И да поможет бог Нортумбрии, подумал я. Брунульф? Я никогда о нем не слышал, но предполагал, что он достаточно опытен, раз ему доверили командование несколькими сотнями воинов. Но почему его послали в Хорнекастр? Король Эдуард хочет вызвать войну? Его сестра Этельфлед, может, и заключила мир с Сигтрюгром, но Уэссекс не подписывал соглашение, а желание некоторых саксов вторгнуться в Нортумбрию ни для кого не являлось тайной. Но послать несколько сот человек в Нортумбрию, почти на границу, вытеснить оттуда датчан, даже не устроив резни, а потом засесть в древнем форте? Это не похоже на грозное вторжение. Я решил, что Брунульф и его люди пришли в Хорнекастр, чтобы заставить нас атаковать их и начать войну, которую мы проиграем.
- Сигтрюгр хочет, чтобы я примкнул к нему, - сказал я Олле.
- Если он не сможет уговорить их убраться из форта, то, видно, надеется, что ты их напугаешь, - льстиво заметил он.
Я попробовал рыбную похлебку и понял, что голоден.
- А почему цены на корабли выросли? - спросил я.
- Ты не поверишь, господин. Это всё архиепископ.
- Хротверд?
Олла пожал плечами.
- Он говорит, что монахам пора вернуться на Линдисфарену.
- Он так говорит? - я вытаращился на Оллу.
- Хочет восстановить там монастырь!
Уже целую вечность на Линдисфарене не было никаких монахов, с тех пор как датчане перебили всех до последнего и разграбили монастырь. Во времена моего отца это была главная христианская святыня Британии, даже главнее Контварабурга, монастырь привлекал орды паломников для молитвы у могилы святого Кутберта. Отец получал свою выгоду от того, что монастырь стоял чуть севернее крепости, на острове, и паломники тратили серебро на свечи, пищу, ночлег и шлюх в деревне Беббанбурга. Не сомневаюсь, что христиане хотели восстановить монастырь, но сейчас это место находилось в руках скоттов. Олла мотнул головой на восток вдоль берега.
- Видишь ту груду бревен? Это выдержанный дуб из Суморсэта. Его хочет использовать архиепископ. И еще камень, а потому ему нужно десять судов, чтобы всё привезти.
- Король Константин может этого не одобрить, - мрачно заявил я.
- А к нему-то это какое имеет отношение? - удивился Олла.
- Ты разве не слышал? Проклятые скотты вторглись в земли Беббанбурга.
- Боже милостивый! Это правда, господин?
- Правда. Эта сволочь Константин заявил, что теперь Линдисфарена - часть Шотландии. Он предпочтет, чтобы там жили его монахи, а не саксы Хротверда.
Олла поморщился.
- Архиепископу это не понравится! Гнусные скотты на Линдисфарене!
Мне внезапно пришла в голову мысль, и я нахмурился.
- А ты знаешь, кто владеет большей частью острова? - спросил я.
- Твоя семья, господин, - тактично ответил он.
- Церковь владеет руинами монастыря, - сказал я, - но остальное принадлежит Беббанбургу. Думаешь, архиепископ спрашивал разрешения моего кузена на строительство? Ему оно не требуется, но облегчило бы жизнь.
Олла задумался. Он прекрасно знал мое отношение к кузену.
- Мне кажется, идея исходила от твоего кузена, господин.
Именно это я и подозревал.
- Вот же вонючий проныра, - кивнул я.
С той минуты, как Сигтрюгр стал королем Нортумбрии, мой кузен понимал, что я нападу, и наверняка сделал предложение Хротверду в надежде на поддержку церкви. Он превратил бы оборону Беббанбурга в священную войну против неверных. Константин покончил с этой надеждой.
- Но до того, - продолжил Олла, - там пытался построить церковь безумный епископ. По крайней мере, хотел.
Я засмеялся. Упоминание о безумном епископе всегда меня веселило.
- Правда?
- И архиепископ Хротверд решил покончить с этими глупостями. Конечно, никогда не знаешь, стоит ли верить всем слухам про того безумца, но ни для кого не секрет, что дурачок хотел построить на острове новый монастырь.
Безумный епископ и впрямь был не в своем уме, вот только был он никаким не епископом, а датским ярлом по имени Дагфинр, объявившим себя епископом Джируума и принявшим новое имя Иеремия. Он со своими людьми заняли древний форт в Джирууме, к югу от земель Беббанбурга, на южном берегу реки Тинан. Джируум стоял на землях Дунхолма, то есть Иеремия стал моим арендатором. Мы встречались единственный раз, когда он покорно явился в мою крепость, чтобы вручить положенную сумму.
