* * *
Косые взгляды пожирали Клер не хуже изголодавшегося морского червя. Когда мистера Бишепа выносили из дома и грузили на повозку с высокими колесами - чтобы никто не увидел лица покойника - раздались первые проклятия в сторону цветочницы.
Она стояла в стороне, прижавшись к одной из стен, и со слезами на глазах наблюдала за отчаянными воплями родственников и осуждающими взглядами недоброжелательных соседей. Клер всегда была для них изгоем. С самого первого дня, когда сбежала из родного дома; когда спряталась среди цветочных горшков от назиданий отца; когда стали поговаривать, что она остается у мистера Бишепа по ночам.
Конечно же, это была ложь. Но слухи имеют ужасно неприятную особенность со временем обретать правдивость. И если ты не искоренил их в момент рождения, считай - пропало. Пару недель, и никто уже не вспомнит, что это обычная сплетня. И глазом не поведут: все воспримут ее за чистую монету.
Проходившая мимо товарка зло плюнула прямо под ноги девушке, не забыв озвучить очередное злое пожелание. За сегодняшний день оно стало далеко не первым для Клер. Сотни ледяных, изучающих, ненавидящих, презирающих взоров были красноречивее любых сказанных слов. Они все, абсолютно все ненавидели девушку. И у каждого на то была своя причина.
Случайная смерть добряка Бишепа всколыхнула не просто весь город, а всю округу, включая прибрежные деревеньки и поселки. Горожане лишь догадывались, от чего умер цветочник, полагаясь исключительно на мнение его родственников и знакомых: во всем виновата Клер Джейсон и точка. Именно с ее легкой руки мистер Бишеп стал чахнуть, словно его любимые цветки роз и, в конце концов, увял, так и не дождавшись праздника Лакрея.
Среди толпы девушка нашла глазами доктора Дайтли. Тот как всегда выглядел безупречно - излишне ухожен, губы подведены алой помадой, на правой щеке огромная мушка. Складывалось впечатление, что он пришел не на похороны, а на праздник и вскоре, когда процессия с покойным исчезнет за поворотом, доктор пустится в пляс.
Заметив Клер, мистер Дайтли поклонился, придерживая изящную шляпу с пером, и продемонстрировал свою идеальную улыбку, всем своим видом показывая, что рад утренней встрече и, конечно же, сожалеет о случившемся.
Безусловно, это был лишь фарс. Девушка знала: доктору наплевать и на покойного Бишепа, на его помощницу, и вообще на всех вокруг. Главное, что он успел получить гонорар до того, как пациент соизволил отдать душу всевышнему.
Следующим, кого Клер смогла разглядеть в толпе, был пастырь - Терси ли Джейкоба. Он служил в приходе святого Якоба Нилского, и частенько, сразу после воскресной мессы, выслушивал девушку, которой необходимо было излить душу, поделившись своими бесчисленными заботами.
- Достопочтенный Терси, - слегка склонив голову, поприветствовала священника Клер. В ответ тот грустно улыбнулся:
- Представляю как вам сейчас тяжело, дитя…
- Видимо вы единственный из присутствующих, кто это понимает, - грустно вздохнула девушка.
- Возможно, что так оно и есть.
Тем временем прощальная процессия готовилась отправиться в последний путь. Тело мистера Бишепа уже погрузили на повозку, предворительно лишив покойного серого савана. Перед тем как отойти в царство вечного мрака, он должен был насладиться прекрасным безоблачным небом. Так гласили древние традиции.
Сняв с глаз повязку, распорядитель похорон вздрогнул и испуганно попятился. Но в следующий миг взял себя в руки и, осенив несчастного спасительным знаком, отправился к вознице. В толпе послышался надрывный рев, переросший в истерику.
Клер стало не по себе.
- Жуткое зрелище…на моей памяти еще такого не бывало… - осторожно начал Терси.
- Да помогут ему святая Тереза и Луциус, - смиренно прошептала Клер.
Священник согласился.
- Ходят слухи, что именно вы были с ним в последнюю минуту.
