* * *
Ленинград, улица Гороховая…
К одному из домов подъехал легковой автомобиль, следом грузовик с вооруженными солдатами. Солдаты быстро спустились на тротуар, из легковушки вышли четверо военных мужчин. Все они проследовали через арку во внутренний двор…
Ленинград, один из служебных офисов Главного разведывательного управления Генштаба Красной армии…
Из кабинета майор Истомин по телефону докладывал начальнику Главного разведывательного управления Генштаба комиссару Голикову.
– …На связной квартире находилась ее хозяйка, семидесятипятилетняя плохо слышащая и плохо видящая женщина. За две банки тушенки люди Абвера сняли у старухи на неделю комнату. Старуха запомнила только фамилию постояльца – Шорохов, наверняка, вымышленная. К этому Шорохову гости приходили, но только, как уверяет старуха, мужчины. При нашем появлении квартирующих, разумеется, не оказалось. Со слов хозяйки, за двадцать минут до нашего приезда к квартирантам пришел некий военный. Они все быстро собрались и спешно ушли.
– Хитро придумано, немощная старуха! – вымолвил неспешно комиссар. – Ушли! Значит, кто-то их предупредил. Неужели люди Абвера окопались где-то совсем рядом?
– А может, товарищ генерал, дело было так. Они не дождались своего человека, задержанного нами Сукрутого. Он знал об этой квартире, поэтому они решили подстраховаться и просто скрылись.
– Возможно, и так, с этим детально будем позже разбираться. Что нашли в квартире?
– Можно сказать, ничего особенного. Кроме квартиры мы обследовали чердак и подвал дома. И вот на чердаке в хорошо замаскированном тайнике мы нашли стандартный слиток золота с клеймом "СССР" весом в двенадцать килограммов!
– Вот это находка! – воскликнул комиссар. – Неужели слиток из конторы Госбанка?
– Именно так, это мы своими силами определили.
– Правильно, что своими. Пока никому ничего не стоит говорить про этот слиток, нужно все продумать. Ведь такой слиток купить невозможно, его можно только украсть, скажем, на заводе-изготовителе или в Госбанке.
– Понял, товарищ генерал. Мы еще нашли в тайнике приличный запас английской тушенки, сахара и галетов.
– М-да, эта английская находка требует отдельного осмысления. Внимание, Истомин, никаких резких движений не предпринимать. Нужно думать, анализировать и сопоставлять. И никаких поспешных выводов.
По недовольному лицу майора можно было прочесть, что думать можно и вечность, но нужно было и действовать, и действовать срочно…
* * *
Внезапно дверь отворилась, и в помещение вошла капитан Ципок. Ермолай не успел еще уснуть. Женщина закрыла дверь на ключ и решительно прошла к раскладушке. Села на краешек и, широко улыбаясь, изрекла:
– Может, поцелуемся, милый Ермоша?
Ермолай моментально ощутил запах ее фирменных духов.
"Да она алкоголичка, – внезапно и раздраженно решил он. – Да и зеленые глаза у нее хоть и красивые, порой просто огненные, но отдают неким внутренним холодом и… еще непонятно чем".
Одновременно в его памяти возникли незабываемые и изумительные минуты близости с этой женщиной! Полученное сладостное наслаждение и чувственное удовлетворение!
Ципок положила свою руку на мужскую грудь, слегка потормошила ее и игриво бросила:
– Мне раздеваться?
Ермолай хотел вымолвить "да". Но… Вдруг, и совершенно почему-то необъяснимо, представил ее в объятиях пропахшего табаком, худого генерала Иванова или еще кого-то. На душе моментально стало брезгливо и неприятно, в голове тупо застучало:
"Шлюха, шлюха она!".
Дабы не выдавать своего эмоционального состояния, сделал страдальческое выражение лица и вымолвил:
– Я очень устал, и меня мучает один вопрос.
Милая, томно-призывная улыбка слетела с женского лица.
– Какой? – спросила Ципок стальным голосом.
– Как я буду сдавать золото на Урале, ведь одного слитка у меня не хватает. По законам военного времени мне грозит двадцать пять лет тюрьмы, в лучшем случае, штрафной батальон.
