Раб ждал Придияра в том же портике на Форуме, где состоялась их первая встреча. И хотя сумерки уже опустились на город, оживленный даже в эту пору, он сразу же опознал вождя. Раб был далеко не молод, скорее всего, ему уже перевалило за шестьдесят, о чем свидетельствовали лицо и морщинистые руки. Придияр не удержался и высказался мимоходом по поводу старых сводников, позорящих свои седины. Его слова не столько обидели раба, сколько развеселили.
- Я благодарен тебе, рекс, хотя бы за то, что ты увидел во мне человека, а не говорящее орудие. Разве можно обвинять мотыгу в том, что она бьет тебя по голове, а не возделывает землю?
- Ты же не мотыга? - удивился Придияр.
- Во всяком случае, у меня есть язык и ноги, чтобы довести тебя, рекс, до дома моей госпожи, а большего от раба не требуется.
- Но имя-то у тебя есть?
- Зови меня Фракийцем, рекс, так будет проще.
- И давно ты живешь в Риме?
- Я здесь родился. Рабом был мой отец, а я всего лишь пошел по стезе, предназначенной мне богом.
- Ты христианин? - предположил Придияр.
- Как ты догадался? - удивился Фракиец.
- А в кого еще верить рабу, как не в распятого бога.
- Но ведь в него верят и патрикии?!
- Нет, - покачал головой Придияр. - Патрикий не может служить богу рабов. Иначе чем же он от них отличается?
- А ты философ, рекс, - усмехнулся старик.
- Я ведун высокого ранга посвящения, Фракиец, и я иду той дорогой, которой шли мои предки. И другой дороги я не ищу.
Дворец Ефимии был одним из лучших в Риме, во всяком случае, так показалось Придияру. Впрочем, древинг пока что не мог похвастаться знакомствами с родовитыми людьми города, а потому и не брался судить с полной ответственностью об их жилищах. Тем более что проник он во дворец Ефимии не с главного входа. Фракиец зажег светильник, но уютнее от этого Придияру не стало. Поэтому, прежде чем ступить на первую ступеньку лестницы, он на всякий случай проверил, как вынимается из ножен меч.
- Успокойся, рекс, - обернулся к нему Фракиец, - никто не собирается тебя убивать. Высокородная Ефимия всего лишь хочет обменяться с тобой парой слов.
- Разве что парой, - усмехнулся Придияр. - Я не знаю здешнего языка.
- На этот счет можешь не волноваться, рекс. Ефимия тебя поймет.
В доме, видимо, было много народу, во всяком случае, Придияр слышал голоса, несущиеся со всех сторон, но навстречу им никто так и не попался. Судя по всему, Фракиец вел его потайным путем.
- И сколько рабов у Ефимии? - спросил Придияр.
- В доме не более сорока, - с охотою отозвался Фракиец. - А в усадьбах более двадцати тысяч.
- Зачем ей столько? - поразился вождь.
- Кто-то же должен ухаживать за матроной и обеспечивать ей роскошную жизнь, - пожал плечами Фракиец. - Не ею заведено, не ей и менять.
Самое забавное, что Придияр даже не знал, как выглядит женщина, пригласившая его в свой дом. Единственное, что он успел разглядеть, так это на редкость выразительные глаза да пухлые губы, прошептавшие на ухо склоненному рабу несколько слов. Оставалось надеяться, что внешность матроны его не разочарует или, во всяком случае, разочарует не настолько, чтобы прыгать в распахнутое окно.
Фракиец привел Придияра в довольно большую комнату, посреди которой стояло огромное ложе, способное вместить четырех человек, по меньшей мере. Римляне уступали в росте северянам, это касалось не только мужчин, но и женщин. Тогда тем более не понятно, зачем они строили такие огромные дома с высокими потолками и делали мебель, предназначенную для гигантов.
- Скажи, Фракиец, волоты в ваших краях есть? - спросил негромко Придияр.
- Какие еще волоты? - не понял раб.
- Великаны, - пояснил вождь.
Фракиец, похоже, сообразил наконец, о чем речь, и разразился старческим дребезжащим смехом.
