- Время операции никак не связано с моими личными делами и целиком зависит от перемещений Буйвола. В любом случае моя свадьба состоится за неделю до начала карантина. Мы с Джанин проведем неделю в отеле "Виктория-Фоллс", откуда всего два часа езды до карантинного лагеря в "Уанки сафари лодж". Джанин вернется регулярным рейсом в Булавайо, а я сразу же поеду в лагерь.
Дуглас примирительным жестом поднял руку и насмешливо улыбнулся:
- Дадно, старина, зачем же сразу в бутылку лезть? Я просто так спросил. Кстати, мое приглашение на свадьбу, должно быть, затерялось на почте…
Роланд уткнулся в бумаги, делая вид, что ничего не слышал.
Дуглас Хант-Джеффрис лежал на просторной кровати в прохладной полутьме спальни, разглядывая спавшую рядом обнаженную женщину. Сначала она показалась малоподходящим объектом для страсти: бледное, изрытое следами угревой сыпи лицо; прямой пристальный взгляд за стеклами роговых очков; резкое, агрессивное и почти мужеподобное поведение и горячность политического фанатика. Тем не менее под бесформенным свитером и мешковатой юбкой обнаружилось белое, почти детское, тело с великолепными маленькими грудками, которые пришлись подполковнику весьма по вкусу. Стоило ей снять очки, и пристальный взгляд смягчался трогательной близорукостью. Под умелыми пальцами и губами женщина совсем потеряла голову, и Дуглас поначалу удивился, а потом пришел в восторг. Оказалось, что ее можно довести до настоящего безумства, - словно загипнотизированная, она делала все, что он хотел, и ее извращенность ограничивалась лишь богатым воображением Дугласа.
"Пропади пропадом все красотки, - довольно ухмыльнулся про себя подполковник. - Гадкие утята - вот кто настоящие развратницы!"
Она пришла часов в десять утра, а сейчас - осторожно, чтобы не разбудить спящую, Дуглас посмотрел на золотые часы - уже два часа дня. Даже для него это рекорд.
"Бедная крошка совсем выбилась из сил", - подумал Дуглас. Ему нестерпимо хотелось курить, но он решил дать ей еще минут десять. Торопиться некуда. Можно полежать еще немного, не спеша обдумывая ситуацию.
Дуглас был не первым, кто обнаружил, что секс с агентами женского пола (а иногда и кое с кем из агентов мужского пола) является эффективным средством манипуляции, кратчайшим путем к подчинению и преданности, столь желанным в его деле. Данный случай служил превосходным доказательством: доктор Лейла Сент-Джон с трудом поддавалась обычному влиянию, а с помощью секса стала одним из лучших агентов.
Дуглас Хант-Джеффрис родился в Родезии благодаря непредсказуемым случайностям военного времени. В начале войны с Гитлером Хант-Джеффриса-старшего отправили командовать тренировочной базой королевских военно-воздушных сил в Гвело. Там он встретил местную девушку, и в тысяча девятьсот сорок первом году на свет появился Дуглас. Когда срок службы отца подошел к концу, Хант-Джеффрисы вернулись в Англию, где по семейной традиции Дуглас пошел учиться в Итон, а затем служить в королевские ВВС.
Его карьера сделала неожиданный поворот, и Хант-Джеффриса-младшего занесло в британскую военную разведку. В тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году, когда в Родезии пришел к власти Ян Смит и впервые заговорил о разрыве с Великобританией и объявлении независимости в одностороннем порядке, Дуглас Хант-Джеффрис оказался превосходным кандидатом на роль нелегального разведчика. Вернувшись в Родезию, он принял родезийское гражданство, пошел служить в родезийские ВВС и сразу же начал пробивать путь на верхние ступеньки командной лестницы. Он стал резидентом британской разведки в Родезии, а доктор Лейла Сент-Джон, сама о том не подозревая, была одним из его лучших агентов.
Дуглас лениво улыбнулся: если бы Лейла узнала, на кого в действительности работает, то наверняка взлетела бы на ближайшее дерево, точно перепуганная кошка. Она-то считает себя членом маленькой бесстрашной группы партизан, намеренных вырвать родную землю из-под власти завоевателей-расистов и осчастливить народ правлением коммунистов.
