Автобус кружил по извилистому мало кому известному тракту, поросшему травой, взошедшей в сезон дождей и успевшей засохнуть в период засухи. Водитель с трудом отыскивал путь по еле заметным ориентирам, двигаясь по малозаметному следу, оставленному некогда прошедшим груженым транспортом.. Вокруг, куда ни глянь, простиралось ровное полотно выжженной, желтой, безжизненной травы, удерживаемой в трепещущей действительности силой цепляющихся за жизнь невидимых корней. За горизонт опускалось багровое оранжевое круглое солнце, на которое можно было смотреть на закате дня без боли в глазах. В степи маячила коричневая глыба скальной породы, уходящей в землю, над которой возвышалась высеченная фигура дремлющего в солнечных лучах позолоченного льва, который при пристальном рассмотрении оказался живым. Чтобы исключить сомнения, лев горделиво поднялся и изогнулся, демонстрируя мощь и силу. Светило высветило медные когти увесистых лап, поскребших грунт камня. Откуда ни весть появилась львиная стая, направляющая к вожаку. Поездку в дряхлом автобусе можно было бы представить увеселительной прогулкой по национальному парку, если бы не отсутствие стёкол в окнах салона и удручённые лица пассажиров, с тревогой приближающихся ко льву, изображающему каменное изваяние, к которому с противоположной стороны подходили его сородичи. В действительности вояж представлял собой запланированный рейс к зловещему лагерю заключённых. Водитель и конвоир, сопровождающий группу, при приближении к львиной стае, не сговариваясь, как по команде, быстро закрыли окна в кабине и, не сбавляя скорости, продолжили намеченный путь. Чтобы избавиться от возникшей удушающей духоты, конвоир, приоткрыл окно, оставив безопасную щель. Ему представлялось забавным зрелищем понаблюдать, как поведут себя львы и люди в экстремальных условиях при непосредственном контакте. Чтобы исключить кривотолки и приблизить эксперимент к намеченным результатам, он перед посадкой пассажиров в автобус поднял с пола кабины лежащую под ногами заводную ручку и ею выбил стёкла пассажирского салона. Шофёр сбавил скорость при приближении к месту схватки. Каменное изваяние не собиралось сходить с пьедестала. Изменив позу, вожак присел на задние лапы, чтобы лучше следить за развивающими событиями. Поскольку развязка эксперимента легко просчитывалась, он гневно тряхнул вздыбившейся гривой и, мотнув головой, издал зловещий рёв, от которого стало жутко сидящим в автобусе пассажирам. Стая поравнялась с камнем предводителя. Одна из львиц, не ожидая команды, бросилась вперёд и легко вспрыгнула на кабину, после чего проворно перебралась на крышу автобуса. Транспортное средство остановилось. Львица пружинно стала ходить назад и вперед, легко переставляя мощные лапы по вибрирующему настилу, наводя на людей ужас. Эксперимент, в котором конвоир считал себя героем, начался. Вседозволенность развязывала руки. Люди, сидящие в автобусе, не интересовали его. Они были только подопытными кроликами. Интерес представляли сам процесс и конечный результат, а не и их судьба. Об остальном не следовало волноваться. Идя по трупам, главное не оборачиваться, иначе ужаснешься. Оставалось только идти вперед, не подозревая, что в конце пути тебя ожидают хвостатые. Стая львиц окружила автобус, вплотную подступив к незащищенным людям, которые, как мумии, сидели, боясь пошевелиться. Львицы, нюхая воздух и возбуждаясь, ещё ничего предосудительного не предпринимали, воспринимая автобус и сидящих в них людей как одну неживую целую вещь. Для них люди в автобусах, сидящие за окнами, являлись вовсе не существами, а предметами. Невдалеке появилась бегущая лань, на которую первой среагировала львица, находящаяся выше всех. Движущая жертва