Оба прислушиваются. С площади доносится марш германской армии, Опять слышны далекие взрывы.
- Вот это сила! - шепчет Новодаров, посматривая на лагерные часы. - Третий час гудит земля.
- Мне думается, русские совсем недалеко. Если, конечно, это их залпы, - вслух размышляет Генрих.
- Товарищ лейтенант!-докладывает офицеру солдат с биноклем на груди. - Они подняли белый флаг…
Лейтенант подносит бинокль к глазам:
- Да., над ратушей… Вижу.
Лейтенант бежит на КП. Остановясь перед полковником, радостно прикладывает руку к пилотке. Полковник, словно не замечая его, смотрит в стереотрубу.
- Разрешите доложить, товарищ полковник.
- Да.
- Они сдают город!
- Сдают? Ошибаешься, лейтенант. Вот, посмотри… - Полковник уступает место у стереотрубы растерявшемуся лейтенанту. Тот всматривается, и лицо его мрачнеет. Там, где еще минуту назад мелькал белый флаг капитуляции, снова полощется на ветру черный флаг эсэсовцев.
Полковник берет трубку телефона, стальным голосом приказывает:
- Третьей, четвертой, пятой и восьмой батареям, огонь!
Небо и земля, кажется, смешались над городом, по которому бьют батареи советских орудий.
Полковник смотрит на карту.
- Они не зря сопротивляются. Понятно: позади - большой концлагерь. Там наши люди… - Опять берет трубку телефона: - Усилить наблюдение за шоссе. Кажется, они начинают отходить… Не дать им уйти. Десятой и двенадцатой батареям - оседлать шоссе за городом.
Снова гремят залпы орудий. За небольшим городом на шоссе встают столбы черного дыма.
Полковник смотрит на часы.
- Семнадцать ноль-ноль. В городе что-то происходит. Дважды поднимался белый флаг и дважды его заменял флаг эсэсовцев. Надо доложить командующему…- Внимательно рассматривает карту. - Наши союзники примерно здесь. Как-то там у них сейчас?
Небольшое селение. Стоят танки. На борту каждого- синяя пятиконечная звезда в белом круге. Американские танкисты собрались в доме, окна которого настежь открыты. Из окон несется джазовая музыка.
В просторной комнате десятка полтора американских танкистов и несколько немецких девушек. Танцы. На столе - вино, закуски.
Один солдат разговаривает с девушкой:
- Ваш жених фашист?
Девушка презрительно поджала губы, молчит.
Танкист сердится, повторяет грубо:
- Фашист, да?..
Девушка вдруг откидывает голову, пристально смотрит на солдата, резко отвечает:
- Мой отец коммунист!
Американец несколько ошеломлен ответом.
- О!-только и восклицает он и растерянно смотрит на партнершу. - Где же он сейчас?
- В концентрационном лагере.
- В каком?
- Не знаю.
- Старый?
- Шестьдесят девять лет. Зовут его Лемке… Он радиотехник. Последнее время он был, кажется, в Австрии.
- Завтра мы перейдем границу Австрии. Давайте познакомимся. Меня зовут Фрэнк. Я водитель головного танка… Впрочем, девушек это не может интересовать.
Играет джаз.
Извилистое шоссе поднимается в гору. По шоссе бешено мчится мотоциклист. Останавливается он возле комендантского коттеджа. Запыленный, усталый, небритый, входит мотоциклист без всякого разрешения прямо в кабинет Штофхена. Вяло выбрасывает руку вперед, бормочет "Хайль" и, не ожидая ответного приветствия, сообщает:
- Герр Штурмбанфюрер! Генерал просил передать вам, что не позднее завтрашнего утра русские будут здесь. Наша артдивизия меняет направление отхода. Лагерь остается далеко в стороне.
- А приказ Гиммлера?
Связной пристально смотрит на коменданта красными, воспаленными от бессонницы и дорожной пыли глазами. Потом, медленно выговаривая каждое слово, резко бросает:
- Гиммлера уже нет! Он скрылся! - Помедлив, сухо и устало добавляет: - Помните, русские ждать не будут. Их уже ничто не остановит.
С этими словами, вяло буркнув "Хайль", он выходит, садится на мотоцикл и уезжает.
