Трое наших путников приложились к углублению в булыжине - "следу Богородицы", по объяснению монаха, напились святой воды из источника - холодной и вкусной - и только что направились в церковь - в воротах появилось несколько носилок с лежавшими на них больными; за ними валом валил большею частью простой люд; часть его была с обвязанными головами и руками, иные еле брели с помощью костылей или товарищей. Несколько обнаженных до пояса человек с ожесточением хлестали себя через плечо ремнями; спины их были исполосованы багровыми рубцами. Все направлялись к статуе; и больные и здоровые распростирались на земле крестами; из церкви вынесли накрытый полотняной скатертью небольшой столик–алтарь; появились в белых кружевных ризах двое низеньких старичков–патеров и зазвучали слова мессы. Среди сплошь устлавших землю тел стали слышаться выкрики; они усиливались, делались возбужденнее; патеры взяли по кропилу и, сопровождаемые мальчиками в красных одеждах, несшими миски с водой из родника, стали обходить и кропить лежавших.
- Смотрите, "исцелился"!!.. - раздались выклики.
На одних носилках вдруг поднялся на руках и затем встал расслабленный. Рядом, шатаясь, как бы выросли двое других; спотыкаясь, плача и размахивая руками, они неловко заспешили к статуе; многие побросали костыли и, стоя на месте, ощупывали себя, как бы проверяя, не случилось ли чего и с ними; толпа задвигалась, заахала, загудела, кто–то истерично рыдал.
Марк глядел на происходившее, взволнованный и растроганный; Ян часто крестился, на глазах его блестели слезы; Луиджи оставался равнодушным, и как всегда, был переполнен всяческими деловыми соображениями. Он пробрался к одному исцеленному, к другому и вернулся к приятелям.
- Сейчас их угощать поведут!.. - сказал он. - Выгодное это дело - исцеляться!
Марк перевел на него недоумевающие глаза.
- Ну да!.. - подтвердил Луиджи. - Парочку молодцов я хорошо знаю; круглый год по разным местам исцеляются!
- Да не может быть?!.. - воскликнул Марк; Ян невольно всплеснул руками.
- Да чего вы обалдели!.. - удивился в свою очередь Луиджи. - Ведь за это везде подарки и деньги дают! Есть и такие, которые впрямь исцеляются!
Брови Марка сдвинулись; он покачал головой и пошел прочь от источника; Луиджи взял Яна под руку и последовал за ним.
- И телята же вы, как я погляжу!!.. - сказал Луиджи. - Что бы вы без меня делали, всякий бы вас околпачил!
- А нет ли здесь мастерской иконописной?.. - спросил Марк и приостановился.
- Сейчас узнаем!.. отозвался Луиджи. - Бери левей, за угол!
Приятели обогнули два–три низеньких, длинных здания и очутились на тесном внутреннем дворике; весь его, словно зеленый зонт, покрывал другой дуб, тоже невысокий и мощный. Под ним темнел стол и две скамьи; друг против друга за большими кружками с вином сидели и беседовали двое людей; один был грузный и краснолицый монах; круглая черная шапочка, прикрывавшая тонзуру, держалась у него на самом затылке; бритое лицо украшал будто отполированный фиолетовый нос; другого облекали коричневый камзол и высокие сапоги; широкополая черная шляпа и такой же плащ лежали на скамье рядом с ним; лицо у незнакомца было смуглое, с клинышком бороды, казавшимся заостренным углем; длинные усы были закручены в две прямые, острые стрелки; черные глаза были полны достоинства, спокойствия и внимания.
Трое приятелей приблизились и сняли шляпы; сидевшие ответили наклонением голов.
- Что скажете, дети мои? - вопросил толстяк, белки глаз его были как сеткой покрыты красными жилками. - Если желаете мессу, то вам придется вернуться назад!
Луиджи сделал шаг вперед и низко поклонился, коснувшись краем шляпы земли - так требовал хороший тон.
- Нам уже отслужили ее… - ответил он. - Мы идем в Рим и хотим вашего святого благословения.
Жирный монах расплылся от удовольствия.
- Прекрасно… прекрасно… благословляю!.. - прохрипел он и сделал что–то похожее на крестное знамение и затем сунул руки для поцелуев пришельцам.
