Посреди крааля сержант остановил полицейского, ведущего в поводу лошадь, и бесцеремонно перерезал веревку, стягивавшую лодыжки девушек. Потеряв равновесие, тела мгновенно соскользнули на землю головой вперед. Мешанина голых конечностей напоминала дичь, принесенную из вельда на разделку.
Молчавшие до этого женщины заунывно зарыдали, оплакивая мертвых. Одна из них посыпала пылью голову, другие последовали ее примеру. От погребального плача по коже сержанта побежали мурашки, но в лице он не изменился и заговорил с Гандангом ровным голосом:
- Старик, ты сам навлек горе на свой народ. Если бы ты выполнил свой долг, послушался Лодзи и послал юношей на работу, эти девушки жили бы долго и родили славных сыновей.
- Какое преступление они совершили? - спросил Ганданг, наблюдая, как старшая жена опустилась на колени возле окровавленных, покрытых пылью тел.
- Они попытались убить двух полицейских.
- Хау! - презрительно хмыкнул Ганданг.
В голосе сержанта впервые прорезалась злость.
- Мои люди поймали их и заставили показать место, где прячутся амадода. Прошлой ночью, во время ночлега, девчонки хотели убить их, воткнув заостренные палочки им в уши. К счастью, полицейские спали чутко. Когда они проснулись, женщины бросились бежать, и моим людям пришлось их остановить.
Ганданг долго смотрел на сержанта, не говоря ни слова. Эзра не выдержал и отвел глаза, посмотрев на Джубу. Старшая жена закрыла отвисшие челюсти мертвецов и нежно вытерла свернувшуюся кровь с губ и носа Руфи.
- Правильно, - кивнул Ганданг. - Смотри хорошенько, шакал белых, запомни то, что ты видишь сейчас, до конца своей жизни.
- Ты смеешь мне угрожать, старик? - вспыхнул сержант.
- Все люди умирают, - пожал плечами Ганданг. - Но некоторые умирают раньше и более мучительной смертью. - Он повернулся и пошел к себе в хижину.
Ганданг сидел в одиночестве у небольшого дымного костра в своей хижине, не прикоснувшись ни к вареной говядине, ни к белым кукурузным хлебцам. Вождь смотрел в огонь и слушал рыдания женщин и бой барабанов.
Он знал, что Джуба сообщит ему, когда тела девушек будут обмыты и завернуты в свежую шкуру только что убитого быка. На рассвете Ганданг должен будет проследить за выкапыванием могилы посреди загона для скота - это обязанность вождя. Как и следовало ожидать, скоро в дверь осторожно поскреблись, и он тихо откликнулся, приглашая Джубу войти.
- Все готово, мой господин, - сказала она, опускаясь на колени рядом с мужем.
Ганданг кивнул. В хижине повисло молчание.
- Когда девушек предадут земле, я хотела бы спеть христианскую песню, которой меня научила Номуса, - наконец произнесла Джуба.
Ганданг согласно наклонил голову, и Джуба продолжила:
- Еще я бы хотела, чтобы могилы выкопали в лесу - тогда на них можно будет поставить кресты.
- Хорошо, если этого хочет твой новый бог, - снова согласился Ганданг.
Он встал и пошел к своей спальной подстилке в дальнем углу. Джуба осталась стоять на коленях.
- Нкоси, господин, это не все.
- Что еще? - оглянулся он на жену с холодным и отчужденным видом.
- Я и мои женщины, мы отнесем оружие, как ты хотел, - прошептала Джуба. - Я дала клятву, вложив палец в рану на теле Руфи. Я отнесу ассегаи воинам.
Ганданг не улыбнулся, и все же холодный взгляд потеплел. Джуба встала и, взяв протянутую руку мужа, последовала за ним к постели.
Базо вернулся из холмов через три дня после того, как девушек опустили в землю под оголенными ветвями гигантской мимозы над рекой. С собой он привел двух юношей, и все трое сразу же направились к могиле, следуя за Джубой. Вскоре Базо оставил двух молодых вдовцов оплакивать своих жен, а сам пошел к отцу, который ждал его под смоковницей.
