Помешивая супчик пластиковой ложкой, я напевал веселую песенку: "С высоких гор спускается туман, когда всё ближе с моря ураган, но в эту ночь под сенью звонких струн я все-таки лаской вырвал поцелуй…" Песня не кулинарная, но душевная, а я готовил с душой.
"Было бы неплохо запустить в похлебку макарошек или картошки, - подумал я, - однако придется закатать губу. И так сойдёт!"
Вариант бросить в котелок белого хлеба, для пущей густоты, был принят, хотя и не соответствовал кулинарной эстетике.
"Эстетика должна быть во всём", - так любил говорить Виктор Гаврилович, прораб, под чьим руководством мне довелось работать не один год.
Каморка наполнилась вкусным овощным ароматом, от которого разыгрался жуткий аппетит. Живот урчал и бурчал, требуя скорейшего перехода от пролога - приготовления, к эпилогу - обеду.
"Сколько же дней я не ел первого? - спросил я сам себя, - дней десять, не меньше. - Ведь и в Москве я не часто баловал себя супчиком. - А ведь в жидкости вся сила!.. Ну, вроде бы готово".
Самодельный котелок был без дуги. Я боялся уронить его, когда ставил на пол, чтобы остудить. Заворожено смотрел я на свое кулинарное творение, но, не дождавшись, пока оно остынет, смело запустил ложку в котелок. Кипяток предательски ошпарил язык, я долго плевался и нецензурно бранился, ругая свою глупость и нетерпеливость. Зубы, даром что оглушённые двойным ударом каффетина, от кипятка заныли привычной болью. Лицо искривилось, в глазах померкло. Пришлось запастись терпением и ждать, пока суп остынет до приемлемой температуры.
Чтобы не терять калории, я зажал импровизированный котелок между ног, впитывая исходящее от него тепло. Время от времени запуская в него ложку, чтобы поднеся к губам определить насколько моя похлебка еще горяча. Когда она остыла, я набросился на неё, словно голодный пес на мозговую косточку, быстро работая ложкой, совершенно не обращая внимания на такой пустяк, как стекающие по подбородку и на куртку капли. Я только самозабвенно утирался, упорно не желая отрываться от полюбившегося физического упражнения: ложка в котелок - ложка в рот. И так бы до бесконечности, да вот супец подвел. Не успел я войти во вкус, как он, мерзавец, закончился. Я расстроился, потому что понял - не наелся. Выскреб все до последнего, ничего не оставил, ни кусочка колбасного, ни зернышка помидорного или огуречного. Я бы и стенки котелка вылезал, да язык коротковат, не достать.
- Умылся супом, осталось утереться, - сказал я и провел по губам тыльной стороной ладони. - Н-да, хорошо, но мало. Надо вдогонку отправить пару бутеров.
Я считаю, надо жрать - пока есть, что жрать! Голод не тётка и не дядька, вообще не родственник, поэтому гнать его нужно к чёрту, и тогда всё будет отлично… Блин, у меня же есть икра!
Достав одну из трех банок, я в два счета ее вскрыл и той же ложкой стал отправлять деликатесную вкуснятину себе в рот. Покончив с икрой, я умиротворенно вздохнул и сделал хороший глоток красного винца.
- Опаньки, - вдруг удивился я.
И было чему удивляться, только сейчас, продолжая вытирать подбородок, я заметил, что нижняя часть моего лица покрылась щетиной, смахивающей на ту, что растет на свиньях.
"Надо думать, больше семи дней не брился. Скоро обрасту и буду похож на подзаборников с Казанского вокзала. И даже переодеваться не надо, гардероб точь-в-точь как у них".
Остальная часть дня прошла в заготовке дров. Каждая последующая ночь была холодней предыдущей. С тоской я смотрел на вечернее небо. За весь день солнце так ни разу и не выглянуло из-за туч. Я понимал, что в такую погоду самолёт никто искать не будет. Все знают, чем это может закончиться. Лишними жертвами. Но, не обращая внимания на голос разума, мои чувства взывали о помощи. Они, подобно лежащей на дне подводной лодке, подавали сигнал "SOS". Спасите наши души!
Разум разумом, а я смотрел в небо и вслушивался в вечернюю тишину. Собственно ничего не было видно и слышно, кроме неторопливых туч и ветра, играющего миллиардами снежинок, и раскачивающего деревья.
Я прикинул, сколько сейчас времени. До темноты оставалось около часа. Хотя дров я запас достаточно, но решил заготовить побольше, на всякий случай. Как говорится, запас карман не тянет и есть не просит.