- А еще считают, будто благодаря именно мне мистер Бишеп и очутился на смертном одре, - безразлично добавила Клер. За сегодняшний день она достаточно наслушалась подобных обвинений.
- Простите меня, - тут же отреагировал Терси, - и все же, ответьте. Это правда?
Клер взглянула на собеседника глазами полными боли и отчаянья.
- Скажите, сэр. А вы сами в это верите?
- Ни единому слову. Именно поэтому я и осмелился спросить вас об истинных причинах.
На миг Клер затихла, обдумывая слова священника.
Ей безумно хотелось выговориться, избавившись от внутренних сомнений. Рассказать хотя бы часть правды. И она, наконец, решилась:
- Я не знаю, что именно произошло… но мистер Бишеп уж точно умер не по моей вине. Вчера к полудню ему стало совсем худо, и я направилась за доктором, мистером Дайтли.
- Не самый лучший выбор, Клер. Ну да ладно: что же было дальше?
- А дальше, доктор сослался на недостаток знаний, а когда остался со мной наедине заявил, что у мистера Бишеп умственное помешательство, - выпалила Клер.
- Что ж, вполне сносный диагноз. Если честно, каждого второго в нашем крохотном городишке, можно уличить в слабоумие. Но давайте не будем отвлекаться. Когда вы вернулись, мистер Бишеп был все также плох?
- И да, и нет, - уклонилась от ответа девушка.
Лоб священника расчертили глубокие морщины.
- Как такое может быть, дитя?
Клер вновь замолчала, решая, как поступить: продолжить откровенный разговор или уклониться от ответа. Однако здравый смысл подсказывал ей: отступать уже некуда.
Пытаясь подобрать слова, девушка собралась с мыслями:
- Я не знаю, был ли он в сознании. Но там было что‑то еще…
- Что?
- Простите, я не знаю, как вам это объяснить. И я не хочу больше вспоминать этот ужас. Там было нечто, что управляло хозяином…
Ожидая наткнуться на стену непонимания, Клер ошиблась. Задумчивый взгляд священника сменился обеспокоенностью. И он задал достаточно странный вопрос:
- Оно… То есть это нечто… с вами говорило?
Недолго думая девушка кивнула.
- О чем оно вас спрашивало?
- Оно предупреждало меня о плохом исходе для моего брата, - выпалила Клер, и на ее глазах все‑таки выступили слезы.
Достопочтенный Терси печально вздохнул:
- Вы знаете, о чем шла речь?
Опустив голову, Клер пожала плечами.
- Вы говорили об этом с Риком?
Девушка зарыдала еще сильнее.
Священник сдвинул брови. Его взгляд выражал явное осуждение. И в тоже время он понимал, что не имеет права слишком давить на эту хрупкую девушку.
Немного поразмыслив, Терси утешительно добавил:
- Клер, чтобы не случилось, вы с братом единое целое. Вы должны защищать и оберегать друг друга. Ты просто обязана поговорить с ним, выяснить, что случилось. Мир изнанки опасен, если не прислушиваться к его просьбам. Скажи, ты видела что‑нибудь еще?
Мрачное небо нещадно терзало крохотные улочки непрекращающимся дождем: мелким, навивающим одиночество и обреченность. Вспомнив последние дни, Клер решила, что именно сейчас, в минуту полнейшей подавленности, она готова поведать свои сомнения кому угодно - хоть сэру Терси, хоть самом морскому змею, лишь бы избавится от постоянного страха и гнета окружающего мира.
Бросив последний взгляд на толпу, которая двинулась вслед за повозкой, девушка побелела. Ее лицо стало молочного цвета. У крайнего дома слева, в окружении престарелых товарок, стоял Он. Потрепанный плащ из парусины сменила плотная военная куртка, а широкополая шляпа была сдвинута слегка на бок. Но даже если бы мистер Сквидли надел на себя маску с островов Тайли, Клер все равно узнала его.
Облокотившись о край дома, Он стоял, низко опустив голову, чтобы не выделяться среди скорбящих. Но девушка знала - Сквидли пришел сюда не ради горестных речей. У него была иная цель.
