Чтобы не привлекать излишнего внимания, мы вышли из гостиницы и поехали в дендрарий – прогуляться и освежиться. Расположились на лавочке в тени бамбуковой рощи; ребята открыли пиво, купленное в буфете "Жемчужины". О подробностях беседы с Пугачевой я попросил Женю не распространяться, и она рассказывала Марине и ребятам в основном, во что была одета певица и как выглядела. Я показал им видеозапись с Аллой Пугачевой и Евгением Болдиным, и восторгам не было конца.
Мы решили отметить это знаменательное событие, но перед этим надо было решить вопрос о ночлеге. Валера нашел исправный телефон-автомат и дозвонился до приятеля – у того была знакомая в санатории, расположенном в сочинском районе Светлана. Две комнаты по 15 рублей за ночь – цена была вроде бы божеская. Сам Валера с нами ночевать не собирался – у него была подружка в пригороде.
– Валера, а где в Сочи можно вечером цивильно отдохнуть? – спросил я.
– Ну, самым крутым местом считается тот ресторан в "Жемчужине", где мы обедали. Там лучшие музыканты работают, в сезон даже из Москвы группы приезжают. Только туда попасть трудно… Среди молодежи самое модное место – молодежный лагерь "Спутник", там дискотека и бары. Но это не в центре, ехать далеко надо.
– Лучше в "Жемчужину", поздно уже далеко ехать. Можно позвонить Болдину, он места закажет. А пока, может, съездим искупнемся? – предложил я.
– На городском пляже вода грязная и народу много. Лучше заехать на какой-нибудь санаторный пляж. Забашляем на входе и без проблем искупаемся, – сказал всезнающий Валера.
Мы так и сделали – дозвонились Болдину и поехали купаться. За десятку бабуля на входе сразу пропустила нас на пляж. На чистеньком пляже санатория людей было мало – основная масса отдыхающих была на ужине, – и мы без помех, как пьяные тюлени, накупались в теплом море.
После встречи с Пугачевой Женя смотрела на меня какими-то другими глазами – она уже не иронизировала, как это частенько бывало раньше. Видимо, уважительное отношение Аллы Борисовны ко мне и ее неожиданное доверие произвели на Женю сильное впечатление. А сумма кредита вообще поразила воображение – ведь это была ее стипендия почти за восемьдесят лет! Она дождалась момента, когда ребята с Мариной ушли купаться, и стала меня расспрашивать:
– Артур, а что это за левые концерты, о которых упомянула Алла Борисовна? Как можно скрыть концерт Пугачевой? Весь город будет знать – не говоря уже об афишах! И милиция будет на концерте, и ОБХСС.
– Ну, это просто. Например, грядет юбилей у какого-нибудь крупного металлургического комбината где-нибудь на севере или колхоза-миллионера где-нибудь в Дагестане. Директор там – царь и бог, вся милиция у него в руках. Он через посредников и администраторов приглашает выступить Пугачеву или других артистов на юбилее в качестве шефской помощи – как бы бесплатно. А после концерта дарит ей соболиную шубу или дорогой перстень или вообще вручает администратору заранее оговоренную сумму. Где он ее берет и по какой статье проводит – это уже его проблема, а не артиста.
Даже в крупных городах на больших концертах умудряются заработать дополнительно. Администратор зала нанимает двух или трех своих людей, те продают контрамарки в очередях на дополнительные якобы места, причем потом сами проводят зрителей в зал и усаживают их на специально оставленные кресла. Часть такой прибыли идет на стимулирование дополнительной заинтересованности артистов.
– Но ведь у артистов тоже могут спросить, откуда у них соболиные шубы, квартиры и лимузины?
– Могут, конечно, но кто тогда на концертах ко Дню милиции выступать будет, на юбилеях министров и членов правительства? Звезд такого уровня без особых причин не трогают. Тем более что они своими концертами и пластинками приносят государству прибыли в тысячи раз больше!
Накупавшись, мы поехали в ресторан гостиницы "Жемчужина"; он уже был полон. Важный метрдотель нашел нас в списке приглашенных, после чего, окинув взглядом, сказал:
– Простите, но у нас вечером без галстуков нельзя!