"Всё, последняя охапка", - подумал я.
Не дойдя до хвоста метров пятьдесят, я остановился перевести дух. И таскать дрова тяжело, и одежда тяжела. Но новый костюм хорошо держал тепло, не позволяя снегу забиваться, куда ни попадя, особенно в ботинки. Все хорошо, только одышка замучила.
Ночь опускалась на землю. Тайга быстро погружалась во мрак. И ветер, разгулявшись, гнул деревья, шумно проносясь над рекой.
От окружавшего меня мрака и гула ветра мне совсем стало не по себе. Я вообще жутко не люблю ходить в ночной лес или купаться по ночам, например, в реке. Всё какие-то кошмары чудятся, то вампиры, то утопленники, то еще чёрт знает что…
Я поежился. Мое воображение рисовало голливудские ужасы. Когда сквозь завывание ветра прорвался далёкий протяжный, леденящий кровь вой, я впал в оцепенение. Он был чуть слышен, но мои волосы встали дыбом, колени коварно ослабли и задрожали, сердце застучало в бешеном ритме, готовое спрятаться в пятках. Мне было не просто страшно, а жутко страшно. Да, я по-настоящему сдрейфил, сдрейфил так, как никогда еще в своей жизни. Бросив вязанку, я во весь опор помчался в каморку.
Глава двенадцатая
ГРУСТНЫЙ ВЕЧЕР
…Bagama, bagama mama,
я скучаю по тебе, bagama mama…
Вбежав в каморку, я с силой захлопнул дверцу, и только тогда смог перевести дух. Левая рука, ещё не зажившая, сильно болела от ушиба. Мчась напролом через лес, я, не успев замедлить бега, влетел в хвост самолёта, поскользнулся, упал, но тут же вскочив, скрылся за дверцей.
Я посмотрел на ладонь. Несильно сжал и разжал пальцы. Вроде работают…
"Неужели волки?!"
От этой мысли по моей спине пробежали мурашки. Встреча с серыми хищниками не сулила ничего хорошего.
"Вой слышался с другого берега, если это вообще завывали волки, а не ветер, - подумал я. - Интересно, в каком месте они могут перейти реку? Желательно, как можно дальше от меня. Тогда, Бог даст, не встретимся".
Но уповать на это было бессмысленно. Так или иначе, рано или поздно, судьба столкнет меня с серыми хозяевами тайги. Если, конечно, я здесь надолго застряну…
- Ладно, может, и не волки это были… Показалось! - громко произнес я и протер потное лицо.
Придя в себя, я принялся готовить ужин. Как говорится, война войной, а обед по расписанию. Ужин состоял из бутербродов и сегодняшней порции вина. Всё было горячим, я умудрился поджарить на огне хлеб, отчего он казался ещё вкуснее и сытнее.
Мысль о волчьем вое потихоньку вытеснялась воспоминаниями, которые теперь всё чаще и чаще всплывали в моей памяти. Видимо воспоминания пробуждались оттого, что в каморке с каждым днём становилось всё уютней. Я даже умудрился смастерить нечто похожее на ложе, бросив на собранный хворост плед. Вот и сейчас, удобно устроившись, почти вытянув ноги, я попытался мысленно перенестись в вечер нашего первого свидания с Евой.
"Ах, Ева, Ева, с кем ты сейчас? - с грустью подумал я. - Кто целует твои розовые теплые губы? Кто гладит твои удивительные шелковистые волосы?"
Я отхлебнул вина и, закрыв глаза, препоручил себя власти сладкой и оттого приятной грусти, которая наполнила моё сердце. Нет и ещё раз нет, я не жалел о её уходе, всё кончено. "Всё кончено, и больше незачем занимать телеграф", - вспомнились слова бессмертного классика. Но я очень скучал по Еве, скучал так сильно, как не по одной девушке в своей жизни. В этот момент она была от меня далеко, далеко во всех смыслах, но даже издалека Ева умудрялась задевать струнки моей души.
Что больно укололо в сердце, словно острая игла пронзила его насквозь. Растерев грудь, сделав несколько глубоких вздохов и глотнув вина, я прогнал подозрительную боль и стал вспоминать.
Первое свидание, всегда волнующее и непредсказуемое. В тот вечер я купил билеты в "Пушкинский" и терпеливо, немного волнуясь, ждал Еву около входа в кинотеатр. Я пришел без цветов, но с небольшим сувениром в кармане. Небольшая фляжка, доверху наполненная ромом, лежала в другом кармане, дожидаясь своего звездного часа.
Мимо меня проходили спешащие в кино люди. До начала сеанса оставалось не более десяти минут. Я уже начал беспокоиться.
