- Я бы не посмел войти, если бы не другое такое же важное дело!
- Ну говори же, да поскорее! Тут все свои.
- Некто по имени Пьер Дезавенель… - начал было Арпион.
Но тут все трое - де Бражелон, де Муши и Линьер - выпалили в один голос:
- Пьер Дезавенель?!
- Это тот самый адвокат с улицы Мармузе, у которого вечно останавливаются заезжие протестанты, - заметил де Муши.
- И за домом которого я давненько слежу! - подхватил де Бражелон. - Однако адвокатишко осторожен и всегда вывертывается. Что ему нужно, Арпион?
- Немедленно поговорить с вами. У него очень испуганный вид.
- Хм!.. Что он может знать? - пренебрежительно хмыкнул честолюбивый Линьер. - Ведь он же порядочный человек!
- Надо убедиться, надо убедиться, - протянул Великий инквизитор.
- Арпион, - приказал де Бражелон, - впустите этого человека.
- Сию минуту, ваша милость, - отозвался Арпион.
- Прошу простить, дорогой маркиз, - обратился де Бражелон к Линьеру, - Дезавенель вас знает, и нет никакой необходимости, чтобы он знал о наших взаимоотношениях. Сделайте одолжение, пройдите на время в комнату Арпиона. Когда мы окончим, я вас позову. Ну, а вас, господин Великий инквизитор, я прошу остаться. Ваше присутствие пойдет только на пользу.
- Пусть так, я останусь, - удовлетворенно кивнул головой де Муши.
- Между прочим, учтите, - заметил Линьер, - невелик вам прок от этого Дезавенеля. Тупая башка! Честная запуганная душонка! Он ничего не стоит, ничего не стоит!
- Посмотрим… Но идите, идите, милейший Линьер…
Едва Линьер скрылся за дверью, как в комнату вошел бледный, трясущийся человек.
То был адвокат Пьер Дезавенель, которого мы видели на том же тайном собрании на площади Мобер и помним, каким успехом сопровождалось его мужественно-осторожное выступление.
XIX
ДОНОСЧИК
Дезавенель чуть ли не до земли поклонился де Муши и де Бражелону и спросил дрожащим голосом:
- Если не ошибаюсь, господин начальник полиции?
- А также и господин Великий инквизитор веры, - прибавил де Бражелон, указывая на де Муши.
Дезавенель побледнел еще больше.
- Господи Иисусе, - воскликнул он, - перед вами, господа, стоит великий, величайший грешник! Могу ли я рассчитывать на пощаду? Может ли чистосердечное признание облегчить мои преступления?
Г-н де Бражелон сразу понял, с кем имеет дело.
- Мало признаться, - сурово сказал он, - надо еще и искупить свои грехи!
- Я сделаю все, что в моих силах, ваша милость!
- Для этого нужно оказать нам какую-либо услугу, сообщить нам какие-нибудь ценные сведения…
- Я постараюсь… сообщить… - сдавленным голосом произнес адвокат.
- Это будет трудновато, поскольку мы знаем все, - небрежно заметил де Бражелон.
- Как! Что вы знаете?
- Все! Я должен вас предупредить: в вашем положении нельзя быть уверенным, что запоздалое раскаяние спасет вашу голову.
- Мою голову! Боже мой! Но если я пришел сам…
- Поздно! - де Бражелон был непреклонен. - Все, что вы можете нам поведать, наперед известно.
- Вполне возможно, но все-таки позвольте спросить, что именно вы знаете?
Но тут раздался громыхающий голос де Муши:
- Прежде всего то, что вы один из заклятых еретиков!
- Увы, такова истина! - захныкал Дезавенель. - Я принял эту веру, а зачем, сам не знаю. Но я отрекусь, ваша милость, если вы меня пощадите!
Де Муши продолжал:
- Это еще не все. Вы у себя скрываете гугенотов!
- Но пока у меня не нашли никого! - сказал адвокат.
