* * *
Каори благополучно забыла про письмо от Ацутады на целую неделю. Неизвестно, когда бы она про него вспомнила, если бы не одно пренеприятное событие.
Её новый муж, Охира, как известно, обзавёлся ещё одной визитной супругой: шестнадцатилетней дочерью среднего служащего. Будучи уже человеком солидного возраста, дабы проявить себя с лучшей стороны, Татибана перед посещением юной особы принимал снадобье, увеличивающее мужскую силу.
Снадобье действовало безотказно. Мужчина тотчас же начинал чувствовать прилив энергии, ощущал себя моложе лет на пятнадцать-двадцать, и спешил на встречу к прелестнице.
Но, как известно, ни одним снадобьем злоупотреблять не стоит… Охира, весьма часто принимавший чудесный эликсир, несколько раз чувствовал покалывание в левой стороне груди. Но не придавал сему значения и как ни в чём ни бывало отправлялся с визитом к молодой жене.
В тот день, когда случилась трагедия, служащий Налогового департамента почувствовал лёгкое недомогание, но рассудив, что ничего страшного в этом нет, отправился в очередной раз к юной супруге.
Прибыв в её дом, Охира поспешил дать волю желаниям. Поначалу всё шло успешно, но на сей раз, недомогания дали о себе знать.
Мужчина почувствовал резкую боль в груди, когда возлежал на возлюбленной. На миг он замер, ещё не осознавая, что происходит. Молодая женщина, удивлённая столь быстрым окончанием любовной связи, изумлённо посмотрела на мужа.
– Что-то случилось? – спросила она.
Татибана хотел ответить, но не успел. Его вновь пронзила резкая боль и в следующее мгновение он замер на супруге с остекленевшим взором. Женщина несколько секунд недоумённо взирала на возлюбленного, пока наконец не поняла, что произошло.
Её испуганный крик огласил дом, и она выбежала из своих покоев в одном лишь небрежно накинутом нижнем кимоно.
– Скорее, позовите лекаря! Господину Охире плохо!
Перепуганные родственники и прислуга юной особы поспешили послать за лекарем. Но, увы, он уже был не в силах помочь служащему, ибо Татибана Охира скончался от разрыва сердца…
Его законная жена восприняла эту новость достаточно спокойно, ибо их отношения охладели давно, и мужа она видела крайне редко. Хотя и испытала некое сожаление по отношению к мужчине.
Каори искренне опечалилась, хотя особо долго горевать по новому супругу тоже не намеревалась. Больше всех переживала его вторая визитная жена: всё-таки он умер прямо во время соития…
…Каори, пребывая в грусти, сидела вечером за низким столиком в своей комнате во дворце. Женщина хотела разогнать тоску и горечь утраты сложением стихотворений, но слова не шли в голову.
Фрейлина наблюдала за пламенем потрескивающей свечи. Тени от неё падали на чистый лист бумаги, на котором фрейлина так ничего и не написала.
Вдруг, сама не зная почему, дама вспомнила о письме, пришедшим ей неделю назад от бывшего мужа. Решив наконец-то смягчиться и прочитать послание, Каори подошла к сундуку и извлекла из него свиток.
Развернув письмо, она принялась за чтение. Оно гласило:
"О, Каори! Пишу тебя из провинции Дэва. В начале осени сего года заканчивается моё назначение судьёй. Мне предлагали продлить его, но я отказался, попросив дозволения вернуться обратно в Судебный департамент в столице. У Оины родился здоровый мальчик, которого назвали Мунаката. Но сама она, увы, умерла родами…
С тех пор, как ты покинула меня, прошло больше года. За прошедшее время я многое осознал. Я был ослеплён красотой Оины, и несправедливо забыл о тебе. Когда я вернусь в обратно в Хэйан вместе с Мунакатой, надеюсь, что ты простишь меня, и мы сможем наладить прежние отношения.
Оно-но Ацутада".
Закончив читать, фрейлина безжалостно скомкала письмо и поднесла его к свече. Пламя быстро захватило тонкую белую бумагу, в воздухе заклубился дым, и повеяло запахом гари. Каори поспешила проветрить комнату и приоткрыла внешние сёдзи.
"Ацутада! Неужели ты и впрямь думаешь, что я смогу тебя простить?" – ярилась фрейлина из-за бывшего мужа.
Но всё же, в глубине души, она почувствовала некое сожаление, что их брак исчерпал себя. И в глубине души у неё зародилось сострадание к Оине, безвременно покинувшей сей мир, и к её ребёнку, оставшемуся без матери…
* * *
Тем временем, час Собаки приближался к своему исходу. Фудзивара Фусацугу, отец покойной госпожи Такуси, пребывал в своих покоях в роскошном доме на Первой линии.