– А где их можно купить? – небрежно спросил я, как будто всю жизнь носил джинсы с галстуком.
– Пройдемте.
Метрдотель привел нас в гардероб и вручил три не новых, уже завязанных галстука. Я дал ему десятку, мы надели галстуки и прошли в большой зал. Нас посадили за большой, украшенный цветами стол, на котором стояла табличка с надписью "Алла Пугачева". Метрдотель, предложив нам меню, будто невзначай спросил:
– Вы не знаете, Алла Борисовна не спустится к нам сегодня?
К ответу прислушивалось, наверное, ползала.
– Нет, вряд ли, она сказала, что здесь слишком чопорно – все в галстуках! – громко отомстил я ему. Табличку убрали, и любопытные соседи, надеявшиеся увидеть певицу, разочарованно отвернулись.
Метрдотель гордо удалился. Мы демонстративно сняли галстуки и повесили их на спинки стульев. Девчонки прыснули в кулачок. Посетители заведения тем временем стали посматривать на сцену. Там появился толстенький, бойкий конферансье. Поприветствовав публику и отпустив пару "одесских" шуток, он объявил выступление ВИА "Жемчуг" под руководством Александра Барыкина.
Я с удивлением узнал в молодом парне с гитарой будущую звезду советской эстрады. Видимо, в это время он еще не спел свои знаменитые песни – "Букет" и "Программа телепередач на завтра", – группа работала в стиле поп-рок и пела в основном на английском языке. Вообще, многие советские группы почитали особым шиком петь песни на английском, даже считалось, что настоящие музыканты должны уметь слизывать "один в один" известные вещи Deep Purple или Uriah Heep. С английским репертуаром всячески боролись многочисленные комиссии, и мне сейчас кажется это правильным.
Я догадывался, почему сложилась такая ситуация. Во-первых, все, что приходило с Запада, было модным – начиная с техники и кончая музыкой. Во-вторых, дело было в примитивных текстах про любовь, про Родину, которые разрешали петь нашим ВИА. И только с появлением рокеров типа "Машины времени" советские музыканты стали понимать, что ВИА может петь содержательную русскую музыку. Хотя здесь, в "Жемчужине", видимо, комиссии особо не лютовали. Музыканты пели что хотели! Другое дело – нравилась ли эта "крутая музыка" тем, кто сидел в зале. В зале было мало хипповой молодежи – в основном солидная и респектабельная публика, жаждущая русской и нерусской попсы. Поэтому, кроме наших девчонок, группе "Жемчуг" особо никто не аплодировал. Ну, и Барыкин, показав свою крутость, начал играть более-менее попсовые кабацкие мелодии. К этому времени мы уже заказали полный стол всякой всячины – осетрину, копчености, фрукты, вино. В свое советское время я такой роскоши даже не видел. Девчонки танцевали, а парни ели не торопясь и внимательно оглядывали зал – контролировали ситуацию.
Я тоже осмотрел зал. За столиками вокруг восседали солидные дядьки с женами или любовницами и иностранцы. У стойки бара сидели симпатичные, ярко накрашенные девицы – видимо, ожидали клиентов. В глубине зала, в углу, расположилась подозрительная компания местных кавказцевв – шесть человек в темных костюмах. Главным у них явно был пожилой, седой мужчина, похожий на чеченца. Он то и дело окидывал зал цепким взглядом, попивая вино из огромного бокала. Иногда поглядывал и на нашу компанию. "Это Анвар, чеченец. Они в городе рынок держат и здесь, в гостинице, – девочек валютных", – незаметно шепнул мне Валера. В перерывах между танцами на сцене выступали фокусники и жонглеры, разбавлял программу анекдотами неутомимый конферансье.
Хотя наши девчонки и были самые симпатичные в зале, к ним никто не подходил даже близко – опасались Рому с Валерой. Тем более что все медленные танцы Женя танцевала только со мной, а Марина – с Ромой. Во время одного такого танца и произошел момент истины. Женя прижалась ко мне всем телом и спросила:
– Артур, а ты женат?
– Нет. А почему ты только сейчас спрашиваешь?