- Что с вами дитя? Да на вас лица нет, - испугался священник. - Вы, право слово, будто покойника увидели?!
Клер низко поклонилась и, кинув в сторону священника короткий взгляд, произнесла:
- Прошу простить, но у меня возникли неотложные дела. Давайте отложим наш разговор до завтрашнего дня. Я обязуюсь рассказать вам все без утайки, - и, не дождавшись ответа, растворилась в толпе.
Решительно приближаясь к мистеру Сквидли, Клер ощущала, как дрожат ее колени, а внутренний голос во все горло вопит о смертельной опасности.
Одумайся!
Безусловно, она понимала, что рискует. Но упрямство перебороло всякие сомнения. Клер была настырна ничуть ни меньше отца. Ко всему прочему, она больше не собиралась скрываться от своих страхов.
Выглянув из‑за угла, Клер с удивлением обнаружила, что мистер Сквидли исчез. Беглым взглядом она оглядела площадь. Грузная фигура в плотной куртке и широкополой шляпе быстрым шагом нагоняла траурную процессию.
В сотый раз отругав себя за столь поспешный поступок, Клер кинулась ему вслед.
Слегка прихрамывая на правую ногу, Сквидли шел довольно скоро: то исчезая, то вновь появляясь среди траурно одетых горожан, он напоминал своим поведением быстроходный бриг, который пытается улизнуть от неминуемой погони.
Процессия медленно повернула в сторону кладбища, а грузная фигура протиснулась в узкий проулок на площади Попутного ветра.
- Стойте! - крикнула Клер, испугавшись собственного голоса, который показался ей каким‑то чужим.
Сквидли повиновлся. В тишине узкого коридора было отчетливо слышно его тяжелое с хрипотцой дыхание.
- Что вам от нас надо?! - произнесла она более уверенно.
- Мне? От вас? - Сквидли рассмеялся, продолжая стоять к девушке спиной. Широкие плечи ходили вверх - вниз, будто мачты при сильном ветре.
От этих слов Клер сделалось жутко. В погоне за чужой тенью, она совсем перестала понимать, что творится вокруг. Ей захотелось просто лечь, закрыть глаза и отрешиться от всего живого.
- Мой брат выкинул книгу, которую вы ищите. Слышите меня?! Выкинул! И я не собираюсь отчитываться перед вами. Я лишь прошу покинуть Прентвиль, покинуть нашу жизнь и больше никогда не возвращаться. Ради нас с Риком, ради нашего покойного отца. Ради всего святого! Разве это так сложно? - ее губы дрогнули.
Выслушав девушку, Сквидли медленно повернулся. Его лицо изменилось: глаза ввалились, щеки опали как два пустых мешка, а на виске пульсировала огромная багряная язва. Если бы Клер не видела этого человека раньше, она бы решила, что его тело мучает какая‑нибудь тропическая болезнь.
- Вы просите то, чего я сделать не могу, мисс Джейсон. Мой путь избран, и не в ваших силах изменить маршрут. На счет книги - вы заблуждаетесь. Она все еще у вашего брата.
- Зачем вы нас мучаете? - взмолилась Клер.
- Мучаю?! - удивился Сквидли. Двумя гигантскими шагами он оказался возле девушки. В лицо пахнул запах жареного лука и горечь табака, а еще, Клер смогла различить в нем резкий дух болезни. Такой же, как у мистера Бишепа, когда тот заговорил не своим голосом.
- Вы видите эти отметины? Здесь, и вот тут, - его палец уткнулся в висок, а потом спустился к шее, и лишь в конце она увидела еще два очага экзем на обоих запястьях.
- Что это?
- Это недуг, который достался мне в наследство от вашего славного папаши. Много лет назад, он взял то, что ему не принадлежало.
- Дети не расплачиваются за роди…
- В моем мире - расплачиваются, мисс Джейсон. И я не приемлю других законов и правил!
- Клянусь, я отдам вам книгу.
- Нет, - Сквидли поморщился. - Ее должен принести твой брат. И никто другой. Слышишь? Никто другой.
