- Простите, вы не о том подумали, - поручик сжал в руке ладонь Полины Кирилловны, удерживая её подле себя. - Я тут недавно понял… Любовь должна быть обоюдной. Взаимной. И только. И ежели одна сторона страстно влюблена, а вторая равнодушна, то такой брак, брак по расчёту только с одной стороны, сулит в будущем лишь несчастье. Годы жизни в страхе, что она будет изменять с другим, ведь никаких чувств не питает к твоей особе? Еще хуже - упрёки, нарекания, скандалы только потому, что её раздражает одно твое присутствие? Но самое страшное - осознавать, что именно ты, находясь в порыве страсти, лишил её того будущего, о котором она, может быть, мечтала.
Рыбкин так сильно сжал руку девушки, что та ойкнула от боли:
- Ну и странный вы человек, Станислав Валерианович. - Полина Кирилловна поднялась и предстала пред очами поручика во всей красе. - Женщину нужно завоёвывать. Особенно красивую и знающую себе цену. Мы любим, когда за нас дерутся. Когда мужчины словно быки на корриде, извергая из ноздрей пар, бросаются в бой. Особенно, когда каждый из них уверен в том, что ты неравнодушна именно к нему! Нет, Станислав Валерианович, вам такие чувства неведомы. Вы не боец. Не победитель. Вот вы стоите и фантазируете, ответит ваша избранница на ваши чувства или нет? Съедаете себя сомнениями - в то время, как другие её добиваются. И что получаете? Ничего, кроме разочарований! А ваша любовь… Это не любовь, Станислав Валерианович, а… сопли.
Рыбкин вздрогнул словно от пощёчины. С ним ещё никто так не разговаривал. Прутик отлетел на несколько шагов в сторону. Поручик встал напротив девушки.
- Кажется, ваши люди уже накормили моих солдат. Желательно, Полина Кирилловна, чтобы вы покинули боевую позицию. Неровен час, может начаться артиллерийский обстрел.
- Обиделись? - девушка обернулась в сторону окопов и высмотрела плотную, кряжистую фигуру слуги, - Пантелей, собирай посуду! - и вновь повернулась к Рыбкину. - На правду нельзя обижаться, господин офицер. Прощайте. Оревуар!
- И вам до свидания, Полина Кирилловна.
- И это все? - девушка упёрла руки в бока, от чего действительно стала похожа на купчиху, что и решило сомнения Рыбкина.
- Отчего же? Смотрите, как бы домогательства быков по поводу вашей особы не превратились в обыденные купеческие торги. Честь имею!
Рыбкин вскинул руку к козырьку и направился в сторону окопов. Полина Кирилловна в растерянности смотрела вслед поручику, не понимая, как этот невзрачный человек осмелился сказать ей такое. И ведь был прав! Прав в том, что с другим человеком, кроме Олега Владимировича, она жизни не мыслит. Нет, уж лучше в петлю!
Олег Владимирович подождал, пока дворник Василий открыл дверь, и вслед за мужиком прошёл к себе в номер.
- Кроме Анисима Ильича, кто-нибудь здесь ещё был?
- Никак нет, ваше благородие.
"А глазки-то у дворника бегают, - отметил Белый. - Интересно, кого он ещё впустил в номер?"
Олег Владимирович отослал Василия из апартаментов с приказом продолжать стоять у входа, а сам внимательно осмотрел содержимое стола. Все его вещи, спрятанные в полу, аккуратно лежали на столе. Белый подхватил стул, приставил его ближе к окну, взобрался на него и принялся внимательно изучать второй тайник. Через минуту ему стало ясно: некто просмотрел исписанные им в казначействе листы бумаги и вернул их на место. Причём пытался это сделать аккуратно, не желая обнаружить, что тайное стало явным.
Олег Владимирович спрыгнул на пол, прошёл к двери и за шиворот втащил в номер дворника.
- А теперь, паскуда, - первый удар согнул Василия пополам, - говори правду! Кто, кроме Кнутова, побывал в номере?
- Не могу знать, ваше благородие.