На самом деле задача Дугласа Хант-Джеффриса и британского правительства состояла в том, чтобы как можно быстрее добиться соглашения, приемлемого для ООН, Соединенных Штатов, Франции, Западной Германии и прочих западных союзников, и по возможности с достоинством выйти из сложившейся ситуации, которая ставила Британию в неловкое положение и требовала больших затрат. Причем желательно было бы поставить во главе страны того лидера африканских партизан, чья кандидатура вызывала наименьшие возражения.
По оценкам британской и американской разведок, Джозайя Инкунзи, несмотря на крайне левые речи и военную помощь, получаемую от коммунистических режимов Китая и стран социалистического лагеря, на самом деле был прагматиком. С точки зрения Запада, он представлял собой наименьшее из всех возможных зол, и его уничтожение проложило бы путь для шайки действительно злобных марксистов, которые захватили бы власть и привели будущую страну Зимбабве в объятия красного медведя.
Кроме того, успешное покушение на Инкунзи придало бы сил слабеющему сопротивлению родезийского правительства, и Ян Смит вместе с его бандой правых министров стал бы еще менее сговорчивым.
Нет, Джозайю Инкунзи нужно защитить любой ценой.
Дуглас Хант-Джеффрис пощекотал спящую женщину.
- Просыпайся, кошечка, - сказал он. - Надо поговорить.
Она села, потянулась и тихонько застонала, осторожно ощупывая себя.
- Ох! - хрипло пробормотала Лейла Сент-Джон. - У меня все болит - изнутри и снаружи. И до чего же мне хорошо!
- Прикури нам обоим по сигарете, - приказал он.
Она привычно вставила сигарету в мундштук из слоновой кости, зажгла ее и передала Дугласу.
- Когда приедет следующий курьер из Лусаки? - Он выдул крутящееся колечко дыма, которое развеялось у нее на груди, как облако на вершине горы.
- Жду в ближайшее время, - ответила Лейла. - Я ведь говорила тебе про Умлимо.
- Ах да! - кивнул он. - Та самая заклинательница духов.
- Для ее поездки все готово. Из Лусаки посылают партийного руководителя высокого ранга - вероятно, комиссара, который возглавит операцию. Он должен вот-вот приехать.
- Не слишком ли много хлопот ради какой-то старой ведьмы?
- Она ведь духовный лидер матабеле! - горячо заявила Лейла. - Ее присутствие в армии партизан поднимет их боевой дух на недосягаемую высоту!
- Да-да, конечно, ты рассказывала мне об этом суеверии. - Дуглас успокаивающе погладил ее по щеке, и Лейла затихла. - Значит, за ней посылают комиссара. Это хорошо, хотя лично я никогда не мог понять, как им удается с такой легкостью переходить границу туда-сюда, передвигаться из города в город и из одного конца страны в другой.
- Для обычного белого все черные на одно лицо, - объяснила Лейла. - Нет ни пропусков, ни паспортов, каждый поселок служит базой, почти все черные - союзники. Если не брать с собой оружие и взрывчатку, то можно свободно пользоваться автобусами и поездами, без проблем проходя через КПП.
- Понятно. В общем-то мне все равно, каким образом, главное - чтобы мое сообщение попало в Лусаку как можно скорее.
- Самое позднее - к началу следующей недели, - пообещала Лейла.
- Отряд Баллантайна собирается провести крупную операцию по уничтожению Инкунзи и его помощников на конспиративной квартире в Лусаке.
- Не может быть! - вскрикнула Лейла.
- Боюсь, что может - если мы не успеем его предупредить. Слушай внимательно и запоминай все подробности.
Дребезжащий старый автобус спускался по извилистой дороге в холмах, оставляя позади грязный шлейф выхлопных газов, который лениво таял под легким ветерком. На крыше автобуса были привязаны свертки, картонные коробки, дешевые чемоданы, сплетенные из коры и прутьев клетки с кудахчущими курами и прочие непонятные предметы.
