- Японец, - скороговоркой, слегка задыхаясь, сообщил следователь, - спрятался в городе. Ни на одном посту его не видели. На всякий случай мои люди проехались вдоль укреплений. Ничего!
- Китайский переулок смотрели?
- Так точно. Побывали в доме Бубновых. Тоже нет. Видимо, у него в городе схованка.
- А если он в квартире Индурова? Или у Катьки?
- Были и там. Никого. - Кнутов залпом выпил второй стакан воды. - Ничего, господин капитан. Долго не высидит. Появится, куда денется!
- А если не появится? Затаится? - Олег Владимирович тоже налил воды из графина.
- Ежели ремешки, что ему передали, были сигналом, то - к началу действия. Только кого - цирюльника или китайцев?
- А что ж он тогда сбежал? Или почувствовал что?
- Да ничего он не чувствовал, - отмахнулся Анисим Ильич. - Казачок проболтался, и сам не заметил. Я его на посту встретил, беседу обстоятельную с ним провёл. Тот и признался, как сообщил япошке о том, что должен с вами встретиться. Вот потому-то цирюльник дёру и дал.
Белый упал на стул напротив следователя:
- Предположим, ремни есть знак. Какой?
- Откуда мне знать, - пожал плечами Кнутов. - Если они готовят наступление, то тогда…
- Тогда они отдали распоряжение выяснить всё о новой схеме обороны города, - подхватил мысль сыщика Белый. - Вот японец и не покинул город. Ему нужно выведать и переправить информацию на ту сторону.
- Причём - срочно.
Олег Владимирович вскочил и принялся мерить комнату широкими скорыми шагами.
- Вот что, Анисим Ильич, не в службу, как говорится… Прокатитесь-ка по улицам, да посмотрите, артиллеристы начали передислокацию или ещё нет?
- Хорошо, - Анисим Ильич несколько смутился от неясности задачи. - А ежели начали, то остановить? От вашего имени?
- Ни в коем случае. Просто проинформируйте меня.
Кнутов покинул номер, а Белый перестал накручивать круги по комнате, сел на стул, в третий раз за утро набил трубку табаком, раскурил, после чего вновь поднялся и остановился напротив окна. Мысли приняли должное направление.
Если к повстанцам-ихэтуаням попадёт ложный план обороны города, то с ними можно будет и дальше играть. Ночью отряд Рыбкина должен по максимуму ликвидировать артиллерийские расчёты противника. Именно должен. Без пушек китайцы могут начать наступление только в одном случае: при наличии точных схем нашей обороны. Вот тут-то японец и сыграет на руку российской контрразведке. Пусть высматривает, запоминает. Осталось только выяснить: японец и Индуров - одна компания, или Белый до сих пор "тянул пустышку"?
Советник глубоко затянулся дорогим дымком.
Полина Кирилловна встретила Станислава Валериановича на Зейской случайно. Он сидел на лафете орудия, которое в сопровождении трёх солдат тащили две старые лошади, и что-то писал в блокнот, не глядя по сторонам. Девушку поручик заметил не сразу, а после того только, как она сама окликнула его:
- Снова стишки? - не смогла сдержать язвительности купеческая дочь, спрыгнув с дрожек и подойдя к зачехлённому орудию. - Куда только от ваших словесов деться? Папенька как газету в руки ни возьмёт, всё на ваши творения натыкается. "И когда, - говорит он, - сей молодец поспевает их писать? На службе, что ли?" А я-то ему всё говорю: "Нет, батюшка! Поэты все больше по ночам пишут. При свете луны. У них в сей период особенное вдохновение является". Ан нет, оказывается, батюшка-то мой прав?
Рыбкин обернулся на голос:
- А, это вы? И какими судьбами?
- Да всё теми же, господин хороший, - на лице девушки играла беспечная улыбка. - Едем кормить вашего брата.
- Как сестра милосердия, снисходите до нас? Похвально.
Станислав Валерианович быстро закончил писать, сложил листок
пополам и спрыгнул с лафета. Чуть замешкавшись, поручик протянул девушке исписанный лист бумаги:
- Полина Кирилловна. Вы, конечно, не та, кого бы я хотел сейчас видеть. Но так получилось, вы единственный человек, коего я могу попросить об одной… услуге. Передайте, пожалуйста, если, конечно, вам не составит труда, сие послание госпоже Баленской.