Штофхен долго стоит в оцепенении. Затем вынимает из шкафа обитый кожей чемодан, берет плащ.
Через несколько минут по той же дороге, по которой умчался мотоциклист, едет уже Штофхен. Он сидит в коляске, держит на коленях чемодан. Перед развилкой дорог дает знак водителю свернуть в сторону.
Комендант бежал.
В лагере оркестр все еще играет марш германской армии.
Неподалеку от комендантского коттеджа, в небольшом домике с надписью "Политишеабтайлюнг" два человека- начальник отдела Шульц и его помощник, долговязый штурмфюрер, жгут документы.
Шульц поторапливает:
- Шевелись, шевелись.
Пока штурмфюрер роется в шкафу, Шульц снимает френч, надевает штатский костюм, потом шляпу и светлый плащ, внимательно смотрится в зеркало.
Неподалеку, в эсэсовском гараже суетятся офицеры, толпятся около мощного грузовика. Кузов быстро наполняется чемоданами, рюкзаками…
Коротконогий толстый медик пытается втащить в кузов большой, как сундук, желтый чемодан. Ему это никак не удается. Он просит помощи. Но никто на него не обращает внимания.
К комендантскому коттеджу бегут Макс и Адель, следом за ними эсэсовец, дежуривший у буфа. Позади еще несколько солдат.
Остановясь перед дверью коменданта, Макс кивает Адели.
Адель осторожно стучится. Из кабинета раздается протяжное кошачье:
- Мя-а-у-у…
Адель нерешительно открывает дверь. Под ноги юркнул ангорский кот"
Макс кидается к столу. На столе записка:
"Я вызван на фронт. Эвакуируйтесь, сегодня. Лучшее место - туннель в районе Каменной Головы".
Макс смотрит на Адель. Она отводит глаза.
- На фронт! - истерично кричит Макс, топая ногами.- На фронт! Я знаю, какой это "фронт"! Подлец!
Адель стоит потупясь.
- Звони скорее Шульцу, - приказывает ей Макс. - Пусть примет командование! Дезертира надо поймать, чего бы это ни стоило!
Адель набирает номер. Но никто не подходит к телефону.
- Беги сейчас же к Штрайтвизеру! - орет в ярости Макс. - Куда они все, сволочи, подевались?
Адель выбегает. Навстречу ей катит грузовик, наполненный до отказа эсэсовцами.
- Стойте, стойте! - кричит она, подняв руки и загораживая дорогу.
- Прочь! Прочь! О, аб! Доннер веттер!- горланят из кузова машины. Однако шофер с офицерскими погонами тормозит и, высунувшись из кабины, зло бросает:
- Скорей садись!
- Скорей же, сука!.. - кричат на замешкавшуюся Адель.
Испуганно оглядываясь на комендантский коттедж, Адель влезает в кузов автомобиля…
Оставшись один, Макс нервно ходит по кабинету коменданта. Услышав шум мотора, подскакивает к окну. Мимо проносится грузовик, переполненный офицерами.
- Свиньи, свиньи! - исступленно кричит Макс.
Ему никак не удается открыть дверь: французский замок защелкнулся. Макс в ярости бьет в дверь ногами. Зубами крепко сжав головку замка, он открывает ее.
Как рушится весной лед, так рушилась и гитлеровская военная машина. Однако обезумевшие сатрапы фашистского строя, надеясь на чудо, продолжали цепляться за жизнь и держать народ под дулом пистолетов, под страхом смерти. Правда, их было уже немного. Единицы. И такой единицей явился безрукий. Ему удалось, хотя и ненадолго, удержать в подчинении сильно поредевший эсэсовский гарнизон концлагеря.
…Вечереет. Притихли на старой березе грачи. Синие волны реки с наступлением сумерек становятся седыми. Возле лагерных ворот, под. гранитной аркой с надписью "Арбайт махт фрей!" ходит перед строем вооруженных эсэсовцев адъютант сбежавшего коменданта оберштурмфюрер Макс. Лицо его совсем посерело и осунулось. Он резко выбрасывает слова, охрипшим голосом отдавая распоряжения о ночном марше в район Каменной Головы, в тридцатиметровый туннель.