Он прибыл с дюжиной воинов, называя их своими учениками, все на жеребцах, за исключением самого Иеремии, тот восседал на осле. Он носил длинную грязную рясу, сальные седые волосы спускались до пояса, на узком умном лице - улыбка пройдохи. Он бросил на траву пятнадцать серебряных шиллингов и задрал рясу.
- Узри! - зычно объявил он и помочился на монеты. - Во имя Отца, Сына и того, третьего, - сказал он, закончив, и ухмыльнулся. - Твоя плата, господин, сыровата малёк, но ее благословил сам Господь. Видишь, как сверкают? Чудо, правда?
- Помой серебро, - велел я ему.
- Может, и ноги тебе помыть, господин?
И безумный Иеремия решил строить монастырь на Линдисфарене?
- А он спросил разрешения у моего кузена? - обратился я к Олле.
- Откуда мне знать, господин? Я много месяцев не видел Иеремию и его жуткий корабль.
Жуткий корабль назывался Богоматерь - темное, неряшливое корыто, на которой Иеремия патрулировал побережье за Джируумом.
- Иеремия не представляет угрозы, - решил я, - а если хотя бы пёрнет в сторону севера, его раздавит Константин.
- Возможно, - с сомнением отозвался Олла.
Я наблюдал, как река скользит мимо шумных пристаней, как кошка крадется вдоль поручня пришвартованного корабля, прежде чем спрыгнуть и начать охоту на крыс в трюме. Олла рассказывал моему сыну о скачках, которые пришлось отложить из-за того, что Сигтрюгр увел большую часть гарнизона Эофервика на юг, но я не слушал, я думал. Очевидно, что разрешение на строительство нового монастыря получено несколько недель назад, еще до того как Константин начал вторжение. Иначе когда бы архиепископ получил бревна и камни для кладки, готовые к погрузке?
- Когда Брунульф захватил Хорнекастр? - спросил я, прервав восторженный рассказ Оллы о мерине, которого он считал самым быстрым в Нортумбрии.
- Дай-ка подумать, - насупился он, задумавшись на пару мгновений, - должно быть во время последнего новолуния? Да, тогда.
- А сейчас луна почти полная, - отметил я.
- Значит... - начал мой сын и тут же замолчал.
- Значит, скотты вторглись несколько дней назад, - гневно сказал я. - Предположим, западные саксы не отвлекли бы Сигтрюгра, что бы он сделал, услышав о Константине?
- Отправился бы на север, - ответил мой сын.
- Но он не может, потому что западные саксы гадят на его землях на юге. Они сговорились!
- Скотты и западные саксы? - недоверчиво произнес Утред-младший.
- Они тайно сговорились много недель назад! Скотты получают Беббанбург, а церковь западных саксов - Линдисфарену, - сказал я, уверенный в своей правоте. - Они получат новый монастырь, реликвии, паломников, серебро. Скоттам - земля, а церкви - богатство.
Я был уверен, что прав, хотя на самом деле ошибался. Но в итоге это не имело особого значения.
Олла и мой сын молчали, пока Утред не пожал плечами.
- И как мы поступим?
- Начнем убивать, - мстительно сказал я.
И на следующий день мы отправились на юг.
***
- Никаких убийств, - настаивала моя дочь.
Я заворчал.
Сигтрюгра я в Линдкольне не застал. Он оставил большую часть своего войска защищать городские стены, и с пятьюдесятью людьми отправился в Ледекестр, бург, который он уступил Мерсии. Он собирался просить помощи у Этельфлед, хотел, чтобы она повлияла на своего брата, короля Уэссекса, и тот вывел свою армию из Хорнекастра.
- Западные саксы хотят начать войну, - заявила моя дочь. Она осталась в Линдкольне, во главе гарнизона из почти четырёх сотен человек. С таким войском она могла бы противостоять Брунульфу, но считала, что не стоит трогать западных саксов.
- Твоё войско наверняка больше, чем у этих говнюков в Хорнекастре, - заметил я.
- А возможно, и нет, - спокойно возразила она, - и сотни других западных саксов ждут по ту сторону границы, и им нужен только предлог на нас напасть.