- Конечно, - заметил де Бражелон, - потому что в вашем доме есть какой-нибудь чулан, подземелье или просто тайный выход на улицу. Но в один прекрасный день мы разрушим ваш дом до основания, и уж тогда-то все ваши тайники сразу обнаружатся.
- Я вам сам все покажу. Я действительно иной раз принимал и держал у себя этих проклятых протестантов. Они хорошо платят за постой, а судебные дела дают очень мало. Жить-то ведь надо! Но этого больше не будет, клянусь!
- Кроме того, - продолжал де Муши, - вы неоднократно выступали на протестантских сборищах.
- В качестве адвоката, - жалобно простонал Дезавенель. - И притом всегда призывал к умеренности. Это вы должны знать, если знаете все.
И наконец, подняв глаза на зловещих собеседников, он добавил:
- Но в то же время я замечаю, что вы знаете далеко не все…
- Ошибаетесь, любезнейший, - произнес начальник полиции, - и сейчас мы вам докажем обратное!
Де Муши хотел было остановить его, но тот возразил ему:
- Я вас понимаю, господин Великий инквизитор, но какой смысл скрывать наши карты перед этим человеком? Ведь он все равно не скоро отсюда выйдет!
- Как! Я отсюда не выйду? - ужаснулся Пьер Дезавенель.
- Уж не думаете ли вы, - преспокойно объяснил ему де Бражелон, - что, побывав здесь и кое-что пронюхав о наших делах, вы поспешите обратно к своим друзьям с доносом? Так не будет, любезнейший, с этого момента вы арестованы.
- Арестован?! - переспросил Дезавенель.
Сначала он был совершенно убит, но, поразмыслив, примирился со своей участью. В самой его подлости крылась какая-то отчаянность.
- Ну что ж, может быть, это и к лучшему, - покорно вздохнул Дезавенель. - Здесь я в большей безопасности, нежели у себя дома. И если уж вы меня, господин начальник полиции, оставляете тут, не сочтите за труд ответить мне на некоторые почтительнейшие вопросы. Мне все-таки думается, что я смогу проявить свое благочестие и благонамеренность каким-нибудь достойным разоблачением.
- Гм… сомневаюсь! - буркнул де Бражелон.
- Известно ли вам, ваша милость, о последних собраниях гугенотов?
- Это вы насчет Нанта?
- А, это вам уже известно! Хорошо… Но что же там происходило?
- Вы намекаете на состряпанный заговор?
- Да. Этот заговор…
- …заключается в том, чтобы похитить короля, заменить братьев Гизов бурбонскими принцами, созвать Генеральные штаты и так далее. Все это старая песня, милейший господин Дезавенель, и тянется она с пятого февраля.
- А заговорщики думают, что все хранится в тайне! - вскричал адвокат. - Они пропали! И я тоже! Вам, конечно, известны имена главарей?
- Вот, посмотрите, в этом списке все имена…
- Господи Боже мой! До чего же ловка полиция, до чего безумны заговорщики! - снова завопил адвокат. - Неужели я все-таки вам ничего не поведаю? Насчет принца Конде и Ла Реноди?.. Известно ли вам, где они?
- В Париже.
- Ужасно! Еще одно слово, сделайте милость! Если в Париже, то где именно?
Г-н де Бражелон ответил не сразу и пронизывающим взглядом впился в глаза Дезавенелю.
Тот, с трудом переводя дыхание, повторил вопрос:
- Известно ли вам, где именно находятся принц Конде и Ла Реноди?
- Мы найдем их без труда.
- Но вы еще не нашли их! - возликовал Дезавенель. - Слава тебе, Господи! Я еще могу заслужить прощение! Я один знаю, где они, ваша милость!
В глазах у де Муши вспыхнул жадный огонек, начальник же полиции казался равнодушным.
- Где же они? - спросил он.
- У меня, господа, у меня, - с гордостью заявил адвокат.
- Я это знал, - спокойно заметил де Бражелон.
- Как, знали? - побледнел Дезавенель.
- Конечно! Я просто хотел вас испытать, проверить вашу порядочность. А теперь я вами доволен! Но все-таки ваш случай крайне серьезен. Ведь вы давали приют таким закоренелым преступникам!