Второй удар пришёлся в переносицу. Лицо дворника моментально окрасилось кровью.
- Убью, ежели не скажешь. Кто?
Новый удар заставил мужика со стоном опуститься на пол.
- Ваше благородие…
- Кто? - Белый схватил со стола револьвер, взвёл курок и дулом с силой вдавил щеку перепуганного дворника. - Не скажешь, завтра твой труп будет валяться в канаве с помоями.
- Господин офицер тут побывали, - выдохнул Василий и с облегчением почувствовал, что металл перестал вжиматься в его кожу.
- Какой офицер?
- Что к Полине Кирилловне хаживают.
- К твоей хозяйке много офицеров хаживает. Который?
- Вы намедни стакнулись, - дворник провёл ладонью по трясущимся губам. На пальцах остались следы крови. - Он велел молчать. Он же зверь! По зиме, пьяный, ногами забил китайца. И не знамо, за что. А уж меня за то, что проболтался… убьет, как есть - убьет…
- Заткнись. Будешь делать, что я говорю, сто лет проживёшь. Офицер долго был?
Дворник затряс головой:
- Не так, чтобы…
- Сколько минут? Пять? Десять? Полчаса?
- Пожалуй, десять.
"Значит, - только ознакомился со списком, - смекнул Белый. - Переписывать ничего не стал. И с тетрадью вплотную не работал. Это радует".
- Что после?
- Выскочили они словно ошпаренные. Грозились!
- Давно это было?
- Да, с час назад. Так как же, барин?
- Никак, - Олег Владимирович достал платок, вытер руки и отшвырнул тряпицу в угол. - Никому ни слова! Ни единой душе! Понадобишься - позову. А теперь пошёл вон!
Нет, отдохнуть не придётся. Белый упал на стул, прикрыл глаза. Нужно подумать. Без всякой спешки.
Вытянув натруженные за день ноги, молодой человек достал трубку, набил табаком, раскурил. Глядя на улицу, принялся размышлять.
Итак, Индуров, почуял внимание приехавшего инспектора на себе. Или взыграла ревность? Скорее всего, второе. Потому и решил посетить номер в отсутствие постояльца. И стал невольным свидетелем столь занимательной картины. Деньги на столе. Оружие. Тетрадь с шифром. Само собой, у Индурова, возникает ряд вопросов, на которые он захотел получить ответ. То, что на столе, верного направления в размышлениях не даёт. Вариантов, глядя на вещи из тайника, он мог придумать массу. Грабитель, бандит, политический… Вот потому и произвёл свой, более результативный, обыск. И нашёл то, что не смог найти Кнутов. Круг вариантов моментально сузился. А если так, и Индуров его правильно просчитал, то… Первое: затаился. Нет. Вот именно этого он делать и не станет. Теперь ему надо быть на виду. Показывать свое рвение и преданность. А мы ему не дадим! Изолируем, из города отправим. Он засуетится. Проявит себя, потому как нет ничего хуже - находиться вдали от событий… А если это пустышка? Или подставная фигура? А главное действующее лицо сейчас сидит, пьёт чай, ест баранки и ждёт, когда Олег Владимирович оступится? Если, если… Голова трещит от этих "если".
Белый прошёл к умывальнику, ополоснул тёплой водой лицо.
Все же Индурова необходимо изолировать. Ежели информатор не штабс-капитан, значит, на посту всё будет спокойно. И будем отрабатывать другой вариант. Если же Индуров, или кто-либо из его людей сделают попытку передать сведения о перепланировке обороны города на тот берег Амура, то сие можно сделать только с поста. Вот тут-то наша мышеловка и захлопнется. Господи, только бы Киселёв не отпустил Индурова и успел приставить к нему своего человека!
Олег Владимирович скинул с себя одежду, наскоро растёр тело мокрым полотенцем, оделся во всё чистое и через пять минут трусил в дрожках к полицейской управе.
- Господин штабс-капитан, вам придётся подождать буквально минут десять, - Киселёв спрятал часы в карманчик жилета, - вас отвезут. Заодно прихватите дополнительный провиант, не помешает. Как думаете, Юрий Валентинович, насколько серьёзно все это?
