Наградив цветочника неподражаемой улыбкой, Дайтли пояснил:
- Ну, это совершенно ни к чему. То, что с вами происходит - не отравление и иное желудочное расстройство, отнюдь. Природа вашей боли мне не понятна, но исходит она не из живота, могу заявить однозначно.
- А мои кошмары? Постоянный страх, что за мной пристально наблюдают. А еще эти видения!
- Всего лишь горячка и высокая температура.
- Но что же мне делать? - взмолился цветочник.
- Предложу вам воспользоваться кровопусканием. Дешево и сердито. Как говориться: лечит от всех болезней. Возможно, и вам оно поможет. Я уверен в этом. Всего семь суонов и я начну сегодня же.
- Ради всего святого, Клер прошу, проводи доктора и выдай ему положенное вознаграждение за визит вежливости, - попросил мистер Бишеп.
Сверкнув дорогим париком, Дайтли откланялся, всем своим видом показывая, что он вполне доволен результатами собственной работой.
Спустившись вниз, в лавку - цветочник жил на втором этаже собственного магазинчика - Клер отдала доктору деньги и, поблагодарив его, собиралась уже закрыть дверь, когда Дайтли выдал очередной совет:
- Я бы на вашем месте поостерегся мистера Бишепа. Какой‑то он возбужденный. Ни к добру это, мисс Джейсон. Хорошо бы отправить его на осмотр к мистеру Хорхе. Уж он то быстро вправит ему мозги, избавив от воображаемого преследования.
Клер коротко кивнула.
Поднявшись обратно к хозяину лавки, девушка потянула за ручку - дверь не поддалась. Цветочница навалилась плечом на преграду. Из‑за стены послышался протяжный стон, а вскоре раздался такой изнывающий крик, что Клер в ужасе отпрянула от двери.
Ручка заходила ходуном. Девушка попыталась схватить ее, но тут же одернула ладонь. Ей показалось, что руку обожгло пламя.
Крик за стеной сменился воем. И дверь с силой распахнулась наружу, словно зев чудовища.
Ощущая дрожь в ногах, Клер осторожно вошла в комнату. В лицо ударил яркий свет. Щурясь, она перевела взгляд на постель. Запрокинув голову назад и выпятив грудь вперед, мистер Бишеп тяжело дышал, изрыгая наружу ужасные болезненые хрипы.
- Что с вами? - охрипшим голосом произнесла Клер.
Ответа не последовало, лишь дернулась занавеска, и по комнате пробежал случайный сквозняк. Кроме бледного, почти безжизненного хозяина, комната была пуста, но при этом явственно ощущалось чужое присутствие. Сделав несколько крохотных шагов, Клер остановилась. Ее сердце готово было вырваться наружу и забиться под кровать, а страх постепенно подкатывал к горлу, готовясь вырваться наружу, превратившись в истошный вопль. Ожидание, непонятно чего, превратилось в невыносимую муку. Клер продолжала чувствовать опасность, витающую вокруг нее, в тот миг, когда рядом, у самого плеча, раздалось едва уловимое дыхание.
Девушка резка обернулась. За спиной мерно поскрипывала дверь, демонстрируя серую пустоту и утопающий лестничный язык. Прогнивший дощатый пол несколько раз отозвался протяжным треском, словно кто‑то вальяжно уходил прочь.
Обернувшись, Клер едва не подпрыгнула на месте. Тело мистера Бишепа, слегка приподнявшись над кроватью, зависло в воздухе, будто в кошмарном сне. Обессилено свесив руки вниз, цветочник воспарил чуть выше. Одеяло спало, открыв рыхлое тело в перепачканной рвотой рубахе до колен. Девушка зажала ладонями рот, чтобы не закричать.
Голова цветочника резко вскинулась. Выпученные глаза, налитые кровью уперлись в девушку, силясь пронзить ее насквозь. Мраморное лицо больного резко вздрогнуло.
Клер держалась из последних сил, и уже собиралась бежать, но чужой металлический голос остановил ее.
- Передай Рику: пусть перестанет таскаться за безликим. А теперь пошла вон!
