- Здесь оставаться нельзя, - сказал Ральф. - Надо ехать или на железную дорогу, или в Булавайо. - " - Булавайо вполне могли сжечь дотла, - возразил Гарри.
- А на пути к железной дороге могут подстерегать матабеле, - заметил Ральф. - Но если Вики решит отправиться на станцию, то мы посадим ее с Джон-Джоном на первый паровоз, который сумеет прорваться.
- И что потом? - поинтересовался Гарри.
- Потом я поеду в Булавайо. Если там кто-то остался в живых, то им понадобятся защитники.
- Что скажешь, Вики? - Гарри обнял жену.
- Здесь моя мать и вся семья. Я здесь родилась и убегать отсюда не стану. - Она вытерла мокрые от слез щеки. - Я поеду с вами в Булавайо.
Ральф кивнул: ничего другого он от Вики и не ожидал.
- Тогда давайте перекусим и отправимся в путь.
Дорога на север представляла собой весьма унылое зрелище. По обочинам то и дело попадались развалившиеся фургоны, заброшенные во время эпидемии чумы. Парусина висела клочьями, груз растащили, в траве валялись разбитые ящики и ржавые жестянки. Иногда павших волов даже не распрягали, бросая туши вместе с повозкой, и мумифицированные останки лежали, уткнувшись носом в бок в смертельной агонии.
Потом стали появляться признаки недавних трагедий. Посреди дороги стояла одна из пассажирских карет братьев Зедерберг: мулов закололи, на ветвях верблюжьей колючки развесили выпотрошенные тела кучера и пассажиров.
У брода через реку Иньяти остались лишь почерневшие стены фактории. Здесь обычный обряд вспарывания животов мертвецам получил жуткое дополнение: обнаженные тела жены грека - владельца лавки и трех дочерей были выложены рядком на лужайке перед домом, а между ног им воткнули рукоятки дубинок. Самого грека обезглавили: туловище бросили в огонь, голову насадили на копье и выставили посреди дороги.
Проезжая мимо, Ральф закрыл лицо Джонатана полой куртки и прижал мальчика к себе.
Ральф выслал Исази на разведку брода: там ждали матабеле. Держась плотной группой, всадники выскочили на переправу галопом, захватив десяток охранявших ее амадода врасплох и с ходу застрелив четверых. В облаке пыли и порохового дыма маленький отряд взлетел вверх по обрывистому берегу. Ральф вернулся и устроил засаду, но, к его разочарованию, погони не было.
Ночью Ральф держал Джонатана на коленях и спал урывками, постоянно просыпаясь от кошмаров, в которых Кэти кричала, умоляя о пощаде. На рассвете он обнаружил, что, сам того не сознавая, вытащил из кармана шкурку крота и стиснул ее в кулаке. Ральф положил повязку обратно и застегнул карман, словно боялся потерять нечто драгоценное.
Весь день они ехали на север, мимо крохотных золотых приисков одиноких старателей и ферм, где люди пытались наладить жизнь вдали от цивилизации. Некоторые не смогли оказать сопротивление и даже одеться не успели - так и лежали в ночных рубашках. Один малыш прижимал к груди плюшевого мишку, а мертвая мать тянулась к сыну, почти касаясь пальцами залитых кровью кудряшек.
Другие дорого продали свою жизнь: вокруг сожженных домов, словно щепки на лесопилке, валялись трупы матабеле. На одной ферме среди убитых были только амадода, и от дома шли на север следы копыт и колес повозки.
- Андерсоны сумели отбиться! - сказал Ральф. - Господи, лишь бы им удалось добраться до Булавайо!
Вики хотела поехать по старой дороге, мимо миссии Ками, но Ральф не согласился.
- Если твои там, то уже поздно. Ты сама видела, что произошло в других местах. А если им удалось спастись, то они наверняка в Булавайо.
Утром третьего дня небольшой отряд въехал в Булавайо. 3aграждения раздвинули, пропуская всадников внутрь огромного лагеря на городской площади. Горожане столпились вокруг вновь прибывших, выкрикивая вопросы:
- Войска уже идут?
- Когда придет армия?
- Вы не видели моего брата? Он работал на шахте Антилопы…
- Что нового?