- Вы так же преступны, как и они, - поучительно изрек де Муши.
- Ох, и не говорите, ваша милость! - заохал Дезавенель. - Когда принц Конде и господин Ла Реноди явились ко мне в начале недели, я знал, что имею дело с протестантами, но не с заговорщиками. Заговоры и заговорщики мне ненавистны. Они мне тогда ничего не сказали, но когда я узнал об их страшных планах, то перестал спать и есть. А если ночью удается иногда задремать, то снятся всякие трибуналы, эшафоты, палачи… Я просыпаюсь в холодном поту и начинаю гадать, что со мной может случиться.
- Что с вами может случиться? - переспросил г-н де Бражелон. - Первым делом - тюрьма…
- Затем пытка, - подхватил де Муши.
- А там, возможно, и виселица, - продолжил начальник полиции.
- Может быть, и костер, - допустил Великий инквизитор.
- Не исключается и колесование, - для вящего эффекта присовокупил г-н де Бражелон.
- Тюрьма! Пытка! Виселица! Костер! Колесование!.. - то и дело восклицал мэтр Дезавенель с таким видом, будто уже испытывает обещанную ему муку.
- А как же? Вы адвокат, вам ли не знать законов! - заметил де Бражелон.
- Мне ли не знать! - возопил Дезавенель. - Вот потому-то я и пришел к вам, господин начальник полиции.
- Так-то оно верней, - ответил тот. - И хоть от ваших признаний толку мало, мы все-таки учтем вашу добрую волю.
Он о чем-то посоветовался с де Муши, который, видимо, согласился с каким-то его предложением.
- Но прежде всего я прошу вас об одной милости, - взмолился Дезавенель, - не выдавайте меня моим бывшим… сообщникам… Если они угробили президента Минара, то и со мной могут сыграть такую же шутку.
- Мы сохраним вашу тайну, - заверил его де Бражелон.
- Вы будете меня держать в тюрьме? - жалобно и покорно спросил адвокат.
- Нет, вы можете вернуться к себе домой.
- Домой? Ага… понимаю… Значит, вы арестуете моих постояльцев!
- Ни в коей мере. Они будут на свободе, как и вы.
- Даже так? - растерянно протянул Дезавенель.
- Слушайте и хорошенько запоминайте, что я вам скажу, - внушительно заговорил де Бражелон. - Сейчас вы вернетесь домой, чтобы не возбуждать лишних подозрений, и ни слова не скажете своим постояльцам ни о своих страхах, ни об их тайнах. Ведите себя так, будто вы никогда не бывали в этом кабинете. Вы меня поняли? Ничему не противиться, ничему не удивляться. Так и поступайте.
- Это дело нехитрое, - заметил Дезавенель.
- Если же нам понадобятся дополнительные сведения, - добавил де Бражелон, - мы пошлем к вам или пригласим вас сюда. Если будут обыскивать ваш дом, вы нам поможете.
- Уж коли я начал, то доведу до конца, - вздохнул Дезавенель.
- Вот и прекрасно! И последнее. Если по ходу событий нам станет ясно, что вы действительно точно повиновались нашим указаниям, вас пощадят. В противном же случае вас постигнет скорая и жестокая кара.
- Вас сожгут на медленном огне, клянусь Богоматерью! - зловеще отозвался де Муши.
- Но все-таки… - попытался возразить трясущийся адвокат.
- Довольно! - остановил его де Бражелон. - Вы слышали все. Запомните, и до свиданья.
И он отпустил его повелительным жестом. Воспрянувший духом и вместе с тем озабоченный, адвокат ушел.
Начальник полиции и Великий инквизитор промолчали.
- Я поступил так, как вы предложили, - начал де Бражелон, - но, признаться, не уверен, что это лучший выход.
