- Но провести его следует, - настаивал Белый.
- Сделаем. Завтра, с утра. На ночь глядя людей переполошить не дело, а Иванова все одно ни о чём не подозревает.
- Согласен, - кивнул Белый и тут же перешёл к новой теме. - Вы переписали всех, кто живёт невдалеке от места обнаружения трупа учителя?
- Так точно. Вот. - Анисим Ильич протянул листок, - Пятая хата от мостика принадлежит отцу Катьки.
- А почему сразу не сообщили?
- Так вы не спрашивали. Да и в тот день её дома не было. Она всё время находилась с вдовой Бубновой. Я проверил.
- А отец?
- Соседи его видели только на следующее утро… в омерзительно пьяном состоянии.
Белый нервно дёрнул подбородком:
- Индуров мог привезти Сухорукова в дом Ивановой в её отсутствие?
- Ежели они сожительствуют, то вполне, - пожал плечами Кнутов. - Но я бы на его месте так поступать не стал. Рискованно. Могли увидеть.
- Если мы в той хате не найдём вещей из дома Бубновых, - заговорил наконец Киселёв, - то и арестовать Иванову не сможем. Труп Сухорукова найден неподалеку? И что? Ровным счётом ничего. Вот, ежели бы мы нашли что-то из вещей учителя, тогда понятно. А так… Кольцо? Ну, покупал его Индуров. Что с того? А мог он его потерять? Мог. Или украли у него, а после подарили Катьке? Кто-нибудь говорил о том, что Иванова встречалась с капитаном? Нет. Может, говорили, что видели их вместе? Нет. Так что всё, о чём мы рассуждаем, есть только плод фантазий и гипотез. - Киселёв отставил рюмку. - Индуров ухаживает за Полиной Кирилловной Мичуриной. И я очень сомневаюсь в том, что он променяет дочь первого купца Приамурья на дворовую девку. Опять же, допустим, у них имеются некоторые отношения. Его отправляют за город на неопределённое время. Что сделал бы молодой человек? Естественно, попрощался с любимой девицей. Штабс-капитан именно так и поступил, судя по записке, переданной Селезнёвым. Только посетил он не дом Катьки Ивановой, а особняк Кириллы Игнатьевича Мичурина. Сие есть факт!
- Так вы предлагаете не проводить обыск? - поинтересовался Белый.
- Обыск мы как раз проведём. Только следует придумать некий предлог, который бы отводил подозрение от самой Катьки. Нечто, касающееся её родителя, так, чтобы девица ничего не заподозрила.
Невдалеке неожиданно ухнуло. Здание театра вздрогнуло. В фойе послышались крики. За первым разрывом снаряда, спустя несколько секунд, раздался еще и еще. Дверь распахнулась, в кабинет ворвался возбуждённый Роганов:
- Господа, нас бомбят! Совсем рядом! Как бы в театр снаряд не угодил…
Белый понял, что отвечать следует ему:
- Не волнуйтесь, Николай Афанасьевич. Они обстреливают только военные объекты.
Роганов прислушался к разрывам снарядов и тут же возразил:
- Так по Арке вроде бьют. Да? А какие там объекты? Пристань, торговые ряды, а военных объектов отродясь не было.
- Значит, китайцы понятия не имеют о том, где у нас что, - попытался успокоить директора театра Киселёв. - Очень хорошо. Как там публика? Спектакль?
- Да какой спектакль! - взорвался Роганов. - Кто его смотреть станет? Вон, в фойе давка. Все хотят побыстрее на улицу, домой вернуться.
- Давка - это плохо! - Киселёв первым бросился к дверям.
За ним последовали Белый и Кнутов.
В фойе творилось невообразимое. Недавно еще уравновешенные театралы, стоящие возле окон, сидящие в креслах, разговаривающие на ступеньках лестниц, теперь толпой сбились у выхода, вмиг превратившись в испуганную, неуправляемую стихию. Каждый норовил первым пробиться к выходу, оттирая знакомых и незнакомых локтями, крича и создавая давку. Двое молодых людей, видя, что к выходу их не пропустят, кинулись к окнам. Вскоре на пол посыпалось битое стекло. Раздались новые крики и женский визг.
