В просторной дома хижины кто-то только что натопил, и даже раскурил ароматические смеси. Пахло сладким и терпким. На камадо, от которой шёл сильный жар, стоял широкий глиняный чан, в нём медленно плавились куски льда. Вопреки ожиданию, Шиничиро всё же увидал и здесь старых знакомцев.
Бодзу храпел, накрывшись мохнатой шкурой, об его бок, тихо мурлыча во сне, грелась Каори. Здоровяк шевельнулся - толстая меховая накидка, служившая одеялом, сползла, и девушка, заворчав, сжалась в калачик, будто замерзающий котёнок. Шиничиро заботливо поправил накидку - Каори снова растянулась, облизав во сне алые губы.
Хаору от уголька зажёг свечу и прилепил её на высокую деревянную подставку в кружке с водой. Тусклый оранжевый свет замерцал на округлом боку бронзового треножника у входа, заиграл на грубой неотшлифованной меди, осветил Асахару, привалившегося на тростниковую стенку хижины. Приоткрыв правый глаз и рассмотрев Хаору, многоопытный сторожкий наёмник тут же вновь погрузился в сон.
- Как вы кстати, - тихо проговорил кто-то, шмыгнув. В его пухлых, белых, как сахар, руках сверкал серебристый нож и что-то напоминавшее кольчугу. Поднеся свечу ближе, "Бамбуковый мореход" разглядел гостя, который расплылся в добродушной и загадочной улыбке подобно богу Дайкоку. - Рад вас видеть! - Он склонил голову, и, по-прежнему улыбаясь, спокойно глядел на Шиничиро и Хаору.
Приятели были ранее наслышаны об этой, мягко говоря, персоне - мастерски изготавливая огненные и дымовые шары, некто по имени Генбо время от времени навещал шайку Тэнгу, приносил свои поделки и нередко давал прекрасные советы. И сейчас приятели впервые увидели этого человека собственными глазами. Приветствовав гостя радушным поклоном, Хаору внимательно рассматривал его.
В углу хижины на куче дров, широко расставив кривые ноги в заштопанных штанах, сидел маленький лысый толстяк. Голова гостя - круглая, в складках и словно помятая, золотилась. Он проворно чистил рыбу тонким ножом с множеством зубцов и напевал себе под нос. Усы, подрезанные над верхней губой, торчали чёрной щёткой, а от углов рта, обрамляя его, свисали до большого, как тыква, живота, выпирающего из-под монашеского одеяния. Уши - большие и красные, точно острый перец треугольной формы, оттопыривались и на кончиках загибались, словно Генбо на самом деле был инуками. Мочки мясистые, отягощённые крупными золотыми серьгами - лотосами, выглядывавшими из листьев.
Толстый пушистый кот, протянув чёрные лапы, лежал на боку и пристально, не мигая, глядел на рыбу. Шиничиро показалось, что шкура кота светится изнутри…
- Что перед ним склонился, Хау? - недовольно подметил Шиничиро, нависнув над незнакомцем. - Толстяк, не спится что ли? По ночам бродишь?
- Человеку, подобному странствующим по небу облакам и текущим по земле рекам, чтобы идти не обязательно иметь в пути цель, - ответил старик как бы в оправдание. Черты полного лица гостя не изменились, казалось, ничто не могло растревожить его, но вот он, шмыгнул и вымолвил снова:
- Устыдись мнительности мелочной, в доме друзей ни к чему она.
- Язык у тебя есть, и довольно болтливый, - прищурился Шиничиро. Присутствие толстяка здесь и сейчас настораживало, вызывая недовольство и раздражение. Избавиться от смутных неприятных ощущений Шини странным образом не мог. - Чисть свою рыбу и не мешай.
- Рыба может воспринимать мир с помощью водного потока, окружающего её; если не двигаться против течения, а довериться ему, можно поймать рыбу, но не настоящего воина… - толстяк, расширив левый глаз, испуганно уставился на юношу. - Не ходи к ней, не советую! - предупредил Генбо, покачав головой.
- Эй, т-ты зачем?! - от неожиданности у Хаору затрясся подбородок. - Стт-о-ой!!!