приковала ее внимание. Автобус мигом отошел на второй план. Инстинкт охоты заставил спрыгнуть львицу на землю и помчаться за привычной добычей. За ней устремилась львиная стая. Недовольный поведением животных, конвоир, чертыхаясь, открыл плечом дверь кабины и, с опаской следя за каменным изваянием, не собирающимся покидать излюбленное место, закурил. Будучи по своей природе охотником, он увлёкся бегущей стаей и стал с интересом следить за схваткой между львицей и ланью, ценою в жизнь. Впереди стремительно неслась львица. Расстояние между ней и красиво летящей ланью постепенно сокращалось. Как и следовало предположить, львица настигла предсказуемую жертву. За ней на добычу набросились и остальные. Сбившись в клубок и ревя от предчувствия услады, они задрали жертву, рвя ее на части. Как звери утоляют голод, конвоир видел не впервые. Прогнозируемый процесс просчитывался и не волновал его. Хлопнув дверью кабины, конвоир скомандовал: трогать,– мысленно отложив задуманный эксперимент схватки животных с незадачливыми пассажирами на следующий рейс. Вскоре машина остановилась перед воротами лагеря, отгороженного колючей проволокой. Дежурный, выглянул из открытого окна сторожевой будки, стоящей у открытого шлагбаума, и, махнув рукой, разрешил въезд. Автобус пересек границу территории лагеря и остановился посреди двора. Конвоир с бумагами под мышкой покинул кабину и вошел в дверь близ стоящего здания, выполненного в виде типовой трехэтажной железобетонной коробки без архитектурных излишеств, выкрашенной в черно-бурый цвет. За ним степенно последовал шофер. Вслед потрусил любопытный вратарь, которому наскучило сидеть сиднем в будке у ворот без новостей, оставив сторожевые ворота открытыми, не заботясь о побеге прибывших. Бежать было некуда. В безлюдной степи злоумышленников ожидали голодные звери и неминуемая смерть. Оставшиеся без присмотра пассажиры продолжали сидеть внутри автобуса, боясь сдвинуться с места, и покорно ожидали своей участи. Неизвестно откуда появился лев, подошедший к самым воротам лагеря. Он постоял немного в их створе, как бы раздумывая и не решившись войти внутрь, счёл благоразумным развернуться и приблизиться к проволочному заграждению с наружной стороны забора поблизости от ворот. Встав на задние лапы и опершись передними на колючую проволоку, он заговорил человеческим голосом.
– Приехали,– прорычал он,– у вас остались считанные минуты, чтобы убежать из лагеря через ворота, оставленные без надзора. Бегите, как я, от людей. Бегите назад к животным, которые пока сыты, не тронут вас. Именно этой особенностью отличаются животные от людей. Люди-звери, причем самые кровожадные. Они непрерывно поглощены охотой, как будто их постоянно гложет голод. Находясь среди животных, вы можете показать силу и доказать, что на вас лучше не нападать и что разумнее жить в мире. Людям же не ведом первозданный страх.
Он смолк, продолжая стоять на задних лапах. Его густая грива сплелась с шерстью на груди, образуя в сумерках лик заросшего путника с платком на голове, сползшим на шею, которому не хватало палки, чтобы, закончив разговор, перейти от слов к делу и выгнать пассажиров из автобуса. Однако сидящие у открытых окон люди, как зачарованные, смотрели на льва, рассказывающего небылицы. Время принятия решений истекло. В двери ближайшего здания возникла фигура дежурного, направляющегося к сторожевым воротам. Лев опустил передние лапы на землю и мягкой кошачьей походкой проплыл вдоль колючей проволоки, проворно удаляясь от ворот лагеря.
– Выходите по одному,– стальным командирским голосом прокричал дежурный, обращаясь к людям, сидящим в автобусе, и перстом указал на дверь в стальных воротах, из которой только что вышел сам.