Клер почувствовала невероятную слабость. Едва удержавшись на ногах, она лишь чудом не потеряла сознание. В голосе мистера Сквидли царила безысходность.
- Завтра, к полуночи, книга должны быть у меня, иначе у мистера Бишепа быстро отыщится достойная компания.
Дождь нехотя капал с черепичных крыш, а сливы в виде драконов с открытой пастью, изрыгали настоящие потоки воды. По всем предположениям непогода поселилась в Прентвиле надолго.
Клер провожала мистера Сквидли обреченным взглядом, понимая, что даже заполучив заветную книгу отца, он не оставит ее семью в покое. И вряд ли им будет уготована судьба милосердней, чем господину цветочнику.
Башенные часы пробили восемь. День пролетел с невероятной скоростью. Милостивый Дункан - покровитель времени торопился, желая быстрее очутиться на кровавом пиршестве, которое собирался устроить Скивдли, в прибрежном городке Прентвиль.
* * *
Капитанская комната была крохотной, но достаточно уютной: легкий беспорядок, пара идеально белых скелетов в холщовой одежде и полное отсутствие крыши… а в остальном, все как обычно.
Пристально уставившись на волнующееся море, Скиталец указал на обитый бархатом диван и, глотнув из фляжки, поморщился.
- А вы везунчики, сыны фортуны. Точно везунчики, сожри меня Кракен, - заявил он, и устроившись напротив Рика, протяжно закашлял.
- У вас лихорадка, мистер? - встревожено предположил Оливер.
- Мы все больны, мой друг. И все по - своему, - откликнулся моряк. - Но спешу тебя уверить - это не смертельно. По крайне мере я очень надеюсь, что не обманываю самого себя.
Поднявшись на смотровой мостик, Скиталец пристально вгляделся в туманные пряди, которые, словно морская гладь, ласкали верхнюю кромку корабля.
- Тот человек, что приходил к тебе был высок и плечист?
Вопрос моряка обрушился, словно гром среди ясного неба. Повернувшись вполоборота, он кинул в сторону Рика пристальный взгляд.
- Да, все верно. И одет, будто настоящий путешественник, неспособный усидеть на месте, и готовый пуститься во все тяжкие, ради обычного спора.
Облокотившись на деревянный поручень, моряк коротко кивнул:
- Вижу у тебя слишком много вопросов, а недоверие ко мне, больше чем пролив Одноглазого странника. Поэтому, начнем пожалуй, по - другому. Сначала я расскажу тебе свою историю, а потом ты ответишь мне той же любезностью.
Рик не долго думая, согласился. Его приятель не стал возражать. Протерев очки, Оливер внимательно уставился на Скитальца, стараясь не упустить ни слова.
… Мне трудно рассуждать о чужих мечтах, но когда я был достаточно юн, то совсем не грезил морем и дальними странствиями по неизведанным землям. Мое детство проходило близ поселка Руна, где десять раз в год устраивали речные ярмарки, на длинных, узких лодочках, которые неспешно покачивались между двумя пологими берегами. Мы жили слишком дружно, чтобы думать о плохом, пока в наш поселок не пришли Охотники за падалью. Когда в деревне заводили про них разговор, то использовали выражения: "Сухопутные крысы" или "Речные черви". В моем детском воображении, они являлись в ночных кошмарах именно в таком образе: худые, длинные с огромными кривыми носами.
Но в тот день, когда они посетили наши края, я понял, что внешний вид совсем не главное. Главным была их непомерная жестокость. Они не щадили никого на своем пути. Наши деревянные жилища горели за милую душу, словно сухая солома. Крики, мольбы о помощи и настоящие реки крови - вот то небольшое наследие, что мне досталось от детства. Из‑под меня, будто выбили опоры, отправив в свободное плавание, в океан одиночества и бесконечной боли.
Ровно тысячу дней я был рабом собственных кошмаров. Подмастерье у старого лодочника, каменщик на Серых рудниках, второй помощник мельника Руфа - жизнь разделилась для меня на бесконечные отрезки невероятно сложной, однообразной работы. С речного поселка доходили слухи, что разбойники пришли снова, и мне ничего не оставалось делать, как бежать к побережью, подальше от собственных воспоминаний.