Увидев КПП, водитель ударил по тормозам. Болтовня и смех в салоне стихли, наступила тягостная тишина. Как только автобус остановился, черные пассажиры вышли через переднюю дверь и под руководством вооруженных полицейских разбились на группы соответственно полу: мужчины отошли в одну сторону, женщины с детьми - в другую. Тем временем два черных констебля проверили пустой салон: нет ли под сиденьями беглецов и спрятанного оружия.
Товарищ Тунгата Зебиве стоял в кучке пассажиров мужского пола. Одетый в рваную рубаху и короткие штаны, в мятой шляпе и грязных дырявых теннисных туфлях, из которых торчали наружу пальцы, он ничем не выделялся среди множества неквалифицированных, переезжающих с места на место работников, которые и составляли подавляющее большинство рабочей силы в стране. Обычная полицейская проверка ему ничем не угрожала, но на этот раз обычной проверкой явно не обойдется.
Тунгата переправился через Замбези в темноте, воспользовавшись бродом, преодолел минное поле и направился на юг по заброшенной дороге. Возле шахт Уанки он вышел на шоссе. С собой у него были поддельные документы, согласно которым он два дня назад уволился с шахт, - этого хватило бы, чтобы спокойно пройти через любой КПП. Однако через два часа поездки в набитом битком автобусе, уже приближаясь к Булавайо, Тунгата внезапно понял, что среди пассажиров есть еще один курьер ЗИПРА - он узнал девушку-матабеле, вместе с которой проходил подготовку в учебном лагере в Замбии. Она была одета как крестьянка, на спине, как и положено, привязан младенец. Пока автобус мчался на юг, Тунгата незаметно разглядывал женщину, надеясь, что у нее нет при себе ничего, что могло бы ее выдать. Если она везет что-то недозволенное и ее поймают на КПП, то всех пассажиров тщательно проверят, включая отпечатки пальцев, а отпечатки Тунгаты, как бывшего сотрудника государственного учреждения, хранились в архиве.
Девушка, его союзница и товарищ по борьбе, в данной ситуации представляла смертельную опасность. Она была всего лишь пешкой, курьером, ее жизнь ничего не стоила - вопрос в том, что именно она перевозит. Тунгата тайком изучал женщину, пытаясь определить, выполняет ли она задание или нет. Внезапно он обратил внимание на привязанного на спине младенца - и похолодел от ужаса: курьер явно что-то везла с собой. И если ее схватят, го Тунгата почти наверняка тоже попадется.
Вместе с другими пассажирами мужского пола Тунгата стоял в очереди, ожидая обыска. С другой стороны автобуса женщины-полицейские тщательно обыскивали пассажирок. Девушка стояла пятой в очереди, потряхивая спящего на спине ребенка. Его головка безвольно моталась из стороны в сторону.
Тунгата больше не мог ждать.
Он протолкался в передние ряды очереди и тихонько заговорил с черным сержантом, который руководил обыском. Тунгата намеренно показал пальцем на стоявшую в ряду женщин девушку-курьера. Увидев указывающий на нее палец, она посмотрела вокруг и бросилась бежать.
- Держите девку! - рявкнул сержант.
Бегущая девушка отвязала кусок ткани, в котором несла ребенка, и черное тельце упало на землю. Освободившись от груза, курьер попыталась скрыться в густых зарослях колючих кустов вдоль обочины. Однако КПП для того и предназначался, чтобы не допустить подобных побегов: из укрытия в кустах поднялись двое полицейских. Девушка метнулась обратно, но было уже поздно - удар прикладом заставил ее растянуться на траве. Курьера притащили к автобусу, хотя она брыкалась, плевалась и рычала, как дикая кошка. Поравнявшись с Тунгатой, она завопила:
- Предатель! Мы тебя с потрохами сожрем! Шакал, чтоб ты сдох!
Тунгата смотрел на нее безразличным взглядом.
Один из констеблей поднял голого ребенка, брошенного девушкой, и вскрикнул от неожиданности.