– А меня, может, только сейчас это заинтересовало. Ведь на юге все мужики холостые.
– Так, может, я тоже вру?
– Сейчас уже не сможешь, – уверенно сказала Женя.
– Почему?
– Ну не сможешь!
– Не смогу, – признал я. – Да и незачем мне врать, я действительно не женат. А ты что, замуж за меня собралась?
– Пока нет, молодая еще. А вот семью разбивать не хочу. У меня принципы.
– Не понял – замуж не хочешь и семью разбивать не хочешь?!
– А я что, тебе не нравлюсь?
– Нравишься.
– Вот и дерзай, а захочу замуж, я тебя быстро окручу, – самоуверенно заявила Женя. – Только я тебя разочарую… ты у меня не первый.
– Москвич?
– Почему москвич?
– Да это я анекдот вспомнил. После постели парень говорит девушке: "Милая, можно я буду звать тебя Джульеттой?" – "Почему?" – "Ты у меня первая!" – "Хорошо, но я тогда буду звать тебя москвичом". – "Почему?" – "А ты у меня четыреста двенадцатый!"
Женя больно ущипнула меня за мягкое место.
– Я тебе покажу четыреста двенадцатый!
– Так это же не про тебя, это анекдот! – оправдывался я (благо в это время все мои анекдоты еще не были бородатыми).
– У меня в жизни только один мужчина был, – призналась Женя, – преподаватель наш, по гармонии. Мне, в принципе, нравятся только умные мужчины в возрасте.
– Спасибо.
– Не за что. А ты какой-то странный, не от мира сего, – вдруг призналась Женя. – Даже говоришь как-то странно.
– Почему странно? – Я насторожился – выделяться мне пока было опасно.
– Ну, не знаю. постоянно слова незнакомые произносишь, и выражение лица у тебя такое многозначительное, и тон снисходительный… будто знаешь чего-то, чего никто не знает.
– Понял, исправлюсь, – бодро сказал я, а сам подумал: "Вот так Женя, раскусила за три дня!" – и добавил: – Тебе бы в КГБ работать – шпионов ловить!
– В КГБ пошла бы с удовольствием – там, наверное, интересно!.. А исправляться тебе не надо – я не люблю обычных людей!
– Хорошо, не буду, – кивнул я, подумав, что надо внимательней следить за речью и своим поведением – не дай бог, нарвусь на настоящего кагэбэшника.
В зале было много "фирмачей", то есть иностранцев, – они чем-то неуловимо отличались от наших людей. Хотя все в зале были хорошо одеты, иностранцев отличало поведение, манера общения, даже какая-то высокомерность. За соседним столиком сидела интересная пара: пожилой мужчина в светлом летнем костюме и симпатичная дама в белых перчатках. Они разговаривали на английском языке и искоса, с любопытством поглядывали на наш столик. Я немного понимаю по-английски – все-таки поездил по миру – и разобрал несколько слов из их беседы. Они говорили о нас – мужчина называл меня мафиози и говорил о том, что не хотел бы встретиться с Ромой и Валерой ночью на улице, а женщина восхищалась цветом кожи Жени и ее волосами.
Через некоторое время я пошел в туалет. Когда я вошел в огромный, мраморный холл туалета, там курил как раз этот иностранец. Увидев меня, он невольно попятился. Я вежливо улыбнулся и сказал ему по-английски:
– Не бойтесь, я не мафиози – я простой композитор. А вы англичанин?
– Нет, американец. – Мужчина немного успокоился и протянул мне открытую пачку "Мальборо". – Курите?
Я не курил, но отказываться не стал – знакомство с иностранцем мне могло пригодиться. Взяв одну сигарету из пачки, прикурил от его зажигалки.
– Откуда у простого композитора такая охрана? – неожиданно по-русски, с легким акцентом спросил он. – Вы, наверно, очень известны?
– Это не охрана, просто мои приятели, – соврал я, – товарищи по спорту. А откуда такое шикарное знание русского языка? Лэнгли?
– Нет, к ЦРУ я отношения не имею. Русская бабушка, дворянка, хранительница традиций, воспитала внука на Чехове и Достоевском.
– А чем вы занимаетесь сейчас? – поинтересовался я, хотя слышал, что у американцев неприлично спрашивать, чем они зарабатывают на жизнь.
– Я профессор, языковед, преподаю в Калифорнийском университете, – ответил иностранец. – Здесь, в России, я и моя жена отдыхаем как туристы и параллельно практикуемся в языке. Она тоже наполовину русская, из семьи кинопродюсера Майера.
– Того самого, основателя Metro Goldwin Mayer?
– О, откуда такие знания? – удивился профессор. – Для сотрудника КГБ вы слишком выделяетесь из толпы.
– Я не из органов. но вы ведь не поверите. Кагэбэшников у нас действительно много, особенно вокруг иностранцев. Просто я интересуюсь любопытными фактами. Интересно ведь, что простой эмигрант из Минска стал основателем крупнейшей кинокомпании.
– Значит, не простой. Талантливый бизнесмен – светлая голова! Ольга, это моя жена, его немного помнит – он ее дедушка.
– Ничего себе! – Пришла моя очередь удивляться. – Миллионерша и красавица! Повезло вам!
– Ну, с вами девушки не хуже, особенно брюнетка. Жена?
– Нет, подруга. Студентка консерватории.
– Да, Россия – это родина красивых женщин, – проговорил, кивая, иностранец и, спохватившись, добавил: – Меня зовут Леопольд Гарин. Кстати, вот моя визитка.
Я взял карточку с золотым тиснением. Говорят, чем витиеватее визитка, тем глупее и авантажнее ее владелец, но Леопольд на глупца не походил – слишком хитрые у него были глаза.
– У меня визитки, к сожалению, с собой нет. Артур Башкирцев, композитор, – представился я и подумал: "А что, хорошо звучит, надо привыкать к своему новому званию". – Да и место для обмена визитками не совсем подходящее.
– Да уж. – Леопольд огляделся. – Хотя этот туалет больше походит на помещение для приемов. Пойдемте в зал, нас, наверное, уже потеряли.
Мы вернулись, и профессор представил меня своей жене, а я познакомил Леопольда со своей компанией. Ольга тоже неплохо говорила по-русски, но акцент у нее был явно сильнее. Мы говорили о кино и спорте, музыке и балете. Я не смог удержаться и все-таки рассказал анекдот на "буржуйскую" тему. Вот такой. Разговаривают два капиталиста. "Представляешь, – говорит один, – вчера моей жене в глаз попала соринка. Пришлось обращаться за помощью к окулисту, и это стоило мне триста долларов". "Это что, – сказал второй, – моей жене вчера в магазине на глаза попалась норковая шуба, и это стоило мне три тысячи долларов!"
– Скажите, Артур, – обратилась ко мне Ольга, – а каким видом спорта вы занимаетесь?
– Айкидо, это вид японской борьбы. Слышали про Стивена Сигала?
– Нет, а кто это?
Я не помнил, в каком году вышли первые фильмы с участием Сигала, поэтому озвучил общеизвестные факты:
– Американец, чемпион по айкидо, единственный европеец, который обучал самих японцев их же борьбе.
– А, это типа Брюса Ли?
– Да, только айкидо гораздо зрелищнее кун-фу, а Стивен Сигал прекрасно бы смотрелся на экране!
– Да? – произнесла Ольга заинтересованно. – Наши в свое время проморгали Брюса Ли, и он уехал сниматься в Гонконг. Потом локти кусали с досады, но было поздно – он уже умер. Если этот ваш Сигал хотя бы вполовину эффектен так же, как Брюс, фильмы будут иметь успех. Надо будет подсказать дяде. Где Сигал живет, вы говорите?
– По-моему, в Сан-Франциско. У него там была своя школа.
Она записала имя Сигала в записную книжку, а мне стало очень приятно, что я помог популяризации айкидо, да и Сигал стал должен мне бутылку.
Мы выпили за процветание кинокомпании Metro Goldwin Mayer, за Олимпийские игры в Москве – еще никто не знал, что американцы будут их бойкотировать, Афган будет в конце 1979 года. Девчонки с любопытством расспрашивали новых знакомых о звездах американского кино, то и дело звучали названия фильмов: "Клеопатра", "Каскадеры", "Золото Маккены". Мне казалось, что в СССР в это время демонстрировалось мало американских фильмов, и в основном зрители знали Челентано, Пьера Ришара и Раджа Капура. Но любимым фильмом Жени оказалась лента "Генералы песчаных карьеров", и она замучила Ольгу вопросами о Кенте Лейне и Тише Стерлинг.
Мы выпили за советско-американскую дружбу и за Большой театр, за здоровье Картера и Карпова. Всем было хорошо, мы поспорили немного о преимуществах двухпартийной политической системы и романах Стивена Кинга. Леопольд блеснул знанием русского языка и рассказал свежий анекдот от русских эмигрантов: "Босс с Брайтон-бич, собрав на совещание персонал фирмы, говорит: "Должен обратить внимание наших новых сотрудников, прибывших из СССР и работающих непосредственно с русскими клиентами, что выражение "всякая хренотень" не в полной мере отражает ассортимент товаров и услуг, предлагаемых нашей компанией!""
– Неплохо, Леопольд, неплохо, – похвалил я рассказчика.
– Послушайте, Артур, для кагэбэшника вы слишком начитанны и образованны. хотя вам по должности, наверное, полагается. – Разомлевший Леопольд вернулся к пресловутой теме. – Правда, я надеялся, что после двенадцати лет сотрудничества с учеными Советского Союза, многочисленных конференций и симпозиумов уже заслужил доверие "конторы" и приставлять ко мне никого не надо.
– Леопольд, я ведь вам уже говорил, что не являюсь сотрудником КГБ!
– Да бросьте, Артур, кто еще здесь может быть так информирован и откровенен в суждениях. Чуть ли не каждое предложение – скрытая провокация! Как можно уверенно рассуждать о фильмах и книгах, не видя их? Скажите честно, вы капитан или майор? По возрасту скорее майор, – сказал с хитрой улыбкой профессор и похлопал меня по плечу.
Вообще-то верхом моей воинской карьеры было звание рядового-связиста отдельного полка связи в Свердловске и музыканта Ансамбля песни и пляски Краснознаменного Уральского военного округа. Туда меня перевели после "учебки", узнав, что я в армию попал после окончания Пермского института культуры. Я писал сценарии для воинских праздников вместо двух перезрелых методисток – жен старших офицеров, пристроенных в Дом офицеров по блату. Что касается армии, я всегда к ней относился (и сейчас в этом плане ничего не поменялось) резко отрицательно. Не терпела моя творческая личность команд и приказов. Поэтому я обиделся, а так как был уже довольно выпивши, решил во что бы то ни стало доказать иностранцу, что я не офицер КГБ.
– Хорошо, смотрите сюда. – Я придвинулся к профессору и, прикрывая дисплей мобильного телефона рукой от посторонних взоров, включил ему один видеофайл – популярный в Интернете прикольный японский ролик – пародию на порнушку. Самурай летал с партнершей по воздуху, вертел ее под собой и над собой – в общем, творил что попало! Даже на американский раскрепощенный взгляд это было запрещенное порно.
– Может ли быть у офицера КГБ такое в кармане? – Я торжествующе посмотрел на Гарина. Когда я увидел его округлившиеся глаза, мне стало понятно, что я явно переборщил.
– Оля, ты посмотри, какое чудо! – воскликнул профессор, поворачиваясь к жене. – Это же переворот в технике! Какая-то Nokia. эти японцы опять перегнали нас на двадцать лет! Ничего подобного я нигде не видел! Ручной телевизор или даже видеомагнитофон с экраном!..
– Что это? – с удивлением сказала Ольга. – Покажите мне!
Я уже пожалел, что показал профессору телефон, и хотел спрятать его обратно в карман, но он так цепко вцепился в него, что вырывать уже было невежливо. Ольга посмотрела на ролик, но, в отличие от мужа, ее удивила техника съемки.
– Я думала, что все знаю о спецэффектах, – проговорила она. – Кто это снимал? Какая компания? "Уорнер бразерс"? Нет, не может быть, они в жизни не опустятся до эротики. Неужели японцы?! Откуда это у вас?