Обмякнув, тело цветочника обессилено повалилось на кровать, а изо рта хлынул настоящий фонтан крови.
Не помня себя, Клер рванула вниз. Хлопнув дверью, она вырвалась на свободу, почувствовав, как ледяной воздух обжигает лицо. Пытаясь обогнать ветер, она не чувствовала собственных ног. Каменные дома, обернувшись мрачными надгробиями, гнали и гнали ее вперед, путая дорогу. Широкая мостовая, сжалась в узкую улочку, загнав девушку в непроходимый городской лабиринт. Оборачиваясь вслед и сторонясь, горожане не спешили помогать напуганной мисс, стараясь как можно дальше держаться от чужих проблем.
Едва сдерживая слезы, Клер чувствовала себя единственной живой душой среди сотни мертвых, призрачных образов. Мир превратился для нее в один бесконечный кошмар, из которого нельзя вырваться, - если только не покончить с собой.
Столкнувшись с высоким плечистым господином, Клер сама того не ожидая, брякнулась на землю. Потирая ушибленное колено, она подняла голову и обомлела. На нее смотрели бездонные глаза мистера Сквидли. Прикурив трубку, моряк улыбнулся во все тридцать два зуба и пустил струйку дыма. В нос ударил противный терпкий аромат, похожий на колючий репей.
- Заблудились мисс? - произнес заутробный голос.
Клер не хотела отвечать, но не сдержалась и сдавлено простонала что‑то неразборчивое.
Огромная рука с красными следами язв потянулась к девушке.
На грани бреда и яви, Клер стояла напротив собственного дома и долго не решалась вступить на порог. То, с чем она так долго и упорно боролась, все‑таки взяло верх. Двухэтажный особняк Джейсонов не смог покориться новой хозяйке. Дом жил собственной жизнью, невзирая на сегодняшний день. Его уже давно не интересовало настоящее - эти стены, каркасы, крыша, все вокруг хранило в себе лишь частичку прошлого. И только Лиджебай Джейсон оставался здесь единственным и неповторимым властителем человеческих судеб.
Утихомирив навязчивые мысли, Клер пересилила себя и протянула к бесчувтвенному врагу руку. Ручка была влажной и попыталась выскользнуть из ладони.
- Я все равно убью все возможные воспоминания о тебе. Правил больше не существует… Слышишь? Не существует! - непонятно к кому обратилась девушка.
Будто услышав заветное заклинание, дверь поддалась, недовольно щелкнув замком.
* * *
Зажавшись в угол, словно мышонок, Рик Джейсон, не замечая времени, смотрел на притихшего над камином мистера Тита, который сегодня был на удивление спокоен. Прячась от предстоящих холодов, пришедших с северных островов, кот тянулся ближе к теплу и передвигался медленно, как в забытье. Наконец устроившись возле потрескивающих поленьев, Тит, прищурив зеленые глаза, натянул на себя маску вечного сна. Но как он не маскировался, Рик знал - кот бодрствует. Уши животного неустанно меняли свое положение, реагируя на любой самый неуловимый шорох.
Ближе к десяти юноша устав следить за пушистым охранником, стал внимательнейшим образом изучать гостиную. Раньше он и не замечал, что его жилище живое. Вначале Рик гнал прочь эту безумную мысль и только по истечении пары часов, его предположения подтвердились.
Часы нехотя пробили несколько раз, положив начало странному процессу пробуждения. На седьмом ударе звук оборвался, и продолжилось мерное тиканье неутомимой стрелки. Чуть позже, может быть через час, а может всего через пару минут дом, словно очнувшись от зимней спячки начал мерно похрапывать. Послышались протяжные скрипы, стуки, позвякивание, а вскоре посторонние шумы растворились в тишине, и началось самое жуткое… Дом начал дышать. Проказник - сквозняк, путешествуя по особняку, потревожил занавесь и, затерявшись в печной трубе, издал противный завывающий вздох.
В следующую секунду дом сжался, затрещал балками, кровлей, перекрытиями… и выдохнул. Как это происходило, Рик себе не представлял, но четко осознавал - происходящее, не игра больного воображения.
