9
Уже давно были съедены хлеб и мясо, и Кристина, снова одетая в измятое платье, сидела рядом с шутом, но все никак не могла успокоиться, всхлипывала и вытирала ладонями щеки.
- Я, наверное, перепутала что-нибудь в заклинании, - хлюпая носом, пробормотала она. - А теперь такое зелье не сваришь до следующего полнолуния! Так сказала колдунья Ланда…
- Твоя Ланда - старая обманщица, - хмуро проворчал шут. - Что ты дала ей за это бесполезное зелье?
- И никакая она не обманщица! - запальчиво воскликнула Кристина. - Ты что, не помнишь, как она накликала дождь, как однажды наслала даже град на поля барона Невилля? Если бы она не была колдуньей, как бы ей тогда удалось спастись от Роберта Льва? А ведь она одна осталась в живых, когда Лев решил поохотиться в их деревне!
Шут ничего не ответил.
Кристина еще долго не могла смириться со своей неудачей, но наконец перестала шмыгать носом и дрожать, допила из фляги яблочный сидр и с усталым вздохом прижалась к шуту под меховым плащом.
- Юджин! - вдруг хрипло позвала она. - А что, если погасить все факелы в замке Роберта Льва? Говорят, его недаром зовут Рыцарем Огня, говорят, что если загасить все факелы в его замке, он подохнет в страшных мучениях… Может, попробуешь это сделать, а?
- Все это пустые сплетни, - не шевельнувшись, ответил шут. - Я много раз видел, как в его замке гаснет последний факел, но графу от этого ни холодно, ни жарко… Он и вправду все время требует огня, когда не спит, но если факелы гаснут - и не думает подыхать!
В темноте воцарилось разочарованное молчание, однако ненадолго.
- Юджин! - снова окликнула Кристина.
- А?
- А это правда, что у графа на шее висит ладанка, которая делает его непобедимым? И если эту ладанку снять….
- Никто и никогда не победит Роберта Льва, - с глубокой уверенностью и неизбывной ненавистью ответил шут. - С ладанкой или без ладанки - он сильнее всех на свете! Недаром он никогда не запирает ворота своего замка и никогда не поднимает разводной мост… Все рыцари елозят перед ним на пузе, как щенки перед волкодавом, а сам он не боится никого! Может, он и есть тот самый сатана-антихрист, появление которого предсказал еще епископ Шекский…
- Но ведь говорят, что Роберту Льву предсказана смерть в Торнихозе! - перебила его Кристина. - Помнишь, нам рассказывал отец Денио?
Шут ничего не ответил.
- А Лев дошел почти до самых торнихозских лесов, - с отчаянной надеждой продолжала Кристина. - Его смерть - может, она уже где-то рядом!
Шут молчал.
- А ты стал совсем взрослым, Юджин, - так и не дождавшись ответа, со вздохом прошептала Кристина. - И от тебя пахнет вином… И кровью. Слушай, он тебя не бьет? - заглянув ему в лицо, с тревогой спросила она.
Шут чуть было не рассмеялся, но не смог - он давно разучился смеяться, поэтому только улыбнулся одной половиной лица, как улыбаются древнегреческие театральные маски.
- Юджин, ты делай все, что он тебе велит! - со страхом сказала Кристина. - Если и с тобой что-нибудь случится…
- Что со мной может случиться? Все, что могло, со мной уже случилось. А теперь…
- Юджин!
- Да?
- Я придумала… Тысяча чертей, что я придумала! Давай убежим!!!
- А?!
Шут, начавший уже было дремать, сразу проснулся. А Кристина вся загорелась этой идеей, которая, видимо, только что пришла ей в голову: она резко выпрямилась и схватила шута за плечо.