Пассажиров, как баранов, загнали в накопитель, огороженной металлической решеткой. За ней располагалась просторная комната, обставленная единственным столом с тремя стульями, двухкамерным сейфом, стоящим в углу, и портретом вождя, висящим на торцевой стене. Через дверь в боковой стене в комнату чинно вошли трое в военной форме. Процесс возглавлял мужчина с проседью на висках, облаченный значимостью производимой работы, который занял за столом председательское место в центре. Справа тяжело опустился пожилой полноватый мужчина, а слева-юнец. Молодой человек повращал головой и начал буравить взглядом отверстия в металлической решетке, отгораживающей загон. В помещение заглянул лагерный врач, одетый в белый халат. Он бегло обвел взглядом прибывших заключенных, втянул голову в плечи, как черепаха в безопасный панцирь, и юркнул назад, осторожно прикрыв за собой дверь. Первым для экзекуций следователи выбрали высокого худощавого генерала с пепельными молодецкими усами и совершенно гладкой головой.Его голова полностью была лишена растительного покрова. Четким строевым шагом, с чувством собственного достоинства, генерал вышел на плаху. Для офицеров, сидящих за столом, не существовало тайны, кто стоит перед ними и в чём обвиняется. Перед ними стоят генерал, что поначалу сковывало действия младших по чину офицеров. Облокотившись локтями о стол и упёршись подбородком в ладони рук, председательствующий внимательно рассматривал статную фигуру не думающего стареть человека в летах, от которого сквозило внутреннее благородство.
– Пора начинать,– пробубнил старший следователь своим товарищам,– а то нас не поймут.
Он раскрыл папку, вытащил верхние листки бумаги и, не рассматривая их, швырнул обратно.
– Порода так и прёт,– восхитился он, разглядывая стоящего перед ним генерала,– скульптор, безусловно, оценил бы не ординарность фигуры, правильные пропорции лица и черепа, в котором присутствует привлекательность даже при отсутствии волос. Как прикажете к вам обращаться? – в его тоне появились издевательские нотки, скрываемые напускной вежливостью.– В былые времена вас именовали не иначе как Ваше благородие?
– Ваша светлость,– поправил его генерал,– если вас интересует мой титул. – Поневоле приходится переходить к прежнему обращению. Вы, как родились барином, так им и остались. Ни время, ни изменение строя не стёрло барских замашек. В царской армии вы служили адмиралом. Сейчас, при власти рабочих и крестьян, у вас чин генерала. Что изменилось?
– Изменилось многое,– философски ответил генерал.
– А я как слыл холопом, так и остался подручным,– не слушая собеседника, продолжал жаловаться столоначальник.– В генералы мы не вышли. Чтобы им стать, нужно видимо родиться с продолговатым лицом, а не круглолицым, как у меня, и привередничать с малых лет в еде, выбирая лакомые кусочки. Я же, родившись в большой семье, ел и ем что попало, и до сих пор не могу наесться. Или я что-то неправильно говорю?– прервал свою речь старший следователь.
Он с вызовом посмотрел на сидящего недалеко от него генерала, по лицу которого промелькнула снисходительная тень.
– Мы ценим человека по его таланту и уму,– назидательно произнес подследственный тоном, с каким обращался к слушателям военной академии.– В нашей армии предостаточно курносых генералов. У нас хватает героев, уроженцев средней русской равнины.
– Что-что, а таланта и ума мне не занимать,– разгорячено распетушился председательствующий.– Ума мне не занимать,– повторил он.
– Может вам не хватает старания,– с улыбкой посоветовал подследственный.– Таланту необходим повседневный труд.
– Не умом, так катаньем. Вы это хотите сказать?– грозно прорычал председательствующий.
– Я хочу напомнить о героизме, храбрости и чести,– сказал генерал,– о том, что всегда отличало русского офицера.
– Не умничай. Здесь тебе не ликбез и ты не преподаватель. Хватит попусту болтать языком. Забыл видимо, кто сейчас вешает на китель ордена и кто срывает погоны.
Кочевряжась, он вышел из-за стола и вплотную подошёл к генералу.
– Ох, как я люблю срывать погоны с таких деятелей, как ты.