Олег Владимирович крутил головой в надежде отыскать Анну Алексеевну, но ее нигде не было.
Киселёв быстро оценил обстановку, выхватил из внутреннего кармана форменки револьвер и дважды выстрелил в воздух. В помещении с высокими потолками, созданном для того, чтобы актёра могли услышать в любом конце здания, грохот выстрелов раздался как мощный удар бича. Люди замерли, чем и воспользовался Владимир Сергеевич.
- Всем отойти от дверей! - Его голос прозвучал громоподобно, от чего у Белого по спине поползли мурашки. - Слушать мою команду! Образовать коридор. Считаю до трёх! Раз! - новый выстрел ударил в потолок. - Два! Итак. Первыми выходят с левого ряда. По одному! Цепочкой! Бегом!
Людская масса, повинуясь приказам полицмейстера, быстро разделилась на две группы. Сначала здание покинула часть людей с левого края от двери. Потом с правого.
Белый с восхищением наблюдал, как расторопно Киселёв управляется с испуганной толпой, и мысленно ему аплодировал. Паника на войне есть самое худшее, что только можно представить. А паника среди гражданского населения ужасна вдвойне. Потому как оно понятия не имеет, с чем столкнулось и что далее следует делать.
Спустя десять минут фойе опустело. Анны Алексеевны Белый так и не увидел. Хорошо это или плохо, он так и не понял.
Киселёв повернулся к Роганову, лицо которого искривила нелепая улыбка, а руки мелко дрожали, пытаясь безуспешно сжать лацканы пиджака.
- Вы вот что, Николай Афанасьевич, - Киселёв дышал тяжело, прерывисто, с трудом втягивая воздух. - С постановками пока повремените. Сами видите. - Театрал согласно закивал. - К тому же Мордвинов действительно не тот автор, ради которого можно положить жизнь на алтарь искусства.
Белый скептически осмотрел место недавнего побоища.
- Удивительно, - едва слышно проговорил он.
- Что именно? - Владимир Сергеевич услышал реплику и резко развернулся, посмотрев на молодого человека тяжёлым взглядом. - Паника?
- Нет, - советник успокаивающе взял полицмейстера за локоть и отвёл в сторону. - Я не о том. Странно, что до сих пор в городе никто не тронул китайцев. Произойди нечто подобное где-нибудь… в Сербии, там бы себя никто не сдерживал.
Киселёв в сердцах чертыхнулся.
- Типун вам на язык! Под охраной китайцы-то… В своём переулке.
- Снять охрану - минутное дело, - задумчиво продолжил рассуждение советник. - Враг может воспользоваться.
Киселёв чуть не задохнулся от гнева:
- Мне только этого и не хватало! - и махнул рукой. - Пойдёмте, господа.
Белый последним покинул здание. Обстреливать район Арки китайцы начали неожиданно и перестали так же. Тишина буквально обрушилась на ту часть города. Столичный чиновник обернулся по сторонам и не поверил своим глазам. На деревянном помосте тротуара, шагах в десяти от него, стояла Анна Алексеевна. Бесенята во взоре красавицы буквально прыгали из глаз на молодого человека. Позади неё, шагах в двадцати, в тени тополя, двигалась уже знакомая Белому проекция столь неприятного ему господина Стоянова.
Катерина Кузьминична Иванова в момент, когда ей принесли записку, стояла возле печи, готовила ужин для своего беспутного отца. Тот снова пришел домой невесть откуда, едва волоча ноги и матерясь почем зря.
Катька давно привыкла к выходкам отца. Пил он давно. Когда умерла жена, вовсе отпустил вожжи. И что только водка с ним ни делала. В мороз замерзал, в Зее чуть было не утоп. А сколь раз под копытами лошадей побывал - и не сосчитать. Другой на его месте давно бы либо пить перестал от страха за собственную жизнь, либо на том свете себе компанию подбирал. Этот нет, живёт, ходит, пьёт. И никакая холера его не берёт! Катька в сердцах грохнула чугунок на плиту.