Индуров задумчиво повёл плечами:
- Судя по тому, как безграмотно они утром провели обстрел города, нам особо не о чем беспокоиться…
- Но…там скопилось более восьми тысяч хунхузов.
- И что? - штабс-капитан отреагировал на слова полицмейстера спокойно. - Обученная и проверенная сотня казаков разгонит тысячу неорганизованных, несобранных и неумелых китайцев. Количество в военном деле решающей роли не играет. Помните, как говаривал Суворов: "Не числом, а умением". А таковым ходи не владеют.
- Может быть, вы и правы. Только я предпочитаю уважать противника. За маской трусости и слабости могут скрываться сила и хитрость. Кстати, они уже пересекли Амур и захватили лодочную переправу, что ведёт на "колесуху". Как видите, несобранные и неумелые смогли организоваться. Думаю, следующим шагом, который они предпримут, станет нападение на ваш пост. Вас комендант проинструктировал, что следует предпринять в такой ситуации?
- Так точно.
- Там находится восемь человек. Плюс личная охрана переправы - еще шесть человек. И служащие. Всего - девятнадцать. Маловато, конечно. Но более выделить мы не в состоянии. А потому, как увидите, что далее оборону поста вести нет никакой возможности, возвращайтесь. Через Моховую Падь. Там будет наш второй пост, они предупреждены. Усилите их. Вопросы имеются?
Индуров молчал. Киселёв поднялся со своего кресла:
- Пойду потороплю Кнутова.
- Он едет со мной? - Индуров бросил фразу не оборачиваясь, небрежно. Мол, поинтересовался, не более.
- Нет. С вами поедет его помощник, Селезнёв.
Владимир Сергеевич аккуратно прикрыл за собой дверь, прошёл через весь коридор и без предупреждения распахнул двери кабинета Анисима Ильича.
- Селезнёв!
- Слушаю, ваше превосходительство. - Младший следователь вскочил, от чего стул с грохотом откатился в сторону.
- Отставить! - Киселёв кивнул Кнутову, чтобы тот проследил, не покинул ли гость кабинет главы полицейской управы. - Вот что, младший следователь. Поедешь с господином штабс-капитаном Индуро-вым. К переправе. Останешься там с ним. Следить за этим капитаном в оба глаза. И днём и ночью. Сам успевать не будешь, подбери в помощь человека из нашего департамента. Вот. - Киселёв протянул заклеенный пакет. - Здесь приказ. На тот случай, ежели штабс-капитан поведёт себя как-то не так. Понял?
- Нет, - затряс головой младший следователь. - Как это "не так"?
- Да вот так, - вспылил Киселёв. - Увидишь, что струсил или что ещё - и под арест! Появятся сомнения, присылай человека. Окажет сопротивление - действуй по ситуации.
- То есть убить, да?
- Дурак, я же сказал: по ситуации. А они разные бывают, - Киселёв прошёл к двери и, повернувшись к подчинённому, покачал головой. - Да никому не разболтай про то, о чём с тобой говорили.
- Как же можно-с? А что, - Селезнёв кивнул в сторону стены, - мне следует быть с ними, потому как они могут…
Киселёв приложил палец к губам:
- Могут. Ещё как могут. А потому будь ко всему готов. Ну, с богом!
Глава губернской полиции вышел в коридор и хотел было вернуться к себе, как вдруг увидел в окно, что в тарантас, на котором Индуров с Селезнёвым должны были вскоре отправиться к новому месту службы, грузят небольшие бочонки со смолой. Владимир Сергеевич пальцем поманил к себе Кнутова.
- Это что?
- Смола.
- Сам вижу, что не дерьмо. Зачем?
- Так, Владимир Сергеевич, ежели китайцев не остановим, так хоть высадиться на берег не дадим. Сожжём всё, к чёртовой матери. А берег там крутой. Пусть поползают.
- Одобряю. Молодца!
Владимир Сергеевич, войдя в кабинет, подошёл к Индурову.