- Он холодный! - Полицейский осторожно перевернул тельце, и крохотные ручки безжизненно повисли. - Малыш мертв!.. - ошеломленно сказал он и осекся. - Смотрите! Ничего себе!
Ребенка выпотрошили, как рыбу: от паха до самого горла тянулся разрез, стянутый грубыми стежками шпагата. Белый полицейский в чине капитана, скривившись от отвращения, перерезал стежки - детское тельце было набито коричневыми колбасками пластиковой взрывчатки.
- Все ясно. - Капитан поднялся. - Задержать всех. Каждого тщательно проверить.
Капитан подошел к Тунгате и похлопал его по плечу:
- Молодец! Награду получишь в главном полицейском участке. Пять тысяч долларов - очень неплохая сумма! Просто покажи им записку. - Он написал что-то в блокноте и, вырвав листок, отдал его Тунгате. - Это мое имя и звание, я засвидетельствую твое заявление. Через несколько минут один из наших "лендроверов" отправляется в Булавайо - я скажу, чтобы тебя подбросили в город.
У ворот больницы миссии Ками охранники, как и положено, обыскали Тунгату, по-прежнему одетого в рваную грязную одежду рабочего, и он покорно подчинился.
- На что жалуешься? - спросил охранник, рассматривая поддельные документы на увольнение из шахты.
- У меня в животе змея, - ответил Тунгата, стискивая живот руками. "Змея в животе" могла означать все, что угодно: от колик до язвы.
Охранник засмеялся:
- Ничего, доктор вырежет из твоего живота гадюку! Иди в амбулаторное отделение, - показал он на боковой вход.
Тунгата неуклюжей походкой побрел по дорожке.
Медсестра-матабеле в амбулаторном отделении узнала Тунгату, но удивление во взгляде мгновенно сменилось полным безразличием. Выписав новому пациенту карточку, она махнула в сторону скамеек, на которых не было ни единого свободного места. Через пару минут медсестра встала из-за стола и скрылась за дверью с надписью "Дежурный врач". Выйдя оттуда, она показала на Тунгату:
- Ты следующий!
Он шаркающей походкой прошел по коридору к кабинету дежурного врача. Едва Тунгата закрыл за собой дверь, как Лейла Сент-Джон бросилась ему на шею.
- Товарищ комиссар! Я так волновалась! - радостно прошептала она, целуя его в обе щеки, и отступила назад: Тунгата мгновенно изменился, сбросив маску туповатого крестьянина и превратившись в смертельно опасного воина с непроницаемым лицом.
- Вы приготовили для меня одежду?
Тунгата быстро переоделся за ширмой и вышел, застегивая белый халат, к нагрудному карману которого была приколота пластиковая карточка с надписью "Доктор Г. Дж. Кумало" - в таком виде он не вызовет лишних подозрений.
- Расскажите, как обстоят дела, - сказал Тунгата, усаживаясь за стол напротив Лейлы Сент-Джон.
- Умлимо находится в нашей гериатрической палате с тех пор, как ее привезли к нам из заповедника Матопо около шести месяцев назад.
- В каком она состоянии?
- Она очень старая - я бы даже сказала, древняя старушка. Умлимо утверждает, что ей сто двадцать лет, и я не вижу оснований в этом сомневаться. Она была уже взрослой, когда банда мародеров Сесила Родса вторглась в Булавайо и, преследуя короля Лобенгулу, довела его до гибели.
- Каково состояние ее здоровья?
- Умлимо доставили к нам в сильно истощенном виде, но после курса внутривенного питания она окрепла, хотя ходить не может, а также страдает недержанием мочи и кала. Она альбинос и подвержена какой-то аллергии, однако мне удалось найти антигистаминную мазь, которая значительно облегчила страдания больной. Слух и зрение ослабели, но сердце и другие жизненно важные органы прекрасно работают для столь пожилого человека. Более того, Умлимо в полном рассудке и все понимает.
- Она сможет перенести поездку? - настаивал Тунгата.
- Ей не терпится совершить путешествие. Согласно ее собственному предсказанию, она должна пересечь великую воду, прежде чем копья народа нанесут врагам поражение.