Но Шиничиро и слушать не стал. Ни того, ни другого, ни обоих вместе. Его внезапно что-то потянуло в ту комнату, утопающую в мягком синеватом сумраке. Запах ароматических масел успокаивал, усыпляя бдительность, но вялость вмиг покинула юношу, когда увидел её, медитирующую на циновке.
Бледно-синий утренний свет из приоткрытого окна плавно обрисовывал изящные линии крепкого тела Суа под прозрачным ночным юката. Осунувшееся усталое из-за нервного истощения лицо девушки оставалось спокойным, но мрачная тень неблагополучия оставила след - печаль, так сказать, наложила на Суа свою печать.
Очаг в полу, ирори, остыл, а тепло печи, топившейся в дома хижины, почти не попадало сюда, и от свежего воздуха, втекающего через окно, в комнате Суа стало прохладно. Выбрав дрова побольше, юноша вдруг почувствовал, как сердце ёкнуло, он обернулся. Прервав медитацию, она повернулась лицом в его сторону и глядела изумлённым взглядом, чёрно-карим, как деревянное масло, горящим, точно у голодного хищника.
- Не горячись, ладно?! - вымученно улыбнулся Шиничиро, невольно коснувшись левого уха. Утаить смущения и растерянности не удалось. - Я хотел сказать тебе…
- Что делаешь тут? - девушка покачнулась, голос её задрожал. - Как сюда попал?.. Кто ты?
- Ухожу, - глаза Шиничиро бегали, выдавая смятение. Оставив затею натопить печь, он попятился к выходу, ругая себя за неосмотрительный поступок.
Вскочив на ноги, Суа негодующе вскричала и устремилась к нему с несвойственной ей неловкой поспешностью. Сбив юношу с ног, она принялась душить его с остервенением.
В комнату вбежал Хаору и попытался оттащить девушку за шею, но она вцепилась с неестественной силой и не отпускала. Выбиваясь из сил, Хаору громко позвал на помощь. Бодзу, Каори, уже разбуженные криками Суа, спешили вмешаться.
Лёгким рывком здоровяк оторвал Суа от Шиничиро, свалил на циновку и прижал. Частично выпустив гнев, девушка растревоженно дышала, медленно и трудно успокаиваясь. Прикусив нижнюю губу от бессильного гнева, она едва восстановила дыхание. На её только что пылавшем яростью лице проявилась ясность, гнев таял в груди, как лёд на солнце.
- Зачем так кидаться? - с трудом проговорил Шиничиро, исказившись в обиде. - Нельзя спокойно меня выслушать?! - кровь стучала в висках, горели уши, в горле стоял горький ком, который мешал доступу воздуха. - Я сам пришёл и хотел рассказать, помириться…
- Успокоились? - на лбу Бодзу выступили крупные капли пота. Великан, шумно сопя, встал между ними, и все как-то разом замолчали.
Воцарившаяся тишина угнетала, но никто её не нарушал. Глаза Суа сузились, зрачки блестели, словно крошечные чёрные жемчужины. Затем она потребовала от Бодзу ответа:
- Как прохвост оказался здесь?
Но гигант, глубоко вздохнув, молчал; признаться, и сам не знал, что этакого особенного нашёл в парне Асахара и зачем велел забрать его с собою на карраку и позволил остаться. Кстати, почему его не было, ведь спал в соседней комнате?
Бодзу озадаченно потёр затылок, похожий на наковальню. Суа повторила вопрос, не скрывая раздражения, но ответа не получила. Тогда она заговорила, медленно и тихо, будто каждое слово отзывалось в ней болью:
- Я много вытерпела и не смогла удержаться!
- Мы понимаем, - согласился Бодзу.
- Вот, хотел извиниться за прошлое… - повторил Шиничиро.
- Как я могу тебе верить, получив исподтишка по голове? - хмыкнула Суа, уже совершенно беззлобно. - Если бы не твоя выходка, ненормальный болван, всего этого ужаса со мною бы не произошло.
Напряжение спало.
Незаметно в комнате появился Генбо. Придав улыбке почтительность, он произнёс:
- Рыскать в намерениях ваших - равно, что бегать по заброшенному саду среди груд опавшей листвы, отыскивая мышей.
