Гизевиус внутренне сжался: вот только этого имени не хватало услышать еще и здесь! Ведь именно Гиммлера он считал той самой костью поперек горла, которая мешала ему претворить свои планы в жизнь. Ибо часть заговорщиков - и при том значительная часть! - предлагала поставить во главе нового правительства именно Гиммлера. Делая ставку на то, что рейхсфюрер прекрасно владеет ситуацией в стране. В его ведомстве находились все спецслужбы, контролирующие порядок в государстве, а это, как считали большинство заговорщиков, будет крайне необходимо новому правительству.
- Ну бог с ним, с Гиммлером. - Даллес отметил про себя неготовность Гизевиуса к откровенности. - У меня еще один вопрос. Как вы полагаете: Гитлер добровольно уступит власть?
- Сомневаюсь. Хотя среди нас есть и те, кто на это искренне рассчитывают. Другая же половина готова к решительным действиям.
- То есть?..
Гизевиус смочил горло глотком коньяка.
- Ганс Остер пригласил из Шварцвальда опытного снайпера и поручил ему готовиться к покушению. Пока, конечно же, не сообщив, на кого именно.
- Ганс Остер… - Даллес задумчиво протер очки. - Если не ошибаюсь, это человек Канариса. Генерал-майор, правда, в отставке. В январе текущего года отстранен от службы в абвере.
- Совершенно верно, - кивнул Гизевиус. - Параллельно адмирал Канарис готовит еще одно покушение. Недавно он летал на Восточный фронт и привез оттуда довольно любопытный сувенир - взрывчатку, изготовленную в виде коньячных бутылок. Я видел их лично. Выглядят как настоящие коньячные бутылки. Никаких подозрений не вызывают. При этом сила взрыва просто потрясающая. Генерал фон Тресков должен будет оставить одну такую бутылку в самолете Гитлера: фюрер часто летает в Восточную Пруссию, в свою полевую ставку.
- Фон Тресков… Начальник штаба группы армий "Центр", - снова выказал свою эрудицию Даллес. - Значит, он тоже связан с вами?
- Совершенно верно. Он, как и Клюге с Беком, крайне недоволен военным руководством Гитлера.
- И все они поддерживают физическую ликвидацию Гитлера?
- Нет. Фельдмаршал Клюге предлагает произвести арест фюрера в своей ставке под Смоленском, а потом склонить его к передаче всех полномочий военным путем мирных уговоров. А вот фон Тресков, в отличие от Клюге, настроен решительно. Хотя сам я считаю, что сначала с фюрером должны быть проведены переговоры и лишь в случае их неудачи принимались бы крайние меры. Но… К сожалению, к моему мнению не всегда прислушиваются.
- Постойте, - лицо американца неожиданно окаменело, - вы хотите сказать, что покушение на Гитлера может состояться уже в ближайшие месяцы?! - Возможно, впервые в жизни Даллес вдруг осознал значение выражения "земля уходит из-под ног". - В июле? Августе? Или осенью?
- Никак нет. Раньше. Полагаю, в самые ближайшие дни. - Гизевиус настолько увлекся своим рассказом, что даже не заметил перемены в лице собеседника. - Пока русские не добились полного преимущества. Фон Тресков считает, что сейчас самое удобное время для устранения Гитлера и заключения мира. Лишь таким образом мы сможем преградить большевизму дорогу в Европу и сохранить Германию в границах 1939 года.
- С кем… заключить мир? - Даллес боялся выдать эмоции голосом.
- Как "с кем"? - Гизевиус недоуменно воззрился на американца. - С Москвой и Лондоном, разумеется. Причем одновременно. Чтобы все остались при своих интересах.
"Идиот! - чуть не выкрикнул глава швейцарского отделения УСС. - Господи, и он так спокойно говорит об этом?! А как же Штаты? Моя карьера?.."
- Господин Гизевиус, а вы понимаете, что все ваши действия отныне должны согласовываться с нами?
- Конечно, понимаю.
- Так на какое конкретно число намечено покушение?
- Точная дата неизвестна, но, думаю, со дня на день. Во всяком случае "коньяк" неделю назад уже был отправлен в ставку фон Клюге. И теперь как только фюрер прилетит в Смоленск…
- Отменить! - в голосе Даллеса прозвенели стальные ноты. - Немедленно всё отменить! Вы слышите меня? Бомба не должна взорваться! А если взрыв произойдет, отвечать за него будете вы! Лично вы!