"Опаздывает, - с беспокойством подумал я, - а вдруг не придёт!"
Последнюю мысль пришлось отогнать прочь, верить в это не хотелось. Я посмотрел на часы. До начала сеанса оставалось около пяти минут.
- А вот и я, - раздался за моей спиной звонкий голос. Ева, слегка запыхавшаяся, разрумяненная морозом, была просто очаровательна. Веселые голубые глаза искрились беззаботной радостью. Она нисколечко не походила на тех красивых девушек, которыми так богата наша столица и которые своей неприступностью и надменностью напоминают американские авианосцы. Стильно одетая Ева, казалось, словно сошла с обложек модных женских журналов. Белая шапочка с финскими узорами, красная куртка, свитер под горло, джинсы цвета "индиго" и дорогущие рыжие кожаные ботиночки.
В восхищении от такой красоты я остолбенел, и Еве моя реакция понравилась. Она засмеялась:
- Извини, ты не поверишь, я застряла в лифте и просидела почти час, дожидаясь пока вызволят из заточения.
- Крест Животворящий не помог? - пошутил я.
- Не надо так шутить, - она сказала это так серьёзно, что я дал себе зарок впредь не использовать в шутках библейские сюжеты.
Она взяла меня под руку, и мы вместе прошли через стеклянные двери кинотеатра. В холле царили какофония звуков и аромат поп-корна, перебивающий все прочие запахи и проникающий во все помещения кинотеатра.
- Ты умеешь смотреть фильмы? - спросил я Еву.
Она непонимающе на меня посмотрела и спросила:
- А для этого требуются специальные навыки?
- В некотором роде… Сегодня я тебе покажу, как нужно смотреть фильм и получать максимум наслаждений, то есть почти максимум.
- Как интересно. Ты меня заинтриговал!
- А то! Не лаптем щи хлебаем!
Я купил колу, попросив газировку налить в большой стакан, причём только на две трети. Евочка выбрала соленый поп-корн, и мы поспешили в зал, где уже погасили свет и начали крутить рекламу.
Опоздавшие спешили к своим местам, многие говорили по телефонам, кто-то поудобнее устраивался в мягких креслах. Мы пробрались к нашим местам. Они оказались заняты юнцами, которых пришлось прогнать взашей. Билеты были дорогущие, места самые лучшие, а моя девушка самой красивой, поэтому я и не видел ни одной причины оставлять наглых щенков на наших местах. Недоросли кривились, бурчали, но я был непреклонен…
Я отхлебнул винца. На тайгу опустилась ночь. Если прислушаться, то можно услышать, как резвится на необъятных таежных просторах ветер.
"Что же мы смотрели в тот вечер? Странно, никак не могу вспомнить, - удивился я. Обычно память меня редко подводит".
Может, еще хлебнуть вина, и тогда вспомню? Забавно, но после глотка меня действительно озарило. "Пираты Карибского моря" со смешным Джонни Депом!
Фильмец был чудесным. Удивительные по красоте морские пейзажи, операторская съёмка была настолько продуманной и удачной, что вызывала восхищение.
Но особый колорит фильму придавал мой ром, подходивший к теме сюжета и обильно добавленный в колу. Пить чистый ром - это на любителя. А вот с колой или кофе девицы хлещут его за милую душу, как кошки молоко, не оторвать, пока не налакаются.
Сначала мы пили по очереди. Я сделал глоток, она - следующий. Но, войдя во вкус, Ева с большевистской бесцеремонностью экспроприировала коктейль. Королева моего сердца, она же зайчиха моих грёз, увлечённая фильмом, опьянев от рома, беззаботно смеялась и хлопала в ладоши. Иногда, когда была уж очень смешная сцена, она, давясь от смеха, утыкалась в моё плечо. В такие минуты я переставал смотреть на экран. Я был наверху блаженства, я был счастлив.
Мне оставалась только радоваться собственной сообразительности, подкинувшей идею с коктейлем. Первый шаг был настолько удачным, что передо мной открывалась перспектива быстрого завоевания сердца моей избранницы. Осадные лестницы приставлены, осталось вскарабкаться на стены!
Однако перейти к более решительным действиям - поцелуям, руке на колене, а еще лучше на бедре - я все же не решился. Рано было подсекать рыбку. В таком деле нужна выдержка.