Толстяк, по-видимому, раздражал не только Шиничиро, но и Суа. Девушка нахмурилась, отвернулась. Генбо продолжал:
- Мальчику не свойственно долго предаваться унынию.
- Э-э, я не мальчик! - Шиничиро резво поднялся, окинув присутствующих уверенным взглядом.
- Будем внимательны друг к другу, - воздев указательный палец, призвал Генбо. На лице и в голосе его не проявилось ни малейшего признака криводушия. - Сострадание к попавшему в беду человеку успокаивает и заставляет снять подозрительность, смягчает бушующий в душе гнев. - Сострадание - то единственное, что позволяет надеяться, что не погиб окончательно и бесповоротно.
Суа слушала с большой неохотой, уставившись в пол. Бодзу, Хаору и Каори хранили тишину. Асахары по-прежнему не было.
- Если сумеете принять случившиеся несчастье, не забывая о предопределении, то вынуждены будете признать, что гордость за одержанную победу - шаг на пути к неизбежному поражению, а горечь поражения - другой шаг, однако навстречу предстоящей победе. Вечный круговорот возвышений и падений, которые и есть человеческая судьба, не должен служить поводом для преходящих радостей и печалей… О чём я? - спохватился Генбо, осклабившись.
- Роскошное жильё, излишества в еде, успели, верно, утомить леди Суа! Приглашаю отобедать со мной; я вам, друзья, приготовил кое-что простое, но вкусное. Советую присоединиться, не сдерживая себя, потому что выступать сегодня нельзя. Серые призраки удалятся из Хондо завтра в полдень.
- Туманы… - кивнула Суа. - Ветер нам в помощь!
В углу хижины под спудом из шкур в холодной земле хранились заготовленные продукты. В жаровне на печи форель золотилась в кунжутном масле и пахла ароматно. Каори молола зерно на утренние лепёшки.
Глава 9
Туманы в полдень действительно ушли, вот только не пришёл, как ожидалось, галеон, и отплывать было не на чем. Номинально "Принцесса Суа" принадлежала миссис Коридвен, но мистер Коридвен больше не был на борту главным. Ода приставил к нему своего брата, Нобуёри, и тот, нахватавшийся предрассудков от знакомых португальцев, считал, что женщина на военном корабле - к несчастью, поэтому при первом удобном случае оставил Суа на берегу и под предлогом военной необходимости отбыл якобы навстречу новой флотилии из Эдо. Такой поворот событий ошеломил Суа, она терялась в догадках и в сомнениях насчёт надёжности новых покровителей, беспокойно гадала о будущем, нервничала, к тому же её буквально изводил этот придурок, посланный богами ей в наказание за грешные помыслы: всё более напоминала о себе женская натура, разбуженная мужским обаянием Коридвена.
Разговаривать обыкновенно, или хотя бы промолчать в опасный момент, Шиничиро не мог - хоть разорви! Несмотря на уговоры и мудрые советы, несколько дней парень словно напрашивался на беду. Даже силач Бодзу удержать от катастрофы его не смог бы - Шини то и дело привлекал к себе ненужное внимание, бесконечно поддевал и норовил поссориться. Черпая в своей душе из какого-то бездонного колодца новые и новые способы испытания нервов новоявленной госпожи, и пользуясь угнетённым состоянием девушки, Шиничиро её донимал.
- Чего не возвращаешься на корабль? Почему не плывём выручать этого Кагасиро, говорят, знаменитый бандит!
Он скинул с плеча охапку кипарисовых дров сушиться около печи.
- После некоторых событий не удивительно, что вас, милая Ёсида, использовали на всю катушку и свои, и чужие. Если бы я сидел на месте капитана, то, несомненно, отправил бы тебя восвояси.
Испытующе глядя в неподвижное лицо девушки, сосредоточенной, занятой какими-то приготовлениями, он засунул рисовый колобок целиком в рот, и, запив молоком из кувшина, громко жевал, чавкая.
- Скоро Новый год… эй, Генбо! - позвал он с полным ртом, и вдруг закашлялся, выпростав содержимое на циновку. - Дрянная закуска! Генбо, до чего ты глупый, ничем не приправил рис.