- Там мы и кончим этот наш последний поход! Там выполним до конца свой долг перед отечеством, расой и фюрером!
Звучит сигнал. Ворота лагеря открываются. Выбежав вперед, Макс истошно подает команду:
- Хе-эфтлинге-эн, ма-арш!
Шеренги узников качнулись и медленно поплыли.
"Хлык, хлык, хлык!.." - стучат деревянные колодки.
- Линкс, цвай, драй, фир!.. Линкс унд линкс! - рявкает Макс, притопывая ногой.
Все громче и громче ритмичный стук колодок.
Макс взбегает на помост:
- Кто нарушит порядок - будет расстрелян на месте! Линкс, цвай, драй, фир…
Строй заключенных замкнут дулами автоматов. Я помню. Я был среди них… Эсэсовцы шли в голове колонны, на флангах и в хвосте, держа оружие наготове. В конце колонны оркестр.
В такт стучащим о камни колодкам гремит музыка.
Лагерь, над которым на флагштоке чернеет жестяной эсэсовский флаг, остается позади.
В распахнутые ворота видно, как несколько солдат бегают от барака к бараку с зажженными факелами. Смотря на колонну заключенных, обтянутую жидкой цепочкой солдат в тускло-зеленой униформе, Макс, гордо вскинув голову, произносит:
- Вот как надо отступать, герр штурмбанфюрер Штофхен!.. Впрочем, ты свинья! - Он бросает короткий презрительный взгляд на опустевший комендантский домик, у дверей которого одиноко сидит крупный пушистый кот.
- Ты свинья, Штофхен!-продолжает Макс. - Если бы я знал раньше, все было бы иначе… Теперь же ты удираешь, свинья, на юго-запад, в Зальцбург, а мы выполним свой священный долг перед фюрером…
В середине колонны в одном ряду идут Генрих, Новодаров и забинтованный Кленов.
- Их около тысячи… Нас - пять, - вполголоса говорит Новодаров. - Пятеро безоружных - на одного вооруженного.
Все трое меряют взглядом расстояние до эсэсовской цепи.
- Перед туннелем дорога резко сужается - они пойдут с нами почти вплотную. Это то, что нам и нужно; - приглушенно бормочет Генрих.
- Главное, не упустить момент, - шепчет Кленов.- Они пойдут рядом недолго. Потом, наверное, отстанут и откроют огонь в спину.
- А я думаю, они сделают иначе, - вслух размышляет Генрих. - Засада из нескольких пулеметчиков будет ждать нас у выхода из туннеля. Эти же все - отстанут… Все произойдет быстро, никто из каменной дыры не выскользнет… Впрочем, может быть, они готовят что-то иное.
Играет оркестр. Позади, на месте лагеря, бушует багровое море огня. Это горят бараки.
Луна слабо освещает горы. Внизу, под отвесными скалами, вьется лента дороги. Одна из вершин скал похожа на голову гигантского человека. Это и есть Каменная Голова. Внизу, под нею, дороги уже не видно. Она проходит через туннель. Тишину ночи нарушает монотонное журчание горного ручья.
К ручью подходит человек в форме - американский летчик Доул. Уже несколько суток бродит он по горам, в незнакомых местах. Ночью капрал идет, а днем, спрятавшись, отсиживается.
Присев на корточки, Доул черпает горстями холодную воду, жадно пьет. Американец исхудал, оброс бородой. Грязная, мятая одежда висит клочьями.
Напившись, Доул бормочет:
- Да, Джонни… ты, кажется, зашел в край, где никогда не было войны, Тут и людей-то нет… А что если я уже давно в Швейцарии? Тогда какого дьявола я прячусь?
И словно в ответ, доносится вдруг гул приближающегося автомобиля. Американец поспешно прячется в тени каменной глыбы.
Через несколько минут появляется автомобиль. Он останавливается как раз напротив камня, за которым притаился американец. На дорогу выходят четверо эсэсовцев. Один из них сильно хромает.
- Отсюда и будем начинать, - говорит хромой.- Туннель рядом. Отто, отмерь от туннеля четыреста метров!