С утра она прислуживала госпоже Бубновой. После обеда вынуждена была отпроситься, чтобы посетить полицейский участок. Город, через который девушка шла, напоминал пчелиный улей. То, что в городе произошло нечто плохое, она поняла ещё в доме Бубновых, когда после грома, как она назвала артобстрел, к ней заглянул дворник и сказал, что вроде как "война началася". А с кем "началася", против кого, толком не пояснил.
Впрочем, Катьке было не до войны. В участке её ждал дотошный младший следователь Селезнёв. И все мысли девушки повернулись только туда. Что он знает? О чём ему успели наплести дворовые Бубновых? Катька кусала себе руки: а может, он и лавку, в которой Юрий Валентинович кольцо приобрёл, разыскал? А если они арестовали её любимого? "Господи! - чуть не ревела Катька. - Что же будет?".
Однако, когда Катерина прибыла в участок, выяснилось, что Харитон Денисович отсутствует и будет "отсутствовать неопределённое время". Катерину это потрясло. От слов сиих несло чем-то казённым, тайным и страшным. На вопрос, что же ей делать, околоточный в участке ответил, что не имеет никакого понятия. А потому лучше всего никуда из города не уезжать и ждать, покуда Харитон Денисович не вернутся и не вызовут её в участок.
Растерянная Катерина вернулась домой, где и застала отца в бесчув-ственном виде на полу, храпящим во всю силу и мощь.
Едва она волоком перетащила папашино бесчувствие на кровать, как в оконное стекло тихонько постучали. Девушка в недоумении выглянула на улицу и увидела возле крыльца незнакомого мальчишку, который лениво смотрел на неё снизу вверх.
- Ты что ли Иванова? - проговорил он ломающимся баском.
- Ну?
- Баранки гну! На, держи. - шельмец протянул руку.
Катерина увидела сложенный лист бумаги. Сердце вмиг похолодело.
- Что это?
- Письмо, али с глазами чё у тебя? - съязвил пацан.
- От кого?
- От хахаля хозяйки нашей, Полины Кирилловны, - уточнил мальчишка. Такая девка, как Иванова, по его мнению, должна была и так знать, кто такая Полина Кирилловна.
Девушка протянула руку, схватила письмо, а шельмец тут же задал стрекача.
Она перечитала послание дважды, но содержание написанного никак не умещалось в ее голове. "Катюша. Жизнь распоряжается так, что, вполне возможно, мы более не увидимся. Меня отправляют нести службу за город. Время, сама видишь какое. А потому, никто не может сказать, как оно сложится далее. Цацки, которые остались от твоего хозяина, надёжно спрячь до лучших времён. И помни, что я тебе говорил: прячь где угодно, только не дома. Если надумаешь продать, то не в городе. Вот вроде и всё. Даст бог, свидимся. Письмо немедленно сожги. Не поминай лихом. Ю.".
Некоторое время она тупо смотрела перед собой, не осознавая, что происходит. Потом, навалившись крепкой грудью на стол и обхватив голову руками, завыла в полный голос, выливая из себя этим воем всю боль, которая так неожиданно обрушилась на неё.
Анна Алексеевна сделала шаг навстречу. На её лице играла лёгкая улыбка.
- Олег Владимирович. Вы не желаете проводить меня?
Белый бросил взгляд в сторону господина Стоянова. Тот, заложив руки за спину и явно нервничая, наблюдал за происходящим. Девушка заметила это, и улыбка превратилась в усмешку:
- Он нам не помешает. Так желаете или..?
Киселёв, появившийся за спиной советника, хмыкнул, кивком головы попрощался с молодыми людьми и вместе с Кнутовым направился к стоящей неподалёку пролётке.
Взрывы теперь ухали где-то в районе казарм.
- Не боитесь? - поинтересовался Белый, кивнув в сторону Зеи.
Анна Алексеевна изобразила удивление:
- После того что случилось утром, вы единственный, с кем я могу ходить по городу и ничего не бояться.
- Вон как!
- А вот так! - левая бровь Анны Алексеевны изогнулась вверх, от чего сердце молодого человека забилось чаще.