Гизевиус растерянно заморгал. Он-то думал, что его новость вызовет как минимум благорасположение со стороны представителя американского правительства, однако все произошло с точностью до наоборот. Совершенно не так, как он надеялся.
- Но, мистер Даллес, - Гизевиус робко повел плечом, - боюсь, уже слишком поздно. Экстремистские настроения среди нашей оппозиции чересчур сильны. Я не смогу повлиять на них…
- Меня и мое правительство не интересуют настроения вашей оппозиции! - Даллес еле сдерживался, чтобы не сорваться на крик. - Сейчас здесь, передо мной находитесь вы. Значит, вы и будете отвечать за действия ваших так называемых "товарищей по борьбе". - Последние слова он намеренно произнес в оскорбительном тоне. Впрочем, Гизевиус унижения не заметил. - Посему немедленно отправляйтесь в Берлин и передайте мой приказ адмиралу Канарису!
Гизевиус привстал с кресла:
- Но я не могу передать адмиралу ваши слова…
- Правильно, - перебил Даллес, - не передавайте слова. Передайте ультиматум! Скажите Канарису, что если мое требование не будет выполнено, тогда Редо Расеса, человека, который ему очень близок, ждет незавидная судьба. Крайне незавидная. Вы хорошо запомнили мои слова?
- Так точно, мистер Даллес. Я всё передам, обещаю.
- Вот и славно. Присаживайтесь, господин Гизевиус, присаживайтесь. Наша беседа еще не закончена…
…Гизевиус передал Канарису волю Даллеса. И адмирал отреагировал на ультиматум американца правильно. Однако убедить фон Трескова в отмене операции не смог: тот и слушать его не захотел. Тогда хитрый "Лис" решил переиграть заговорщиков.
Когда Гитлер покинул ставку в Растенбурге и отправился в штаб группы армий "Центр", располагавшийся в районе Смоленска, фон Тресков, воспользовавшись личным знакомством с главным адъютантом фюрера генералом Шмундтом, упросил его убедить Гитлера в необходимости срочного посещения фельдмаршала фон Клюге - для обсуждения положения дел на фронте. Аккурат во время этого визита Тресков и планировал заложить бомбу.
Встреча Гитлера и Клюге состоялась. Во время последовавшего за ней совместного обеда фон Тресков попросил полковника Брандта, врача, везде и всюду сопровождавшего фюрера, захватить с собой в самолет посылку с двумя бутылками коньяка - якобы в качестве презента для генерала Штиффа из штаба верховного командования вермахта. Ничего не подозревавший полковник Брандт согласился.
После обеда всей компанией отправились на аэродром: фюреру предстояло лететь обратно в Растенбург. Посылку с "коньяком" доставил к самолету полковник Фабиан фон Шлабрендорф. Он же должен был привести в действие детонатор, однако сделать этого не успел: в самый последний момент его остановил приказ Канариса, переданный с одним из сотрудников штаба. В результате, когда фон Тресков дал сигнал, что пора передавать посылку, полковник вручил доктору Брандту "коньячную" коробку с неактивированной взрывчаткой.
На следующий день с первым же курьерским самолетом фон Шлабревдорф вылетел в Ставку фюрера, встретился с доктором и, посетовав, что "перепутал" посылки, поменял взрывчатку на настоящий коньяк.
…Не отдай тогда Даллес свой приказ, русские, может быть, не утюжили бы сейчас границы Европы. Но и американцы не вошли бы в Европу. И его брат не волновался бы теперь по поводу их совместного дела. Так что скорее всего он поступил тогда правильно. Просто всему свое время.
Вечерело. Даллес сел за письменный стол, включил лампу, открыл личные записи.
- Итак, - следуя старой привычке разговаривать с самим собой, вполголоса пробормотал он, - на этот раз все должнр произойти с точностью до наоборот.
В отличие от прошлого года заговорщики будут теперь вести переговоры только с Западом. Оппозиция предложила сразу же после устранения фюрера открыть Западный фронт и сконцентрировать все силы на востоке. В мае генерал-полковник Бек предоставил Даллесу через Гизевиуса детальный план первых действий будущего правительства Германии. В частности, им было предложено высадить три авиадесантные дивизии союзников в районе Берлин- Гамбург. Одновременно немцы обязались без сопротивления отдать французское побережье британским войскам, которые к тому времени должны будут переправиться через Ла-Манш.
Казалось бы, все было согласовано.