Почтительно поздоровавшись, Базо сел рядом. Отец и сын осушили кувшин пива, передавая его из рук в руки.
- Какое ужасное происшествие! - вздохнул Ганданг.
Базо вздернул голову:
- Возрадуйся, отец мой. Возблагодари духов предков. Они дали нам больше, чем мы могли бы пожелать.
- О чем ты? - Ганданг в недоумении уставился на сына.
- Мы зажгли огонь в сердце народа, заплатив за это всего двумя жизнями - ничтожными жизнями легкомысленных и тщеславных девчонок. Даже самые слабые и трусливые амадода собрались с духом. Теперь, когда время придет, колебаться не будет никто. Возрадуйся, отец мой, мы получили больше, чем ожидали.
- Ты стал безжалостным человеком, - прошептал Ганданг после долгого молчания.
- Я горжусь, что ты обо мне такого мнения, - ответил Базо. - А если я окажусь недостаточно безжалостным, то мой сын или сын моего сына, в свою очередь, завершат начатое мной.
- Разве ты не доверяешь предсказанию Умлимо? - недоверчиво спросил Ганданг. - Она обещала нам успех.
- Нет, отец, - покачал головой Базо. - Подумай хорошенько над ее словами. Она лишь велела нам сделать попытку и ничего не обещала. Успех или неудача зависят только от нас самих. Поэтому мы должны быть жесткими и беспощадными, не доверять никому, искать малейшее преимущество и использовать его до конца.
Ганданг надолго задумался, потом вздохнул:
- Раньше все было по-другому.
- Прошлое ушло. Времена изменились, баба, и мы должны измениться вместе с ними.
- Что еще, по-твоему, нужно сделать? - поинтересовался Ганданг. - Как я могу помочь успеху дела?
- Прикажи юношам перестать прятаться в холмах. Пусть идут работать, как этого хотят белые.
Ганданг промолчал, обдумывая слова сына.
- С этой минуты и до назначенного часа мы должны стать блохами, - продолжал Базо. - Мы будем жить под одеждой белого человека, так близко к коже, что он перестанет нас замечать и забудет, что мы ждем возможности укусить.
Ганданг кивнул, соглашаясь, но в его глазах стояло невыразимое сожаление.
- Мне больше нравилось обхватывать врага "рогами буйвола" и разбивать его ударом отряда опытных воинов в центре. Что может быть лучше мгновения, когда "рога" смыкаются и мы, распевая гимн отряда, протыкаем врагов копьями, а перья наших головных уборов развеваются под ярким солнцем?
- Этому больше не бывать, баба, - ответил Базо. - Те времена остались в прошлом. Теперь мы должны затаиться в траве, как гадюка. Может быть, нам придется ждать год, а может, десять лет или всю жизнь и даже больше и мы сами никогда не увидим этого своими глазами. Возможно, только дети наших детей нанесут удар из тени оружием, непохожим на нашу любимую серебристую сталь ассегаев, но именно мы с тобой откроем им путь, который вернет племени матабеле былое величие.
Ганданг кивнул, и в его глазах загорелся другой огонек, словно первые проблески зари.
- Базо, ты очень проницателен и прекрасно знаешь белых людей. Ты прав: белые сильны во всем, кроме терпения. Они хотят все и сразу. А мы умеем ждать.
Отец и сын снова замолчали. Они сидели рядом, слегка соприкасаясь плечами, и смотрели в огонь. Костер почти догорел.
- Я уйду до рассвета, - сказал Базо.
- Куда? - спросил Ганданг.
- На восток, в Машоналенд.
- Зачем?
- Они тоже должны быть готовы, когда время придет.
- Ты ищешь поддержки у машонов, этих пожирателей грязи?
- Я согласен принять любую помощь, - спокойно ответил Базо. - Танасе говорит, что мы найдем союзников за границами наших земель, за великой рекой. По ее словам, нам помогут даже те, кто живет в ужасно холодном месте, где вода становится твердой и белой, как соль.
- Разве есть такие места?