Заметив Робин на крыше одного из фургонов, Вики расплакалась - впервые после отъезда с шахты Харкнесса. Элизабет пробилась сквозь толпу к Ральфу.
- А Кэти? - спросила она.
Ральф покачал головой и увидел в глазах цвета дикого меда отражение собственного горя. Элизабет сняла Джон-Джона с седла.
- Я позабочусь о нем, - тихо пообещала она.
Семейство расположилось в фургоне, который под руководством Робин и Луизы превратился в уютное, хотя и тесноватое жилище.
В первый день мятежа Луиза и Ян Черут встревожились, обнаружив, что все слуги-матабеле исчезли. Вскоре мимо Кингс-Линн пронесся один из оставшихся в живых после нападения на шахту Виктории, на полном скаку выкрикивая почти невнятное предупреждение. Луиза и готтентот немедленно погрузили в фургон все необходимое - консервы, одеяла, патроны - и поехали в Булавайо. Ян Черут правил лошадьми, Луиза сидела в фургоне с ружьем в руках. Дважды они видели издалека небольшие вооруженные отряды матабеле, однако нескольких выстрелов вполне хватило, чтобы отбить у них охоту приблизиться. Ян Черут и Луиза добрались до Булавайо одними из первых, причем не с пустыми руками, и теперь семейству не приходилось надеяться на гостеприимство горожан в отличие от многих других беженцев, которые прибыли в город на взмыленной лошади и с разряженным ружьем.
Под навесом возле фургона Робин устроила амбулаторию и по просьбе осадного комитета занялась вопросами гигиены и санитарных условий в лагере. Луиза, как прирожденный лидер, взяла на себя руководство женщинами: установила систему сбора и распределения продуктов и прочих необходимых припасов, раздала полдюжины сирот по приемным семьям и организовала все остальное - от комитета по развлечениям до уроков по обращению с огнестрельным оружием для тех дам, которые этого не умели.
Ральф предоставил Вики сообщить Робин о смерти Кэти, передал Джонатана под опеку Элизабет и пошел искать представителей осадного комитета. К фургону он вернулся уже в темноте.
Как ни странно, в лагере царило почти праздничное оживление. Несмотря на то что многие семьи потеряли близких, несмотря на сгущающуюся угрозу нападения окруживших город импи, дети задорно носились между фургонами, где-то весело играла губная гармошка, смеялись женщины, ярко горели костры - можно было подумать, что город собрался на пикник.
Элизабет искупала Джонатана и Роберта, и от порозовевших мальчишек пахло карболовым мылом. Пока они ужинали за столом, Элизабет рассказывала им сказку, от которой у них разгорелись глазенки.
Ральф с благодарностью улыбнулся девушке и кивком подозвал к себе Гарри Меллоу.
Мужчины пошли по лагерю, словно прогуливаясь, и Ральф тихо рассказывал на ухо Гарри:
- Осадный комитет неплохо справляется. Они уже провели перепись - по их данным, в лагере тысяча пятьсот сорок семь человек, из них девятьсот пятнадцать мужчин. Оборону города наладили хорошо, но, похоже, ни о чем другом они и не думают. Очень обрадовались, узнав, что в Кимберли и Кейптауне знают об их положении. С начала мятежа я стал первым, кто принес новости из-за пределов Родезии… - Ральф затянулся сигаретой. - Кажется, они решили, что теперь все будет хорошо - как будто пара кавалерийских полков уже идет им на помощь. Но мы-то знаем, что это не так.
- Армия сюда доберется через несколько месяцев, не раньше.
- Джеймсон с его офицерами отправлен в Англию, где их будут судить. Родса тоже вызвали в суд. - Ральф покачал головой. - Есть новости и похуже - племена машона восстали вместе с матабеле.
- О Господи! - Гарри замер и вцепился в руку Ральфа. - Вся страна взбунтовалась - причем одновременно? Мятеж явно тщательно спланирован.
- В долине Мазоэ и вокруг Форт-Солсбери шли серьезные бои.
- Ральф, сколько людей перебили восставшие дикари?
- Никто не знает. Везде разбросаны сотни ферм и шахт. Скорее всего погибло не менее полутысячи человек.
