкви Джируума, в наполненной дымом ночи, он рассказал мне всё.
Часть четвертая
Возвращение в Беббанбург
Глава одиннадцатая
- Нужно было перерезать его гнусную глотку, - рявкнул на следующее утро Финан, точнее, чуть позже той же ночью, потому что я разбудил своих воинов еще в темноте.
На берегу, где коптилась рыба, горели костры - в них всю ночь подкидывали дрова, и при свете костров воины топали по мелководью и грузили в корабли оружие и щиты. Другие костры горели на холме, вокруг пиршественного зала, куда я согнал всех людей Иеремии - мужчин, женщин и детей. За ними присматривали семеро воинов, а еще двое сторожили Иеремию, упросившего разрешить ему провести ночь в своем наполненном реликвиями соборе.
- Я буду молиться за твой успех, господин, - заявил он.
- Молиться! - фыркнул Финан. - Ты должен был позволить мне перерезать его гнусную глотку.
- Он безумен, но не опасен.
- Он хитер и коварен, ты сам говорил.
- Он верит в чудеса, - ответил я.
Каким-то образом Дагфинр прослышал о христианских чудесах, и это убедило его, что пригвожденный бог творит чудеса, только если собрать достаточно мощей. Так и был рожден Иеремия. Он приписывал свою неспособность обратить воду в темный эль или вылечить слепоту тому печальному факту, что не смог завладеть Линдисфареной. "Это место силы! - убежденно заявил он. - На этом острове небеса соприкасаются с землей! Это святое место".
- И потому, - объяснил я Финану, - он хочет построить на Линдисфарене собор, и тогда будет править всей Британией.
- Король Иеремия? - презрительно фыркнул Финан.
- Не король Иеремия, - пояснил я, - а Папа Иеремия, и он собирается назвать свое королевство небесным царством. Все будут жить в мире, не будет болезней и нищеты, и урожай всегда будет богатым.
Доверившись мне, Иеремия радостно излил все свои честолюбивые планы.
- Не будет господ, - продолжил я, - не будет крепостей, и лев будет жить рядом с ягненком, мечи перекуют на орала, крапива перестанет обжигать, а мужчина сможет взять столько жен, сколько пожелает.
- Господи Иисусе, и это всё?
- А еще бог сказал ему, что чудеса начнутся на Линдисфарене, там он построит новый Иерусалим. Иеремия хочет переименовать остров. Назвать его Блаженным.
- Пусть мою задницу переименует, - сказал Финан.
- А я буду Святейшим покровителем Блаженного острова.
- Зачем ему понадобится покровитель, если все будут жить в мире?
- Потому что, как он говорит, дьявол будет бродить вокруг, как лев в поисках добычи.
- Я думал, лев будет жить с ягненком. Да и вообще, что это еще за лев?
- Это маска дьявола.
Финан засмеялся и покачал головой.
- И ты обещал этому идиоту отдать ему руины монастыря?
- Я не могу, они принадлежат церкви, но я могу отдать ему землю на острове. А если он и церковные земли приберет к рукам, не буду ему мешать.
- Церкви это не понравится.
- Я и куска крысиного дерьма не дам за то, что нравится церкви, - язвительно ответил я. - А Иеремия совершенно безвреден.
- Он тебя предаст, - сказал Финан, - как предал всех.
По какой-то причине Финан был настроен против Иеремии, и неприязнь была взаимной. Возможно потому, что христианина Финана оскорбляли заблуждения безумного епископа? Вероятно, некоторым христианам казалось, что Иеремия над ними издевается, но я не был уверен. Мне он казался искренним, пусть и безумным, а Финану хотелось перерезать ему глотку.
Но я не стал бы резать ему глотку или другую часть тела. Иеремия мне нравился. Он был безумен и заблуждался со всей страстью, но также был хитер, что доказали его сделки с Этельхельмом, скоттами и моим кузеном. Но вся эта ложь служила лишь для того, чтобы он мог обрести свое чудесное королевство. Он верил, что пригвожденный бог на его стороне, и я не хотел оскорблять этого бога, да и любых других, только не в тот день, когда мне предстоит битва, о которой я грезил всю жизнь. А потому я пообещал ему землю на Линдисфарене и позволил ему меня благословить. Он сжал костлявыми руками мою голову и обратился к пригвожденному богу с просьбой даровать мне победу. Он даже вызвался пойти с нами. "Я могу призвать ангелов Отца моего драться на твоей стороне", - заверил он, но я убедил его, что достаточно и молитв из его собора.
- Ладно, сохрани ему жизнь, - неохотно согласился Финан, - но только не оставляй здесь!
- А что он может сделать?
- Ты что, просто отплывешь и оставишь его тут?
- Что же еще?
- Не доверяю я этой сволочи.
- А что он может сделать? - повторил я. - Предупредить Беббанбург о нашем прибытии он не может. Для этого ему понадобился бы быстроходный корабль, а у него нет ни одного.
- Он же творит чудеса. Вдруг он взлетит?
- Он просто бедный невинный идиот, - сказал я и велел Свитуну отозвать всех караульных, присматривавших за Иеремией и его людьми в старом монастыре. Настало время отплывать.
Иеремия и впрямь был бедным невинным идиотом, но не был ли и я таким же глупцом? Я вел небольшой отряд на захват неприступной крепости, где засели воины моего кузена, где поджидал Эйнар Белый, где поджидали скотты.
Мы отплыли на север.
Четыре корабля. Эдит, Ханна, Стиорра и Богоматерь покинули Джируум еще в темноте. Теперь я находился на Богоматери, а Гербрухт правил Эдит. Мы гребли вниз по реке, в сторону моря, и в тихой ночи раздавался лишь плеск, когда весла входили в воду. При каждом гребке в черных водах мелькали мириады огоньков, а когда весла поднимались, они сияли этим огнем, драгоценностями морской богини Ран. Я решил, что это сияние - добрый знак. У воды местами клубился туман, но сквозь облака пробивалось достаточно лунного света, чтобы мы могли разглядеть темные берега Тинана.
Мы вышли в неспешные речные воды во время отлива, но стоило приблизиться к морю, как начался прилив. Сначала течение было в противоположную сторону, но миновав мыс, мы свернем на север, и прилив станет нам помогать. Позже нам придется бороться с морскими течениями, но я надеялся, что тогда наши паруса наполнит ветер.