Бросив на мистера Тита быстрый взгляд, юноша понял, что он остался один на один со своей бедой. Кота и след простыл. Только скрип двери выдал маршрут пушистого проходимца.
Ощущая жгучее желание кинуться следом за котом, Рик застыл каменным изваянием. Дом снова подал признаки жизни. Дверцы серванта зашевелились, заходили ходуном, насмехаясь над напуганным хозяином. Несколько раз щелкнули ставни, а висевшие на стенах картины стали раскачиваться, словно плыли по волнам. Затем наступило затишье, тягучее и липкое, не желавшее пропустить сквозь себя ни одного лишнего звука.
Надеясь, что кошмар закончился, Рик шевельнулся - и тут же понял свою ошибку. Теперь двухэтажный монстр решил продемонстрировать ему все свое могущество. Непонятное шуршание, которое стало нарастать с каждым новым вздохом, напоминало мерзкий скрежет зубов или храп заснувшего на спине великана. Рик в отчаянье заткнул уши. Жуткому наваждению не было конца.
Вскочив, юноша безрассудно ринулся к двери - туда, откуда шел звук. Источник пугающего шума оказался в самом центре дома.
Библиотека ожила, раздувшись, как мыльный пузырь. И причиной тому стали тысячи книг. Распушив свои листы, они били крыльями обложек, издавая этот монотонный: толи хруст, толи шелест.
Не отрывая взгляда, Рик наблюдал за шевелящимися полками, которые сейчас больше напоминали пчелиные соты, откуда пытались выбраться наружу бумажные личинки.
За спиной мелькнула тень, но юноша ее не заметил. Окутав напольные часы, гардероб, правую часть стены, она заскользила по лестнице, потолку и, погрузившись в мрачную пустоту второго этажа, окончательно растворилась в темноте.
Механизм часов, застывший на миг, продолжил исполнять свой долг, пытаясь побороть бесконечное время. Часы отозвались три раза, когда дверь открылась. На пороге стояла Клер. Ее восковое лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. Она словно восстала из могилы и вернулась туда, где ее не ждали, и где она могла хотя бы ненадолго укрыться от собственных страхов.
Библиотека выглядела, как и раньше: серый полумрак, затерявшийся среди выцветших корешков. Мир вечного покоя и уныния. От недавнего безумия не осталось и следа.
Дойдя до середины гостиной, Клер остановилась. Глядя в никуда, она скинула пальто прямо на пол и стала медленно подниматься к себе в комнату.
Спасение, лишь на миг заполнив реальность, превратилось в мираж, который, не спешил исчезать в темноте ночи, уводя с собой последнюю надежду.
Рику захотелось кричать. Выть волком, лишь бы сестра выслушала его. Он хотел рассказать ей все - с самого начала и до конца, не утаив ни слова. Попросить помощи, прижаться к плечу. Услышать от нее, что его страх напрасен, а вечерний морок всего лишь чья‑то злая шутка. Только чуда не произошло. Сегодня был тот день, когда его сестра окончательно растворилась в темноте, став бестелесным призраком, живущим совсем в ином мире. В мире страхов и одиночества. И лишь Рик еще не знал этой страшной истины.
Злясь на Клер, на себя и на весь белый свет, он укрылся от ночного шепота в кабинете отца. Там, куда ему запрещал входить мистер Лиджебай, а сестра - выдумав новое ограничение, окончательно переполнила чашу терпения. Рик больше не признавал никаких правил, и ненавидел их в любом проявлении. После сегодняшнего предательства Клер, он решил жить своей собственной жизнью, не обращая внимания на чужие проблемы.
Захлопнув дверь кабинета, он подошел к столу.
За окном бушевала непогода. Мрак, протянув к дому свои когтистые лапы, пугал соленым ветром и далекими всполохами на горизонте. Но Рик больше не желал страшиться тьмы, всячески отгоняя от себя неприятные чувства.