Дальше они шли молча. Часовой окликнул их, но потом узнал Ральфа.
- Мистер Баллантайн! Я слышал, вы сумели прорваться. Когда придут солдаты?
- "Когда придут солдаты?" - пробормотал Ральф, миновав часового. - Все только об этом и говорят - от осадного комитета до последнего горожанина.
Они дошли до дальнего конца лагеря, и Ральф тихо поговорил с охранником у ворот.
- Ладно, мистер Баллантайн, только глядите в оба. Эти кровожадные дикари кругом кишмя кишат.
Ральф и Гарри вышли в город - там не было ни души, все горожане собрались в укрепленном лагере. Мазанки с тростниковыми крышами стояли пустые и темные. Мужчины пошли по широкой центральной улице и остановились на окраине, где кончались постройки.
- Прислушайся! - сказал Ральф.
Возле речки Умгуза тявкнул шакал, другой отозвался из зарослей акации к югу от города.
- Шакалы, - пожал плечами Гарри.
Ральф помотал головой:
- Это матабеле!
- Ты думаешь, они нападут на Булавайо?
Ральф молчал, напряженно вглядываясь в ночную темноту и что-то перебирая пальцами, словно четки.
- Там ждут тысяч двадцать амадода, - наконец заговорил он. - Мы заперты здесь, и как только подойдут все импи и матабеле наберутся храбрости, они нападут. Задолго до того, как сюда подоспеют наши войска.
- Какие у нас шансы устоять?
Ральф обернул то, что он держат в руках, вокруг пальца, и Гарри увидел, что это полоска меха.
- В лагере четыре пулемета… Шестьсот женщин и детей и половина из девятисот мужчин небоеспособны. Лучший способ защитить Булавайо - не прятаться в лагере, ожидая нападения матабеле… - Ральф развернулся, и друзья пошли обратно по безмолвной улице. - Мне предложили войти в состав осадного комитета, но я сказал, что терпеть не могу осады.
- Ральф, что ты собираешься делать?
- Соберу небольшой отряд из тех, кто знает обычаи и земли матабеле, кто умеет метко стрелять и говорит на исиндебеле достаточно хорошо, чтобы сойти за местного. Мы пойдем в холмы Матопо - или где там прячутся эти гады - и перебьем их.
Исази привел четырнадцать человек: все - зулусы с юга, погонщики и кучера из компании Зедербергов, раньше работавшие на транспортную компанию Ральфа, а теперь застрявшие в Булавайо после эпидемии скота.
- Я знаю, что вы прекрасно управляетесь с упряжкой из восемнадцати волов, - сказал Ральф, пуская по кругу красную жестянку с лучшим нюхательным табаком. - Я знаю, что любой из вас может съесть столько кукурузной каши, сколько весит сам, и залить ее таким количеством пива, что и носорог на ногах не устоит, а вот драться-то вы умеете?
Исази ответил за всех - терпеливо, словно объясняя туповатому ребенку:
- Мы - зулусы.
Других объяснений не требовалось.
Ян Черут привел шестерых: все из Кейптауна, готтентоты с примесью бушменской крови, как и сам Ян Черут.
- Это мой племянник Грутбум, Большое Дерево. - На взгляд Ральфа, парень был скорее похож на верблюжью колючку из пустыни Калахари: такой же темный, сухощавый и колючий. - Он служил капралом в Пятьдесят втором пехотном в форте Кейптауна.
- И что же заставило его уехать из Кейптауна?
- Случилось разногласие из-за одной леди, кое-кому вспороли брюхо - а обвинили в этом злодействе моего славного племянника, - огорченно ответил Ян Черут.
- Значит, убил не он?
- А кто же еще? Он лучше всех владеет ножом - не считая меня, конечно, - скромно заметил Ян Черут.
- Почему ты хочешь убивать матабеле? - спросил Ральф молодого человека на исиндебеле.
Тот свободно ответил на том же языке:
- Потому что я это умею и люблю.
Кивнув, Ральф повернулся к следующему.
- Возможно, он связан со мной еще более тесными родственными связями, - представил юношу Ян Черут. - Его зовут Таас, мать у него настоящая красавица. Она когда-то владела знаменитым подпольным кабачком у подножия Сигнальной горы, выше кейптаунских доков. Одно время мы с ней были очень близкими друзьями, но ведь дама имела много друзей.