- Ты достанешь нам еды и оружия, - горячо зашептала она, - и мы убежим отсюда на юг - туда, откуда пришел Роберт Лев и куда он никогда уже не вернется! Он ведь никогда не поворачивает назад, правда? Говорят, он осужден вечно нестись навстречу своей смерти, которая поджидает его в Торнихозе… А мы с тобой убежим на юг, в Палангут, к теплому морю…
- Нам никуда отсюда не убежать, Кристина, - медленно проговорил шут. - Может, мы и скроемся от Роберта Льва, но за первым же поворотом дороги нас возьмет в плен какой-нибудь рыцарь и пошлет в подарок своей прекрасной даме… Или нас убьют разбойники, которых полным-полно в окрестных лесах. Или мы умрем с голоду в придорожной канаве… Или нас схватят и высекут, как бродяг…
- Высекут?! - повторила Кристина, ее голос грозно зазвенел, напомнив шуту прежнюю Кристину, отчаянного сорванца в юбке, вожака во всех детских играх и драках.
Но, тут же сникнув, она прошептала:
- Ты и вправду думаешь, что нам никуда отсюда не убежать, Юджин?
- Никуда! - твердо ответил шут.
Его самого пробрала дрожь от этого короткого слова, и ему показалось, что он заглянул в бездонный черный колодец.
Ни-ку-да!
Шут сидел, прислонившись спиной к Волшебному Дубу, но не замечал больше ни тьмы, ни шевеления нечисти вокруг.
Говорят, люди, которые продали дьяволу душу, могут натереться колдовским зельем и воспарить высоко над землей, и по пути на шабаш их взорам открывается то, что недоступно взорам прочих смертных.
То ли духи торнихозского леса были тому виной, то ли Волшебный Дуб имел чудесную силу, - но внезапно шуту показалось, будто он взмыл в поднебесье и увидел оттуда всю землю до самого края света…
Никогда в жизни он не бывал дальше деревни их соседа - рыцаря Невилля, в чьем замке бесновался теперь окаянный Роберт Лев, и раньше редко задумывался о том, что лежит за этой деревней и куда ведет большая дорога, бегущая через поля. Все знали, что на востоке растут непроходимые леса, где кишат крамы, дикие звери и нечисть; что на севере и западе есть большие города, в одном из которых живет король; что еще дальше простирается море, отделяя христианские земли от стран, населенных неверными - и там, в языческих странах, поклоняются ложным богам, встречаются люди с песьими головами и водятся немыслимые чудовища вроде сфинксов и мантикор…
Так рассказывали странствующие монахи, изредка забредавшие в эти края, - но теперь, взглянув с высоты на озаренную лунным светом землю, шут не увидел на ней ни песьеглавцев, ни мантикор.
То, что он увидел, было куда страшнее!
Он увидел вытоптанные конями поля, деревни, затерявшиеся во мраке, замки - такие же, как тот, в котором родился и вырос он, - а от замка к замку скакали вооруженные отряды. Отряды яростно сшибались; замки горели, превращаясь в груды развалин; по неубранным хлебам рыскали разбойники и волки. Странствующие рыцари вцеплялись друг другу в горло, как псы, и добивали лежачих во имя своей прекрасной дамы. После боя рыцари развратничали с кем попало, а едва помолившись, снова кидались в бой и топтали копытами боевых коней несжатые в поле колосья. Люди гибли от голода, копья, ножа и меча, и привидения сновали повсюду, не давая покоя живым. Иногда какой-нибудь обезумевший от страха человек начинал стучаться в ворота монастыря, надеясь найти защиту за его крепкими стенами, но спасения не было и там - монастыри горели так же, как и замки, и монахам то и дело приходилось вооружаться, чтобы отразить нападение врага. Смерть, голод, предательство царили по всей земле от края до края - может быть, здесь, на поляне Волшебного Дуба, оставалось единственное безопасное место на земле…
…Шут рухнул с небес на землю, не успев даже подумать, кто послал ему это видение и не было ли то происками врага человеческого рода.
Напоследок он успел увидеть, как развлекались рыцари с крестьянской девушкой, захваченной в одной из сожженных деревень - и вскрикнул при мысли о том, что такая же участь может постичь Кристину, когда Роберту Льву надоест наконец его "куртуазное" ухаживанье.
Кристина, вздрогнув, подняла голову с его плеча.