- Зачем мерить, - возражает один из эсэсовцев, забегая вперед и прикидывая расстояние. - У меня глаз верный. Вот отсюда!
Капрал Доул вынимает из кармана пистолет, ставит на предохранитель.
Из автомобиля эсэсовцы выносят взрывчатку, мотки бикфордова шнура. "По дороге кто-то должен ехать или идти. Но кто? Конечно же, наши или русские", - размышляет Доул.
С двух сторон скалы эсэсовцы закладывают шашки мелинита. Работают трое, а четвертый, стоя возле машины, покрикивает, поторапливает.
Трое солдат с грузом взрывчатки подходят к засаде Доула.
Слышно их частое дыхание. Из-за камня показывается дуло пистолета, а потом и голова капрала.
Доул тщательно прицеливается в переднего фашиста. Гремит выстрел. За ним второй, третий… Голосистое эхо разносится по горам.
Трое в тускло-зеленой форме распластались на камнях. Возле них разбросаны шашки мелинита, мотки бикфордова шнура.
Хромой эсэсовец бежит к дороге. Доул поспешно спускается за ним. Хромой прыгает за камень, выхватывает из кобуры парабеллум. Начинается поединок. Один за другим раскатываются по ущелью сухие пистолетные выстрелы.
Австрийская деревня. Посреди улицы - американские танки. Дремлет на крыльце часовой. Он сидит, на ступеньках, прислонив голову к перилам.., Далеко-далеко в предутренней тишине раздаются выстрелы. Часовой поднимает голову, сонно таращит глаза, напрягает слух. Да, это не приснилось, как вначале подумалось молодому американцу. Он отчетливо слышит стрельбу. Вскочив, бежит в дом, толкает первого попавшегося под руку спящего танкиста.
- Что такое? - не понимает тот. И, услышав взволнованные слова часового, посылает его ко всем чертям:- Молокосос… Все тебе мерещится!..
Часовой, оправдываясь, смущенно возвращается на свое место, прислушивается.
Разбуженный еще долго ругается, потом, повернувшись на другой бок, снова засыпает.
Молодой американец замер на крыльце, испуганно смотрит в редеющие сумерки. И в самом деле, никаких выстрелов больше не слышно. Да, наверное, он трус и ему померещилось, как в прошлый раз.
В ущелье, на дороге, лицом вниз лежит капрал Доул. Хромой эсэсовец, опасливо поглядывая на горы, садится в кабину автомобиля. На лице его вопрос: "Куда ехать? Назад, навстречу колонне, или бежать отсюда, пока не поздно?.. Но где же американцы?.." Он снимает фуражку и, высунувшись из кабины, бросает. Фуражка падает на конусообразный камень, надевается на него, точно на голову.
Машина трогается и исчезает в туннеле.
И снова в ущелье наступает полнейшая тишина. Слышно только, как журчит ручеек. Угрюмо маячит в редеющей мгле Каменная Голова. Лежит на дороге американец. Видна надетая на камень фуражка эсэсовца…
Но тишина в ущелье держится недолго. Доносится слабый звук. Через минуту он повторяется отчетливей, и теперь уже нетрудно догадаться: где-то лает собака, к ней присоединяется лай другой собаки, потом еще и еще.
Далеко растянувшись по дороге, движется колонна узников. (Хочу еще раз напомнить, что среди них был и я.) Конвойные подгоняют отстающих криками, толкают в спины дулами автоматов. Рвутся с поводков крупные овчарки.
Впереди колонны шагает безрукий. Рядом два коренастых эсэсовца со шмайссерами в руках. Скалы становятся теснее. Расщелина, где проходит дорога, заметно сужается, но Каменной Головы пока еще не видно.
Новодаров, Генрих и Кленов зорко всматриваются вперед. По рядам колонны шепотом передается приказ:
- Крик совы - сигнал к нападению.
Напряжение нарастает. Громко и необыкновенно отчетливо стучат колодки.
Эсэсовец, идущий рядом с безруким, достает из планшета карту. Не останавливаясь, он смотрит то на карту, то на горы.
- Кажется, это здесь, - говорит эсэсовец.-Вот начинается большой поворот.
Колонна, круто заворачивая, втягивается в узкую горловину расщелины.