Кандидат в новобранцы отличался плоским носом, высокими скулами, монгольскими глазами и такой же гладкой желтоватой кожей, как у Яна Черута. Если парень действительно приходился коротышке-готтентоту незаконнорожденным сыном да еще и вырос в заслужившем дурную славу портовом районе Кейптауна, то драться он явно умеет.
Ральф кивнул.
- Пять шиллингов в день, - сказал он. - И бесплатный гроб, если попадешься в руки матабеле.
Уходя на юг, Джеймсон забрал с собой сотни лошадей. Матабеле захватили всех коней на фермах. Сто шестьдесят всадников под командованием Мориса Гиффорда поехали по окрестным фермам и шахтам, чтобы привезти в Булавайо тех, кто сумел отбиться и теперь оказался отрезан. Большинство оставшихся лошадей забрал капитан Джордж Грей для своего конного отряда. Ральф привел с собой четырех прекрасных скакунов, потом ему удалось купить еще шесть по бешеной цене в сто фунтов: на рынке в Кимберли такому коню красная цена - пятнадцать фунтов, но выбора не было.
Далеко за полночь под фургоном, в котором спали Робин, Луиза, близнецы и мальчики, Ральф лежал без сна с закрытыми глазами. Рядом мерно дышал Гарри Меллоу. Погруженный в раздумья Ральф все же не утратил бдительности и почувствовал в темноте чье-то присутствие. Сначала появился запах: пахло дымком костра, дублеными шкурами и жиром, которым воины-матабеле смазывают тело.
Ральф сунул правую руку под седло, служившее подушкой, и пальцы стиснули шероховатую рукоять револьвера.
- Хеншо! - прошептал незнакомый голос.
Левой рукой Ральф схватил толстую жилистую шею, а правой воткнул дуло револьвера в тело незнакомца.
- А ну, живо! Говори, кто такой, пока я тебя не пристрелил! - шепотом велел он.
- Я слышал, что ты сильный и быстрый. - Мужчина тоже ответил шепотом, но на исиндебеле. - Теперь я в это верю.
- Ты кто?
- Я привел тебе славных бойцов и знаю, где раздобыть лошадей.
- Почему ты пришел тайком, как вор?
- Потому что я матабеле и белые убили бы меня, если бы обнаружили. Я отведу тебя туда, где ждут остальные.
- Ты понимаешь, что я убью тебя, если ты замыслил предательство?
- Понимаю, - ответил матабеле.
Ральф осторожно выпустил его и потянулся за сапогами.
Мужчины выскользнули из лагеря и пошли по безлюдному городу. Незнакомец был ростом с Ральфа и тяжелее. На правой щеке, под глазом, блеснул в свете луны шрам.
Во дворе дома на самой окраине Булавайо, почти на открытой местности, но под защитой стены, которой хозяйственный владелец огородил свой участок, ждали двенадцать амадода: одни одеты в меховые юбки, другие - в рваную европейскую одежду.
- Что это за люди? - требовательно спросил Ральф. - И ты сам кто такой?
- Меня зовут Эзра, я был сержантом у Сияющего Глаза, которого убили в холмах Ками. Все эти люди служат в туземной полиции.
- Полицию компании распустили, забрав оружие, - возразил Ральф.
- Верно, оружие у нас забрали. Сказали, что не доверяют нам, что мы можем перейти на сторону мятежников.
- И почему же вы не переходите? - поинтересовался Ральф. - Некоторые так и сделали. Говорят, сто полицейских ушли, прихватив с собой винтовки.
- Мы не можем, даже если бы захотели, - покачал головой Эзра. - Ты слышал про убийство двух женщин возле реки Иньяти? Двух девушек-матабеле по имени Руфь и Имбали, Маленький Цветок?
- Да, припоминаю что-то, - нахмурился Ральф.
- В их смерти виноваты эти люди, а я был их сержантом. Индуна Ганданг приказал захватить нас живыми. Он хочет собственными глазами увидеть, как мы умрем.