- Что вы! Вы поступили именно так, как нужно! - воскликнул де Муши. - Ведь если события пойдут своим чередом, заговорщики ни о чем не догадаются. Пусть они думают, что шествуют в кромешной тьме, а мы тут как тут! Великолепно! За двадцать лет нам ни разу не представился такой удобный случай, чтобы одним ударом покончить с ересью. Я знаю, каких взглядов на этот счет придерживается кардинал Лотарингский!
- Вы правы, - согласился де Бражелон. - Но что нам предстоит сейчас сделать?
- Вы останетесь в Париже и следите с помощью Линьера и Дезавенеля за двумя вожаками заговора. Я же ровно через час еду в Блуа, дабы предупредить братьев Гизов. Они потихоньку сплотят вокруг короля все наличные силы. Гугеноты же тем временем, ни о чем не догадываясь, попадут, как глупые скворцы, в расставленные нами силки. И вот мы держим их в руках! Всеобщая резня!
Великий инквизитор большими шагами мерил комнату и радостно потирал руки.
- Дай только Боже, - сказал де Бражелон, - чтобы никакая случайность не провалила столь великолепный план.
- Это невозможно! - отвечал де Муши. - Всеобщая резня! Они у нас в руках! Я считаю, что с ересью на сей раз покончено. Всеобщая резня!
XX
КОРОНОВАННЫЕ ДЕТИ
А теперь перенесемся в Блуа, в великолепный королевский замок.
Прошло два дня. Наступило 27 февраля.
Накануне в замке состоялось многолюдное веселое празднество с играми, танцами и аллегориями.
Вот почему в это утро юный король и его супруга встали позже обычного. По счастью, никаких приемов не предстояло, и на досуге они обменялись впечатлениями о вчерашнем празднике.
- Мне кажется, - говорила Мария Стюарт, - он удался на славу.
- Ну конечно, - согласился Франциск II, - особенно хороши были балет и сцены. А вот сонеты и мадригалы показались мне чуточку длинноватыми.
- Ничуть! - воскликнула Мария Стюарт. - Они были так остроумны и изящны!
- Но очень уж льстивые. Невелика радость слушать, как тебя превозносят с утра до ночи. Притом все эти господа начинают свои выступления латынью, в которой я не слишком-то силен. Не то что мой братец Карл!..
- Да, кстати о братце Карле, - перебила его Мария. - Вы обратили внимание, как он вчера исполнил свою роль в аллегории "Защита веры тремя богословскими добродетелями"?
- Если не ошибаюсь, он изображал одну из Рыцарских Добродетелей, так?
- Вот-вот!.. - подхватила Мария. - А вы видели, как он стукнул по голове изображение Ереси!
- Еще бы! Когда Ересь вышла на середину сцены, Карл просто взбесился.
- А вам не показалось, что голова Ереси кого-то напоминает?
- И в самом деле… я сначала думал, что ошибаюсь, но ведь она сильно смахивала на Колиньи!
- Ну конечно! Вылитый Колиньи!
- И его-то дьяволы уволокли!
- А как обрадовался при этом дядюшка кардинал!
- А заметили, как улыбалась матушка?
- Да, улыбка у нее была страшная! - согласилась королева и тут же перескочила на другое: - Но я совсем забыла, что нам нужно заняться одним серьезным делом… его поручил нам дядюшка кардинал.
- Ого! - воскликнул король. - С ним это не часто случается!
- Он нам поручает, - торжественно изрекла Мария, - выбрать расцветку нашей швейцарской гвардии.
- Такое доверие - великая честь для нас! Приступим к обсуждению. Я думаю, что форму оставим прежнюю: широкий камзол с пышными рукавами и три цветных разреза. Верно?
- Так, государь, но на каких цветах мы остановимся?
- Тут есть над чем подумать. Но вы не хотите мне помочь, мой маленький советник? Какой первый цвет?
- Полагаю, белый. Цвет Франции!
- Тогда второй - в честь Шотландии, голубой.
- Хорошо! А третий?
- Может быть, желтый?
- Нет, это цвет Испании. Лучше уж зеленый.
- Но ведь это цвет дома Гизов! - сказал король.
- Идея! - воскликнула Мария. - Возьмем красный - это цвет Швейцарии. Пусть он напоминает этим бедным людям об их родине.