- Что случилось, Юджин? - испуганно спросила она.
- Н-ничего… - задыхаясь, ответил шут. - П-пока ничего…
"Господи, неужели нет выхода из этого круга насилия и бед?"
- Неужели это будет длиться вечно, Юджин? - прошептала Кристина.
- Что? - быстро спросил шут.
Не может быть, чтобы Кристину посетило то же видение, какое посетило его!
- Неужели мир всегда будет таким беспросветным и злым? И никогда на земле не настанет время справедливости и добра? Неужели люди всегда будут расплачиваться за небесное блаженство страданиями и кровью? Я устала бояться, Юджин! Я хочу пойти куда угодно, никого не боясь!
Шут промолчал.
Он попытался представить себе мир, о котором говорила Кристина, но не смог. Вообразить землю, по которой люди могут идти куда угодно, никого не боясь, оказалось еще труднее, чем увидеть созданий с песьими головами…
- Нет, это обязательно должно быть! - упрямо заявила Кристина, как будто шут с ней заспорил. - Не будет же бог вечно терпеть злодеев вроде Роберта Льва? Когда-нибудь он перебьет всех убийц, и тогда настанет царствие Божие на земле… Как ты думаешь, мы доживем до этого времени, Юджин?
- Тебе нужно остаться здесь, - сказал шут.
- А? - непонимающе переспросила Кристина.
- Ты должна спрятаться в этом лесу, пока Роберт Лев не покинет Шуану. Он ни в одном своем замке не задерживается долго, даст бог, не задержится и в замке Невилля. До холодов еще далеко, а я буду приносить тебе еду сюда, на поляну Волшебного Дуба…
- Ой… - прошептала Кристина. - И как же мы раньше до этого не додумались, Юджин?!.
* * *
- …Разве мы не оставляли здесь еду для диких торни и альков? Разве не привязывали каждый Леслисень и Айфлисень ленточки на Волшебный Дуб? А теперь пускай Роберт Лев попробует сунуться за мной в этот лес - торни его не боятся!
Шут украдкой трижды сплюнул через плечо.
- Никогда я больше не увижу старую каргу! Ха, представляю себе ее физиономию, когда до нее дойдет, что я пропала! - устало возликовала Кристина, плотнее закутываясь в плащ. - Роберт Лев наверняка вколотит ее в землю, ха-хха! И самого Льва я тоже никогда больше не увижу… И почему я сама не додумалась убежать на поляну Волшебного Дуба!
Она прислонилась головой к плечу шута, который молча покосился на нее.
Он изменился, изменился весь мир, опрокинувшись во тьму, ужас и боль под копытами лошадей графа Роберта Льва - только Кристина осталась прежней.
Страх и ненависть подмяли ее под себя, как и шута, но не сделали игрушкой в руках победителя. Можно было держать ее в вечном страхе, можно было ее убить, но нельзя было заставить подчиниться - потому она была свободней любого рыцаря из свиты Роберта Льва… И чище феи Фата-Морганы, которой легко быть свободной и неприступной там, в своем заоблачном дворце!
Кристина что-то неразборчиво пробормотала, и шут переспросил:
- А? Что?
- А еще Ланда обещала сварить зелье, которое сделает меня невидимой… - бормотнула Кристина, и шут понял, что она уже почти спит.
Нечесаные светлые волосы падали ей на глаза, и брови даже во сне были напряженно нахмурены.
Непонятно, что нашел в ней Роберт Лев, перед которым до сих пор не смогла устоять ни одна самая знатная и прекрасная дама. Может, он и в самом деле выкинет из головы эту блажь, когда Кристина исчезнет?
Шут пробормотал молитву, чтобы это и вправду было так, - и вдруг ясно вспомнил, какой он увидел Кристину лет десять назад, когда ему было семь лет, а ей - шесть, и она была единственной любимой дочерью господина, а он - скорее помехой, чем подмогой на огромной кухне замка барона, неизвестно чьим сыном, "пащенком", как все его называли.