Тунгата нетерпеливо отмахнулся. Лейла истолковала его жест по-своему.
- Вы не верите ни в Умлимо, ни в ее предсказания, не так ли, товарищ Тунгата?
- А вы, доктор? Вы сами-то в это верите?
- Есть области, куда еще не проникла наука. Умлимо - необычайная женщина. Не могу сказать, что верю всему, что о ней говорят, и все же я чувствую в ней некую силу.
- По нашим расчетам, Умлимо будет чрезвычайно полезна в качестве орудия пропаганды. Невежественное население все еще верит в предрассудки. Вы так и не ответили на мой вопрос, доктор: сможет ли Умлимо перенести путешествие?
- По-моему, да. Я приготовила лекарства, которые ей понадобятся в дороге, а также выписала медицинские заключения: документы выдержат любую полицейскую проверку до самой границы с Замбией. С Умлимо поедет мой лучший санитар, он чернокожий. Я бы сама с ней поехала, но мое присутствие привлечет лишнее внимание.
Тунгата долго молчал, на его суровом привлекательном лице застыло задумчивое выражение. От комиссара веяло такой властностью и силой, что Лейла почти с робостью ждала, что он скажет, готовая мгновенно повиноваться.
Лейла невольно пришла в ужас - и в то же время ее восхитила столь беспощадная решимость.
- От всей души надеюсь, что это не понадобится, - прошептала она, глядя на Тунгату широко раскрытыми глазами: такого безжалостного человека Лейла Сент-Джон еще не встречала.
- Я сначала посмотрю на нее, а там видно будет, - решил Тунгата. - Давайте пойдем к ней прямо сейчас.
На верхнем этаже южного крыла больницы возле двери отдельной палаты сидели три тощие безобразные старухи странного вида, одетые в шкуры диких котов, шакалов и питонов и увешанные сосудами из тыквы и рога, высушенными мочевыми пузырями козлов, костяными трещотками и кожаными сумками, где хранились гадательные кости.
- Это последователи Умлимо, - объяснила Лейла Сент-Джон. - Они ни за что не оставляют ее одну.
- Оставят, никуда не денутся, если я так решу, - тихо сказал Тунгата.
Одна из старух подковыляла к нему, похныкивая и причитая, и потянулась грязными пальцами к его ноге. Тунгата пинком отпихнул ее и вошел в палату. Лейла последовала за ним, закрыв за собой дверь. Стены маленькой комнаты были покрашены блестящей белой краской, пол выложен плиткой. На столике возле кровати стоял металлический поднос с лекарствами и медицинскими инструментами. Изголовье функциональной кровати было приподнято, из стеклянной бутыли капала прозрачная жидкость, стекая по пластиковой трубке.
Умлимо спала - лежащая под простыней хрупкая фигура казалась детской. Темные струпья усеивали лишенную пигмента кожу серо-розового цвета. На лысой макушке кожа так истончилась, что под ней, точно обкатанные камни в горном ручье, просвечивали кости черепа. Однако ниже лба и до самой шеи, где тело прикрывала простыня, кожа сморщилась и обвисла, словно у доисторической рептилии. Покрытые коростой губы дрожали от каждого вздоха, рот был открыт, в иссохших серых деснах торчал единственный желтый зуб.
Старуха открыла глаза - слезящиеся, розовые, как у белого кролика, и глубоко запавшие в складках кожи.
Лейла подошла к ней и коснулась сморщенной щеки.
- Добрый день, матушка, - сказала она на безупречном исиндебеле. - Я вам гостя привела.
Уставившись на Тунгату, старуха судорожно всхлипнула и затряслась всем телом.
- Успокойтесь, матушка! - встревожилась Лейла. - Он не причинит вам вреда.
Из-под простыни высунулась костлявая рука с уродливо распухшим от артрита локтевым суставом и скрюченными узловатыми пальцами.
- Сын королей! - взвыла Умлимо удивительно ясным и сильным голосом, показывая на Тунгату. - Отец королей! Тот, кто станет королем, когда вернутся соколы. Байете, будущий король! Байете!