Сегодня, когда его сестра потерпела очередное поражение от неведомого призрака, юноша одержал первую крупную победу, над самим собой и собственным внутренним страхом.
Сон коснулся юноши своим легким дуновением, окутав вуалью призрачной дремы. Перед столом, за которым сидел Рик вспыхнул яркий свет, и сознание вернуло его в тот самый день, когда у него состоялся весьма занимательный разговор с отцом. Тогда мистер Лиджебай был весьма благосклонен и впервые за долгие годы, позволил сыну заглянуть к нему в кабинет.
* * *
Мрачное выражение лица Джейсона - старшего на мгновение просветлело, и тут же потухло как свечка. Распрощавшись с гостем, он захлопнул дверь, задумчиво задержался у порога и, переведя взгляд на сына, знаком пригласил того к себе.
Отцовский кабинет показался Рику настоящим кладезем неведомых знаний. Закрытый за семью замками, он был эдаким фортом, в который невозможно проникнуть ни под каким предлогом. Громоздкие шкафы, будто строгие привратники, пристроились справа от входа. Напичканные всевозможными книгами, пишущими принадлежностями и небольшими поделками из дерева, они хранили свои сокровища за толстыми навесными защелками.
- Опять думаешь о чем попало, - скорее утверждая, нежели спрашивая, произнес отец.
Оторвав взгляд от стеклянных полок, Рик мгновенно уставился на носки собственных башмаков. Судя по выражению отцовского лица, разговор обещал быть серьезным. В такие минуты, мистер Лиджебай, окончательно забывая обо всех признаках приличия, превращался в настоящую бестию, готовую разметать в щепки кого угодно. Единственное спасение от его гнева - никогда и ни за что на свете не смотреть ему в глаза.
- Ты видел моего посетителя? - задал вполне риторический вопрос Джейсон - старший.
Рик ответил коротким кивком.
- Как он тебе?
Пару секунд, юноша молчал, старательно подбирая определение:
- Неприятный тип, которому, я не доверил бы даже самой безобидной тайны. И судя по походке: он чаще хаживал по палубе, нежели по проулкам и борделям Уранды.
- Выбирайте выражение, мистер, - предупредил отец.
Рик слегка покраснел, мгновенно потупив взор.
- Что‑нибудь еще?
- Мне он напомнил боцмана Типити из историй про храброго капитана Генри.
- Больше конкретики, юноша, - вновь остановил его родитель.
- Тогда скажу, что с одной стороны: он похож на душегуба из таверны "Хромой Ричард". Обычно они палят из пистолетов, распевая фривольные песенки и умудряясь при этом глушить ром, не отрываясь от бутылки.
Отец хмыкнул:
- Чуть более выразительно, но недостаточно. У вас неплохие познания уличной жизни…
Подобные разговоры случались между мистером Лиджебаем и сыном не часто - и всегда, отрок чувствовал себя нашкодившим студиозом, который, отчитывается перед строгим преподавателем, в надежде сбавить количество розг хотя бы до дюжины.
- Продолжай, ты должен довести свою мысль до конца, - наконец разрешил отец. Очередное правило, больно укололо юношу под лопатку.
- С другой стороны: он напоминает бродягу, вечно скитающегося из порта в порт с желанием плотских утех и очередного греха, совершенного за одну звонкую монету.
Слегка наклонив голову набок, мистер Лиджебай пристальным взглядом застыл в ожидании. По всем признакам - это сравнение пришлось ему по нраву.
- Хотелось бы отметить его выцветшую треуголку, из‑под которой виднелась темная бондана. Такие обычно носят моряки не последнего сословия, но и не великие капитаны. Судя по его драному камзолу, он снял его с трупа еще при первом абордаже и гордо проносил эту достойную одежу пару - тройку лет.
- Верно подмечено. Браво. - Отец изобразил хлопки, но ладони так и не сошлись, чтобы издать звук оваций.
- Еще его правая рука, - вошел в раш Рик, - тяжело поднимается вверх. Сказывается последствие недавнего ранения. Возможно удар саблей, но, скорее всего картечь. Ну, или засада, а не открытая стычка. С такими кошачьими повадками как у него вряд ли напорешься на дилетантский выпад.