Белый выставил локоть правой руки, и дочь губернатора легко и невесомо взяла его под руку.
- Как вам представление? - Анна Алексеевна свободной рукой слегка подобрала подол платья, чтобы не тянулся в пыли, и как бы нечаянно на мгновение плотнее прижалась к руке спутника.
Олег Владимирович почувствовал упругость девичьего тела, голова его закружилась от возбуждения.
- Признаться, я всего спектакля и не видел.
- Да что вы? - в голосе девушки прозвучало искреннее удивление. - На сей раз в нашем театре выступала такая замечательная труппа. Масса экспрессии! Чувств! Намёков! Да и господин Мордвинов превзошёл себя.
- Признаюсь вам, в Петербурге ни о каком Мордвинове и слыхом не слыхивали.
- Естественно, - девушка приостановилась и указательным пальчиком поманила Олега Владимировича, чтобы тот склонил голову. - Только более никому про это не рассказывайте. - прошептали нежные губки Анны Алексеевны на ухо офицеру. - Господина Мордвинова в природе не существует. Все пьесы пишет Николай Афанасьевич. Когда ему запретили постановку Мольера, он решил таким образом отомстить Владимиру Сергеевичу. И сел за перо. Про это знает весь город, и потому зал постоянно полон.
- Да что вы говорите? - прошептал Белый. - И как талантливо. Остро!
Девушка резко откинула головку:
- Вы что, смеётесь? - теперь её голос прозвучал звонко, мелодично.
- И не думал, - тут же отреагировал Олег Владимирович.
- Вы считаете ту ахинею, что несла сегодня со сцены труппа заблудившихся комедиантов, талантливой и остроумной? - Анна Алексеевна откинулась назад от негодования. - Да вы просто издеваетесь над о мной!
- И не думал. Но я сужу по началу представления. На большее, к счастью… простите, к сожалению, меня не хватило.
Анна Алексеевна рассмеялась, вновь взяла Белого под руку, и молодые люди не спеша направились в сторону дома губернатора, до которого от театра, по аллее из тополей, было шагов сто или чуть более. Станислав Егорович Стоянов, выдержав паузу, также не торопясь, двинулся вслед за парой. На расстоянии шагов двадцати.
Белый обернулся и недовольно нахмурил брови.
- И долго ваш… как его там?
- Стоянов, - подсказала девушка. - Но Вам этого запоминать не надо.
- Он долго за нами будет следовать, будто лошадь на привязи? - с неприязнью произнёс Белый и снова обернулся.
Анна Алексеевна быстро бросила взгляд за спину и удовлетворённо кивнула:
- До самого дома. А то и далее.
- Ну, продолжать гуляния в столь тревожное время, я считаю, не стоит.
- Думаете, нас будут обстреливать снова? Но в таком случае, одинаково опасно находиться что на улице, что в доме.
- Китайцев интересует артиллерия, скопления войск, а не частные дома. Хотя, будь я на месте вашего отца, непременно переселил бы семью в более укромное место. На всякий случай.
Белый прислушался.
- Кажется, перестали стрелять, - заметил он.
- А значит, мы можем совершить небольшую прогулку, - сделала свой вывод Анна Алексеевна и потянула Белого в сторону от дома, к Амуру.
Впрочем, спуститься к воде им не удалось. Весь берег был перерыт образовавшимися от разрывов снарядов, воронками и окопами, в которых сидели солдаты вместе с вольнонаёмными из местного населения. Одни курили. Другие спали, укрывшись мышиного цвета шинелями. Третьи о чём-то разговаривали. То там то сям слышался говор и смех.
Белый огляделся:
- Где-то здесь должен быть Станислав Валерианович.
- Нашли о ком вспомнить! - Девушка снова оглянулась и, убедившись, что Стоянов никуда не делся, принялась смотреть на реку. - Странный этот Рыбкин.
Анна Алексеевна некоторое время молча смотрела на воду, а потом вдруг прочитала:
Увы, не выразить словами,
Того, что хочется сказать.
А потому мне остаётся
Желать, надеяться, мечтать!
Глупо, не находите?