- Я уверен только в одном, рекс, в этой спальне волотов точно не было, - сказал старый раб, отсмеявшись. - Да и мужчины здесь редкие гости.
Фракиец оставил на столике светильник и скрылся за дверью. Придияр подошел к открытому окну и выглянул в сад. В саду было настолько тихо, что древинг услышал не только шелест листвы, но и журчание воды в фонтане. Вечный город никогда не засыпал окончательно, но ночью шум на его улицах стихал, что не могло не радовать человека, привыкшего к порядку и тишине. Слабый шорох за спиной заставил Придияра обернуться. Две женщины вошли в ложницу и остановились на пороге. Одна из них, та, что повыше ростом, была, скорее всего, рабыней. Вторая, с распущенными по плечам волосами, - хозяйкой. Увидев мужчину, рослая рабыня хихикнула и тут же прикрыла рот ладошкой. Хозяйка что-то сказала ей, не поворачивая головы, и рабыня, отступив назад, словно бы растворилась во мраке. Черноволосая женщина подошла к столу и взяла в руки светильник. Возможно, ей хотелось получше рассмотреть гостя, который продолжал стоять у окна в напряженной позе, готовый к неожиданностям. Придияр отметил про себя, что женщина молода и хороша собой. Тогда тем более странно, что она ищет развлечений с залетными молодцами вместо того, что повторно выйти замуж.
- Ты друг патрикия Руфина? - спросила женщина на чистейшем венедском языке.
Придияр вздрогнул от неожиданности. Он никак не рассчитывал услышать родную речь в чужом доме, да еще из уст женщины, которая была, если судить по внешнему виду, италийкой.
- Не понимаю, о ком ты говоришь, - пожал плечами Придияр и шагнул вперед.
Однако Ефимию его движение не испугало. Она спокойно смотрела на приближающегося варвара, и в глазах ее явственно читалось любопытство. Придияр окинул быстрым взглядом тело римлянки, прикрытое лишь легкой полупрозрачной материей, и порозовел от смущения.
- Ты мне не доверяешь, - сказала женщина, присаживаясь на край ложа. - Впрочем, это понятно. О встрече с тобой меня попросила Фаустина.
- Я не знаю никакой Фаустины, - хриплым голосом отозвался Придияр.
- Возможно, - кивнула Ефимия, - но ты сможешь передать ее слова Руфину. Не перебивай меня, варвар.
- Я не варвар, - резко ответил Придияр. - Я рекс древингов, советую тебе запомнить это, женщина.
Римлянка засмеялась, бросив при этом на гостя откровенный взгляд, от которого Придияра обдало жаром.
- Ты не варвар, ты не знаешь ни Руфина, ни Фаустину, - проговорила Ефимия. - Тогда что же ты делаешь в моей спальне?
- Раб сказал, что ты хочешь меня видеть, - слегка растерялся от такого напора Придияр.
- И ты всегда являешься по первому зову женщины, рекс древингов? - насмешливо спросила Ефимия.
- Всегда, - не сразу нашелся с ответом Придияр.
- Зачем?
- Чтобы поговорить с ней о философии, - рассердился Придияр. - Я, правда, не знаю твоего языка, зато ты прекрасно говоришь на венедском.
- Я родилась в Панонии, - пояснила Ефимия. - Мой отец, высокородный Стронций, был викарием тех мест. Я прожила в Панонии почти пятнадцать лет и лишь перед самым замужеством приехала в Рим.
- Ты не сказала, зачем я тебе понадобился, - нахмурился Придияр.
- А ты не догадываешься, зачем нужен вдове здоровый красивый мужчина? - Ефимия одним движением избавилась от одежды и предстала перед потрясенным Придияром во всей своей ослепительной наготе. - Поторопись, рекс древингов, а то я передумаю.
