* * *
Москва, Глазовский переулок…
Пожилая женщина вышла из квартиры, закрыла дверь на ключ. Не спеша, развернулась, глубоко и устало выдохнула, прошла к лестнице и стала спускаться вниз. Прямо у входной двери в подъезде лежал на полу лысый мужчина, лицо его было в крови, одна рука и нога были неестественно подвернуты. На лице женщины запечатлелся ужас. Она всплеснула руками и закричала:
– Убили! Убили!
Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления Генштаба Красной армии…
Только что начальнику Главного разведывательного управления комиссару Голикову сообщили, что в подъезде жилого дома в Глазовском переулке найден мертвый мужчина с документами в кармане на гражданина Германии Отто Шварца. Лицо мертвеца было сильно изуродовано, в теле обнаружены три пистолетные пули.
Комиссар задумался, ведь Отто Шварц был не кто иной, как Рэм, немецкий разведчик, полковник, работающий в Советском Союзе с 1937 года под дипломатическим прикрытием. Официально в мае 1941 года Шварц покинул СССР, но, как знала советская контрразведка, Рэм остался в стране, лишь перешел на нелегальное положение. Два дня тому назад он пропал из-под наблюдения.
"Мы предполагали, – размышлял комиссар, – что Рэм отправился в Ленинград на подготовку операции по изъятию золота, а он, оказывается, был в Москве. Что бы это могло значить? Где был Рэм? Ведь мы проверили кучу адресов и в Москве, и в Ленинграде…".
Посольство Германии в Москве не работало, опознавать Шварца некому. По имеющимся фотографиям дипломата Отто Шварца опознать его в мертвеце было практически невозможно. Поскольку обвиняемых не было, улик тоже, то искать убийцу или убийц Шварца в военное время никто не будет. Оставалось захоронить тело и, скажем, через посольство Швейцарии проинформировать немцев…
Комиссар снял телефонную трубку и сказал:
– Соедините меня с майором Истоминым…
* * *
– Поработали железнодорожники оперативно и справно, – поднимаясь по лестнице в вагон, пояснял Чивава. – Запоминай, в последних четырех купе вагона будут находиться двенадцать солдат охраны во главе с лейтенантом Островым. Три купе по четыре бойца и одно купе для лейтенанта, начальника караула. Ну а в первых трех мы.
В тамбуре стояла бочка и керосинка.
– Кто, мы? – следуя за капитаном, спросил Ермолай.
– Ну, Мхитарян и Ципок, у них будет по отдельному купе. И мы с тобой в одном купе. В начале и конце вагона находятся туалеты. Охрана будет пользоваться тем дальним входом и туалетом.
Они зашли с виду в обычное двухместное поездное купе. На полках лежали матрасы, подушка и одеяло, а также некая белая одежда.
– По схеме распределения левое место мое, правое – твое, – пояснил капитан и сел на свою скамейку.
Ермолай принялся осматривать его родную, очевидно, на три-четыре дня дорожную комнату. Напротив входа у противоположной стены располагался небольшой деревянный столик, над ним зарешоченное окно.
– Как видишь, места у нас купированные, поедем, как белые люди. Майор Мхитарян постарался, – весело бросил Чивава.
"Молодец этот госбезопасность-Головастик", – усмехнулся Ермолай и лишь покачал головой.
– Переодевайся, брат, не стесняйся, – весело сказал капитан и завалился на свою лавку. – Армейские тыловики подобрали нам все самое лучшее и сообразно нашим параметрам. Да, для информации, в следующем купе будет располагаться Ципок, далее Мхитарян, у него есть радиостанция, и далее туалет. Соседом с другой стороны будет лейтенант Островой.
Ермолай внимательно слушал, запоминал и одновременно осматривал апартаменты.
– Ну, – закончил на высокой ноте капитан, – давай облачаться в белое, халаты и чепчики, в карман не забудь положить повязку и резиновые перчатки. По легенде Головастика, – усмехнулся, – я врач, а ты санитар.
"Я думал, что поедем в товарнике, – прикинул Ермолай, – а получилось, что поедем в купированном вагоне. Неплохо здесь", – бросил:
– Давайте одеваться…
* * *
Ленинградская контора Госбанка СССР…
В кабинет управляющего Коваля вошел майор Истомин. В руке он держал портфель, судя по напряжению, с которым майор его держал, портфель увесистый.
– Проходите, товарищ майор, присаживайтесь, – пригласил Коваль.