10
В тот день, не выдержав искушения, он залез рукой в банку с вишневым вареньем - и был тут же пойман на месте преступления.
Отодрав мальчишку как следует, главный повар велел ему чистить самый большой медный котел:
- И чтобы он блестел, как новенький, ты понял, пащенок, ублюдок, недоносок?!
Забившись в тесный закуток между печью и стеной, пащенок еле слышно скулил, и лишь когда шаги главного повара затихли в дальнем конце огромной кухни, мальчишка осмелился вылезти из своего убежища и взяться за порученное дело.
К котлу было не подступиться ни так, ни эдак, но в конце концов он все-таки ухитрился повалить его набок - и нырнул в его необъятное нутро с осколком кирпича в руках. Спасаясь от насмешек работавших на кухне женщин, пащенок оглушительно тер стенки котла, потом потянулся вверх, чтобы очистить место повыше - и котел качнулся под ним взад-вперед. Он отпрянул - котел снова качнулся. Тогда мальчишка бросил кирпич, улегся внутри котла на спину и стал раскачиваться что было сил, нажимая на стенку то ногами, то головой.
Увлекшись этой забавой, он не замечал ничего вокруг, как вдруг услышал рядом тихий смешок. Пащенок вскинул глаза и чуть не взвизгнул от испуга, увидев в двух шагах от себя дочь господина.
Он лежал в медленно раскачивающемся котле, весь перемазанный сажей и кирпичной пылью, а она стояла, важно заложив руки за спину, и с любопытством разглядывала его. Пащенок еще никогда не видел господскую дочку так близко, да и вообще не видел почти ничего, кроме этой кухни, где работал, спал и, говорят, даже родился в закутке между печкой и стеной.
- Как тебя зовут? - спросила дочь барона, наклонив голову к плечу.
- Пащенок, - чуть слышно ответил мальчишка и задрожал от страха.
Девочка наклонила голову к другому плечу.
- Пащенок… - задумчиво повторила она. - Ну и имечко! Разве есть такой святой? Нет, мне не нравится, я лучше буду звать тебя Юджин! А я меня зовут Кристина. А ты правда мой брат?
Он посмотрел на нее вытаращенными глазами и забился вглубь котла, как в пещеру.
Кристина присела на корточки и заглянула в эту пещеру; тогда он глухо ответил из глубины:
- Я - пащенок!
- А отец сказал, что ты мой брат, - безапелляционно заявила Кристина. - И теперь ты будешь со мной играть. Вылезай!
- Не вылезу! - отчаянно ответил он из котла.
Дочь барона озадаченно засунула в рот длинный локон.
- Ну и ладно! - сказала она. - Тогда я к тебе залезу!
И выряженная в светлое вышитое платье и замшевые туфельки девчонка, встав на четвереньки, полезла внутрь котла.
Юджин зажмурился и перестал дышать.
- А здесь здорово! - протянула Кристина, рассматривая свои красные от кирпичной пыли ладошки. - Даже еще лучше, чем в нашем большом камине! А как это ты качался?
Она улеглась на спину и попробовала раскачать котел, но у нее ничего не вышло.
- Ну, что ты лежишь? - обиженно воскликнула она. - Помоги, видишь же - не получается!
Юджин послушно лег рядом и стал дергаться в другую сторону, но котел даже не шевельнулся.
- Нет, не так! - решительно сказала Кристина. - Так у нас ничегошеньки не выйдет! Давай, на счет раз мы толкнем ногами, а на счет два - толкнем головой. Хорошо?
- Л-ладно…
- С "ну и ладно" вышло неладно! - хихикнула Кристина.
И громко скомандовала:
- Ну, давай! Раз - толкаем ногами!
Они дружно толкнули в стенку котла ногами, и он слегка качнулся.
- Два! Головой…
Котел качнулся в другую сторону.
- Ага! - торжествующе вскричала Кристина. - Получается! Давай, давай еще! Раз - ногами! Два - головой! Раз - ногами! Еще сильней!