- Будь то крестьянин, или благородный, но не пресмыкается за мерку риса и не потакает своему желудку. И призвание самурая - служение господину, а не пузу.
- И не празднуют Новый год кусочком лепёшки… - передразнил Шиничиро.
- Хватит! Вы что, сговорились? - взорвалась Суа. - Один плетёт всякую чушь, второй тупит, как бревно! Ты, Генбо, сам обжора, и вдобавок зануда. Ты, Шидзин, тупая скотина, и, как скотине, тебе место в стойле, не на шканцах.
Снаружи послышались довольные голоса Хаору и Масаши:
- Южное додзё перенеслось.
- Как здорово!
- Этих ещё здесь не хватало! - негодующе вымолвил Шиничиро, дёрнувшись так, словно ненароком обжёгся о печь. - Перенеслись… бодхисатвы!
Сузившиеся глаза девушки вспыхнули хитрыми злыми искорками.
В густых зарослях бамбука, растущих в здешних местах, появилось множество ниндзя семьи "Широй хасу"; смешавшийся с туманом дым разведённых ими костров висел над болотами густой пеленой. Наиболее опытные стерегли подступы к лагерю, а прочие тренировались под присмотром мастера Йитсуро, главы одного из додзё "Белого лотоса".
- Способных держать яри, призвать сюда! - строго распорядился он.
Сэнсэй, прибывший из Миэ по приказу Оды, отправил посланца в каждую рыбацкую гёка и крестьянскую нока. Собрались человек тридцать - от подростков до стариков, не горевшие желанием отдавать жизнь за кого-либо. Йитсуро прошёлся вдоль строя, скептически осматривая рекрутов…
- Эт-то что за обезьяны? А ну-ка привести сюда наших новых союзников! Поглядим-ка на них…
Ниндзя нагрянули в "главную цитадель" Тэнгу аккурат после завтрака, когда разбойники доедали последнюю лепёшку. Саке уже очаровало разум, как дорогая искусная гейша. Бодзу облапал посланника, едва не задушил: монах во хмелю - это страшно. Каори фыркнула, и, мягко говоря, отказалась подчиниться. Шиничиро "плевать хотел", Асахара отсутствовал, остальные отреагировали, в общем, нейтрально.
Но Суа сразу сообщила о надоедливом собеседнике, и осталась довольна, когда его утащили за шкирку, и теперь она могла спокойно приступить к медитации. Суа выпроводила Шиничиро на улицу, предупредив посланца, чтобы не спускали с парня глаз. При этом посланец, хоть и немолодой, но заметно разбиравшийся в людях, оглядев девушку с ног до головы, изумлённо всплеснул руками: Суа обладала прекрасной статью и выправкой.
- Вас тоже приглашаем.
- Я-то не прочь потренироваться, - пожала плечами Суа, - но вам-то какая польза?
На широкой площадке, свободной от поросли бамбука, стоял мастер Йитсуро с бокэном, деревянным мечом, подле покрытого лиловым льдом болота. Некоторое время назад он закончил показ одного из эффективных ката южного додзё, а теперь призвал новобранцев начать упражнение.
На зов мастера пришло немало тех, кто непосредственно входил в шайку Рыжего Змея. Они с особым рвением требовали спарринги, способные внести в их скучное существование без дела толику разнообразия.
- Кто здесь показывает ката? - расхохотался Шиничиро, привлекая внимание множества недоумённых глаз. - Этим-то бандюганам, и вовсе не требуются серии ударов, им только подраться дай.
- Да, - гулко рявкнул кто-то из шайки. - Хотим подраться с вашими хвалёными бойцами, мастер. Посмотрим, как нужно уходить от ударов, как нападать.
- Точно, - басовито просипел другой. - Помериться силой важнее, чем повторять простейшие движения.
Учитель Йитсуро немолодой, невысокий крепкого сложения. Его седеющая голова глубоко утопала в плечах. Одежда из мехов, казалось, придавала фигуре неуклюжесть, сутуловатость, но ловкость нисколько не страдала. Грозно темнело тёмно-коричневое родимое пятно, охватившее, будто огромным сюрикэном, левую половину сурового овального лица. В самом центре этой кляксы, словно из мира мёртвых, зловеще блестел пустым бельмом остекленелый глаз.