Путники приложились к ним.
- Мы хотели бы немного поучиться у вас в монастыре… - заявил Луиджи.
- Чему? - с недоумением спросил монах.
- Святой жизни… и мастерству, кроме того: мы иконописцы–художники!.. Не имеется ли у вас хороших мастеров?
- Вот что! - на толстых щеках монаха появилась улыбка. - Можете и учиться! А я уж думал, что вы грамотой хотите заняться: это мирянам воспрещено!.. - строго добавил он, подняв вверх палец. - Иконных мастеров у нас тоже не имеется, но выпить по случаю хорошего знакомства всегда возможно! - Он оперся руками на стол и поднялся.
- Синьор Карнаро?.. - обратился он к продолжавшему молча сидеть компаньону. - И вы, молодые господа, вы люди достойные… прошу вас к нам… отдохнуть!..
Монах сделал тяжелой перевалкой несколько шагов и пошатнулся; его подхватили с одной стороны Луиджи, с другой Ян и бережно стали спускать по указанной им каменной лестнице; Карнаро и Марк последовали за ними. На лице монаха было написано блаженство.
- Почитайте меня, детишки, почитайте… и счастливы будете!.. - бормотал он своим помощникам.
Все вступили в обширный подвал; сумерки и густой запах вина охватили их; из пары крохотных, заделанных железными прутьями окошек, пробитых почти под самым сводом, брезжил свет; вдоль стен тянулись ряды бочек; из первого подвала пришедшие попали во второй и наконец в третий, более светлый. Там вдоль одной из стен вытягивался дубовый стол; кругом в беспорядке были распиханы деревянные кресла и табуреты; часть их занимала компания монахов, человек из пяти; все были сильно подвыпивши.
- Отче Антоний?! - возопили они. - И синьор–философ с тобой?!.
- Мы это, детишки, мы… - ответил, ухмыляясь, Антоний. - А это молодые художники… в Рим идут… и желают иметь от нас поучение!
Вновь прибывших усадили за стол; против каждого сейчас же появилось по кружке с вином, нацеженным из ближайшей бочки. Для общего пользования подали миску с жареным и посоленным горохом.
Начался шумный разговор; Марк и Ян в него почти не вступали: за них обоих отвечал и вдохновенно и самоуверенно врал Луиджи; у Марка даже вспотел лоб от его неожиданных и самых беззастенчивых выдумок.
Монахи слушали со вниманием и интересом - в те времена на веру принималось решительно все и хороший болтун мог рассчитывать на самое широкое гостеприимство.
Карнаро отхлебывал вино и, усмехаясь одними глазами, поглядывал на рассказчика. Разговор коснулся ученья.
Багроволицый Антоний вдруг сделался синим и застучал волосатым кулачищем по столу.
- Не нужно его, пропади оно пропадом! От злого духа оно!.. - захрипел он. - Сами их святейшества папы запрещали ученье! Мы, духовенство, уже знаем все и довольно, ваши души в надежных руках, они нам препоручены, а не вам!.. Только не мешайте нам, а уж мы проведем вас в царство небесное!.. Всех! Сколько угодно!
- Да, да!.. - поддержали другие монахи. - Надейтесь на нас!.. - Один встал и, протянув руки к о. Антонию, хотел направиться к нему, но повалился грудью на стол и опрокинул кувшин и пару кружек; красное вино лужей крови расплылось по столу и потекло на колени соседей.
- Надейтесь, надейтесь!.. - заплетая языком, бормотал упавший; щекой он утодил в самую лужу и выкрасился в багрец; потерпевшего крушение подняли и повели, вернее, потащили, к двери, черневшей в глубине подземелья; там скрывалось уединенное помещение, густо устланное соломой; на ней в разных положениях спали несколько насмерть пьяных монахов.
- Усыпальница наша! - икая, пояснил Яну монах, с которым тот доволок в нее нового обитателя.
- Хорошо жить мирянам!.. - разглагольствовал в это время за столом третий монах. - Ни хлопот у них, ни забот - дыши, ешь, пей и веселись! - а мы работай, молись!.. думаете, легко проводить всякого дурака в рай?