Капрал Доул тяжело приподнимает голову. Слышен лай собак, глухой топот. Музыка! _
- Странно… - шепчет Доул, трогая рукой свои уши, глаза, лицо. Он с усилием поднимается, ищет свой пистолет.
Оркестр уже где-то совсем близко, за поворотом.
Доул сползает с дороги, прячется за гранитной глыбой.
В эту минуту показывается колонна заключенных.
- Вот она…, Каменная Голова, - произносит Генрих.
Безрукий с эсэсовцами сходят на обочину, пропуская вперед ряды колонны. Внезапно обрывается музыка.
- Где же этот хромой-идиот? - злобно ругается Макс.
Эсэсовская цепь замирает на обочине. А колонна все дальше и дальше втягивается в горловину ущелья.
Новодаров и Кленов тревожно переглядываются.
- Это Каменная Голова. И, кажется, я вижу туннель,- шепчет Кленов. Он сбрасывает бинты, подносит ко рту ладони. Рука Новодарова опускается в карман, вынимает парабеллум…
Внезапно над ущельем, над пиками скал проносится зловещий крик совы… Новодаров стреляет в Макса, но падает коренастый эсэсовец.
- Колонна смешивается. Кто-то ошалело кричит:
- Бейте их!.. Бейте эсэсовцев!..
Ущелье оглашается трескотней автоматов, людскими криками, лаем и рычанием собак.
Эсэсовец из ручного пулемета длинными очередями стреляет в густую массу людей…
Изможденный человек, лежа на дороге лицом вниз, тщетно закрывается руками, - громадная овчарка остервенело рвет его. Рядом валяется саксофон.
Высокий парень в арестантской одежде, держа в руках автомат, действует прикладом: размозжил череп одному фашисту, сбивает наземь другого…
Бой в ущелье разбудил австрийскую деревню. Выбегают на крыльцо сонные американские танкисты, смотрят в одну сторону, прислушиваются к глухим выстрелам.
- Я и раньше слышал выстрелы, - оживленно рассказывает .часовой.- Мне не поверили. А потом все почему-то затихло…;И вот - опять!.. Неужели русские?..
- Нич-чего не понимаю!-Американский офицер передергивает плечами. - Вечером они были еще в шестидесяти километрах…
В американской танковой части - сигнал тревоги. С ревом трогаются тяжелые машины.
- Сообщите генералу, - отдает офицер последние указания связным, - русские передовые части в районе ущелья. Отчетливо слышна перестрелка. Идем на помощь союзникам! Прошу поддержки с воздуха…
Танк с командиром американской части трогается последним, но скоро догоняет остальных, уходит вперед.
В эти минуты к туннелю, отбиваясь от наседающих узников, многие из которых теперь уже вооружены, откатывается цепь эсэсовцев во главе с безруким Максом. Фашисты ожесточенно отстреливаются. Поодаль, у отвесной гранитной стены, подняв руки, стоит большая группа обезоруженных гитлеровцев. В то же время несколько десятков их карабкаются на скалистый гребень. Этих никто не преследует. Всюду на дороге - убитые в полосатом или тускло-зеленом. Ползет, волоча задние ноги, раненая собака…
В организованно отступающей группе фашистов - значительные силы. Макс отдает какие-то приказания, но его уже мало кто слушает. Десяток эсэсовцев, отходя к туннелю, ведут непрерывный огонь из автоматов и пулеметов.
Сверху из-за камня тревожно выглядывает Доул. Он понимает: гитлеровцы могут расстрелять сотни повстанцев. Мелькает в его руках бензиновая зажигалка. Доул ползет туда, где еще с полчаса назад трое эсэсовцев закладывали взрывчатку.
Совсем недалеко от Доула - отступающие фашисты. Американец торопится. Но вот и бикфордов шнур. Доул щелкает зажигалкой - вспыхивает крохотный огонек. Капрал подносит огонек к кончику шнура и сам затем стремглав кидается вниз, прячется в выемке под скалой. Здесь надежно.
В последние секунды Доула увидел Макс. Он зовет солдат, но крики его заглушает взрыв. Каменный шквал низвергается на головы эсэсовцев.