Бесстыдство римской матроны слегка покоробило Придияра, но отнюдь не охладило его пыла. Нежные руки Ефимии обвили его глею и утащили в глубокий и темный омут, где древинг едва не задохнулся от страсти. Возможно, Фронелий и не врал, когда утверждал, что знатных римлянок обучают искусству любви богини. Но если это так, то следует признать, что Ефимия - одна из самых даровитых учениц Венеры. Во всяком случае, вдова патрикия хорошо знала, как разбудить в мужчине желание и как его удовлетворить. Впрочем, она и сама отдавалось любовному угару с таким пылом, что ее стоны и крики наверняка разносились не только по дому, но и по саду.
- Не суди меня слишком строго, рекс, - сказала Ефимия, чуть отстраняясь от Придияра. - Ты первый мой любовник после целого года воздержания. Это Фаустина ввела меня в грех. Если бы не ее уговоры, то я бы никогда не осмелилась пригласить в свой дом мужчину. Но раз ты пришел, то отпустить тебя без поцелуя было выше моих сил.
- Поцелуем ты не ограничилась, - буркнул Придияр, с трудом обретающий себя после ласк римской матроны.
- Я застенчива от природы, рекс древингов. - Ефимия мягко провела ладонью по его волосам. - А потому очень боялась, что страх пересилит во мне желание и я сбегу отсюда раньше, чем ты осмелишься меня обнять. Наверное, я поторопилась и едва не отпугнула тебя.
- С чего ты взяла, что я испугался? - обиделся Придияр.
- Я поняла это по твоим глазам, ужас в них был почти священным. Насколько я знаю, венеды еще сохранили веру в божественное предназначение любви и вовсе не считают ее простым блудом. И возможно, вы правы. Хотя епископ Симеон наверняка осудит меня за эти слова.
- Это и есть римская философия? - полюбопытствовал заинтересованный Придияр.
Ефимия засмеялась и тут же впилась губами в губы любовника, словно хотела высосать воздух из его груди. Все-таки она была очень жадной до утех женщиной. Настолько жадной, что Придияр с трудом верил в ее годичное воздержание. И, набравшись смелости, он высказал ей свои сомнения на этот счет. Правда, уже после того, как новая вспышка страсти сошла на нет.
- А ты ревнивый, - осудила его Ефимия.
- Просто мне известно имя человека, который добивается твоего расположения.
- Ты имеешь в виду Федустия? - удивилась матрона.
- А разве он не помог тебе в трудный час?
- Милый друг, комита интересуют мои деньги, но отнюдь не я, - усмехнулась Ефимия. - Мы заключили с ним сделку. Он помогает мне сохранить состояние мужа, а я выхожу за него замуж после годичного вдовства. К сожалению, у меня не было выбора. Я не привыкла жить в нищете.
- Значит, ваша свадьба не за горами?
- Срок истекает через неделю, - вздохнула Ефимия. - Но я приготовила комиту сюрприз. С твоей помощью, божественный Придияр.
- А почему божественный? - удивился древинг.
- Потому что ты император моей души и моего тела. Во всяком случае, до утра. Какое было бы счастье, если бы оно вообще не наступило.
- Мне тоже хорошо с тобой, - вздохнул Придияр.
- Докажи, - попросила Ефимия. - Я должна отблагодарить Венеру за то, что родилась женщиной.
- А разве за это благодарят?
- В такие ночи - да.
Глава 5 Сговор
Светлейший Пордака выбрал для визита к комиту Федустию не самое подходящее время. Ибо истинный римлянин просыпается только к полудню, а раннее утро - это время для самого сладкого сна. И если бы префект анноны заявился бы в этот час к патрикию Трулле, скажем, то его наверняка сочли бы невежей. К счастью, комит схолы агентов вел здоровый образ жизни, и если, случалось, проводил ночи без сна, то только в силу государственной необходимости, а отнюдь не ради пустой блажи. Федустий почти не пил и не предавался порокам, столь распространенным в больших городах. Его бы можно было счесть истинным римлянином старого закала, если бы не большая примесь галльской крови в жилах. Впрочем, эта кровь не помешала Федустию сделать стремительную карьеру при императоре Валентиниане, который ценил в человеке прежде всего деловые качества, а уж потом родовитость.