Скорбь после трагической кончины любимой дочери постепенно утихла, уступив место привычным сердцу Фусацугу амбициям.
Увы, но его должность министра двора, совершенно не удовлетворяла его тягу к власти. Сановнику давно хотелось нечто большего, что могло бы дать столь желанную власть и увековечить его в истории!
Но министр двора лишь занимался делами императорской семьи. И когда левый или правый министр отсутствовали по каким-то причинам, замещал их… Фусацугу явно не хватало возможностей для реализации своих непомерных амбиций.
Его дочь, госпожа Такуси, при жизни очень походила на отца. С раннего детства она мечтала стать императрицей. С возрастом в разум юной девушки начали закрадываться мысли о том, что даже просто быть императрицей недостаточно. Вот если бы она могла родить сына и стать при нём регентом!
Но, увы, амбициям госпожи не суждено было сбыться. Хоть она и родила императору трёх сыновей, место законной супруги микадо занимала другая женщина, Нефритовая госпожа Фудзивара Дзюнси.
Впрочем, это досадное обстоятельство недолго печалило Такуси. У Дзюнси за всё время родился лишь один сын, а история знала случаи, когда правителями становились сыновья наложниц…
Женщина поделилась своими соображениями с отцом, и он не преминул оценить коварный замысел дочери.
После отравления соперницы Микуни Норико, они планировали постепенно извести госпожу Катоко, завоевавшую расположение микадо. Освободив ложе императора от лишних соперниц (к жене он давно не испытывал интереса), Такуси и Фусацугу планировали отравить сына Нефритовой госпожи Дзюнси, принца Митиясу. Тогда бы микадо назначил наследником одного из сыновей Такуси: старшего Мунеясу или среднего, но более сообразительного Токиясу. А уж как убрать в таком случае императора – лишь дело времени.
Вероятно, если бы не досадное трагическое событие, амбициозному министру двора и его дочери удалось бы воплотить в жизнь дерзкий замысел. Впрочем, небеса распорядились иначе…
Но Фудзивара Фусацугу не намеревался просто так отступать: после смерти Такуси он вознамерился сам стать регентом.
Ещё раз, обдумав план, он пришёл к умозаключению, что будет лучше сначала убрать императора, на случай, если после смерти старшего сына он решит назначить приемником отпрыска от другой наложницы. Ибо, как известно, в жизни всё непредсказуемо, и лишний раз, в толь деликатном деле, подстраховаться не повредит…
И только после смерти микадо, избавиться от юного принца Митиясу. Ведь его невеста, Фудзивара Акиракейко, ещё не вошла в брачный возраст. Да и наложницами Митиясу ещё не успел обзавестись, посему о его наследниках речи не шло…
Если император и сын от госпожи Дзюнси скончаются, государственный совет будет вынужден избрать императора из числа сыновей наложниц. И тогда, внук Фусацугу, принц Мунеясу станет неоспоримым претендентом на престол. Конечно, десятилетний Токиясу был куда более способным и многообещающим ребёнком, но как известно, умного государя сложнее подчинить своей воле…
Фусацугу, сидящий за столиком, придвинул к себе письменные принадлежности. Взяв лист отменной китайской бумаги, и обмакнув кисть в чернила, министр двора написал:
"Любезный Фудзивара Коун! Мы давно с вами не виделись и не беседовали по душам. Прошу, в ближайшее время почтить своим визитом мой дом на Первой линии.
Фудзивара Фусацугу".
Письмо получилось на редкость кратким, но мужчину результат его труда более чем удовлетворил. Скатав послание в свиток, и перевязав ярко-голубой шёлковой лентой, он поспешил отправить его с надёжным слугой.
Фудзивара Коун, коему предназначалось послание, приходился Фусацугу двоюродным братом, занимавшим место заведующего парфюмерной мастерской при дворе. Должность эта считалась прибыльной и не трудной, многие желали получить её.
Мастерская изготавливала благовония для самого микадо, Нефритовой госпожи Дзюнси, наложниц, принцев и принцесс. К нему обращались и высокопоставленные служащие с жёнами и дочерьми, и фрейлины из состоятельных семей… Одним слово, дело господина Коуна процветало.