– Спасибо, Илья Исаевич, – ответил майор. Прошел к рабочему столу Коваля, поставил портфель, открыл его и выложил на стол золотой слиток.
Управляющий удивленно уставился на слиток и выдавил:
– Откуда он у вас?
– А я думал, – улыбнувшись, вымолвил майор, – что вы, Илья Исаевич, мне поясните, как мог оказаться в обычной городской квартире такой слиток? Где можно взять такой слиток?
Некоторое время Коваль озадаченно раздумывал. Наконец, взглянул в глаза майора и тихо изрек:
– Свободный оборот золотых слитков в нашей стране по закону запрещен. Поэтому слиток теоретически можно взять на заводе, где выплавляются слитки и… – замолчал на три-четыре секунды, затем добавил, – в Госбанке страны, например, в нашей конторе.
Две-три секунды они смотрели в глаза друг другу. – Надо немедленно остановить отправку эшелона и сделать полную инвентаризацию загруженного в вагоны золота, – сверкая глазами, эмоционально изрек Коваль.
Майор отрицательно покачал головой и строго выдавил:
– Мы не можем остановить операцию, утвержденную на самом верху…
* * *
Халат оказался Ермолаю в самую пору, чепчик, а вернее, берет на голову, тоже.
– Кстати, – продолжал весело капитан Чивава, – под моей полкой целый продовольственный склад: тушенка, сало, хлеб, сахар, печенье, а также еще кружки, тарелки, ложки. Это наши харчи на дорогу, питьевая вода в бочке в тамбуре, там же на керосинке будем готовить кипяток.
В коридоре вагона послышались громкие человеческие, знакомые голоса.
– Опять Ципок и Мхитарян разбираются, кто из них главнее, – весело бросил Чивава.
"Похоже", – прислушиваясь к голосам, усмехнулся Сергеев.
– Или майор пытается пристыдить капитаншу за то, что она частенько прикладывается к бутылке, – хохотнул капитан.
В это время вагон дернулся и медленно-медленно тронулся.
– Поехали! Ура! – крикнул Чивава. – Встали на колесо! Ну, теперь покатим!
"Наконец-то! – воскликнул Ермолай, мысленно вспомнил все перипетии и нервотрепку, связанные с погрузкой, довольно решил. – Теперь-то уж точно будет легче, отоспимся…", – решительно снял с головы берет и завалился на свою полку…
* * *
Рига, особняк в старой части города, штаб-квартира регионального центра Абвер…
Из материалов, предоставленных адмиралом Канарисом, следовало, что за последние полгода контакты с людьми из ведомства Риббентропа имели двое сотрудников центра. Первого человека по служебным делам в министерство иностранных дел направлял сам барон фон Шоммер. Он сразу отпал из числа подозреваемых. А вторым оказался… капитан Гюнтер Ланге?! Исполнительный, спокойный и не блещущий интеллектом офицер…
Ланге был срочно отозван из Сортавалы. По прибытию в центр он был подвергнут исследованию на детекторе лжи. Но машина ничего не выявила. И вот сейчас молодой, рыжеволосый красавец и любимчик женщин невозмутимо сидел напротив руководителя центра, капитана первого ранга, барона фон Шоммера.
– Гюнтер, я вас ценю как ответственного и исполнительного работника. Я уверен, что у вас будет блестящая карьера, – издалека начал разговор барон, при этом внимательно рассматривая лицо капитана.
– Благодарю.
– Скажите, что вас связывает с ведомством Риббентропа? – прищурившись, спросил барон.
– Там работает мой старый школьный друг, – не моргнув и глазом, быстро ответил капитан.
"Оказывается, все так элементарно просто!" – воскликнул пораженный барон.
– И вы иногда обмениваетесь с ним информацией.
– Мы изредка встречаемся, иногда просто так, иногда за ужином в ресторане ведем некоторые разговоры.
Барон сделал каменное выражение лица, подумал:
"Он либо прекрасный разведчик, либо… идиот. Но в любом случае встает правомерный вопрос. Почему он работает у меня?" – и сурово отчеканил:
– Гюнтер, вы должны мне все рассказать, кому и когда вы что-либо говорили об операции "Золотой трезубец"? Надеюсь, вы понимаете, что от чистосердечного признания зависит ваша дальнейшая судьба, а возможно, и жизнь.
Капитан удивленно захлопал глазами, поспешно выдавил:
– Господин капитан первого ранга, можете не сомневаться в моей искренности…
Ланге все рассказал. Решив в итоге, что он просто идиот, барон отправил капитана на восточный фронт. А сам взялся за подготовку доклада для адмирала Канариса.