Федустий был уже на ногах и в ответ на витиеватое приветствие гостя лишь сухо кивнул. Пордака, не рассчитывавший на любезный прием, без приглашения присел к столу. Чем, кажется, слегка удивил комита, не ожидавшего от префекта анноны такой бесцеремонности. В конце концов, этот толстый проходимец, о темных делишках которого Федустию было известно больше, чем другим, мог бы вести себя скромнее. Комит уже приготовил доклад императору о махинациях с казенными деньгами, выделенными для общественных нужд, и теперь ждал, что скажет хитроумный Пордака по поводу вскрытых злоупотреблений.
- Прискорбно, что комит схолы агентов занимается сущей ерундой в то время, когда Рим буквально сотрясает от слухов о новом мятеже.
Федустию очень хотелось плюнуть в распаренное лицо жуликоватого Пордаки, но он сдержал эмоции, не желая ронять себя прежде всего в собственных глазах. Да и с какой стати метать бисер перед свиньей. Участь префекта анноны будет решена, как только Федустий представит доклад императору. В последнее время Валентиниан, разъяренный большими финансовыми потерями, не склонен потакать вороватым чиновникам. И если Пордаке удастся сохранить голову в неприкосновенности, то Федустий будет крайне этим удивлен.
- Ну что такое сто тысяч денариев, комит, когда речь идет о миллионах, - вздохнул Пордака, глядя на Федустия наглыми выпученными глазами.
Этот человек, похожий на евнуха, не на шутку раздражал комита, но верный своим принципам, Федустий решил предоставить префекту анноны возможность если не оправдаться, то хотя бы объясниться. Надо полагать, Пордака понимает, что перед ним сидит не просто комит, а человек, наделенный большими полномочиями, способный решить судьбу любого чиновника, включая префекта Рима Телласия, на защиту которого, видимо, рассчитывает проворовавшийся негодяй.
- Речь действительно идет о префекте Рима, но не о нынешнем, а о бывшем, - ласково улыбнулся комиту Пордака. - Ведь это именно сиятельный Трулла настрочил на меня донос?
- Допустим, - холодно произнес Федустий, - но какое это имеет значение, если представленные им сведения полностью подтвердились?
- Выходит, - развел руками Пордака, - человек, случайно растративший сто тысяч, виновен, а негодяй, ограбивший императора на четыре миллиона, свят?
Префект анноны уже во второй раз упомянул о пропавших миллионах, и это заставило Федустия насторожиться. Комит, к сожалению, был одним из тех людей, которые знали о золоте, отправленном Валенту, практически все. И уже хотя бы поэтому он попал под подозрение. Разумеется, Пордака догадывается о трудностях, возникших у комита, и теперь пытается шантажировать честного человека. Рискованный, прямо скажем, шаг. Федустий не из тех людей, которые легко поддаются на провокации.
- По-твоему, светлейший, это патрикий Трулла ограбил императорский обоз? - спросил с усмешкой Федустий.
- Обоз ограбили варвары во главе с магистром Фронелием и нотарием Руфином, - спокойно отозвался Пордака, - но ведь кто-то сообщил им о его маршруте. Я удивлен, высокородный Федустий, что агенты твоей схолы до сих пор не обнаружили людей, о которых говорит весь город.
Удар, что называется, попал в цель. Разумеется, Федустий знал о нотарии Руфине если не все, то многое. И даже принял кое-какие меры для того, чтобы заманить этого человека в ловушку. Но до сих пор он полагал, что имеет дело всего лишь с участником мятежа Прокопия, чей арест хоть и порадует императора, но не решит всех проблем, стоящих перед империей.
- По моим сведениям, патрикий Трулла встречался с Руфином в доме прекрасной Лавинии, к сожалению, мне не удалось выяснить, о чем они говорили, - продолжал как ни в чем не бывало Пордака. - Но ведь можно же догадаться, не правда ли, высокородный Федустий?
- Например? - холодно спросил комит.
- Я думаю, что речь шла о Фаустине и ее дочери, - ласково улыбнулся собеседнику Пордака. - Ты не знаешь, комит, кто прячет вдову императора? Ее ведь, кажется, не отправили в Медиолану вместе с патрикием Луканикой?