- А если дурак не хочет рая?.. - осведомился Карнаро.
- За шиворот поведем!.. - грозно закричал кто–то и треснул кулаком по столу.
- Мы знаем, что делаем!.. А упираться будет - на костер! Сожжем тело, а душу спасем!..
- Главное - библию не читайте!.. - совсем расслабев, уговаривал гостей о. Антоний. - Зло в мир идет через грамоту - дьявол ее изобрел!..
- Две девчонки чернобровые!
- Пошли в горы погулять!.. - запел сосед Антония; два- три голоса нестройно подхватили; кулаки забарабанили по столу.
- Ну, мне пора в путь!.. - произнес Карнаро и поднялся с табурета; за ним встали с мест и наши паломники.
- Куда?.. Куда?!.. - завопили монахи; ближайшие ухватили собравшихся уходить за руки.
- Нам еще чудотворной статуе поклониться надо!.. - заявил Луиджи.
- Не нужно!.. - дружно ответили несколько человек. - Посидите с нами, а все остальное само собой сделается!
Карнаро и Луиджи едва смогли убедить хозяев отпустить их. Все же гостей заставили выпить "на дорожку" по огромной кружке. Монахи сочно перецеловали всех и, напутствуя благочестивыми наставлениями, как вести себя, проводили их до двери.
Луиджи выбрался из погреба и сплюнул.
- Вот слюнявые черти!.. - произнес он, утираясь рукавом. - А ведь я обалдел, ей Богу?..
- И я!.. - сказал Ян. - Ничего; монастырь обстоятельный!
Марк молчал: он лишь пригубливал вино и выпил только одну заключительную кружку.
- А в действительности, без вранья, - куда вы идете?.. - неожиданно спросил у Марка Карнаро.
- В Рим!.. - ответил тот. - Мы художники, учиться хотим!
- И он тоже художник? - Карнаро указал на Луиджи.
- Н-нет…
- Я уже ученый!.. - важно вмешался Луиджи. - Я неаполитанец и руковожу ими!..
- Неаполитанцы всегда были всезнайками!.. - ответил Карнаро. - Теперь послушайте моего совета: забудьте то, что болтали эти пьяницы и идите сперва в Болонью, поучитесь в университете, а там с Богом, куда глаза глядят!
- А чему учат в университете? - заинтересовался Марк.
- Многому: выйдете оттуда развитыми людьми, и тогда делайтесь художниками или чем хотите..
- Зачем художникам ученье?!.. - вскинув плечами, спросил Луиджи.
- Чтобы стать человеком! Сперва надо приобрести знания, а уж потом браться за какое–нибудь дело!
- Я бы хотел изучить составы красок?.. - нерешительно выговорил Марк.
- Пройдете семь свободных искусств, потом узнаете и эти пустяки!.. - сказал Карнаро.
- Слушайте?.. - вдруг вырвалось порывом у Марка. - Неужели же все на свете один обман и нет ничего чистого?!
Карнаро внимательно поглядел на побледневшее лицо
его.
- Есть!.. - твердо и ласково произнес он. - Нужно искать! Попомните слова мои: знание - свет и прежде всего о приобретении его заботьтесь!.. Не всегда будет тьма; бдите, как евангельская дева в ожидании жениха! А пока - до свиданья!.. - он протянул руку Марку и кивнул Яну и Луиджи.
- А вам разве не по пути с нами, синьор? - спросил последний. - Быть может, вместе бы отправились - было бы безопаснее?
- Я еду в обратную сторону! - Карнаро сделал всем приветственный жест рукой. - До встречи в Болонье!
Карнаро скрылся в дверях соседнего дома, а путешественники вернулись к первому дубу. Двор по–прежнему пестрел народом; около чудотворной статуи шла суета; здоровенные детины бережно подымали ее, ставили на длинные, прочные носилки и укрепляли вызолоченными распорками: статую ежедневно обносили кругом монастыря.
Наши путники вышли в ворота, чтобы со стороны посмотреть на шествие и только что остановились на облюбованном буторке, как вдруг вся толпа калек, жавшаяся у ворот, шарахнулась прочь и что горох врассыпную покатилась по полю; впереди бежали люди с обвязанными головами и руками, за ними ковыляли хромые, позади всех, извиваясь, ползли совсем безногие.