- Довольно точно, - Лиджебай согласился и с этим высказыванием. Но окончательной оценки не последовало.
Рик набрал в грудь побольше воздуха, и в этот самый момент понял, что говорить‑то нечего. Достаточно подробно и емко описав посетителя, он выдохся. Хотя, судя по словам мистера Лиджебая, про бродягу - моряка можно было поведать еще очень многое.
- А что ты скажешь о его характере? - разлетелась по кабинету довольно призрачная подсказка.
Губы Рика сжались в одну тонкую нить, а глаза сощурившись, уперлись в потолок. Минуту он стоял неподвижно, как две капли воды напоминая мистеру Лиджебаю самого себя пятнадцати лет отроду.
Воображение юноши без труда нарисовало образ недавнего гостя, его повадки и особенности. Через секунду Рик продолжил:
- Достаточно подвижный, даже я сказал бы: излишне подвижный. Он склонен сначала делать и лишь потом, думать о последствиях своих поступков. К тому же причиной тому скверный, взрывной характер, не раз причинявший ему неприятности. Необучен писать, но достаточно ловко умеет обходиться с оружием и легко воспринимает новые науки. И еще…
- Что еще? - усыпленный словами сына, внезапно встрепенулся мистер Лиджебай.
- Он легко управляем. Прямо как марионетка в руках мистера Бутни, шарманщика с улицы Слез. Возможно, даже слишком управляем, словно…
Удар кулака по столу заставил Джейсона - младшего замолчать.
- Больше ни слова. Ни звука!
- Я только хотел.
- Нет. Я ничего не желаю слышать!
Отец выставил сына за границу собственных владений без всяких объяснений. Взорвавшись, словно бочка с порохом, он едва сдерживал свою ярость. Единственное, что Рик успел заметить сквозь щель закрывающейся двери: открытую книгу в кожаном переплете с красной нитью в тиснение, а первые строки напоминали узор чернильной паутины. И как всегда на столе царил идеальный порядок.
Почему Рика настигло именно это воспоминание? - он не знал. Но хотел верить, что оно не случайно.
День пятый: в который Рик попадает на кладбище забытых кораблей, а бывший юнга начинает рассказ
Проливной дождь обрушился на Прентвиль самым настоящим ушатом нечистот. Ранняя весна, так и не успев начаться, преподнесла городу очередной сюрприз, щелкнув по носу тем, кто решил, что стужа окончательно отдала бразды правления теплому сезону.
Кутаясь в плащи, Рик и его приятель Оливер, обмолвились лишь парой слов. Убедившись, что с носителем черной метки все в порядке, его верный товарищ указал на башенные часы. Время стремительно бежало вперед и им стоило поторопиться.
Миновав пару безлюдных кварталов, они вышли к старому, полуразрушенному причалу. Широкие подъездные дороги, которые вели к берегу давно поросли травой, и казалось, что здешние места превратились в безжизненую пустошь. Но это было лишь видимое запустенье. Бывший порт Сенджи и после запустения продолжал жить своей собственной жизнью. Ныне, здесь, на затворках города, приютились корабельные останки тысячи некогда великих морских исполинов. Свалку незамедлительно окрестили Забытым кладбищем. Позже стали поговаривать, что среди истлевших каравелл и галеонов возникают призрачные огни костров. И у горожан поползли слухи о призраках, которые так и не сумели обрести покой и до сих пор маятся в прогнивших трюмах.
Через пару лет, Прентвиль отгородился от корабельного кладбища высокой насыпью и про таинственные стоны и пылающие огнем палубы все позабыли. А вскоре, горожане и вовсе решили сжечь морской некрополь дотла. Но задумке не суждено было осуществиться. В тот день, побережье заволокли тучи, а когда двухнедельный дождь прекратился, идея расправы, уплыла вместе с грязевыми потоками. Город очистился, вздохнул по новому, а кладбищу дали возможность и дальше нежится под потоками яркого солнца, ночами осторожно поскрипывая прогнившими досками.