И это правда. Саксы с юга Британии хотели не только предлога, они хотели получить всё. Почти всё, что сейчас зовётся Инглаландом, я когда-то видел в руках датчан. На длинных кораблях они пришли по рекам через наши земли, их воины захватили Нортумбрию, Мерсию и Восточную Англию. Их войска наводнили Уэссекс, и казалось, что эта страна неминуемо станет Данеландом, но судьба решила иначе, западные саксы и мерсийцы в жестоких схватках и с большими потерями продвигались на север. Теперь на их пути стояла лишь Нортумбрия Сигтрюгра. А когда случится неизбежное и Нортумбрия падёт, весь народ, говорящий на английском, станет жить в едином королевстве - в Инглаланде.
На всём пути от южного побережья до границ Нортумбрии я дрался на стороне саксов, но по иронии судьбы, теперь из-за брака моей дочери я стал их врагом.
- Что бы ты ни делал, отец, - сурово твердила она, - не дразни их! Не нужно сталкиваться с ними, ссориться или угрожать! Мы не хотим их разозлить!
Я бросил взгляд на её брата, игравшего с племянниками. Мы были в большом римском доме, стоявшем на самом верху Линдкольнского холма, и из обширного сада с его восточной стороны на многие мили могли видеть земли, залитые солнцем. Брунульф и его люди где-то там, неподалёку, и я считал, что мой сын предпочёл бы сразиться с ними. Он прямолинейный, неунывающий и упрямый, а моя дочь, такая темная рядом со светловолосым братом - хитрая и себе на уме. Она так же умна, как и её мать, но это не мешало ей ошибаться.
- Ты боишься западных саксов, - сказал я.
- Я уважаю их силу.
- Они блефуют, - ответил я, надеясь, что не ошибся.
- Блефуют?
- Это не вторжение, - рассердился я, - они просто отвлекают внимание! Им нужно удержать твоё войско на юге, пока Константин штурмует Беббанбург. Брунульф не собирается атаковать! Для этого у него недостаточно людей. Он просто хочет, чтобы ты смотрела на юг, пока Константин осаждает Беббанбург. Они заодно, разве тебе не ясно? - Я шлёпнул рукой по каменной ограде сада. - Мне здесь не место.
Стиорра знала, о чём я, знала, что мне нужно быть в Беббанбурге. Она коснулась моей руки, словно пытаясь успокоить.
- Думаешь, ты сможешь сражаться и со своим двоюродным братом, и со скоттами?
- Придется.
- Отец, ты не справишься без помощи нашего войска.
- Всю свою жизнь, - горько сказал я, - я мечтал о Беббанбурге. Мечтал вернуть его. Мечтал в нём умереть. И что же я сделал? Помог саксам захватить земли, помог христианам! А чем они мне отплатили? Объединились с моими врагами. - Я обернулся к ней и резко добавил: - Ты ошибаешься!
- Ошибаюсь? В чём?
- Западные саксы не вторгнутся к нам, если мы атакуем Брунульфа. Они не готовы. Когда-нибудь будут готовы, но пока - нет. - Я не был уверен, что прав, но пытался убедить самого себя. - Нам нужно напасть на них, наказать их, перебить. Пусть они нас боятся.
- Нет, отец, - теперь она говорила умоляющим тоном. - Прошу, подожди. Посмотрим, может, Сигтрюгр договорится с мерсийцами, ладно?
- Мы не воюем с мерсийцами, - ответил я.
Она отвернулась и посмотрела вдаль, на холмы, покрытые клочьями облаков.
- Ты знаешь, - теперь она говорила спокойнее, - что кое-кто из западных саксов считает, будто мы не должны были заключать мир? Половина их витана утверждает, что Этельфлед предала их, потому что любит тебя, а другая половина - что мир нужно сохранять до тех пор, пока они не станут сильны настолько, что мы не сможем сопротивляться.
- И что с того?
- А то, что люди, жаждущие войны, только и ждут повода её начать. Они хотят напасть на нас. Хотят подтолкнуть к войне короля Эдуарда, а тогда даже твоей Этельфлед придётся в неё вступить. Нам нужно время, отец. Прошу тебя, оставь их в покое. Поезжай в Ледекестр и помоги Сигтрюгру, Этельфлед прислушается к твоим словам.
Подумав над этим, я решил, что, скорее всего, она права. Западные саксы, только что одержавшие победу над Восточной Англией, стремились к войне, а я не хотел этой войны. Я хотел выгнать скоттов с земель Беббанбурга, а для этого мне нужно войско Нортумбрии, но Сигтрюгр помог бы мне сражаться на севере, если бы был уверен в мире с саксами на юге, потому он и отправился в Ледекестр, просить Этельфлед, в надежде, что её влияние на брата поможет укрепить мир.