Даллес тогда сразу же передал предложение немцев в Управление. И… Словом, вместо того чтобы поддержать предложение Бека и сотрудничать с ним, союзники начали… самостоятельные действия на побережье Франции. После чего Даллес сделал вывод: сторонников Москвы в окружении президента значительно больше, чем патриотов Америки. Но, слава Всевышнему, сам Билли Донован, руководитель УСС в Вашингтоне, по-прежнему оставался на стороне истинных интересов Штатов.
Даллес перечитал письмо. Что ж, теперь, с согласия нужных людей, поддерживающих его на родине, он не только сместит Гитлера, но и поставит на его место своего человека. Главное, чтобы Гизевиус и Бек не подвели в самый последний момент.
* * *
- Вот, господин русский, как выглядит сегодня Берлин.
- Впечатляюще.
Машина с обер-лейтенантом Грейфе и Курковым медленно двигалась по улицам старой, изуродованной частыми авианалетами столицы Германии. За окнами автомобиля мелькали последствия недавней бомбардировки: горели остатки домов, из-под завалов извлекали стонущих раненых, всюду сновала жандармерия, тщетно пытаясь навести хоть какой-то порядок. Десятка два заключенных под наблюдением солдат разгребали руины разрушенных домов, вытаскивая наверх останки погибших жильцов.
- Русская авиация? - спросил Курков обер-лейтенанта.
Тот, быстро перекинувшись несколькими словами с водителем, ответил:
- Нет, англичане. А вы хотели бы, чтобы ваши?
- Мне без разницы.
- Неужели?
- На то она и война, - уклонился от прямого ответа Курков.
- Перестаньте изображать из себя философа. Это вам не идет.
Курков хотел было съязвить, но передумал. Настроение от вида
разрушенного города испортилось само собой.
- Куда мы едем?
- Название улицы вам о чем-нибудь скажет?
- Нет.
- В таком случае Потсдамельштрассе, 28.
- Благодарю. И что там находится?
- Приедем - узнаете.
- Поговорили, называется…
На озвученной Грейфе улице находился штаб 150-й танковой бригады СС. Курков понял это, когда, войдя в кабинет, увидел штурмбаннфюрера СС Отто Скорцени и двух офицеров (судя по их поведению, из его бригады).
- Если не ошибаюсь, господин Шилов. Господа, - обратился Скорцени к сослуживцам, - перед вами - наш новый коллега. Хотя и русский. С сегодняшнего дня он будет считаться членом нашей бригады. Вплоть до поступления на его счет соответствующего распоряжения. Нам приказано сделать из него бойца, способного выполнять миссии, подобные тем, что выполняли вы.
Один из офицеров рассмеялся:
- Отто, неужели вы думаете, что существо со славянской кровью способно адекватно реагировать на неожиданный ход событий?
- Рихард, я не думаю. Я выполняю приказ. А теперь о том, что касается лично вас, господин Шилов, - Скорцени впился взглядом в русского. - Вы уже освоили немецкий язык?
- Более-менее.
- Вы плохой курсант, рядовой Шилов. Для специалиста нашей профессии словосочетания "более-менее" не существует. - Скорцени повернулся к Грефе: - Дополнительно по два часа занятий ежедневно. Итак, - штурмбаннфюрер вернулся к Куркову, - вы, я надеюсь, уяснили, что мы готовим из вас человека редкого рода деятельности?
- Диверсанта, - подтвердил Курков.
- Совершенно верно. Только в данном случае я вынужден сделать уточнение: не диверсанта, а террориста.
- Простите, господин штурмбаннфюрер, не вижу разницы.
- Именно поэтому ваше дальнейшее обучение будет проходить в Берлине и одном из его пригородов. Террорист - более утонченная модель диверсанта. Главная отличительная черта: диверсант действует обычно в группе, а террорист - фигура одинокая. Самостоятельная. Второе отличие: диверсант - это любитель, а террорист - профессионал. Подготовка одного террориста обходится любому государству в несколько раз дороже, чем подготовка десятка групп диверсантов. Теперь поясню более детально. Итак, террорист всегда должен действовать решительно и смело. Не бояться смерти - малейшее колебание либо проявление трусости могут его погубить. Концентрация тела и мыслей - вот основополагающая концепция нашей профессии. Пример из личной практики: когда мы освобождали Муссолини, я перепрыгнул через ограду замка и приземлился прямо перед карабинером. Замешкайся я тогда хоть на секунду, не разговаривал бы сейчас с вами. - Скорцени гордо вскинул подбородок: - Но я без колебаний прикончил карабинера, выполнил задание и остался жив.