- Мне об этом ничего неизвестно.
- Не сомневаюсь, комит, - кивнул Пордака. - Но, вероятно, о ее местонахождении хорошо осведомлена вдова патрикия Варнерия, прекрасная Ефимия, иначе зачем бы одному из друзей нотария Руфина отправляться на ночь глядя в ее дом. Кстати, покинул он несчастную вдову только на рассвете.
У Федустия появилось почти непреодолимое желание ткнуть кинжалом под ребра улыбающемуся Пордаке, но это был слишком простой и неэффективный способ выхода из сложной ситуации. Следовало все хорошо обдумать, но префект анноны не дал комиту времени на размышление.
- Мне очень жаль, высокородный Федустий, но если ты в ближайшее время не предоставишь императору точных сведений о предателе, натравившем варваров на несчастного Ацилия и его легионы, то сиятельный Трулла укажет пальцем именно на тебя. И возможно, в Риме найдутся люди, которые, не из симпатии к Трулле, а из любви к истине, поддержат бывшего префекта Рима в его обоснованных подозрениях.
- Уж не себя ли ты имеешь в виду?
- По твоей милости, комит, у меня нет другого выбора, - развел руками Пордака. - Конечно, ты можешь попытаться устранить меня раньше, чем я открою рот, но я ведь не вчера родился, Федустий. У меня достаточно людей под рукой, чтобы защитить себя от наемных убийц.
Федустий вдруг осознал, что впервые в жизни угодил в ловушку, отлаженную совсем для другого человека. Речь шла об очень большой сумме, которой он не собирался делиться ни с кем. К сожалению, комит слишком увлекся охотой и не заметил хищника, подкравшегося из-за угла. Конечно, Федустий знал, что префект анноны Пордака негодяй, но он никак не ожидал, что ему придется иметь дело со столь осведомленным и пронырливым человеком. А ведь комита предупреждали, что Пордака вышел из самых низов, что он имеет обширные знакомства на городском дне. Что все владельцы притонов состоят у него в осведомителях. А следовательно, ни один человек, будь он хоть вор, хоть патрикий, не проскользнет мимо расставленных им сетей.
- Сколько? - спросил Федустий.
- Половину, - небрежно бросил Пордака.
- Десять процентов!
- Четверть, - вздохнул префект анноны. - И забвение всех моих грехов.
- Согласен, - процедил сквозь зубы Федустий и с ненавистью глянул на улыбающегося гостя.
Впрочем, чувства комита нисколько не волновали блистательного префекта анноны. Взнуздав норовистого Федустия, он теперь прикидывал, каким образом можно использовать этого желчного и надменного человека, с резкими, словно из дерева вырезанными чертами лица. Пордака был честолюбив, и замаячивший на горизонте денежный куш не мог удовлетворить всех его нарастающих потребностей. Метил он ни много ни мало как в префекты города Рима, и Федустий был именно тем человеком, который мог ему в этом поспособствовать.
- Тебе не кажется, комит, что нотарий Руфин слишком мелкая сошка и его поимка вряд ли успокоит императора Валента, которому всюду мерещатся предатели. Чего доброго он заподозрит тебя в мягкотелости, а то и в желании спасти от справедливого возмездия ненавистных ему людей.
- Что ты предлагаешь? - нахмурился Федустий.
- Нам нужен заговор, комит, - ласково улыбнулся собеседнику Пордака. - Заговор, участниками которого станут бывший нотарий Руфин, бывший магистр Фронелий, патрикий Трулла и нынешний префект Рима Телласий. Есть у меня на примете еще несколько богатых и глупых патрикиев, которые как нельзя более подходят на роль участников будущего мятежа.
- Ты толкаешь меня на преступление, Пордака, - надменно вскинул голову Федустий. - Ты предлагаешь мне оговорить перед императором честных людей.
- Это патрикий Трулла честный человек! - возмутился префект анноны. - Но ведь он встречался с патрикием Руфином.
- У тебя есть свидетели?