Опершись левой рукой о плечо генерала, превратившегося в онемевшую статую, он кистью правой руки поочередно одну за другой с ликованием, сопровождающимся гортанным возгласом дикого племени, выдрал петлицы с генеральскими ромбами и швырнул их на пол.
– Расскажи-ка лучше братец,– переменил тон председательствующий на лелейно-бархатный,– как сумел ты уцелеть после революции и дожить до наших дней?
-После революции мне предложили кафедру иностранных языков в военной академии и я согласился.
– Согласился?! – передразнил председательствующий.– Подумать только, он согласился. Кто тебе мог предложить кафедру?
– Фрунзе.
– Фрунзе?– осёкся председательствующий.– Это серьёзно. Сколько ты знаешь языков?
– Восемнадцать.
– Впечатляет. Впрочем, кроме как иностранным языкам, тебе учить нас нечему.
– Я заведовал и кафедрой тактики.
– Всё равно я не верю, что ты честно служил советской власти,– председательствующий перешел на заговорщицкий шёпот.– Пожалуй жалеешь, что не успел сбежать за границу?
– На протяжении веков наша семья честно служила России. С ней тесно связаны наши помыслы и надежды. После установления советской власти на семейном совете было принято решение не покидать Родину и не искать счастья за рубежом вне зависимости от того, какой установился строй. Никто из нас не искал связей с зарубежьем.
– Сколько пафоса и благородства! Слова, слова, слова… Пустые слова. Нутром я чую, что это только красивые слова, от которых меня тошнит. Я не верю ни одному твоему слову. Он встал и, опёршись большими и указательными пальцами о стол, театрально по слогам прокричал, вспомнив о слышанной краем уха системе Станиславского: Не ве – рю!
Генерал не услышал вопроса в истеричном выпаде и стал спокойно рассматривать портрет вождя, висящего на стене за спинами начальников. Сыгранная роль не произвела на слушателя ожидаемого эффекта и председательствующий перешел на деловой тон.
-Ты напоминаешь мне свернувшуюся в клубок змею, к которой не подступиться и которая готова ужалить в любую минуту.
Старший начальник с вызывающим видом шумно сел на стул и затих, обдумывая, с какой стороны начать новую атаку. Не найдя достойного продолжения, он обмяк и, тяжело вздохнув, вымолвил:
– Возьмём тайм – аут, считая, что в первом тайме у нас боевая ничья.
Он порылся в карманах брюк, извлёк связку ключей, после чего передал их сидящему рядом сотоварищу, произнеся вполголоса заветные слова:
– Пора выпить водицы.
Молодой член суда оживился, понимающе закивал головой и проворно заторопился в угол комнаты к сейфу. Поколдовав ключами, он возвратился назад с трёхлитровой банкой, заполненной прозрачной жидкостью, и осторожно перелил содержимое в графин, спиной загородив чудо действие от любопытных взоров, наблюдавших за ним из загона через металлическую решётку. После торжественной установки трёхлитровой банки в сейф и возвращения связки ключей хозяину, начальники, заполнив гранёные стаканы жидкостью из графина, как по команде, не чокаясь и не морщась, утолили жажду с единственной надеждой заглушить стресс. Председательствующий пододвинул поближе к столу стул и устремил взгляд на торчащую впереди каланчу, лишённую офицерского отличия.
– Расскажи-ка нам братец о своей семье, родственниках и упомянутом председателе вашего семейного совета,– дружелюбно начал второй тайм главный начальник.
Ласковое обращение генерал отнес к изощрённым приёмам врага, пытающего выведать нечто сокровенное, чтобы затем больнее ударить. Он не желал давать излишнюю информация, ведущую к плачевным результатам, и вместо ответа на поставленный вопрос решил рассказать историю о хитром хане, почерпнутую из Всемирной Истории.