- Всё готово к вашему отъезду. Так что, Юрий Валентинович, будем ждать от вас вестей. Конечно, желательно, добрых, - при этих словах Киселёв протянул капитану руку.
Кнутов молча курил на крыльце, изящно держа в руке папироску.
- Анисим Ильич, я что хотел спросить: как теперь с делом убиенного Бубнова? Кому передать-то?
- Селезнёв, тебе что, нечего мне более сказать? - Анисим Ильич развёл руками. - Вот кого видишь, тому и передай.
Младший следователь оглянулся:
- Так никого, кроме вас, нет.
- То-то и оно! Всю управу будто ветром сдуло! А ты дело передать хочешь! Забудь о нём до тех пор, пока всё не закончится.
- Так, Анисим Ильич, свидетели могут пропасть.
- Какие свидетели, Селезнёв? - окурок, выброшенный Кнутовым, точно угодил в специальную урну под крыльцом. - На данном этапе расследования имеются труп и вдова. Да дворник с… Или, - Кнутов пригляделся к подчинённому, - ты что-то нарыл? А, Селезнёв?
- Не знаю. Мне кажется, есть одна зацепка.
Анисим Ильич быстро спустился по ступеням на землю и потащил за собой помощника в сторону от повозки. И вовремя. На крыльце появилась фигура Индурова.
- Так, - зашептал Кнутов. - Говори чётко и быстро. На кого подозрение?
- На служанку… Катьку Иванову.
- Катька… Катька… Что-то не припомню.
- Служанка госпожи Бубновой. Соплячка ещё. Белесенькая такая.
- Нет, не помню. Судима?
- Никак нет.
- Приезжая?
- Урождённая благовещенская.
- Из родственников кто-либо осуждён?
- Был. Отец. За разбой. На поселении. Нигде не работает. Пьёт. Мать померла пять лет тому.
- Возраст?
- Скоро восемнадцать будет. У Бубновых год как в прислугах. Живёт там же. Отца навещает по воскресеньям. И когда отпускают.
- Так, - рука Кнутова вцепилась в пуговицу на кителе младшего следователя. - И почему ты остановился на ней?
- Имеется одна странность. Сегодня утром, когда я её допрашивал, на пальце у неё колечко имелось. Простенькое. Но золотое с бирюзовым камешком.
- Дальше.
- Она про кольцо ничего говорить мне не захотела. Однако по тому, как гладила, разве что не дышала на него, понял: дареное колечко. И недавно. Остальная прислуга его-то увидела дня за два до убийства. А от кого, никто не знает. Говорят, мол, хахаль у неё…
- На то она и девка, чтобы хахали словно тараканы заводились, - оборвал усмешку Селезнёва Кнутов. - И что кольцо тебе покоя не даёт?
- Золото дарить не каждый может. Вот я и заинтересовался, что же за хахаль у Катьки? Обежал все лавки, где у нас золотом торгуют, и выяснил: пять дней тому в лавке Коротаева продали это кольцо одному офицеру. Говорят, скандальный до жути.
- А отчего ты решил, что ему продали именно это кольцо?
- Так приметное оно. Там, где вставлен камушек, рядышком, видимо нечаянно, щербинку на ободке оставили. Очень даже приметная щербинка. Вот по ней-то и вспомнили про того скандального офицера. Из-за этой щербинки продали кольцо почти в половину дешевле.
- Каково звание офицера?
- Не могу знать. Бестолочи попались. Ничего в этих делах не понимают.
- А внешний вид?
- Какой там внешний вид… Обычный красавец с усами.
Кнутов кивнул в сторону Индурова:
- Тоже красавец, с усами. У нас тут каждый второй с усами. И каждый первый - красавец. Хотя информацию ты добыл прелюбопытную. Офицер, который дарит служанке золото, а она сей факт скрывает, заслуживает самого пристального внимания. Ты девку-то не спугнул?
- Да что вы… службу знаем. Анисим Ильич, может, это она из-за кольца Кузьму Бубнова прирезала?
- Ага. Ты свинью хоть раз в жизни резал?
- Нет.