После того, как буси больно поколотили друг друга деревяшками по голове, предплечьям и ключицам, он заговорил протяжно, монотонно и невнятно:
- За-запп-омните, о-ол-лухи! Ппф-еремещ-щение яв-вляется боев-ыым элеме-ентом. Мн-о-ггггиие шккк-олы ра-аа-азучивают т-ттт-ттеехнику пферемещения, обббращая вн-внимание на ппп-равильное ппп-оло-ожение ттела в просттт-ттт-транстве и в любом ппп-роцессе…
- Война идёт, - громко оборвал Шиничиро. - Нафига им твоё "пппф-еремещ-шение"! Ты эту деревенщину бить научи… Слушайте меня, дурни! Основная мощь боя - это удары "как следует" и "куда надо".
- Перестань, Шини! - прошипел Хаору, дёрнув друга за рукав. - Не успел выйти из дома, как дерзишь.
- Что з-за нн-на-агггг-лец? - раздражённо спросил мастер. Правая часть лица залилась краской гнева, а левая потемнела сильней, он заморгал покалеченным глазом. - Мможет, встттанешь на м-моё м-место и ппп-родолжишь у-учение?
- Идти лень, а рассказать могу, - Шиничиро кивнул с таким видом, словно обучать новобранцев было его любимым занятием по четвергам после завтрака.
Воцарилось молчание… Не только новобранцы воззрились на него испытующе, с интересом, но и подошедшие старшие, опытные ниндзя "Белого лотоса" удостоили незнакомца внимания. И хоть его одежда отличалась той же безыскусностью, что и манеры, но глаза - как звёзды, горели ярко и таинственно. В этом парне определённо сквозило что-то… необыкновенное.
Дети, подкатив тележки с угощениями, восторженно глазели на недовольного мастера Йитсуро и на дерзкого парня с широкой улыбкой счастливого ребёнка, которому удалось завладеть вниманием взрослого. Горделиво окинув взглядом подтянувшихся синоби "Белого лотоса" и вольно распустившихся разбойников "Пылающего рассвета", Шиничиро начал вещать так оживлённо и непринуждённо, будто находился в кругу собственных учеников. Члены банды - обыкновенные сельские воры, простые горные бандиты, успели полюбить его, и не за прекрасную игру на бива, а как есть: грубого, несдержанного, насмешливого и непочтительного.
- Ага, пусть наш доскажет!
- Конечно, никому ведь худо не станет, послушаем!
Окрылённый поддержкой товарищей, Шиничиро говорил:
- Моя сила лишь отчасти копится внутри тела, и в нужный момент я, конечно, способен направить её целиком для удара… Но на самом деле свою силу боец должен использовать рационально: поражают всегда боги, а буси одним лишь знанием направляет силу инерции мироздания куда и как надо - с максимальным уроном для врага. Это принцип "пустоты - полноты", когда "пустотность" порождает "полноту".
Речь незнакомца мастер Йитсуро выслушивал хмуро, испытывая жгучее недовольство и желание наказать хвастуна.
Шиничиро отличался живым умом и острым языком, заметно превосходя в этом отношении многих присутствующих, которые молча, слушали.
- Запомните, никакого мандража! Никаких сомнений в бою! Только в состоянии полной "пустоты" возможен мгновенный переход из расслабленного состояния в максимально собранное, а это и есть ваше выживание и основа для сильного удара, - заключил Шини с видом великого умника.
- Я ещё и не такое вам расскажу, - покачал он пальцем, поймав изумлённый взгляд Суа. - Вы не представляете, у кого я учусь и кто мой отец! Северное додзё - лучшее, признайте!
Губы юноши скривила тонкая усмешка, словно ему стало жаль простодушных слушателей, но тут Шиничиро спохватился, прикусил язык, поняв, что выдал лишнее…
- К-кто ттт-вой о-отец? - как бы невзначай, но по-прежнему недоверчиво поинтересовался мастер.