– Это горе не беда, – усмехнулась капитан. – Если до отправки в лаборатории не закончат анализ, то на Урал его переправят самолетом. А в ящик вместо слитка положи что-нибудь, ну, скажем, кирпич или еще что-то в этом роде. Ну, ты же знаешь, как это делается.
– Нет, не знаю, – строго изрек Ермолай. – Ранее у нас всегда все делалось по инструкции.
Очевидно, этот ответ совсем не понравился Ципок. Возможно, она угадала его душевное состояние. Женское лицо удивительно быстро стало жестким, глаза какими-то непроницаемыми. Глядя прямо на Сергеева, она, казалось, смотрела сквозь него. Ермолай неприятно поежился.
Незнакомым, неприятным голосом Ципок вымолвила:
– Ермоша, не надо ссориться со мной. Запомни, нельзя отказывать женщине в любви. На первый раз я тебя прощаю, но это в первый и последний раз. Заруби себе на одном месте.
По спине Ермолая пробежали мурашки. Еще более зловеще Ципок продолжала:
– И еще запомни, Ермоша, если выйдешь живым из нашей операции, будешь помнить меня всю оставшуюся свою жизнь.
Капитан улыбнулась-оскалилась, сделала резкое, импульсивное движение корпусом. Быстро, формально поцеловала Ермолая в щеку, встала и решительно направилась к выходу.
"Какая она все же разная, – поежившись, подумал Ермолай, вдруг неожиданно пришла мысль. – А может она действительно влюбилась в меня, а я ее отталкиваю?! Переспать-то хотят с ней многие, но она же человек, женщина, хочет любить… Правда, что она могла найти во мне? Хотя, любовь слепа… – в голове пульсировали самые разные, порой противоречивые мысли, вспомнил и о слитке. – А что, если, прикрываясь работой, Ципок все же элементарно украла слиток? Она воровка! Надо было мне передачу слитка оформить, как следует. А теперь, получается… Я соучастник воровства… Она меня просто использовала… Опять же, если выйдешь живым… К чему это?" – как-то неприятно засосало под ложечкой…
* * *
Восточная Пруссия, вилла в Штейнорте, резиденция рейхсминистра Риббентропа…
Риббентроп вызвал в свой кабинет полковника Шульца и спросил о результатах поисках Рэма.
– К сожалению, результатов нет, – теребя в руках неизменную черную папку, хмуро выдавил Шульц.
– Почему, к сожалению? – автоматически спросил Риббентроп, прислушиваясь к звучащей в кабинете мелодии Вагнера.
– Потому что с исчезновением Рэма реализация операции "Золото Северной Пальмиры" бесперспективна.
"Этот недалекий болван прав, – недовольно подумал Риббентроп. – На операции придется поставить крест".
Он был невысокого мнения о Шульце, до изворотливого и коварного Рэма ему было ой как далеко. Хотя, лично для него, Риббентропа, может это и к лучшему.
– Может, объявим официальные поиски? – спросил Шульц.
"Нет, он определенно болван. Кто официально ищет разведчика?" – возмущенно подумал Риббентрон, но быстро взял себя в руки, тихо бросил:
– Это исключено. Вы свободны.
– Прошу прощения, какие будут указания по операции "Золото Северной Пальмиры"?
– Пусть все идет по намеченному плану, – недовольно и резко бросил изменившийся в лице Риббентроп.
Шульц явно хотел что-то еще спросить, но, видя состояние шефа, лишь слегка кивнул головой, четко, по-военному, развернулся и решительно направился к выходу.
А изрядно раздосадованный Риббентроп глубоко задумался:
"Хорошо, что я не успел доложить об операции "Золото Северной Пальмиры" фюреру… Впрочем, мои враги, – усмехнулся, – тот же, к примеру Канарис, да и другие, с успехом могут это организовать и за меня… Надо обязательно подумать о пристойной для меня легенде по этой, определенно уже проваленной, операции…".
Не оставлял никак вопрос: почему исчез опытнейший и, казалось бы, преданнейший Рэм?
* * *
Погрузка ящиков из хранилища в автомашины шла по уже обычно заведенной схеме.