- Попробуй. После я на тебя посмотрю. Нет, Селезнёв, не она убивала Бубнова. А вот тот офицер, или кто он там, вполне мог. Ладно, проверю на досуге твою версию. - Кнутов положил руку на плечо подчинённого. - А ты, Харитон Денисович, береги себя. Особо там не геройствуй.
- Так а нам иначе никак нельзя, - Селезнёв улыбнулся, и Кнутову сделалось не по себе от этой улыбки. В последний раз будто виделись.
Индуров ловко запрыгнул в тарантас, и уже оттуда требовательно кликнул Селезнёва.
Анисим Ильич хлопнул младшего следователя по спине и, не оборачиваясь, устремился к себе на второй этаж…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Я стала Чёрной королевой,
Ты избран Белым королём,
С другой такой же, только белой,
Ты будешь завтра обручён -
Твоя защита и опора,
Ведь без неё ты глуп и слаб…
Мы партию закончим скоро
И я тебе поставлю мат.
Как жаль. Могло бы быть иначе -
Ты был бы Чёрным королём…
А впрочем, знаешь, я не плачу
И не жалею ни о чём.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Пришли в движенье оба войска вдруг.
Летит стрела, смятение вокруг.
Цепь дрогнула. Лихие кони ржут.
И лучники, и башни в бой идут.
Уильям Джонс. Каисса. 1763
Индуров с открытой неприязнью поглядывал на попутчика. Будь его воля, заставил бы младшего следователя весь путь, все двадцать вёрст, прошагать следом за телегой. Чтобы тому небо с овчинку показалось. Да не мог так поступить штабс-капитан! Потому как Селезнёв являлся его подчинённым временно и фактически условно. А командовать гражданскими чинами для военного - последнее дело. И до греха недалеко, ежели палку перегнуть. К тому же легко можно себе и недруга заработать. Военные времена лихие, короткие, а следователи постоянные, и с этой братией ссориться на данный момент было никак не с руки.
К тому же у Юрия Валентиновича, пока они ещё не покинули город, имелось кое-какое дело. И как только тарантас миновал переулок между Большой и Графской улицами, Индуров неожиданно заговорил с младшим следователем, а теперь и извозчиком:
- Как тебя звать-величать?
- Харитоном. По батюшке, Денисовичем.
- А фамилия?
- Селезнёвы мы, - следователь шворкнул носом, прикидываясь простачком, потому как не мог понять, куда клонит господин офицер.
- Селезнёвым кликать стану. Словом, так: правь-ка к дому купца Мичурина.
- Но, ваше благородие, - растерянно заморгал младший следователь, - это же совсем в другую сторону. И на пост нам надоть поскорее…
- Успеется, - вяло отмахнулся Индуров. - Правь, говорят тебе.
Делать нечего, как-никак, начальство. Харитон Денисович приспустил вожжи, и лошадки понесли тарантас не сворачивая.
В доме Кириллы Игнатьевича штабс-капитан пробыл недолго, так посчитал Селезнёв. Когда тот переступил порог, младший следователь тут же свистом подозвал бездельничающего мальца, приказав за гривенник сгонять в полицейский департамент и передать записку лично в руки старшему следователю Кнутову: "Заезжали в дом Мичурина. 10 минут".
Едва мальчишка скрылся с глаз, на пороге купеческого особняка образовался капитан Индуров. По тому как тот довольно улыбался, Селезнёв заключил, что его благородию повезло более, нежели ему: Индурову, как видно, поднесли чарочку-другую водки. Да под рыбку с огурчиком. А иначе, с чего так радоваться жизни? "Вот ведь, - после всю дорогу возмущался в душе кучер поневоле. - Одним жизнь всякого рода радости устраивает, а другим - только пакости!". Хотя, коли сам губернский полицмейстер дал приказ следить за капитаном, то по всему выходит не в таком уж тот и почёте.
Вожжи легко касались крупа лошади.
- О чём задумались, господин сыщик?
Селезнёв вздрогнул, после чего снова тоскливо вздохнул: от военного явственно тянуло свежаком.
- Да вот, размышления имею.
- И какие?