Девушка взяла письмо, повертела в руках. Улыбнулась.
- Мне импонирует Ваша искренность, Станислав Валерианович. Другой бы начал юлить, а вы в лоб. - Полина Кирилловна помахала листком. - Признание в любви? Передам. С превеликим удовольствием. А на словах ничего добавить не нужно?
- Нет. К тому же передать следует не сегодня, - неожиданно добавил молодой человек. - Завтра. И только в том случае, если со мной что-то случится.
Голос поручика слегка дрогнул. Полина Кирилловна снова, теперь уже по-другому, взглянула на письмо, более внимательно присмотрелась к Рыбкину и поняла: просьба носит серьёзный характер.
- Сегодня что-то должно произойти? - едва слышно произнесла она.
- Не совсем так, - Рыбкин взял девушку под руку, и они пошли вслед за орудием и солдатами. - Просто у меня нехорошие предчувствия. Знаете, иногда так бывает. У вас, наверное, тоже… То сон плохой приснится. То с утра ощущение тревожное. Глупости, конечно, но мне вот отчего-то захотелось оставить для Анны Алексеевны небольшое письмецо. Я благодарен вам за то, что Вы не отказали.
Поручик отпустил локоть Полины Кирилловны и хотел было догнать своих, но голос девушки остановил его:
- Олег Владимирович будет с вами?
Поручик остолбенел от такого вопроса и с недоумением посмотрел на дочь купца Мичурина:
- О чём вы, Полина Кирилловна?
- Только не уходите от ответа. Он будет с вами, ведь так?
Поручик сглотнул вмиг набежавшую горечь:
- Не знаю.
- Значит, будет, - Полина Кирилловна прижала письмо к груди.
- Полина Кирилловна, - Рыбкин бросился к девушке, увидев, как та побледнела. - Что ж вы так… Я говорю: не знаю. Я ещё и сам не ведаю, будет что или нет? А уж господин Белый, думаю, и тем паче…
- Вы врёте, - слабо, но уверенно произнесла девушка. - Вам всё известно. Он едет. Не волнуйтесь, письмо я передам. Я не знаю, что вы надумали, но чувствую, собираетесь что-то сделать. - кулачки ее прижались к лицу, - Вы…на ту сторону? Через Амур? Но ведь это безумие… - по щекам девушки текли слёзы. - Господи, кто из вас придумал это безрассудство? Вы? Нет, не вы. Вы же у нас поэт. Конечно, это его идея. Только он способен… - Руки Полины Кирилловны ухватили портупею поручика. - Станислав Валерианович. Я прошу вас. Умоляю! Отговорите его от этой затеи! Умоляю, слышите?
Рыбкин потрясённо смотрел на Мичурину. Такой он ее никогда не видел. "Вот ведь как, - думал поручик, глядя на слёзы Полины Кирилловны, - Снежная королева растаяла!". Горечь комком сжала горло поэта. Везунчик этот советник. И сия красавица к нему неравнодушна. И та благоволит. А тут "одни сопли"…
- Полина Кирилловна, уймитесь, - Рыбкин легко коснулся плеча девушки. - У нас будет совсем иная поездка, вполне безопасная. А ежели что, за Олегом Владимировичем я присмотрю. Обещаю. - Рыбкин отдал честь и, ускорив шаг, последовал за артиллерийским расчётом, уже удалившимся на солидное расстояние.
Девушка смахнула слёзы, посмотрела на скомканное письмо и выкрикнула:
- Вы должны вернуться. Завтра! Слышите? Оба!
Индуров проводил взглядом околоточного Свистунова, после чего громким приказным тоном подозвал к себе Селезнёва:.
- Кто давал разрешение на отлучку вашего подчинённого, господин младший следователь? Или думаете, здесь увеселительная загородная прогулка: хочу - пост покидаю, хочу - возвращаюсь?! Прибывшего запереть в сарай. До вечера.