- Мне нужны люди, которые могут убивать женщин матабеле с такой же легкостью, с какой матабеле убивают наших, - кивнул Ральф. - А что ты говорил про лошадей?
- Я знаю место в горах, где матабеле держат лошадей, захваченных в Эссексвейле и Белингве.
Задолго до наступления комендантского часа члены отряда Ральфа незаметно, поодиночке и парами, выскользнули из лагеря. Ян Черут и его парни привели с собой лошадей. К тому времени, когда Ральф и Гарри Меллоу неспешно пошли по главной улице, делая вид, что прогуливаются Перед ужином, все остальные уже собрались в огороженном садике на окраине города.
Сержант Эзра принес меховые юбки, ассегаи и дубинки. Ян Черут приготовил густую пасту из говяжьего жира и сажи. Ральф, Гарри и готтентоты разделись догола и стали смазывать друг друга вонючей смесью, особо тщательно покрывая ею уши, колени и локти, а также кожу вокруг глаз, где ее белизна больше всего заметна. Все переоделись в меховые юбки амадода. Светлые волосы выдали бы Ральфа и Гарри, поэтому им пришлось надеть головные уборы из черных перьев. Исази и Ян Черут натянули на копыта лошадей чехлы из сыромятной кожи.
Зазвонил колокол англиканской церкви, возвещая наступление комендантского часа. Ральф отдал последние приказы, используя исиндебеле, - теперь до конца операции они будут говорить только на этом языке.
Из города отряд вышел в темноте: солнце уже село, а луна еще не взошла. Сыромятные чехлы заглушали стук лошадиных копыт, матабеле Эзры бежали рядом со всадниками, бесшумно ступая босыми ногами.
Через час Ральф негромко отдал короткий приказ, и пешие воины ухватились за стремена всадников - лошадей погнали галопом. Отряд шел на юго-восток. На горизонте, словно крепостные стены, показались освещенные луной вершины холмов Матопо.
Вскоре после полуночи Эзра пропыхтел:
- Здесь!
Ральф привстал в стременах и поднял правую руку - отряд собрался тесной группой, и всадники спешились. Таас взял поводья коней. Ян Черут лично проверил оружие своих бойцов.
- Я заставлю их встать спиной к костру, - прошептал Ральф Яну Черуту. - Жди моего сигнала.
Ральф улыбнулся Исази - белые зубы ослепительно блеснули на смазанном черной пастой лице.
- Пленных не брать. Спрячьтесь поблизости, но берегитесь пуль Яна Черута.
- Хеншо, я хочу пойти с вами, - заговорил Гарри Меллоу на исиндебеле. Ральф ответил ему на том же языке:
- Ты стреляешь лучше, чем говоришь. Иди с Яном Черутом.
По приказу Ральфа все надели ожерелья из белых коровьих хвостов - это был отличительный знак, чтобы не перебить друг друга в пылу схватки. Ральф добавил к своему наряду еще одно украшение: из сумки на поясе он достал полоску меха крота и повязал ее на бицепс. Подхватив тяжелый ассегай и дубинку из свинцового дерева, он кивнул Эзре:
- Веди!
Матабеле гуськом побежали вниз по склону, Ральф шел вторым. Завернув за уступ, они увидели красноватый отблеск костра в долине. Ральф обогнал Эзру, набрал побольше воздуха и запел один из боевых напевов импи Инсукамини:
Подними камень, под которым спит змея.
Подними камень и выпусти мамбу на волю.
У мамбы Машобане клыки из стали.
За спиной Ральфа матабеле подхватили припев мелодичными голосами. Звук эхом отразился от холмов и разбудил людей в долине. Со спальных подстилок поднялись обнаженные фигуры, в костры подбросили хвороста, и красноватое зарево осветило снизу кроны акаций, раскинувшиеся над лагерем, будто цирковой шатер.
По словам Эзры, лошадей охраняли около сорока амадода, но у костров собралось куда больше воинов. Каждую секунду из темноты выходили все новые фигуры - часовым хотелось посмотреть на причину суматохи. Именно на это Ральф и рассчитывал: пусть все соберутся в кучу, тогда стрелкам легче будет целиться и одна пуля уложит трех-четырех человек.
Ральф легким бегом приблизился к лагерю и оборвал песню.