Коун, подобно родственнику обладал определёнными амбициями, но в отличие от него, куда более скромными. Он издавна мечтал стать министром двора, но эту должность уже занимал Фусацугу. Посему, мужчина решил довольствоваться своим местом и стремиться коль уж не к власти, то к материальному благосостоянию наверняка.
Деньги и золото, драгоценные камни и украшения – вот что он поистине любил! Всю свою жизнь парфюмер занимался накоплением богатств и их тратой, благо, жалование позволяло.
Сначала он купил себе прекрасный дом на второй линии, обставил его резной китайской мебелью и ширмами, расписанными искуснейшими мастерами.
Обустроив своё жилище, удачно выдав двух дочерей замуж и пристроив сына на хорошую должность в Департаменте Церемоний, заведующий парфюмерной мастерской, в один прекрасный день понял, что не знает, куда дальше тратить средства.
Коллекционирование предметов искусств особо удовольствия мужчине не принесли. Обзаводиться множеством наложниц и визитных жён на его взгляд было утомительно, ибо всем женщинам нужно уделять внимание.
Тогда-то, несколько лет назад, он и попробовал дорогие индийские специи, привезённые китайскими торговцами. Даже вкус привычного риса становился совершенно иным, благодаря новым приправам. И восторженный служащий понял, на что он будет дальше тратить сбережения…
…Фусацугу прекрасно знал о страсти своего двоюродного брата к деньгам, вкусной еде и индийским специям. На взгляд министра двора, с таким человеком просто найти общий язык.
Он всё больше и больше убеждался в состоятельности своего дерзкого замысла, уже предвкушая, как он воплотится в жизнь…
* * *
Фудзивара Коун вертел в руках письмо с приглашением от Фусацугу. Едва только посыльный доставил ему послание, парфюмер сразу заподозрил: родственнику что-то от него надо. Он ещё не знал, насколько оказалось верным его чутьё…
Решив не откладывать дело в долгий ящик, мужчина тот час отписал ответ и отправил его двоюродному брату с тем же посыльным. В ответе говорилось, что парфюмер намерен нанести визит министру двора в этот же вечер, в середине или на исходе часа Петуха.
По мере приближения условленного времени, Коун всё больше и больше беспокоился. С наступлением часа Обезьяны он едва скрывал волнение, с трудом удерживаясь от того, чтобы не начать ходить кругами по мастерской. К счастью, его подмастерья настолько оказались поглощены созданием нового благовония для Нефритовой госпожи Дзюнси, что не заметили беспокойства господина.
Когда работа была наконец-то завершена, подмастерья поспешили по домам. Парфюмеры, будучи людьми творческими, редко задерживались на службе. Вслед за ними покинул мастерскую и Коун.
Направившись к своему экипажу, он приказал погонщику быков отвезти его ни домой, как обычно, а в дом своего родственника, Фудзивары Фусацугу. Погонщик, человек весьма флегматичного склада характера ничуть не удивился просьбе и послушно повёл животных в нужном направлении. Волы, подобрались ему под стать, такие же флегматичные. С ленивым мычанием животные нехотя сдвинулись с места. Повозка покатилась по улице…
Когда, наконец, экипаж достиг дома министра двора на первой линии, парфюмер покинул свой экипаж. Внезапно его охватило ещё более сильное волнение и дурное предчувствия. Но, превозмогая эмоции, он решительно направился к воротам.
…Фусацугу встретил родственника с нескрываемой радостью. Но министр двора не спешил переходить прямо к сути дела. Сначала братья пили сливовое вино и беседовали о жизни: делились новостями, рассказывали о своих семьях.
Когда на взгляд Фусацугу наступил подходящий момент, он спросил:
– Коун, могу ли я положиться на тебя в одном очень деликатной деле?
Парфюмер понял: сейчас брат назовёт причину, по которой пригласил его.
– В каком деле? – осторожно спросил он.
– Сначала пообещай мне, что наш разговор останется только между нами.
– Обещаю… – нехотя ответил парфюмер министру, догадываясь, что сейчас его втянут в нечто рискованное, и у него нет другого выбора, кроме как согласиться.
Фусацугу придвинулся к брату и, понизив голос начал излагать свой дерзкий замысел:
– Скажу прямо, я хочу, чтобы мой внук Мунеясу стал императором…
При этих словах Коун вздрогнул и, округлив глаза, изумлённо уставился на родственника. По спине парфюмера пробежал неприятный холодок, на лбу выступила испарина. Фусацугу же уверенно продолжал:
– И мне требуется твоя помощь.
– Чем же я могу помочь? – растерянно спросил парфюмер, чувствуя, что происходящее нравится ему всё меньше и меньше.