- Ваше благородие, - встрепенулся Селезнёв. - В город-то надо было доложить, что произошло. Я у вас хотел разрешение спросить, да вы заняты были. Отстреливались. В домике сидели. А потом куда-то пропали. Как только объявились, Свистунов уж прибыл.
Штабс-капитан почувствовал в сердце холодок. Он оглянулся: не наблюдает ли кто за ними? "Глупец! Забыл, с кем дело имеешь? - ругал себя штабс-капитан. - Это же сыщик. Ему по статусу положено всё отмечать и запоминать. Отлучился всего ничего, минут на двадцать, а поди ж ты, заметил".
- Раз отсутствовал, значит, на то имелись причины, - штабс-капитан усталым жестом провёл рукой по голове, будто хотел этим движением показать причину своего длительного уединения в лесу. - А вам всё-таки следовало доложить, что отправили человека в город.
- Виноват, ваше благородие! - Селезнёв вытянулся перед начальством. - Мы люди штатские, не привыкшие… А потому, как-то сразу и не сообразили. Более не повторится. - Харитон Денисович перекрестился. - Истинный крест!
- Ладно. Свободны!
- А как со Свистуновым? В сарай или..?
Юрий Валентинович понимал: младший следователь над ним подтрунивает, и ничего поделать с этим вызовом подчинённого не мог. На данный момент тот был неуязвим: представители министерства внутренних дел ему вроде как и подчинялись, но фактически оставались гражданскими лицами, продолжающими выполнять свои прямые обязанности. Индуров чувствовал: Селезнёв имел от своего прямого начальства дополнительные указания, касающиеся его, Юрия Валентиновича, личности. И здесь не обошлось без влияния господина Белого.
- Свистунову наряд вне очереди!
- За что, господин капитан? - удивился Селезнёв.
- За то, что толком не может пояснить, что к чему!
Младший следователь невразумительно буркнул себе под нос, отдал честь и поспешил на пост. Глаза Индурова помутнели, кулаки сжались сами собой. Сколько же терпеть эти рожи? Только бы не сорваться! До цели-то осталось всего ничего. Протяни руку, и вот она.
Штабс-капитан прикусил губу, отошёл в сторону от обедающих служивых, сел на крыльцо сторожки и долго смотрел на реку. "Любопытно, - думал он, глядя на мутные потоки воды, - далеко отнесло тело, или где поблизости прибило к берегу? А вдруг зацепило за корягу, и теперь белое платье сияет светлым пятном на воде? Нужно будет, - решил Индуров, - среди дня пройтись вдоль берега…"
И ещё одна мысль постоянно крутилась в уставшем мозгу: Белый. "Нет, - думал Юрий Валентинович, - пока не рассчитаюсь со столичным хлыщом, из города не уеду! Слишком крепко тот успел за короткий срок своего пребывания в Благовещенске попортить мне кровь. Во всё сунул свой нос. И откуда только такой взялся? Смотри-ка! И до учителя докопался. И до Катьки. Наверняка, в убийстве Бубнова подозревает, - Юрий Валентинович усмехнулся. - Правильно подозревает. Если бы купец не стал случайным свидетелем разговора с цирюльником, до сих пор был бы цел-невредим. Нет же, привела нечистая сила в тот вечер к цирюльне. Объезд, понимаешь, решил сделать. Моцион перед сном. Вот и пришлось… пришпилить".
Рука штабс-капитана нащупала в рукаве оружие. Жалко, конечно, но от стилета на время следует отказаться. И лучше сегодня, сейчас. "Кретин, - ругал себя Юрий Валентинович. - Нужно было сразу, как только Катьку заколол, и выбросить. Нет же, пожалел. Ручная работа, под заказ. И за три года к нему так привык, что без оного себя словно раздетым чувствуешь. Нет, пришла пора расстаться с любимой игрушкой, а то из-за неё можно и на каторгу…"
Юрий Валентинович глянул на противоположный берег Зеи. "Поскорей бы, что ли, они там управились", - мысленно обратился он непонятно к кому.