- В чем дело?.. - спросил Ян поравнявшегося с ним сухорукого беглеца.
Тот остановился перевести дух и кивнул головой на ворота: из них показались склоненные черные кресты на длинных древках, зачервонили красные одежды духовенства; в темном пролете над головами людского потока, словно живая, чуть поколыхивалась статуя Богоматери.
- От нее надо подальше!.. - выговорил остановленный.
- Это почему?! - изумился Ян.
- А вдруг исцелишься? Тогда что делать? кто тебя даром кормить станет?
И калека, помахивая черной сведенной рукой, как птица подстреленным крылом, пустился дальше.
ГЛАВА XV
Ночью не спалось Марку - слишком уж много дум и впечатлений собралось за недолгое время его странствований. Делиться ими с товарищами не хотелось: Луиджи не понял бы его и только посмеялся бы, а Ян - хоть и добрый малый - жил своим особым миром.
Марк приподнял с подушки голову.
Луиджи подхрапывал и что–то невразумительно болтал; Ян дышал ровно. В окно глядел полный месяц, доносился звон к полунощнице.
Марк свесил ноги с постели и встал.
- Ты куда?.. - неожиданно спросил Ян.
- Не спится; в церковь пройти хочу… - отозвался Марк.
- Что там делать?
- Как что - молиться!
- И я с тобой!.. - Ян зашевелился и через минуту оба они тихо, чтобы не разбудить товарища, выбрались на лестницу; в руках Марк нес лютню; во дворе их охватило запахом конского пота; под черными навесами слышался хруст; чуть проржала какая–то лошадь.
Ворота и калитка были заперты; в углу около них, на соломе, спал сторож, закутанный в одеяло.
Ян толкнул его.
Сторож зашевелился и открыл лицо.
- Кто такие?.. Что надо?.. - пробормотал он, садясь.
- Свои… в церковь хотим пройти!.. - ответил Марк.
- Куда?!.. - изумился сторож.
- В церковь…
- Да вы в уме, или нет? Кто же вас пустит туда ночью?
- Звонят к полунощнице: значит, зовут; церковь должна быть открыта!..
Сторож покрутил головой и отпер калитку.
- Как же, ждут вас там!.. Помолитесь, помолитесь… - насмешливо произнес он, выпуская приятелей.
Луг, река и монастырь серебрились; по сине–пепельному небу плыл яркий месяц… мягкий звон колокола нарушал безмолвие.
Марк и Ян подошли к башне и толкнулись в калитку - она была заперта; Марк постучал в нее, но отзыва не было; он подождал и опять ударил железным молотком.
Кто–то наверху зевнул и выглянул в бойницу.
- Какой дьявол стучит?.. - спросил грубый голос.
- Богомольцы!.. - отозвался Марк.
- Ступайте спать, дурачье!.. - был ответ со стены. - Завтра намолитесь!
- Мы хотим сейчас!.. - настойчиво возразил Марк. - Звонят к полунощнице!
- Мало бы что звонят!.. звонят, а службы нет!
- Служба должна быть!..
- Учи еще, осел! День и ночь вам служи - обалдеешь! Все теперь отдыхают - пьяные лежат!
- Зачем же звонят тогда?
- А чтоб ты знал, болван, что время молиться вам! Встань к стеночке и помолись. А ты беспокоить людей лезешь, дубина!
- Да ты больно не лайся! - вскипел Ян. - Ишь, пьяная морда, даже сюда с башни вином разит.
- Проваливайте, проваливайте, пока бока вам не наломали, идиоты несчастные!
Ян схватил камень и запустил им в сторожа. Наверху послышался хруст, посыпались черепки и раздалась отчаянная ругань: гостинец угодил в глиняный кувшин, стоявший в бойнице, и расшиб его; вино потекло по стене, оставляя на ней черный след.
Ян хотел еще раз повторить свое приветствие, но Марк удержал его.
- Оставь!.. - сказал он. - И впрямь лучше у стенки помолиться!..
Провожаемые неистовыми проклятиями, друзья дошли до следующей башни и завернули за угол: темный шатер дуба над стеной указал место, где стояла чудотворная статуя. Звон стих.