Ципок так и не представила взятый слиток и вообще не появилась во время погрузки. Изрядно взвинченный Ермолай такому поведению капитанши, по правде говоря, почему-то не очень удивился. А вместо золотого слитка положил в ящик примерно адекватную по весу чугунную болванку, специально присмотренную им во дворе конторы…
* * *
Ленинградское управление НКВД…
Перед отправкой в командировку Ципок пришла попрощаться с комиссаром милиции Ивановым и одновременно своим любовником. Они немного поговорили о службе, выпили коньяку, из радиоприемника неслись песни в исполнении Клавдии Шульженко. Комиссар был сдержан и сосредоточен. Женщина, конечно же, догадывалась почему, но вела себя естественно, как обычно.
Вскоре по инициативе Ципок они отправились в комнату отдыха, где предались безудержному, бешеному сексу…
Слегка прикрытый простыней мужчина лежал с закрытыми глазами практически без движений. Рядом у кровати стояла нагая стройная женщина с улыбкой на устах и не спеша одевалась. Закончив, она бесшумно вышла в соседнее помещение, уверенно подошла к шкафу и открыла дверцу. Взяла стоявшую на полке бутылку коньяка, наполнила рюмку и быстро выпила. Две-три секунды задумчиво постояла. Затем достала из кармана гимнастерки небольшой бумажный пакетик, развернула и высыпала порошкообразную массу в бутылку. Убрала пакетик обратно в карман и поболтала бутылку. Закрыла ее пробкой и поболтала уже сильнее. Проверила качество своей работы, усмехнулась, тихо вымолвила:
– Не доставайся ты никому.
Взяла рюмку в другую руку и направилась в соседнюю комнату. Мужчина по-прежнему лежал с закрытыми глазами. Женщина поставила на прикроватную тумбочку бутылку и рюмку, изрекла:
– Прощай, мой милый Феденька, – и послала грациозный воздушный поцелуй.
Она уже шагнула к выходу, как раздался мужской голос:
– Не прощай, а до свидания, зеленоглазая, ясное солнышко Верочка. Я очень жду твоего возвращения из командировки. Не забывай, солнышко, по закрытой связи докладывать мне.
– Все будет прекрасно исполнено, милый, – мягко изрекла женщина, послала еще один воздушный поцелуй и удалилась…
* * *
Ермолай прибыл на станцию "Лиговская-Товарная". Три вагона, предназначенные для перевозки золота, удивительным образом изменились до неузнаваемости. Они были полностью перекрашены в белый цвет! А по бокам вагонов красовались угрожающие черные надписи:
– Как мы поработали? – весело спросил откровенно удивленного Сергеева капитан Чивава.
– Здорово, – лишь смог выдавить Ермолай, усмехнулся. – Теперь к нам точно никто не подойдет.
– Мое изобретение, – похвалился явно довольный капитан. – Кстати, а тот, кто подойдет, будет либо идиотом, либо он будет точно знать, что на самом деле в вагоне.
"Точно-точно", – усмехнулся и полностью согласился со словами капитана Ермолай.
– Обрати внимание на средний вагон, в котором мы поедем, – продолжал капитан.
Только сейчас Сергеев заметил, что средний вагон был обычным пассажирским вагоном. Правда, окна были зарешечены.
– Представляешь, – энергично продолжал капитан, – наши армейские контрразведчики обнаружили под товарным средним вагоном, в котором мы должны были ехать, мощную мину. Немецкая разведка постаралась. Поэтому вагон просто убрали и поставили новый.
"Значит, прав был майор Мхитарян, – подумал невесело Ермолай. – Надо быть бдительным".
Он также отметил, что в начале первого вагона и в конце третьего на крытых тормозных площадках уже находились солдаты с винтовками на постах…
* * *
Рига, особняк в старой части города, штаб-квартира регионального центра Абвер…
Неожиданно в центр из Берлина прилетел адмирал Канарис. Выглядел он каким-то уставшим. По слухам, доходившим в Ригу из Берлина, Гитлер был недоволен ходом военной компании в России, недоволен деятельностью разведок. Из Генерального штаба Вермахта шла жесткая критика в адрес Канариса, что якобы армейская разведка недостаточно снабжает войска сведениями о состоянии Красной армии, ее дислокации и ведущимся ускоренным перевооружением…
В своем кабинете руководитель центра, капитан первого ранга барон фон Шоммер в течение часа сделал обстоятельный доклад о деятельности центра по всем направлениям. Адмирал внимательно выслушал, по ходу его задал несколько вопросов. Барон изрядно нервничал и ждал главного вопроса, с которым собственно, как он полагал, и приехал шеф.