Но, несмотря на настойчивые мольбы дочери, чутьё говорило мне, что дорога на Беббанбург проходит через Хорнекастр, не через Ледекестр. А я всегда доверял чутью. Я мог сопротивляться и чувствам, и разуму, но чутьё острой колючкой вонзалось в затылок, твердя, что опасность близка. Так что я доверился чутью.
Поэтому на следующий день, несмотря на всё, что говорила дочь, я выехал в Хорнекастр.
Это унылое место к югу от реки Бейна римляне выбрали для строительства каменного форта. Они не проложили туда дорогу, и потому я думал, что форт предназначался для защиты от идущих вверх по реке кораблей. Должно быть, эти корабли принадлежали нашим предкам, первым саксам, что пересекли море и захватили новые земли. Там хорошая земля, по крайней мере, к северу, где на холмах богатые пастбища.
Поблизости обосновались две датские семьи со своими рабами, но им велели убираться, стоило саксам занять древний форт.
- А почему датчане не поселились в форте? - спросил я Эгила.
Это был суровый человек среднего возраста с длинными, заплетенными в косы усами, выросший неподалеку от Хорнекастра, хотя служил он в гарнизоне Линдкольна, командовал ночным караулом. Когда западные саксы заняли форт Хорнекастр, его с небольшим отрядом отправили за ними наблюдать, чем он и занимался с безопасного расстояния, пока осторожный Сигтрюгр не отозвал его обратно в Линдкольн. Я настоял, чтобы он вернулся со мной в Хорнекастр.
- Если мы нападем на форт, - сказал я ему, - лучше иметь под рукой человека, который его знает. Я не знаю. А ты - да.
- Там жил человек по имени Торстейн, - сказал Эгил, - но уехал.
- Почему?
- Наводнения, господин. Оба его сына утонули, господин, и он решил, что саксы навели порчу на это место. И уехал. С этой стороны форта - река, и большая, а позади еще одна. И стены с той стороны местами обвалились. Не с этой, господин. - Мы смотрели с севера. - А с юга и с востока.
- А отсюда выглядят внушительно, - сказал я.
Я смотрел на мрачные каменные стены, вздымающиеся над камышами. С шестов у северной стены свешивались знамена, и порывы ветра приподняли одно с драконом Уэссекса. Второй флаг был из более тяжелой ткани, и ветер не мог его развернуть.
- А что на левом флаге? - спросил я.
- Мы так и не разобрались, господин.
Я фыркнул, сообразив, что Эгил, вероятно, просто не подобрался достаточно близко, чтобы разглядеть второй флаг. Дым от костров поднимался над крепостными стенами и над полями к югу, где, видимо, стояла часть войска Брунульфа.
- Сколько там человек? - спросил я.
- Сотни две. Или три, - туманно ответил Эгил.
- И все - воины?
- Там есть еще несколько колдунов, господин.
Он говорил о священниках.
Мы находились далеко от форта, хотя наверняка воины на стенах видели, как мы рассматриваем его с низкого холма. Большая часть моих людей скрывалась в долине за моей спиной.
- А кроме форта здесь есть еще что-нибудь?
- Несколько домишек, - пренебрежительно буркнул Эгил.
- И саксы не попытались двинуться дальше на север?
- С тех пор как здесь обосновались - нет, господин. Просто засели здесь, и всё, - он почесал бороду, пытаясь раздавить вошь. - Кстати, может, они и слоняются по окрестностям, только мы не знаем. Нам приказали держаться от них подальше и не злить их.
- Пожалуй, это мудро, - сказал я, понимая, что собираюсь поступить совершенно наоборот.
- Так чего же они хотят? - раздраженно поинтересовался Эгил.
- Хотят, чтобы мы на них напали, - объяснил я. Но если Эгил прав, и у саксов за стенами две или три сотни человек, то нам понадобятся четыре сотни, чтобы штурмовать укрепления, и ради чего? Чтобы завладеть руинами старого форта, который не хранит ничего ценного? Брунульф, предводитель западных саксов, это тоже понимает, так почему же он остался?
- Как они сюда добрались? - спросил я. - На кораблях?
- Верхом, господин.
- А до ближайшей саксонской армии - многие мили, - добавил я больше для себя, чем для Эгила.
- Ближайшие войска саксов в Стинфорде, господин.
- И далеко это?
- Может, полдня пути верхом, господин, - туманно ответил он.