– Собрание сочинений "Всемирная история" содержит бесчисленное количество поучительных случаев, взятых из жизни. Нам только кажется, что мы идём по неизведанным тропам. На самом деле по ним давно прошли толпы,– сделал вступление генерал.-Всем известен хитрый хан, который взойдя на престол, истребил своих близких, могущих претендовать на престол, после чего стал уничтожать дальних родственников. Страсть как он любил пышные празднества, на которых в самый разгар пиршества начинал плакаться, что ему тяжело править государством, не ощущая кровной поддержки. Если наивный, убаюканный восточными песнопениями и ласками, откликался на дружеский зов, то его неминуемо приговаривали к смертной казни. Покончив с очередным незадачливым родственником, правитель с помощью подручных начинал поиски новой жертвы.
Начальники, любившие байки и анекдоты, разнообразившие их нелёгкий труд чистильщиков, выслушали забавную историю и вдоволь посмеялись над хитрым ханом. Заподозрив некоторую связь с ним, следователи насторожились. Никто не собирался смеяться над собой.
– Ты думаешь, что мы используем твои показания во вред твоей семьи?– стараясь выглядеть равнодушным, спросил председательствующий.
Генерал утвердительно кивнул.
– На-а-пра-а-а-сно,– растяжно пропел председательствующий, внося в произношение слова смысл важности.– Запрос о твоих родственниках отослан в компетентные органы и завтра ответ с исчерпывающими комментариями будет лежать у меня на столе,– для убедительности он постучал по столу, указывая место, на котором будут лежать компрометирующие документы.– Я всего лишь хочу побеседовать с тобой во внеформальной обстановке и узнать из твоих уст, о чём ты думаешь. Не сомневайся, нам всё известно,– для убедительности он отодвинул стул от стола.– Ну, а теперь подробно рассказывай о своей семье. Мы слушаем.
– Живём мы уединённо,– сказал генерал.
– Ври дальше,– прокомментировал председательствующий.– Почему вы не успели сбежать из России? Начни с прародителей.
– Я и мои родственники не мыслят себя без России. Мы будем всегда чужими в Турции, с которой вели баталии на протяжении столетий, и в Европе, ошибочно считающей нас исчадием ада, с которой всегда были соперниками. Чужая земля нам не нужна. Мы – государственные мужи и не можем скрыться среди обывателей.
– И не было ни одной мысли сбежать?
– Мы корнями вросли в российскую землю и не собираемся ее покидать. Таково решение нашего семейного совета.
– Я подозреваю, кто мог руководить вашим семейным советом. К его мнению беспрекословно прислушивалась вся семья. Расскажи о нем.
– После революции он вскоре отошёл от дел и сейчас покоится на кладбище рядом с близкими родственниками.
– Успел уйти от возмездия,– вставил председательствующий.– Кто из родственников остался в живых?
– Я живу с женой и сыном. Жена домохозяйка и для вас малоинтересна. С другими родственниками мы не поддерживаем связи.
– Почему жена не интересна? Отнюдь,– оживился следователь.– Она может последовать вслед за вами. Сын нам тоже очень интересен.
Генерал внешне не отреагировал на высказывание, посчитав, что о жене сказал достаточно, и перешел к сыну.
– Сын…,– его голос дрогнул, но он быстро справился с волнением.– В нашей стране сын за отца не отвечает,– нашёлся он.
– Не беспокойся, я знаю кому принадлежит это высказывание,– председательствующий, не оборачиваясь, закинул руку за спину, указывая на портрет вождя, висящий на голой стене.– Никто не собирается дискутировать и оспаривать его мнение. Нужно отметить, что ты хорошо знаешь, что, где и когда следует произносить правильные слова. Ценю. С умным человеком и поговорить приятно. Почему бы нам не выпить вместе? – неожиданно предложил он.– Выпьешь?
Он вырвал из рук соседа гранёный стакан, налил в него водки. Выжидающе глядя на подследственного, заполнил свой стакан и решительно вышел из-за стола. Держа в руках по полному стакану, следователь вплотную приблизился к подсудимому.
– Ты меня не совсем понял,– нарушил он молчание.– Я хочу выпить с тобой на брудершафт.
– Зачем? Вы давно уже обращаетесь ко мне на ты.