– Я хочу, чтобы ты изготовил особые благовония для микадо. В них должен непременно войти вот этот ингредиент… – министр двора встал с татами и подошёл к китайскому резному шкафчику. Открыв один из многочисленных ящичков, он извлёк некий пузырёк с таинственной жидкостью и протянул его Коуну.
Парфюмер прекрасно догадался, что это, но всё же спросил:
– Это яд?
Фусацугу расплылся в лисиной улыбке. Его родственник почувствовал, что покрывается холодной испариной, а сердце колотится в бешеном ритме.
– Просто добавляй совсем понемногу в благовония микадо. Содержимое этого пузырька начнёт действовать не сразу, и всё будет выглядеть так, будто император Ниммё болен… Если справишься, я в долгу не останусь. Ты хотел бы в будущем занять моё место министра двора?
Выражение лица парфюмера приобрело заинтересованное выражение, глаза загорелись, жажда денег и власти перебороли страх. Хотел бы?! Да, он мечтал о этой должности очень давно! Жалованье у министра двора гораздо выше, чем у заведующего парфюмерной мастерской, а забот не намного больше!
Министр, видя реакцию родственника, понял, что слова его достигли цели.
– Я всё сделаю, – отбрасывая сомнения, ответил Коун.
– И помни, о нашем маленьком деле никто не должен узнать…
– Никто и не узнает, я сохраню эту тайну, обещаю. Посему, можешь положиться на меня…
Глава 8
Наступила середина осени. Но, несмотря на время года, погода стояла сухая и тёплая. Характерные для сего сезона дожди шли редко, и всю влагу быстро осушало солнце и южный ветерок.
Двоюродный брат Комати, Хироцугу перевели в другой департамент. Там он получил высокую должность и назначение в область Нисиномию, посему, недавно покинул Хэйан. Его супруга Кэнси и их маленький сын отправились вместе с ним.
Нефритовая госпожа Дзюнси, ставшая поклонницей творчества Оно-но Комати, захотела видеть поэтессу в своей свите. И фрейлину госпожи Катоко перевели из Сливового павильона на службу в Кокидэн. Девушка восприняла это как серьёзное повышение, и решила приложить все усилия, дабы укрепить своё положение при дворе ещё больше. Комати и её старшая сестра Каори стали видеться чаще, ибо служили вместе Нефритовой госпоже.
Отношения Комати и Тайры Куниёси продолжались. Но фрейлину терзали сомнения: ведь визитные браки часто не выдерживают испытание временем! Хотя Куниёси и продолжал посещать её достаточно часто. Томимая мрачными думами поэтесса вдруг вспомнила о давнем совете своей подруги Кэнси, с которой поддерживала связь. Совет сей заключался в том, дабы попробовать обработать какую-нибудь старинную легенду. После некоторых раздумий, Комати выбрала историю о Лунной принцессе Кагуя, известную всем жителям Хэйана сызмальства, и начала свою работу.
Нефритовая госпожа Дзюнси, прознав о задумке своей фрейлины, распорядилась снабдить её кисточками для письма, тушечницами и бумагой отменного качества. Императрице натерпелось послушать легенду полностью в литературной обработке.
Сестра поэтессы, Каори, за прошедшее время получила ещё несколько писем от Ацутады. Но прощать бывшего супруга не намеревалась, твёрдо решив остаться на службе фрейлины и скопить, как можно больше средств.
Всё шло своим чередом, пока при дворе не поползли слухи о том, что императору нездоровится. И впрямь, здоровье микадо по неизвестным причинам медленно ухудшалось.
Придворные лекари ломали голову над происходящим, не понимая, причину недуга. Император Ниммё соблюдал предписанную ими диету и распорядок дня, не перенапрягался, принимал лекарства и укрепляющие настойки… Всю его еду предварительно пробовали слуги, посему мысли о медленнодействующем яде быстро исключили.
В один из дней, когда микадо почувствовал себя хуже, его посетила мысль обратиться к Абэ-но Кэйтиро и его племяннику Сэйки, которые уже помогли принцу Куниясу.
Оммёдзи, провели очищающий обряд, но, увы, он не принёс должного результата. Помня предыдущий опыт, они вместе со слугами обыскали всю землю под той частью дворца, где располагались покои императора. Но, увы, поиски опять ничего не дали…
Сэйки, теряясь в догадках, начал посещать дворцовую библиотеку, надеясь найти ответ на вопрос в древних трактатах. Кэйтиро же в это время безуспешно пытался подобрать подходящий ритуал очищения…