Курков почувствовал на себе тяжелый взгляд. Пожалуй, второй офицер рассматривает его несколько пристальнее, чем того следовало бы ожидать.
- Эрих, что вас так привлекло в нашем новом друге? - заметил повышенную заинтересованность второго офицера и Скорцени.
- Просто ситуация довольно странная. - Офицер, которого назвали Эрихом, приблизился к Куркову: - Никогда не думал, что буду стоять в одном строю с русским.
- Вам неприятно? - Курков и сам не понял, как вырвалась у него эта фраза.
- Нет. Безразлично. Простое любопытство. Хотя я, Отто, отчего-то не верю нашему, как ты выразился, новому другу.
- Напрасно. Он человек проверенный.
- То, что это недоразумение расстреляло нескольких большевиков и подписало нужные бумажки, еще ни о чем не говорит. Для них, русских, убить соплеменника - плевое дело. Меня больше интересует причина: почему он это сделал? Хотел спасти свою шкуру? Или же… выполнял приказ своих хозяев-коммунистов? А? - Офицер резко наклонился к лицу Куркова и буквально вбуравился взглядом в его глаза.
Скорцени заинтересованно наблюдал за обоими. Теперь должен был последовать ход Куркова. Тот отреагировал моментально:
- А вас, судя по всему, большевички сильно пощипали, раз вы, профессионал, не в состоянии сдержать свою ненависть к ним. - Переводчик едва успевал переводить речь русского. - Не иначе, на Восточном фронте пинок под зад получили?..
На последнем слове офицер схватил Куркова за ворот кителя, но тотчас был остановлен окриком Скорцени:
- Довольно! Я не позволю, чтобы в моей команде имели место разногласия. - Он махнул рукой в сторону офицера: - Эрих, успокойся. А вы, Шилов, извольте отныне разговаривать только по-немецки.
Офицер недовольно отпустил русского и вернулся на место.
- Эрих, - произошедшая перепалка явно повеселила Рихарда, - а ведь русский попал в "яблочко".
- Да пошел ты, - тихо выругался обидчик Куркова.
- Успокойтесь, Шталь, - повторил Скорцени. И вдруг подмигнул Сергею: - Как видите, не вас одного обидели большевики. Так что не считайте нас бесхребетными и всепрощающими созданиями. А раз уж Эрих положил на вас глаз, значит, ему за вами отныне и приглядывать. Однако вернемся к делу. Итак, господин Шилов… Или как там его теперь называть, обер-лейтенант?
Грейфе, тихо сидевший до сего момента на стуле в углу кабинета, тут же вскочил и отрапортовал:
- Курков Александр Петрович.
- Так вот, господин Курков, уже завтра вас начнут обучать совершению террористического акта в отношении специально охраняемого лица. Вы должны будете научиться выполнить задание, остаться при этом в живых и стать таким же героем, как я.
* * *
Гизевиуса арестовали рало утром. Люди в цивильной одежде тихо, отмычками отперли дверь и проникли внутрь дома. Гизевиус еще спал, когда на него навалились двое. Связали руки, затолкали в рот кляп. Накинули на плечи длинный плащ. Вывели во двор. Бросили на заднее сиденье явно не раз побывавшего в дорожных переделках "хорьха". Всю дорогу Гизевиуса преследовала мысль: кто его арестовал? На ум приходило два варианта. Если везут на Беркаерштрассе, 32, в район Берлин - Шмаргендорф, значит, за ним пришли люди Шелленберга. Конечно, внешняя разведка не имела права на аресты и допросы, но кто сейчас считается с правами и законом? Впрочем, это лучший вариант. Значительно хуже, если его везут на Принц-Альбрехтштрассе, 8. Тогда он оказался в руках гестапо. Спрашивать широкоплечих молодцев бесполезно: в лучшем случае можно заработать удар под ребра. Оставалось только ждать.
Все сомнения рассеялись, когда он увидел знакомые очертания пятиэтажного здания бывшей Школы прикладных и декоративных искусств. Его доставили в гестапо.
- Куда? - спросил дежурный офицер, даже не взглянув на арестованного. - В общую или одиночку?
- Папаша приказал в одиночку.
"Папаша. - Надежды пропали окончательно. - Меня арестовали по приказу Мюллера. Это конец".