- Не знаю. Я знаю только, что надо радоваться любому союзнику, откуда бы он ни пришел. Люди Лодзи - закаленные и жестокие бойцы. Мы с тобой хорошо это усвоили.
Окна в карете были открыты и ставни опущены, чтобы мистер Родс мог свободно разговаривать со спутниками. Десяток всадников, сопровождавших экипаж, правили целой страной. Они владели огромными участками плодородной девственной земли, на которой паслись стада местного скота. Им также принадлежали месторождения полезных ископаемых, где таились мечты о неисчислимых богатствах.
В роскошной карете, запряженной пятеркой белых мулов, сидел верховный правитель. Имея статус частного лица, он располагал такой властью и богатством, какие обычно доступны лишь королям. Его компании принадлежала страна, превышавшая по размеру территорию Соединенного Королевства и Ирландии, вместе взятых, и он правил ею, словно собственным имением. Он создал картель, обладавший не меньшей властью, чем демократически избранное правительство, и контролирующий мировую торговлю алмазами: ему принадлежали шахты, где добывались девяносто пять процентов алмазов всего мира. На легендарных золотых приисках Витватерсранда его могущество могло бы быть гораздо большим, если бы он не упустил множество возможностей приобрести участки вдоль жилы, где посреди травянистой равнины, точно плавник акулы, когда-то гордо вздымался богатый золотом хребет, срытый теперь шахтерами.
В конце концов он был вынужден признать истинную ценность "Хребта белой воды" и собрался второпях скупить несколько еще доступных участков, но ему помешало трагическое происшествие. Близкий друг, славный и очень привлекательный молодой человек по имени Невил Пикеринг, спутник и партнер Родса на протяжении многих лет, упал с лошади. Родс остался в Кимберли, ухаживая за Невилом до самого конца, - и тем временем упустил прекрасные возможности. Ему все же удалось основать Объединенную золотопромышленную компанию в Витватерсранде, которая хотя и не могла сравниться ни с его алмазной компанией "Де Бирс", ни с основным конкурентом, созданной Дж. Б. Робинсоном золотопромышленной империей, все же приносила годовую прибыль в сто двадцать пять процентов.
Родс обладал столь несметным богатством, что, когда ему взбрело в голову развести фруктовые сады в Южной Африке, он приказал одному из своих управляющих купить целую долину Франшхоек.
"Мистер Родс, это обойдется в миллион фунтов стерлингов", - запротестовал управляющий.
"Я не спрашиваю вас, во сколько это обойдется, - разозлился Родс. - Я дал вам приказ, вот и выполняйте!"
Общественная деятельность Родса впечатляла не меньше, чем его состояние.
Он был тайным советником королевы, что давало прямой доступ к людям, правившим величайшей империей в истории человечества. Надо признать, некоторые из этих людей не слишком симпатизировали Родсу. Гладстон как-то заметил: "О мистере Родсе мне известно только то, что он невероятно разбогател в очень короткий срок. Поэтому я не очень-то склонен ему доверять".
Остальная часть британской аристократии относилась к нему не столь критически. Во время его редких приездов в Лондон лорды, герцоги и графы осаждали своего любимца со всех сторон: место в совете директоров БЮАК считалось лакомым кусочком, а намек мистера Родса мог привести к баснословным прибылям на бирже.
Кроме того, мистера Родса избрали премьер-министром Капской колонии: за него отдали голоса все англоязычные избиратели, а также большинство буров благодаря посредничеству старого друга Хофмейра с его Бурской лигой.
Покачиваясь на обитом зеленой кожей сиденье кареты, Родс, неряшливо одетый в мятый костюм, со сбившимся набок узлом галстука, находился в самом зените славы, власти и богатства.
Напротив него сидел Джордан Баллантайн, делая вид, что изучает стенографические заметки, только что надиктованные мистером Родсом, а на самом деле встревоженно наблюдая за хозяином сквозь длинные ресницы. Широкие поля шляпы оставляли в тени глаза, мешая Джордану разглядеть спрятанную в них боль, но лицо Родса горело нездоровым румянцем, и, хотя голос звучал, как всегда, уверенно, на лбу, несмотря на утреннюю прохладу, выступил обильный пот.