Без еды и гроша в кармане я добрался до Люкстена. Крохотный, но весьма сносный во всех вопросах городишко, встретил меня достаточно дружелюбно. Местный кондитер в обмен на легкую работу, угостил меня выпечкой, благодаря которой я смог просуществовать еще неделю. В то время, я как никто другой умел растягивать удовольствие от еды, деля ее на сотню маленьких кусочков. Но даже при таком отношении к еде, мои запасы закончились раньше намеченного. И я вновь оказался в царстве голода. Частые головокружения и бесконечный вой в животе привел меня в таверну "Дырявая лодка". Название, сами понимаете - не очень, ну так и мне не приходилось выбирать новое пристанище. Остановившись на пороге, я вроде бы успел попросить у хозяина корочку хлеба и тут же брякнулся в обморок.
Мистер Роуди, славный малый - один из тех бывших эсквайров, кто все еще верит в благородство и высшие цели. Вечно буду благодарить святого Крециуса за его доброту. Он пристроил меня поломойщиком и платил за мой труд больше положенного. Именно работая в таверне у мистера Роуди, я впервые увидел морских волков. Вольные, словно вечерний бриз, смелые - будто тысячи быков, неприступные - как горный перевал. Они ворвались в зал, распивая свою любимую песню о сокровищах фортуны. Закончив петь - они принялись за ром. Малыш Джимми не успевал подносить им спиртное, а морские волки просили еще и еще. Позже я узнал, что в народе их называли - каперами, и про фортуну они слагали песни отнюдь неслучайно. А мистер Роуди поведал мне по секрету, что по его подсчетам, всего через пару лет пираты и вовсе станут самыми могущественными на всем южном побережье.
В таверне, последние дни только и говорили, что о предстоящем путешествии Ловцов удачи, которые возвращались из своих походов не с пустыми руками, а добывали уникальную вещь способную изменить привычный мир. На мой взгляд, разговоры на подобные темы, были обычным враньем. Но то, с каким воодушевлением бывалые каперы рассказывали свои невероятные истории, не давало усомниться в их подлинности. И лучше всех такие байки травил мистер Бероуз. Одноглазый пират, слегка прихрамывавший на правую ногу, был худощав и лицом походил на высушенный иринейский финик. Его истории были не похожи на все остальные. Яркие и живые, они будоражили мое сознание, заставляя забывать обо всем на свете. В начале своего повествования, раскуривая старую потрескавшуюся трубку, он всегда описывал море: вдумчиво рисуя красоты горизонта и бесконечного неба, капитан ласково называл его отражением соленого великана. Клянусь, в такие минуты, облизывая пересохшие губы, я чувствовал, как мое лицо обдувает свежий бриз, а перед глазами сияет лучезарный рассвет - символ новой, неудержимой надежды.
Я хорошо запомнил тот день, когда вся таверна загудела, словно улей, обсуждая новое путешествие одноглазого Бероуза. Жадно прислушиваясь к очередной сплетне, выпущенной вместе с табачным дымом, я осознавал, что мое место должно быть на бриге "Бродяга", а не среди пьяных рыл, завсегдатаев "Дырявой лодки".
Только как мне напроситься в команду? Отчаянная мысль не давала мне покоя всю следующую неделю. Я придумал десяток неосуществимых способов, но даже не предпринял попытки воплотить их в жизнь. Все идеи казались мне наивными и неприступными, словно стены форта Па - типа.
Отчаянье взяло надо мной верх, предрекая вечное скитание на суше. Где угодно. Но только не в море.
Вечером капитан Бероуз вновь появился в таверне. Все обступили его, приготовившись слушать очередную морскую легенду, но одноглазый ответил отказом. Поглаживая огромного черного кота, который властно взирал на присутствующих, капитан объявил о скором отплытии. Услышав новость, я окончательно потерял надежду стать юнгой на "Бродяге". И только фортуна в тот час распорядилась иначе.