- Что глупо? - не понял Олег Владимирович.
- Глупо, когда человек не может выразить словами то, о чём хочет сказать. Вывод напрашивается: ему просто нечего сказать.
- Простите, в данном случае не могу согласиться с вами. - Белый взял руку девушки в свою и нежно сжал её. - Бывают такие моменты, когда и впрямь невозможно выразить словесно свои переживания. Их можно только прочувствовать. Ощутить.
- Ощутить можно боль, - парировала Анна Алексеевна, вытягивая узкую, холодную ладонь из горячей руки молодого человека. - Всё остальное выдумки.
- А любовь?
- Не знаю. Пока не знаю…
Олег Владимирович вновь взял ладонь девушки и заглянул ей в глаза:
- Анна Алексеевна…
- Что?
- Мне нужно вам кое-что сказать…
Сердце красавицы легонько дрогнуло: "Ну, вот и дождались…"
- Не надо, Олег Владимирович! Ничего не говорите. Не стоит.
- Нет, позвольте мне признаться…
Девушка не зарделась в предчувствии того, что молодой человек собирается объясняться ей в любви, не затрепетала в ожидании, что могут быть произнесены слова, которые вот уже которое тысячелетие потрясают мир. Лишь издала лёгкий вздох - и ничего более.
- Анна Алексеевна, - Белый не заметил этого вздоха. Влюблённые мужчины не замечают ничего. - Позвольте мне сказать… - Олег Владимирович чувствовал, как язык с каждой секундой предательски немеет и отказывается произнести хоть слово.
Анна Алексеевна вновь посмотрела в сторону Стоянова. Тот стоял под разлапистой веткой чёрной берёзы и, не отрывая глаз, следил за ними. "А ведь он, в мае, именно на этом месте признавался мне в любви…", - неожиданно вспомнилось дочери губернатора. Что и вернуло её к реальности.
- Олег Владимирович, - чётко, почти командным тоном произнесла девушка и сделала шаг в сторону дома. - Идёмте. Уже поздно.
- Анна Алексеевна, я вас люблю! - молодой человек скорее не произнёс, а выдохнул эту фразу.
Будто пружиной, воздух вынес на свет божий прекрасные слова.
- Вот и хорошо, - обречённо произнесла в ответ Анна Алексеевна, чем потрясла Олега Владимировича, ожидавшего совсем иной реакции. - Право, поздно. Маменька будет волноваться, - и направилась в сторону особняка.
"Зачем, - сама себе говорила Анна Алексеевна, с трудом поднимаясь по песчаному берегу, - зачем мужчины всегда всё портят? Неужели нельзя просто, безо всяких объяснений и дальнейших обязательств сохранять добрые отношения? Нет же, им подавай всё, сразу!" А если она ещё не готова? А если сомневается? А они, как признаются в любви, считают, что мы просто обязаны ответить взаимностью. А если - нет? Как быть?
Белый некоторое время остолбенело стоял и глядел, как девушка сделала несколько шагов, уходя от него, как оступилась на маленьком камешке, после чего он бегом догнал её и, взяв под руку, повёл к дому.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Но ведь немногим дано на недруга ринуться сразу,
Видят одну они цель - прорваться в лагерь враждебный
И окружить короля противного войска, спасенья
В бегстве чтоб он не искал, судьбу испытав роковую,
Что положила б конец войне легионов обоих.
Марк Иероним Вид. Игра в шахматы. 1513
Индуров с Селезнёвым прибыли к переправе как раз в тот момент, когда с китайского берега началась артиллерийская канонада. Харитон Денисович, слезая с козел, пробормотал:
- У, нехристи, разошлись-то как… Ничего! Лапти мы им сплетём.
Индуров молча проводил взглядом сыщика и, увидев лодочного смотрителя, старика лет шестидесяти, который только что вышел из деревянной будки, повелительно подозвал того жестом руки.
- Да, ваше благородие, - дед попытался вытянуться пред грозным начальством, но спина, согнутая в крендель временем и тяжёлым трудом, никак не желала разгибаться.
Впрочем, штабс-капитан не оценил потуги мужика: