Женя закажет пропуск на два лица. Удачи, Артур, уверена, что эта встреча ускорит ваше восхождение на вершину славы!
– Я тоже! – кивнул я.
– И я хочу в Сочи, к Пугачевой! – заявила Марина.
– Ну, в Сочи я вас обеих возьму, а в гостиницу пустят только меня и Женю – пропусков всего два. Ждите, завтра заеду за вами в двенадцать часов.
Зазвонил телефон – это был Марат.
– Привет, Артур, как дела? Чего не звонишь? Я тут посадил приятеля в студию – решил отдохнуть немного. Поехали на пляж, к Регине?
– Марат, я не один, с девчонками.
– Сколько их?
Бабуля показала мне три пальца.
– Трое, – ответил я.
– Красивые?
– Да, особенно третья! – Я улыбнулся профессорше.
– Хорошо, тогда поехали в Сукко, я там классные места знаю. И народу там меньше, и вода чище.
– Девочки, нас приглашают на пляжи Сукко! Вы как?
– Нормально. Только надо домой зайти, переодеться и взять купальники.
– Подъезжай, Марат, через десять минут мы будем готовы. Да, возьми с собой пару кассет с музыкой, я тут кассетник прикупил.
Девчонки с бабулей ушли переодеваться, а я отнес компьютер в сейф. Сложив в пакет еду и вино, взял магнитофончик и пошел встречать Марата.
Мы провели отличный день на пляже в Сукко, купались, играли в карты на раздевание. Бабуля классно играла в покер и раздела нас с Маратом до полотенец. Правда, пляж мне не понравился – он был не песчаный, а из мелкой гальки. Зато народу было гораздо меньше. Мы пообедали в грузинском заведении у знакомого Марата. Отведали харчо и сациви, чахохбили и киндзмараули. Неплохо!
– Капеля некотина убивает лошать. Капеля кин-дзмараули – и лошать синова на ногах! – шутил хозяин-грузин.
– Мы завтра собираемся в Сочи. Марат, не подбросишь нас?
– А зачем вам в Сочи?
– Да к Пугачевой в гости.
– К Пугачевой?! – Марат обалдел. – Это что, шутка?
Мы объяснили Марату ситуацию, он недоверчиво посмотрел на меня.
– Слушай, Артур, ты меня постоянно удивляешь! То карате, то Пугачева!
– Так отвезешь или нет?
– Не могу, завтра договорился поставить машину на ремонт, масло течет.
– Ну ладно, с Аликом договорюсь.
– Кстати, тебя "пионерские" спрашивали. Ты им не звонил?
– Нет, закрутился совсем. Вообще-то надо бы, а то я уже четыре дня без тренировок – только пробежки. Так и квалификацию недолго потерять! Давай сегодня к ним заедем. Девчонок завезем и заедем.
– Куда заедете? Мы тоже хотим! – Марина капризно надула губки.
– В спортзал, вам там неинтересно будет. Мы вас перед концертом заберем, – пообещал я.
Мы завезли девчонок и Розу Афанасьевну домой и поехали на Пионерский проспект. Спортивный зал был действительно неплохой – с "тренажеркой", сауной и бассейном. Жору мы нашли в раздевалке.
– Привет, Жора.
– Привет, Артур, а мы тебя заждались уже. Я про тебя всем рассказал.
– Ну, всем – это зря. Выбери человек десять, по-надежней, и собери в зале.
– А почему только десять? – с удивлением сказал Жора. – Все хотят! У нас семьдесят человек!
– Нет, только десять. Это дело заслужить надо! – твердо ответил я. – Да и эффекта не будет при толпе. И найди нам какую-нибудь форму.
– Понял, сейчас сделаю!
Жора выдал нам по трико и ушел, а мы, я и Марат, переоделись. Я понимал, что постигать философию айкидо этим парням особо некогда и незачем, и поэтому решил показать только несколько эффектных бросков и приемов. Мы зашли в зал, и я присвистнул от удивления: в зале стояли десять самых крупных, наверное, людей в городе. Это были молодые здоровенные парни, каждый весил не меньше 120 килограммов! Теперь понятно, почему их в городе остерегаются.
Я прошел в центр зала, а Марата поставил в строй. В строю, кстати, оказался и второй амбал, которого я уронил у дискотеки.
– Меня называйте сэнсэй, – начал я. – Обращаться ко мне и друг другу надо так. – Я показал жест приветствия-поклона. – То, что вы здесь увидите и чему научитесь, никому никогда не показывайте! Про меня и занятия никому не рассказывайте! Ясно?.. Айкидо – самый красивый и эффектный вид японской борьбы. Слово переводится как "путь гармонии жизненной энергии". Это боевое искусство было основано в девятом веке одним из наследных принцев японской императорской династии, позже оно стало достоянием рода Минамото. На протяжении веков техники боя были дополнены и усовершенствованы философией дзен-буддизма и самурайской этикой. Основатель айкидо Морихей Уесиба из комбинации военного дела и религиозной идеологии создал новое боевое искусство, элементам которого я вас научу.
Я вызвал к себе трех самых рослых парней и, велев им нападать на меня, показал три самых эффектных приема из группы никаджо. Надже ваза (бросковые приемы) и те-ваза (техника работы с кистью) смотрелись круто. В зале раздался общий возглас удивления.
– Эти приемы не требуют большой физической силы. Болевые приемы на кисть очень распространены в айкидо. Так сложилось потому, что в прошлые времена японские воины в бою носили на теле доспехи, а кисти противника были всегда легко доступны и уязвимы.
Я показал составные части приемов и стал отрабатывать их с учениками. Ребята работали старательно, в полную силу, и где-то через час полностью выдохлись. Я построил их в строй и, поклонившись, попрощался.
В раздевалке ко мне подошел Жора.
– Сэнсэй, а по скоко собирать?
– Что собирать? – Я не понял вопроса.
– Ну, денег… Тот, из Питера, брал по пятерке с каждого за тренировку.
– Все занятия бесплатно. Но иногда мне нужны будут люди для сопровождения, по паре человек.
– Типа телохранителей, так?
– Да.
– А вам-то телохранители зачем? – удивился Жора. – Вы же десять человек за минуту раскидаете!
– Для представительности.
– Ага, понятно. Сделаем! Не хотите в бассейн или баньку?
– В бассейне можно окунуться, а в баню уже некогда – на концерт опоздаем. Да, кстати, у тебя есть кто-нибудь на машине, завтра в Сочи надо съездить?
– Конечно, у Валеры есть машина и у Ромы. Я бы сам, на своей, свозил, но занят завтра. Вам во скоко надо в Сочи быть?
– В пять.
– Хорошо, сейчас договорюсь. Одного человека хватит?
– Давай двоих. Наверное, в Сочи переночуем, вечером сходим куда-нибудь.
– Понял.
Жора ушел в зал и вскоре привел Рому и того самого наглого бугая из дискотеки.
– Вот, у Ромы "жигуль", а это Валера, вы его знаете. У него в Сочи друзей полно – будет где переночевать.
Валера не то чтобы овечкой стал, но был сама услужливость – всячески пытался помочь и как-то загладить свою вину. Я дал парням свой адрес, и мы договорились, что они заедут за мной завтра в двенадцать часов. Я с Маратом поплавал в бассейне, и, переодевшись, мы поехали за девчонками.
– Мне тут Регина звонила, – сказал Марат походя. – Говорит, Катя тобой интересовалась, спрашивала, почему не звонишь.
– А сама что не звонит?
– Говорит, звонила, тебя дома не было.
– Да, я дома мало сижу. Надо как-нибудь позвонить. Хотя Женя поинтересней! – признался я.
– Да, классная девчонка! Но Марина тоже ничего, мне симпатична.
– А мне казалось – Роза Афанасьевна! – пошутил я.
Мы забрали девчонок и поехали на концерт группы Стаса Намина. Концерт мне понравился – вспомнил песни своей молодости. Хотя несколько удивило полное отсутствие сценического светового оформления. Кстати, и концерты, виденные мною по телевизору в этом времени, поражали полным отсутствием какого-либо театрального света и динамики. Певцы и певицы, не двигаясь, как истуканы, стояли на сцене с серьезными лицами. Смотрелось это ужасно, и я сделал себе заметку на память.
После концерта мы подошли к Стасу, и я отдал ему демо-кассету. Он тут же вставил ее в кассетную деку и включил звук через усилитель. Послушать песни собрались все музыканты группы, администраторы, "паяльники" и еще какой-то народ. После того как прозвучали песни "Желаю тебе" и "Это не судьба" (леонтьевские вещи я решил не показывать пока), Стас спросил:
– А ты в ВААПе песни регистрировал?
– Нет.
– Ну и зря! Срочно пошли туда ноты и слова всех своих песен – тебе будут проценты отчислять, песни-то хитовые.
– А для этого не обязательно быть членом Союза композиторов?
– Для регистрации песен – нет, а для тебя главное – застолбить их, раз они уже массово звучать будут. А то, знаешь, такие жуки бывают, слижут, и потом фиг докажешь, что это твои вещи. А так дата регистрации в ВААП будет стопроцентным доказательством… Вообще-то ты прав, у нас без членства в союзе ты никто! Официально, чтобы членом стать, требуется высшее музыкальное образование, членство в партии и классические сочинения – симфонии там или оперы. Ну, или лапу мохнатую надо иметь. Тогда деньги сами посыплются.
– А как процент начисляется?
– Там разные расценки. С концерта – пять процентов. Например, звучит двадцать песен разных авторов. Весь сбор от концерта подсчитывается, и пять процентов от суммы делится на двадцать – число авторов. Вроде бы копейки, но если песня хитовая, по всей стране звучит – огромные деньжищи получаются! Представь себе, сколько в стране ресторанов, дискотек, дворцов культуры, да еще с пластинок доля пойдет. А у тебя песни классные – стопроцентно покатят!
– А где ближайшее отделение ВААП?
– Наверно, в Краснодаре есть. Я всегда в Москве регистрирую. А эти твои песни мы берем, завтра же сделаем аранжировку!
– А как же рапортичка? – В разговор вмешался какой-то мужчина, видимо администратор группы. – Этих же песен в рапортичке нет.
– Что за рапортичка? – поинтересовался я.
– Весь репертуар концерта принимается на худсовете филармонии или Росконцерте и вписывается в рапортички. Запрещено исполнять песни, которых нет в рапортичке, – пояснил Стас и ответил администратору: – Так мы же в рамках фестиваля работаем. Тем более песни не иностранные и тексты литовские (то есть в формате советского ЛИТа – регистрирующей организации). А в Москву приедем, впишем в репертуар и утвердим. Может, и на пластинку потом запишем!
Мы поговорили еще о тонкостях советской бюрократии, и разговор естественным образом вернулся к проблемам любого советского ВИА, а именно к аппаратуре. Стас жаловался, что весь хороший фирменный аппарат идет в республики, а в РСФСР можно пробить только венгерскую или гэдээровскую аппаратуру. Поэтому республиканские коллективы работают на "Динакордах" и "Пивеях", а российские – на "Беагах" и "Регентах". Основная проблема российских ВИА этого времени состояла в отсутствии новых тембров и звучаний. Ну, электрогитары, барабаны, иногда духовые инструменты – и все! Клавишные инструменты были примитивны – могли издавать мало хороших звуков, – поэтому приходилось иметь несколько синтезаторов. А они были очень дорогими и дефицитными вещами. Приличный "Роланд" стоил как полмашины.
И тут Стас показал мне проспект фирмы Mellotronics и инструмент, о котором он мечтал, – Mellotron Mark V. Я никогда не слышал о таком и заинтересовался. Инструмент представлял собой аналоговый сэмплер. Он позволял проигрывать любые звуки, записанные на магнитную ленту. С помощью этих звуков можно было воспроизводить любые мелодии, так как у инструмента были фортепьянные клавиши. В придачу к инструменту шли кассеты с записанными в студии тембрами: оркестр, духовые инструменты, живые гитары и даже женский и мужской хор. Стоил инструмент немало – 3800 долларов, зато на комплекте прилагавшихся кассет имелось около 1200 тембров!
Вот решение проблемы, которая не давала мне покоя! Дело в том, что все песни в моей фонотеке были записаны с голосами известных певцов и тембрами электронного века. А голос убрать с фонограммы почти невозможно. Как я мог показать кому-нибудь песню, исполненную, например, Пугачевой – все сразу узнают ее голос! Да и другие песни я тоже не мог использовать в оригинальном звучании – тогда надо было бы предъявить исполнителя! Следует заменить голоса настоящих исполнителей голосами своих солистов. Выходом могла стать только "минусовка", то есть фонограмма без голоса. А как ее записать без современных инструментов? Многие хиты просто не будут звучать под живые барабаны и примитивные электроорганы! А с помощью такого инструмента, о каком рассказал Стас, можно записать любые тембры, которые еще не изобрели, но которыми сыграны те песни, что имеются в моей фонотеке. Из них можно вырезать любой звук, используя программу Wave Lab, и записать на кассету от Mellotron. Получается, что с помощью одного этого инструмента и цифрового многоканального магнитофона, который есть в моем ноутбуке, я могу записать фонограмму любой песни двадцатого века в оригинальном звучании, но без голоса настоящего исполнителя и после наложить на нее голоса своих солистов!
Значение этого факта можно осознать, если вспомнить, что в это время на Западе целые фирмы занимались созданием новых тембров и стоили эти тембры тысячи долларов. Многие известные музыканты в мире стояли за ними в очереди!
Я записал название фирмы, адрес и телефон в Лондоне.
– Ты что, собираешься в Лондон? – саркастическим тоном произнес Стас.
– Я – пока нет, но есть один моряк, который часто там бывает, – сказал я, вспомнив о Васильиче.
– А деньги? – Стас не скрывал удивления. – Это же по курсу один к четырем почти шестнадцать тысяч рублей!
– Пятнадцать тысяч двести, – уточнил я, понимая его удивление: это была рыночная цена "Жигулей" последней модели или кооперативной квартиры в небольшом городе!
– Ничего себе! У тебя что, папа директор гастронома?
– Нет, но возможности есть, – ответил я, скромно улыбнувшись.
– Ну-ну. – Стас недоверчиво посмотрел на меня, но открыто сомневаться не стал, видимо, вспомнив фонограмму песни "Мы желаем счастья вам!". – Купишь – покажешь.
Перед тем как попрощаться, Женя попросила Стаса сняться с ней на специально захваченный "Зенит", а я попросил Марину снять на видео нас со Стасом и его группой с помощью моего телефона. Она уже видела мой телефон и не удивилась его возможностям. Другое дело Стас – он, в отличие от девчонок, понимал, какой технический прорыв представляла моя "игрушечная кинокамера". Но, к счастью, СССР был так отделен от остального мира "железным занавесом", что все мои рискованные демонстрации только еще раз убеждали советского человека в техническом превосходстве Запада.
Стас пообещал по возвращении в Москву поискать мне крышу под студию, и мы обменялись телефонными номерами. Время уже было позднее, поэтому мы не стали больше никуда заезжать – отвезли девчонок домой и поехали отсыпаться. Перед сном я записал пару новых катушек Рустаму, так как деньги подходили к концу.
А с каким удовольствием я выспался в прохладной благодаря кондиционеру комнате! Жалко, что без Жени. Но я сказал себе: гнать лошадей не стоит, она девочка гордая и своенравная, надо ей дать время. С такими мыслями я уснул, мой четвертый день в 1979 году закончился.
Глава 6
Сочи.
Настоящий мужчина должен ездить на юг с ребенком. Но ребенок должен быть чужим, и ей должно быть больше восемнадцати.
На следующее утро позвонил Рустам. – Привет, Артур, "Машина" ушла влет! Еще есть что-нибудь? Может, "Чингисхана" подгонишь уже? Москва торопит!
– Нет, неделя не прошла еще. Подъезжай с деньгами, кое-что другое есть.
– Понял. Сколько катушек?
– Две.
– Что там?
– Подборка из хитов "Пинк Флойд", "Телекс", "Иглз". У "АББЫ" новый альбом вышел, "Voulez-Vous", с него лучшие песни.
– Лучше бы полный альбом!
– Нету, да и зачем писать заведомо нехитовую вещь? Пусть лучше будут сборники лучших песен.
– Хорошо, но непривычно как-то. Москва всегда целыми пластинками пишет. Сколько денег?
– По три за катушку.
– Понял. Сейчас приеду, – без разговоров согласился Рустам. Видимо, "Машина" действительно ушла хорошо. – Артур, а ты бы не мог сразу по две первые копии мне писать?
– Зачем?
– Одну я буду в Москву отправлять, а со второй сделаю копии и по побережью развезу, по точкам, ну, по студиям звукозаписи. Чем в Москве брать третью или четвертую копию, лучше они у меня вторую будут брать за те же деньги.
– Так никто же не отличит третью и вторую копии, это же не видео! – удивился я.
– Почему не отличит, я отличу!
Я вспомнил, сколько лет Рустам занимался звукозаписью, и согласился – слух у него был очень тренированный, как у любого профессионала.
– И что, каждый раз будешь лично развозить?
– Нет, только один раз. В следующий раз отправлю по почте – или сами приезжать будут.
– Понятно, свою дилерскую сеть открываешь?
– Что? – с недоумением произнес Рустам.
– Нет, ничего. Я, кстати, и Марату дам по катушке, для внутреннего пользования. За вторую копию сколько денег?
– По 500 добавлять буду!
– Договорились. – Мне было не трудно – поставил на запись и спи. – Слушай, достань мне еще того коньяка "Арарат", больно классный. За деньги, естественно!
– Я его за валюту беру, а рублями где-то по пятьдесят получается.
– Вези пару бутылок.
– Хорошо. Через полчаса буду.
Одну бутылку я хотел в качестве благодарности презентовать профессорше, тем более что она была настоящим ценителем. Вторую я повезу Болдину – вдруг пригодится?
Рустам подъехал, и пока я с ним решал вопросы, позвонила Катя и пригласила на пляж в санаторий. Три дня без секса – это было для меня слишком, и я с удовольствием согласился:
– Хорошо, но я только до половины двенадцатого свободен, потом в Сочи надо скататься.
Я положил трубку и спросил Рустама:
– Подкинешь меня до "Шахтерской славы"?
– Без проблем, – ответил тот.
Рустам подвез меня до санаторного пляжа, и я снова попал в объятия Регины и Кати. С ними были те же две подружки. Все девчонки были бронзовыми от загара и какими-то возбужденными – оказалось, по поводу хорошей погоды они уже приговорили бутылку холодного советского шампанского.
Девчонки взахлеб расспрашивали меня, куда я пропал и что делал.
– Кое-кто здесь по тебе очень скучал. – Регина с хитрой улыбкой посмотрела на Катю.
Я свежим взглядом оценил Катю: хороша, конечно, особенно фигура, но Женя красивее на лицо и гораздо стильнее. Да с ней и общаться интереснее. В общем, Катя была попроще.
Я рассказал девчонкам про Стаса Намина и свои песни. Подружки были в отпаде. Долго расспрашивали меня о Стасе и его группе. Про то, что я еду на встречу с Пугачевой, я рассказывать не стал – совсем бы замучили.
Мы купались, загорали и болтали. Я, как всегда, веселил девчонок анекдотами. Через час Катя утащила меня наверх, в номер, и я не сильно сопротивлялся.
– Ты что, нашел себе кого-нибудь? – спросила Катя после того, как мы чуть не сломали кровать.
– Нет. видишь ведь. – Я вытер пот со лба и сделал честные-пречестные глаза. – Просто работы было много.
– А ты надолго в Сочи едешь?
– На день, может, на два.
– Возьмешь меня с собой?
– Не могу. Извини, машина полная, – почти не соврал я. Объяснять Кате основную причину отказа я не стал из природной скромности.
– Мы через неделю уезжаем домой, в Москву.
– Ну, до отъезда увидимся. а я и сам скоро переберусь в столицу.