- Отслужим полунощницу?.. - предложил Марк.
- Я не умею… - отозвался Ян.
- Ничего, вторь мне без слов!..
Пальцы Марка коснулись струн; звуки, будто серебряные жучки, взобрались по неровной стене и стекли к подножию дуба; во дворе прозвенело чуткое эхо. Сдерживая голос, Марк запел молитву; баритон его рос и звучнел, Ян вторил бархатным басом, обоих охватило вдохновение…
Певцы кончили и, еще полные возвышенного настроения, медленно направились к гостинице; тишина настала зачарованная; серебряный монастырь спал среди черных и серебряных гор.
На другое утро, когда трое наших путников уже шагали за осликом, Марк обернулся к неаполитанцу.
- Луиджи?.. - проговорил он. - Я в эту ночь много передумал и решил идти в Болонью…
- Вот как?.. - протянул Луиджи. - Что, слова синьора Карнаро так на тебя подействовали?
- Он прав: надо сперва поучиться, а потом заниматься искусством! Я как в лесу - ничего не знаю и не понимаю!
- Да плюнь! Мало ли что набрешет тебе всякое дурачье?
Марк отрицательно и упрямо мотнул головой.
- И ты, Ян, собираешься в университет поступать? - сердито осведомился Луиджи.
- Я?.. нет… - отозвался тот. - Где мне! Я только своему мастерству подучиться хочу!
- Значит - расставаться нам надо?
Марк молчал.
- А почему вместе не идти? - спросил Ян.
- Да черт же вас всех раздери с проклятым Карнаро! - закричал взбешенный Луиджи. Он сорвал с себя шляпу и швырнул ее об землю. - Сегодня в Неаполь идем, завтра в Болонью, послезавтра в Париж, провались они с вами в тартарары к дьяволу! Убирайтесь одни куда хотите, а я назад ухожу!
Он бросился к ослику и стал заворачивать его обратно.
- Да постой, ну чего обозлился?.. - остановил его Ян. - Ведь ты же сам говорил, что тебе все равно, куда ни идти?
- Говорил!
- Ну, вот видишь?.. и пойдем опять все вместе, если ему понадобилось!
Луиджи стих.
- Черти эдакие! зарезал бы вас, так огорчили! Ну, да пожалуй… Э!!.. - Луиджи махнул рукой. - Валим в Болонью, когда так! Мастера и дураки имеются всюду!
Лицо Марка прояснилось. Он с благодарностью взглянул на своих товарищей.
- Только путь на Болонью другой!.. - уже совсем весело продолжал Луиджи. - Скоро будет развилок!.. Сами на себя пеняйте - Болонья ваша прескучная! Одно в ней хорошо - сосиски из ослиного мяса. Объеденье! - Луиджи щелкнул языком.
Выступ скал скрыл от путников монастырь и долину реки. Местность потянулась суровая и пустынная; к полудню они завидели справа на бугре полуразрушенную четырехугольную башню; ее окружали остатки стен. На одной из осыпей неподвижно стоял одетый в серую рясу человек с большой темной бородой; Марк первый завидел его.
- Смотрите?.. - сказал он. - Монах, что ли, какой–то?
- Это отшельник… - равнодушно отозвался Луиджи. - Здесь много будет их попадаться!..
- Кто же они такие?
- Да всякие… Больше всего нобили, есть даже герцоги и комтуры… напроказят - и марш спасаться: здесь безопасно!
- Где же они живут?
- Да в пещерах, в развалинах. Эта дорога полна ими! Как влюбится кто неудачно - тоже в отшельники идет; проболтается сколько–нибудь времени - рясу долой и опять за прежнее! Иные из–за дуэлей и драк с убийством отсиживаются, ждут, когда позабудется…
- И здесь, значит, обман?.. - проронил Марк.
- Какой же обман?.. - удивился Луиджи. - Всласть живут люди - так и надо! Век им, что ли, в самом деле хныкать? Жить–то один раз! Наплевать на все и кончено!
- А чем они питаются?.. - полюбопытствовал Ян.
- Друзья им привозят и присылают; другие сами покупают где–нибудь… с голоду не умирают!