- Баллантайн! - крикнул Родс высоким, почти жалобным, голосом.
Зуга Баллантайн пришпорил коня, подъехал к окну кареты и склонился в седле.
- Скажите-ка мне, дружище, что здесь строят? - спросил Родс, указывая на свежевырытый фундамент и груды красного обожженного кирпича на угловом участке на пересечении двух широких пыльных улиц Булавайо.
- Новую синагогу, - ответил Зуга.
- Ага, значит, мои евреи решили обосноваться всерьез и надолго! - улыбнулся мистер Родс.
Зуга заподозрил, что Родс и так прекрасно знал, что именно здесь строится, и задал вопрос лишь для того, чтобы блеснуть остроумием.
- Тогда моей новой стране ничего не грозит, - продолжал Родс. - Это птички добрых предзнаменований: они никогда не устроят гнездышко на дереве, которое скоро срубят.
Зуга рассмеялся.
Ральф Баллантайн с таким вниманием наблюдал за их дальнейшей беседой, что совершенно позабыл про свою спутницу.
- Я говорю, интересно будет посмотреть, что случится, когда мы доберемся до Ками, - повторила Луиза, шлепнув его по руке стеком.
Ральф встряхнулся и посмотрел на мачеху. Одетая в юбку-брюки, она сидела в седле по-мужски, держась уверенно и грациозно. Он ни разу не видел, чтобы другие женщины так ездили верхом, - в свое время Луиза обошла его отца, выиграв бешеную скачку по пересеченной местности. Это случилось в Кимберли, до переезда на север, но с годами Луиза почти не изменилась. Ральф улыбнулся про себя, вспоминая свое юношеское увлечение: он влюбился с первого взгляда, встретив на оживленной центральной улице Кимберли незнакомую красавицу, которая правила великолепным экипажем, запряженным парой соловых. С тех пор прошло много лет, Луиза вышла замуж за его отца, и все же Ральф до сих пор испытывал к ней особую привязанность, отнюдь не похожую на почтительную сыновью любовь. Мачеха была ненамного старше пасынка, а индейская кровь в жилах придавала ее красоте неувядающую прелесть.
- Не могу себе представить, чтобы моя достопочтенная тетушка и теща воспользовалась свадьбой своей младшей дочери в политических целях, - сказал Ральф.
- Ты настолько уверен в этом, что готов поставить, скажем, гинею? - Луиза улыбнулась, сверкнув ровными белыми зубами.
Ральф рассмеялся:
- Нет уж, я не повторяю ошибок и никогда не стану заключать с тобой пари. К тому же я боюсь, что моей теще не хватит самообладания, - добавил он, понизив голос.
-Тогда зачем мистер Родс так упорно рвется на свадьбу? Должен же он понимать, чем это грозит!
-Ну, во-первых, земли миссии принадлежат ему, а во-вторых, он, похоже, считает, что дамы из миссии Ками лишили его ценной собственности. - Он кивнул на жениха, который ехал чуть впереди остальных. В петлице Гарри Меллоу красовался цветок, сапоги были начищены до блеска, а с лица не сходила улыбка.
- Да куда Гарри от него денется?
- Родс уволил Гарри, как только понял, что отговорить его от свадьбы не удастся.
-Но ведь Гарри такой одаренный геолог! Я слышала, он чует золото за целую милю!
-Мистер Родс не одобряет женитьбу своих молодых помощников независимо от их одаренности.
- Бедный Гарри! Бедняжка Вики! Что же они теперь будут делать?
- Не переживай, все улажено. - Ральф расплылся в улыбке.
- Ты?.. - удивилась она.
- А кто же еще?
- Мне следовало бы догадаться! Не удивлюсь, если окажется, что именно ты все это и подстроил.
Ральф сделал вид, что обиделся на незаслуженный упрек.
-Матушка, за кого вы меня принимаете! - намеренно поддразнил он, зная, что Луиза терпеть не может такое обращение.
Ральф посмотрел вперед, и выражение его лица вдруг изменилось, точно у охотничьего пса, почуявшего фазана.