Они толкали все сильней и сильней, постепенно входя в немыслимый азарт, а котел качался так, словно в нем метался домовой, ловя себя за кисточку на хвосте.
Мальчишка почти забыл о своем страхе перед "госпожой" - впервые у него нашелся товарищ по играм, потому что другие дети дворни не водились с ним и дразнили его пащенком, и сейчас он взвизгивал от восторга, разделив с Кристиной радость новой игры.
Но тут сверху неожиданно грянул гром небесный.
Котел остановился так внезапно, словно по нему пнули ногой, и кухню сотрясли громовые раскаты голоса главного повара:
- Ах ты, стервец, холера ходячая, ты чем это занимаешься, а?!
Хорошо знакомая Юджину волосатая лапа нырнула в котел, чтобы выдернуть на божий свет "холеру ходячую"… Но в следующий миг у повара отвисла челюсть, и, выпустив свою добычу, он в страхе попятился: перед ним был не чертов "пащенок", а дочка господина - в густо перемазанном сажей платье, с красным от кирпичной пыли лицом, с черными слипшимися кудрями - и ее глаза сверкали отчаянным гневом.
- Пусти! - завизжала Кристина, хотя повар уже ее не держал. - Я отцу скажу, он сменяет тебя на лошадь!
Повар схватился за грудь.
- Ва-ваша милость… - с трудом выговорил он. - Да разве я мог знать?.. Что ж вы там делали?..
- Мы играли! - гневно ответила Кристина. - А я вот скажу отцу, что ты схватил меня за руку!..
- Ва… ваша милость! Так я ж думал, там этот чертов мальчишка…
Лицо повара, наливаясь кровью, постепенно принимало такой же кирпично-красный оттенок, как и перемазанные щеки Кристины.
- Ну и что же, что мальчишка! - фыркнула Кристина, потирая руку. - Эй, Юджин, вылезай! - позвала она в котел. - Мне надоело здесь, пошли во двор!
- Ага, я же говорил, что он там! - торжествующе взвыл повар, снова запустил руку в котел и на этот раз намертво ухватил за шею того, кого нужно. - Вот ты где, сатана бесхвостый! Ну, сейчас я тебе…
Он, как тряпку, встряхнул помертвевшего от ужаса мальчишку и занес над его головой волосатый кулак…
Но тут Кристина с грозным боевым воплем бросилась на повара и укусила его за руку. Повар взвыл, выпустил Юджина и отскочил, тряся рукой.
- Только тронь, попробуй, моего брата! - кричала Кристина, наступая на повара со сжатыми кулачками. - Я отцу скажу, он повесит тебя на воротах!
- Помилосердствуйте, госпожа! - пробормотал повар, приходя в себя при столь страшной угрозе. - Какой он вам брат, этот пащенок…
- А отец сказал, что он мой брат! - категорически заявила Кристина. - И теперь мы будем с ним играть. Вставай, пошли! - позвала она Юджина, который, всхлипывая, все еще сидел на полу у ног главного повара. - Пойдем отсюда, тут скучно и жарко! А я тебе покажу, каких щенят принесла наша Мона - знаешь, три черненьких, а один пестрый…
Она потянула Юджина за руку, и тот встал, продолжая глотать слезы и ничего еще не понимая в таком ошеломляющем повороте своей судьбы.
А Кристина тараторила без умолку:
- А потом мы будем играть в разбойника и рыцаря… Я буду рыцарем, а ты разбойником, и мы будем драться на палицах и на мечах… Только чур, по голове не бить! И еще я знаю, где есть дроздиное гнездо. Если никому не скажешь, покажу… Пошли!
- Ваша милость… - слабым голосом произнес им вслед главный повар.
Юджин вздрогнул и обеими руками вцепился в руку Кристины.
- Что? - нетерпеливо обернулась та.
- Ва… варенья хотите? - прошептал повар.
- Нет, потом! - все еще сердито буркнула Кристина и потащила Юджина вверх по ступенькам на залитый солнцем двор - туда, где он раньше пробирался только украдкой поздно вечером или рано утром.