Наконец, адмирал взглянул на свои наручные часы и вымолвил:
– И последнее. Я ознакомился с планом операции "Золотой трезубец", все вроде бы там сценарно выглядит гладко: подготовительный этап, первый вариант, второй, запасной третий и чрезвычайный, летальный. Агент Оракул хорошо вписался в операцию. Но вот русские узнали об операции, и сразу все наши планы оказались под большим вопросом. Ведь вы в значительной мере рассчитывали на внезапность и обычное разгильдяйство русских, – замолчал на некоторое время. – А узнали русские об операции из ведомства рейхсминистра Риббентропа. Агенты Риббентропа, в свою очередь, о нашей операции узнали из Риги. Да, барон, утечка была допущена от вас, кто-то из ваших людей сообщил об операции сотрудникам Риббентропа. Это установленный факт. А ведомство Риббентропа, как известно, наводнено агентами всех мастей и национальностей. Что вы думаете об этом раскладе?
"Дождался", – выдохнул барон, расслабился и как можно спокойнее ответил:
– По данному факту я лично провожу служебное дознание. Об операции "Золотой трезубец" в центре знали четыре человека, не считая Оракула и его связного…
– Добавьте сюда меня и моего адъютанта, – строго вставил Канарис.
– Я этого не сказал и вовсе так не считаю, – слегка вспылил барон.
Адмирал махнул рукой.
– Не обижайтесь, барон, продолжайте.
– Как только я закончу дознание, результаты доложу лично вам, господин адмирал. На данном этапе операция "Золотой трезубец" развивается в рамках сценарных условий, предусмотренных планом.
Канарис неопределенно кивнул головой и медленно, тихо вымолвил:
– В ведомстве Риббентропа у нас есть свои люди. Они собрали информацию, которая будет вам полезна. Мой адъютант передаст материал вам, – улыбнулся и громко добавил. – Я верю в вашу счастливую звезду, барон, верю.
Насколько знал барон, по негласному распределению полномочий разведок, Абвер не должен работать в германских министерствах. Но он также понимал, что реальная жизнь всегда вносила свои коррективы в привычные расклады.
– Спасибо за доверие, – пафосно изрек барон. – Я вас не разочарую, – и склонил голову.
– Прекрасно, барон! – весело бросил адмирал. – А сейчас включите музыку, что-нибудь из вашего любимого раннего Вагнера. Да, и принесите что-нибудь выпить…
* * *
Выгрузка ящиков из машин в вагоны прошла по обычной схеме. Правда, как заметил Ермолай, было больше, чем ранее, охраны. В ночном небе привычно гудели самолеты, прожектора прорезали небо, изредка где-то вдалеке слышались выстрелы зениток.
После окончания выгрузки оба вагона со слитками капитально задраили и опломбировали. Как заметил Ермолай, пломбы поставила сначала Ципок, потом Мхитарян. Почти сразу к трем белым вагонам подъехал маневровый, изрядно дымящий паровоз.
К Ермолаю решительно подошла Ципок и, глядя куда-то вдаль, строго сказала:
– Мы отправляемся немедленно. Следуй, Сергеев, в средний вагон, где будет размещаться охрана и сопровождение, переоденься в одежду санитара и жди там. Никуда не отходить! Это приказ, – и быстро удалилась, оставив за собой шлейф привычных духов.
"Отправляемся немедленно?! – озадаченно повторил Ермолай. – Какая же все-таки она… Разнаяразная…".
Стоявший рядом и все слышавший капитан Чивава бросил удивленному Сергееву:
– Не переживай сильно, Ермолай, характер у нее дурной. Пойдем со мной, я все покажу. Заодно и сам переоденусь…