Свадебный кортеж выехал за пределы города с его новыми зданиями и нищими развалюхами и двинулся по широкой наезженной дороге. Навстречу, с юга, шел с десяток грузовых фургонов, растянувшись длинной цепочкой: последний казался всего лишь облачком белой пыли над верхушками акаций. На ближайшем фургоне Луиза различила надпись "Ролендс" - сокращенный вариант названия "Родезийская земельная и горнодобывающая компания", под которым Ральф объединил свои разнообразные деловые предприятия.
- Провалиться мне на этом месте! - воскликнул довольный Ральф. - Старина Исази приехал на пять дней раньше. Этот черный дьявол просто кудесник! - Он приподнял шляпу, принося извинения Луизе. - Простите, матушка, дела не ждут.
Ральф погнал лошадь галопом и спрыгнул с седла, едва поравнявшись с первым фургоном, перед которым подпрыгивал коротышка в старом военном кителе, размахивая над головами волов тридцатифутовым бичом.
- Исази! Где тебя черти носили? - спросил Ральф, обнимая погонщика. - Небось матабельскую красотку по дороге встретил?
Коротышка-зулус, на поседевшей голове которого по-прежнему красовался обруч индуны, полученный от короля Кечвайо перед битвой у холма Улунди, попытался сдержать улыбку, но морщинистое лицо искривилось, а в глазах блеснули озорные искры.
- Мне все еще по силам управиться с матабельской красоткой, а также с ее мамочкой и всеми сестрами, пока ты одного вола запрягаешь! - Исази не только хвастался своей мужской силой, но и поддразнивал Ральфа, которого научил когда-то всем навыкам, необходимым погонщику. Коротышка-зулус по-прежнему обращался с учеником снисходительно, как с ребенком. - Хеншо, я не хотёл лишать тебя слишком большой суммы: если бы я приехал раньше, тебе пришлось бы раскошелиться на премию, - тонко намекнул Исази.
Он отступил назад и внимательно оглядел с ног до головы Ральфа, словно выбирал быков: костюм, сапоги и веточка мимозы в петлице вызвали у зулуса удивление.
- Хау, Хеншо! Чего это ты так разоделся? Даже цветочек воткнул, точно жеманная девственница. А что у тебя под курткой выпирает? Я думал, в твоей семье детей рожает нкосикази!
Ральф покосился на свой живот. Исази преувеличивает, жирка совсем немного, за неделю хорошей охоты весь сойдет. Тем не менее он поддержал дружескую перепалку, которую они обожали.
- Красивая одежда и вкусная еда - привилегия великих, - заявил он.
- Что ж, наслаждайся, Маленький Ястреб с красивыми перышками… - Исази неодобрительно покачал головой. - Ешь до отвала. Пока мудрые делают дело, ты развлекаешься, как мальчишка!
Суровый тон не вязался с теплой улыбкой, и Ральф стиснул плечо зулуса.
- Исази, такого погонщика, как ты, никогда не было и никогда больше не будет!
- Хау, Хеншо, ты все-таки кое-чему научился - хотя бы различать истинное величие. - Исази ухмыльнулся и с оглушительным треском взмахнул длинным бичом в воздухе, будто из пушки выстрелил. - Ну-ка, Француз, чертяка! Сатана, мой хороший! Пакамиса, тяните!
Ральф вскочил в седло и, отведя лошадь в сторону, смотрел, как мимо проезжают груженые фургоны. На одном только этом обозе он получит три тысячи фунтов стерлингов прибыли, а всего ему принадлежали двести фургонов, которые колесили по обширному субконтиненту. Ральф в изумлении покачал головой, вспоминая, как он впервые покинул Кимберли на единственном стареньком фургоне, купленном на взятые взаймы деньги и груженом товарами, полученными в долг.
- Долгий же был путь - и нелегкий, - сказал он, развернул лошадь и пустил ее галопом вслед за каретой и свадебным кортежем.
Ральф подъехал к Луизе, и она вздрогнула, приходя в себя, словно бы даже не заметив его отсутствия.
- Замечталась! - упрекнул он.
Луиза виновато кивнула.