Глава 5
Москва, посольство Великобритании, кабинет второго секретаря…
Джулиан Карриган получил ответ по Рэму из Лондона. Если отбросить всю политическую демагогию и шелуху, то опытный немецкий разведчик ни в какой мере не заинтересовал начальство Карригана. И ему самому предстояло решить, как избавиться от Рэма…
Джулиан недовольно выругался на поздний и, как ему казалось, неверный ответ центра. Ведь он под свою ответственность уже организовал смерть немецкого разведчика. Он также по своим каналам подготовил два паспорта для Рэма. Ликвидировать понастоящему Рэма он как истинный разведчик старой закалки не мог…
Московская конспиративная квартира английской разведки…
В комнате, обставленной старинной мебелью, находилось двое солидных мужчин, они расположились напротив друг друга в креслах. Тихо звучала неповторимая морская мелодия Клода Дебюсси.
– Я подготовил вам два паспорта, один русский на имя Титова Ивана Ивановича, второй уругвайский, на имя Форлана Карлоса, – вымолвил Карриган.
– Прекрасно! – весело воскликнул собеседник.
– К сожалению, – продолжал Карриган, – я не смогу помочь вам пересечь границу СССР…
– Я все понимаю, уважаемый Джулиан, и сердечно вам благодарен, – энергично вступил в разговор собеседник. – И постараюсь вас как истинного джентльмена отблагодарить.
– Это лишне, – изрек Карриган. – Хочу добавить, что некий литерный санитарный состав отправится с минуты на минуту по известному вам маршруту.
Собеседник многозначительно кивнул.
Карриган продолжал:
– В экстренном случае вы можете меня найти по телефону… – назвал комбинацию из шести цифр. – На проводе будет находиться очень древний старичок. Но он все сказанное слово в слово передаст для Николая Никифоровича.
Собеседник снова многозначительно кивнул и вымолвил:
– Я исчезну незамедлительно и кану в вечность. Уверяю, я непременно отблагодарю вас, уважаемый Джулиан.
"Да-да, отблагодаришь, – меж тем хмуро раздумывал Карриган. – Только вот как?"
* * *
Движение поезда длилось недолго, около пяти минут, после чего вагон замер.
– Почему остановились? – спросил Ермолай, всматриваясь в зарешеченное окно.
– Сейчас нас прицепят к санитарному составу, в котором находятся раненые бойцы, – пояснил капитан. – После этого мы должны по идее, как литерный состав, без остановок пилить до Вологды.
"Получается, мы пойдем в составе санитарного поезда, – прикидывал Ермолай. – И если немцы будут соблюдать международные правила ведения войны, то… нас бомбить не будут. Впрочем…", – спросил:
– Как дела на фронтах?
– Давят гады, фашисты, – зло бросил капитан. – Рвутся к городу Волхову, хотят выйти к Ладожскому озеру и таким образом полностью окружить Ленинград, взять в кольцо. Думаю, мы успеем проскочить…
Внезапно дверь в купе резко отворилась. На пороге появился с суровым выражением лица Мхитарян в белом халате и офицерской сумкой-планшетницей в руке.
– Попрошу вас, товарищи офицеры, не расслабляться, – осматривая взглядом купе, строго вымолвил майор. – Уверен, легкой и гладкой дороги у нас не будет. Проверьте свое личное оружие, оно должно быть в полной боевой готовности.
– Есть, – бросил бодро Чивава.
Майор покосился на капитана, поводил своим длинным носом и закрыл дверь.
На лице капитана появилась неприятная гримаса, очевидно вслед майору. Тем не менее, он весело бросил:
– Продолжаем балдеть!
* * *
Ленинград, один из служебных офисов Главного разведывательного управления Генштаба Красной армии…
В кабинете майор Истомин анализировал сложившуюся ситуацию по операции "Элегия". По мнению майора, смерть Рэма не означала, что немцы более не будут проявлять интерес к золоту. Ведь разведывательной деятельностью в СССР, кроме министерства иностранных дел, занимались еще как минимум две германские службы – Абвер и СД (политическая внешняя разведка Третьего рейха) .Пример тому – задержанный агент Абвера Сукрутов. Да и в смерть Рэма майору не хотелось верить…
Майор взглянул на часы, буквально с минуты на минуту санитарный состав с двумя вагонами золота должен тронуться. Все вроде было сделано и предусмотрено, в составе есть свои люди. Главное, спокойно добраться до Вологды, а дальше будет легче…
Подал сигнал стоящий на столе телефонный аппарат. Майор поднял трубку.