Король согласился.
- Вот мы и справились с таким трудным заданием. К счастью, более серьезные дела мне даются гораздо легче, - насмешливо протянул он. - Наши милые дядюшки, Мари, по возможности, облегчают мне тяготы правления. Это просто очаровательно! Они пишут, а мне остается только подписывать, иной раз даже не прочитав.
- Но разве вы не знаете, государь, - спросила Мария, - что дядюшки мои служат вам и Франции в поте своего лица?
- Как не знать! - усмехнулся король. - Мне об этом так часто напоминают, что забыть просто невозможно. Сегодня как раз день Совета, и мы непременно увидим кардинала Лотарингского с его смиренной речью и преувеличенным почтением. Он будет то и дело кланяться и все приговаривать этаким елейным голоском: "Ваше величество не должны сомневаться в том усердии, которое нас воодушевляет во имя славы вашего царствования и благоденствия народа… Ваше величество, расцвет вашего блага и государства - вот наша конечная цель…" И так далее и тому подобное…
- Как хорошо вы его представляете! - засмеялась Мария, хлопая в ладоши, а потом серьезно добавила: - Все-таки надо быть снисходительным и великодушным. Вы думаете, что я радуюсь, когда ваша матушка читает мне бесконечные нравоучения о моих нарядах, слугах, выездах и прочей чепухе?.. Ведь она то и дело цедит сквозь зубы: "Дочь моя, вы королева! На вашем месте я следила бы за тем, чтобы мои дамы не пропускали обедню, а также и вечерню… На вашем месте я бы не носила этот красноватый бархат, он недостаточно солиден для вас… На вашем месте я бы никогда не танцевала, а только смотрела…"
Король закричал, заливаясь смехом:
- Ну точь-в-точь моя матушка! Но, видишь ли, она ведь моя мать, а помимо прочего, я и так обидел ее, отстранив от участия в некоторых государственных делах, которые целиком доверил твоим дядюшкам. Надо ей уступать в чем-нибудь другом и почтительно принимать ее воркотню. Мирюсь же я с приторной опекой кардинала… и все потому, что ты его племянница!..
- Спасибо за жертву! - поцеловала его Мария.
- Но, по правде говоря, - продолжал Франциск, - бывают минуты, когда мне хочется отказаться даже от трона.
- Не может быть!
- Я говорю, то, что чувствую, Мари. Ах, если бы можно было быть твоим мужем, не будучи королем Франции! Ведь даже последний из моих верноподданных свободнее меня… Знаешь, о чем я мечтаю последнее время?
- Нет.
- Я мечтаю убежать, улететь, забыть хоть на время о троне, о Париже, о Блуа, даже о Франции и уехать… Сам не знаю куда, но подальше отсюда… Чтобы побыть на свободе, как все другие люди!.. Скажи, Мари, разве не хочется тебе попутешествовать?
- О, государь, я была бы в восторге! Особенно рада была бы за вас. Ведь у вас слабое здоровье. Перемена климата, новая обстановка - все это пойдет вам на пользу. Конечно, поедем, поедем! Но позволят ли нам кардинал и ваша матушка?
- Э! Я все-таки король. Они справятся с делами и без меня. Мы уедем, Мари, еще до наступления зимы… Но куда тебе хочется? Что, если мы начнем с Шотландии?
- Плыть морем? Окунуться в туманы, которые так опасны для ваших легких? Нет! Но почему бы нам не нанести ответный визит нашей сестрице Елизавете в Испании?
- О Мари, воздух Мадрида не слишком-то полезен для французских королей!
- Тогда остается Италия, - решила Мари. - Там всегда хорошо, всегда ясно. Синее небо, синее море! Апельсины в цвету, вечно музыка, вечно праздник!
- Принимаю Италию! - весело воскликнул король.
В тот момент дверь распахнулась, и кардинал Лотарингский, бледный и задыхающийся, опережая привратника, ворвался в королевские покои. А из передней донесся четкий шаг его брата, герцога де Гиза.