За спиной раздавались голоса. Индуров обернулся. Селезнёв и его полицейская братия, поднатужившись, тащили тяжёлое бревно в сторону пристани. Делать новое укрепление. Штабс-капитан усмехнулся и вновь принялся смотреть на Зею. Работайте, ребятки, работайте! Попотеть во славу державы российской никому не грех. Жаль, напрасно…
Олег Владимирович влетел в кабинет Киселёва и прикрыл за собой дверь.
- Разрешите, Владимир Сергеевич?
Губернский полицмейстер оторвал голову от письменного стола, задумчиво посмотрел на молодого человека, потом, видимо, вспомнил, зачем его пригласил, и жестом пригласил сесть. Сам вышел из-за стола, и, оправив мундир, встал напротив офицера Генштаба.
- Отговорить вас от предстоящей операции, как понимаю, мне не удастся. - Киселёв заложил руки за спину, отчего осанка полицмейстера приобрела прямо-таки идеальную стройность. - Я думал над затеей господ артиллеристов. И нахожу её реально выполнимой… за исключением одного момента: господин поручик просчитал, как он попадет на позиции противника, но не продумал пути возврата. Может, для него сие обстоятельство не имеет никакого значения, но вашу жизнь ставить под угрозу мы никак не можем. Я предлагаю следующее. - Владимир Сергеевич вернулся к столу.
Белый посмотрел на столешницу и увидел, что полицмейстер изучал лежащую на ней карту города и прилегающей к нему территории. "Странное занятие для полицейского, - улыбнулся про себя советник, - Впрочем, в последние дни всё поменялось: полицейские стали выполнять функции военных, артиллеристы, сами того не подозревая, исполняют роли статистов, словно в театре. Учителя гимназий, вместо того чтобы учить детей светлому и доброму, превращаются в преступников. Чему удивляться?"
- Вот, смотрите, - Владимир Сергеевич взял в руку карандаш и, используя его вместо указки, принялся водить по карте. - На лодках вы спуститесь ориентировочно в эту точку. - Карандаш упёрся в линию китайского берега. - На всё про всё вам понадобится минут десять - пятнадцать. Более там находиться нельзя - рискуете угодить в руки противника. По поводу склада решайте сами. Может, лучше испортить орудия таким образом, чтобы их в ближайшее время невозможно было восстановить? - полицмейстер вопросительно взглянул на собеседника.
- Снять замки? - Белый задумался. - Пожалуй, можно. Тогда не придётся тратить время на склад.
- Вот, - продолжал Киселёв. - И людей сбережём. К тому же… Снаряды, вполне вероятно, могут понадобиться нам. Если наступление.
Белый привстал:
- Неужели…
- Да, Олег Владимирович. Я послал своих людей, во главе с Самойловым, надзирателем с пристани, помните? За подмогой. Слава богу, только что вернулись. В двухстах верстах отсюда расквартировались шестой и второй казачьи полки Читинской дивизии. Ни много ни мало, две тысячи хорошо вымуштрованных сабель. Как думаете, справятся они с восемью тысячами плохо обученных военному делу ихэтуаней?
- Насчёт плохо обученных ничего сказать не могу. А вот восемь тысяч…
- Не понял… - Киселёв приблизился к Белому. - Я что-то пропустил?
Белый поведал губернскому полицмейстеру о подозрениях, связанных с китайским перебежчиком.
- Я полагаю, - добавил он в конце рассказа, - нас дезинформировали о численности повстанцев. Вероятно, завысили, чтобы мы не предприняли ответных мер, убоявшись численного превосходства.
- Но Зазейскую-то они захватили, - парировал Киселёв.
- А сколько у нас там? - вопросом возразил советник. - Две пограничных станицы. Да и те…только для охраны "колесухи". Так что захватывать-то было и нечего, по большому счёту… К тому же ночью, когда все спят - ничего геройского. Достаточно и тысячи человек.
- Согласен. А почему селения за Зеей захватили, а Марковскую, откуда можно нанести нам удар в спину, не тронули?
- Видимо, по той же самой нехватке сил.
- В таком случае, выходит, нападения на город не будет?
- Полагаю. По крайней мере до тех пор, пока к ним не подойдёт подкрепление.