– Слушаю.
– Товарищ майор, умер комиссар Иванов.
Майор удивленно вскинул брови.
– Как?
– По предварительному диагнозу, остановка сердца…
* * *
Вскоре дверь купе снова решительно отворилась, и показалась строгая на лицо капитан Ципок. Белый халат приятно облегал женскую фигуру, пикантно сидел и чепчик на голове.
Окинув недовольным взглядом помещение и демонстративно поведя носом, она строго изрекла:
– Капитан Чивава, сходите, осмотрите снаружи наше хозяйство, посмотрите, как там охрана службу несет. Проверьте пломбы на вагонах. Можете взять с собой Сергеева, пусть осваивается и привыкает к эшелонной военной жизни.
– Хорошо, – вяло ответил Чивава.
– Не забывай, Сергеев, – строго продолжала капитанша, – караул охраняет вагоны, а ты являешься хранителем груза.
Ермолай автоматически кивнул.
Ципок удалилась.
– Фу, навоняла дама спиртным, – изрек недовольно Чивава. Накинул на себя халат, берет и кивнул Сергееву.
Ермолай принял вертикальное положение и также вкусил запах женских духов. Быстро нацепил берет, и они вышли из купе. Прошли коридором, затем спустились на едва освещенный перрон. Их три "чумных" вагона стояли в каком-то тупике. Моментально возле них оказался рослый лейтенант:
– Начальник караула лейтенант Островой, – бодро отчеканил строгий военный. – Попрошу предъявить ваши документы.
– Ты что, не знаешь меня, Островой? – недовольно изрек Чивава.
– Вас – да, но вашего товарища – нет.
– Это наш человек, младший лейтенант Сергеев, – бросил Чивава.
– Порядок есть порядок, – вымолвил Ермолай, доставая из кармана пиджака удостоверение и передавая его лейтенанту.
Островой быстро просмотрел и вернул документы. Кивая на выглядывавший из-под халата пиджак и рубашку Сергеева, выдавил:
– Вы не в военной форме.
– Ну, не успел товарищ переодеться. Переоденется на конечной остановке, – быстро бросил Чивава. – Ты лучше скажи, какая у нас тут обстановка?
– Рабочая, все как положено, – бодро ответил лейтенант. – Сейчас нас подцепят к санитарному составу, и наш литерный экспресс понесется без остановок до Вологды.
Ермолай заметил двоих часовых, шагающих по перрону возле их "чумных" вагонов. Были также на тормозных площадках и двое часовых в начале первого и в конце третьего вагонов.
– Доведи до своих солдат, что офицеры, майор Мхитарян, капитаны Ципок и Чивава, и младший лейтенант Сергеев – это члены команды сопровождения вагонов, чтобы их не останавливали и не требовали документы каждый раз, – недовольно изрек Чивава.
– Есть, – ответил лейтенант. – Может, пароль введем, а то солдаты всех офицеров в лицо не знают. Да и офицеры не знают солдат.
– Давай, – согласился Чивава. – Скажем, пароль – "Чита", отзыв солдат будет "Орел".
Минуты три Чивава и Сергеев прохаживались вдоль вагонов. Предрассветное, еще темное небо, разрезали лучи прожекторов, невдалеке виднелись контуры зенитной пушки. Во время прогулки Ермолай обратил внимание на пломбы, находящиеся на дверях вагонов с золотом.
– Сегодня ночью было тихо, без фашистских самолетов, – посматривая на небо, вымолвил капитан. – Хочется уж быстрее выехать и желательно также тихо.
Ермолай согласно поддакнул.
Когда, не спеша, подошел санитарный состав из десятка серо-зеленых вагонов с красными крестами на фоне белого круга, они отправились в свое купе.
– Сейчас тронемся, – весело бросил Чивава, – можно будет и поспать. А перед сном надо бы перекусить. А, Ермолай, ты не против?
"Неужели мы сейчас тронемся и без остановок доедем до Вологды?!" – нервно подумал изрядно взвинченный событиями последних дней Сергеев и в тон ответил:
– Я только за.
– Прекрасно! А заодно и по соточке поднимем за снятие усталости и предстоящую приятную поездку, – подмигнул капитан. – Я тут кое-что раздобыл у друзей-земляков на дорогу, настоящая грузинская самогонка, чачей называется. Ну не одной же Ципок получать радости в жизни! А, Ермолай? Ты не против?
Изрядно уставший и изнервничавшийся за эти дни Сергеев был совсем не против…