- Да нет, батенька мой, человеческие жизни на кону стоят. Вон эвакуацию до завтра отложили. По вашей милости. Кстати, семья Алексея Дмитриевича тоже никуда не переезжает… И не смотрите так на меня. Отказались. А Вы всё "предполагаете"! И ещё. Что если исчезновение цирюльника-японца есть простое совпадение? Может, он где-нибудь с нашими мужиками водку глушит, да в ус не дует? А мы тут целое дело продумываем.
- Не может такого быть, - Белый отрицательно замотал головой. - Японец приехал несколько дней назад. И в Марковскую никогда не наведывался. А из деревни никто в город в последние сутки не приезжал. Я интересовался у Картавкина. Выходит, никто не мог передать китайцу пожелания цирюльника насчёт ремней. Вот здесь мы с атаманом и опростоволосились. Я предполагал, что они высадят связного и отправят его в город. А китайцы поступили проще. Они, под шумок наступления, переправили к нам человека, которому мы доверяли. Может, ради него и наступление организовали. А тот посредством нашего казачка предупредил японца. Всё до идиотизма просто. И продумано. Детально. Сына Картавкина даже постовые не задержали, потому как хорошо его знают. Мы же установку давали на незнакомцев. Нас на этом и поймали. Точнее, меня.
Киселёв хотел добавить, что должны были просчитывать все шаги противника. Но, глянув на осунувшееся лицо собеседника, передумал. "Мальчишка", - как он в душе назвал Белого, - и так с ног валится, в боевую операцию ночью идёт, а на него всех собак спустить".
- После того как испортите пушки, немедленно на лодках - в излучину Зеи. Здесь можно не грести. Только отстреливайтесь. Течение вас вынесет к "Селенге" и "Михаилу". Ночью, когда начнёте спускаться из станицы, мы снимем корабли с якоря и выставим их на Стрелке. Даже если китайцы смогут потопить лодки, до кораблей доберетесь и вплавь. Как вам моё дополнение к плану поручика?
- Согласен, - кивнул Белый. - Порой отступление становится даже более трудным, нежели выполнение самого задания.
- Вот, - подтвердил Киселёв. - Главное, вам не промахнуться и не проскочить мимо пароходов.
- Когда, по вашим расчётам, подойдут казаки?
- Самое большее, через сутки.
- Его высокопревосходительство и комендант в курсе?
- Генерал-губернатор - да. Арефьеву пока не известно. Казаки должны появиться внезапно, и так же внезапно начать наступление на "боксёров". Впрочем, будет наступление или нет, решать не нам. И не генерал-губернатору. Едва казаки будут в непосредственной близости от города, мы свяжемся со столицей.
- Опасаетесь дипломатических осложнений? - догадался Белый.
- Естественно. Одно дело дать отпор на своей территории. Другое, начать активные действия на территории сопредельного государства.
- Даже если мы хотим уничтожить этих "боксеров", ихэтуаней, или как их там… хунхузов, а по сути - бандитов? Которые вредят своими действиями собственной державе?
- А это не нам судить: вредят-не вредят. Для того существуют другие службы. А мы люди маленькие. Дадут приказ, пойдём бить. Не дадут, будем сидеть и ждать.
- В любом случае - готовиться к наступлению следует сейчас. И по этому поводу у меня к вам имеется предложение. Сегодня ночью наш цирюльник наверняка сделает попытку переправить на противоположный берег информацию. Так вот, господин полковник, она, то есть информация, должна туда попасть…
- Не дурак. Понял, - Киселёв подошёл к шкафу, открыл, извлекая на свет божий полупустую бутылку коньяка и два бокала. - Тот самый спектакль, на который намекал Алексей Димитриевич? Япошка передаст бандитам липовый план обороны города?
- Так точно.
- Но к чему такие движения, ежели вы ликвидируете их артиллерию?
- Во-первых, нас может постигнуть неудача. Лучше перестраховаться. Как говорят арабы, "на Аллаха надейся, а верблюда привязывай". А во-вторых, китайцы, если всё-таки решатся напасть на нас, пусть это сделают по нашей схеме. Через наши ловушки.
- А вот это правильно!
Киселёв откупорил бутылку, разлил коньяк.