После фильма мы совершили променад по Тверской, в сторону Красной площади. Вечер оказался чудным. Проходя мимо множества ярко освещенных бутиков, мы не пропустили ни одного, любая мало-мальски симпатичная вещица получала Евину оценку. Эта кудесница разбиралась во всех фасонах и стилях, духах и кремах, верхнем и нижнем белье. Ева присматривалась к бюстгальтерам, трусикам, я же прикидывал, как это будет смотреться на ней. Божественно! Не побоюсь сказать, эротические мечты уносили меня прочь из этого мира туда, где были только я и Ева.
А потом мы долго сидели в маленькой, но уютной кофейне, пили кофе, ели сладкие тортики и коврижки. Я, нисколечко не стесняясь, рассказывал пошловатые анекдоты, впрочем, и Ева не отставала от меня. На мой анекдот отвечала своим, порой еще более пикантным. Самая симпатичная девушка на свете рассказывала курьезные случаи из адвокатской практики, которые часто случались с клиентами ее конторы. Однако, нужно отдать ей должное, ни одной фамилии она не назвала, как говорится, ноблис оближ…
"Н-да, вечерок тогда получился знатный", - подумал я и отхлебнул еще винца. Огонь показался мне не достаточно жарким, и я подбросил дровишек. Костёр вспыхнул с новой силой. Я закрыл глаза и попытался заснуть. Но капризное дитя Морфея никак не желало мне дарить волшебный сон. Я зевал, ворочался на своем жестком ложе, пока…
- Знаешь, Александр, какой самый быстрый способ попасть на небо? - задал мне вопрос Серафим.
Мы сидели (точнее, сидел только я, а Серафим болтался в воздухе на уровне моего плеча) в гроте, укрываясь от дождя, сопровождавшегося мощными разрядами молний и совершенно жуткими ударами грома, и любовались большими каплями, переливающимися алмазным блеском, и с шумом сыпавшимися на землю. Делать было особо нечего. Понятное дело, Серафим не упустил возможности "толкнуть" очередную проповедь. Но для этого, как правило, должен был найтись поучительный повод и эффектный пример. Что же касается меня, то я уже приноровился узнавать его скрытые подходы. Когда я не имел желания слушать отповедь на тему человеческого грехопадения, то не заглатывал брошенную приманку, не обращая внимания на провокационные вопросы. Но сегодня было скучно, настроение же было чудесным, я и согласился выслушать пасторское слово, с улыбкой проглотив приманку, брошенную коварным ангелом:
- Нет, Серафим, не знаю.
- Купить билет на самолёт. Фук - и уже на небесах, - сказал Серафим и засмеялся над собственной остротой.
Меня эта мысль тоже немного позабавила, но не думаю, что это высказывание поддержали бы работники гражданской авиации.
- Понимаю твой сарказм, и надо признать, в твоих словах есть доля истины, - заметил я.
- "Доля истины", - передразнил меня ангел, - эта доля велика, размером с целую истину! Сел человече в самолёт и попал на небо, самолёт приземлился - спустился грешник на землю. Ведь так?
Я промолчал, решив дать ангелу возможность дальше развивать свою мысль. Серафим продолжал:
- Шутки - шутками, но я убеждаюсь, причем почти ежедневно, что все беды современного человека заключаются в культивировании скорости как формы бытия. Чем ты стремительнее, быстрее, подвижнее, тем современнее. Чем ты богаче, тем больше у тебя возможностей быть современнее. Оказаться быстрее соперников и конкурентов, значит стать еще богаче, а самое главное, влиятельнее. Поэтому скорость - это преимущество, скорость это власть. Скоростью измеряется всё!
- Например, - подзадорил я Серафима.
- Пожалуйста. Примеров можно привести множество. Куда не посмотришь, везде примеры. Возьмём ваши, как их, ну эти, - замялся ангел, - вспомнил, вонючие автомобили. Их у вас так много! Мне иногда кажется, что автомобилей не меньше, чем людей. Каждый из живущих мечтает приобрести авто. Те же, кто уже является счастливым обладателем "самобеглой" повозки, только и думают, как обзавестись новой, ещё более мощной и быстрой, удобной и красивой. Важнейшее правило современного человека - нельзя отставать от друзей, коллег, соседей, а иначе слетишь на обочину. А вот другой пример: ваши самолёты. Они все небо прокоптили, птиц разогнали, скоро вместо пернатых в небе останутся только железные птицы. Хороший самолёт - это значит надежный и быстрый, чем быстрее, тем лучше. Эта всеобъемлющая скорость буквально свела Человека с ума. Он мчится, не глядя по сторонам, не видя самого главного - самой Жизни.
- Это, Серафим, называется НТР, что означает научно-техническая революция, иными словами - прогресс.
- Во-во, революция. И что за мерзкое слово-то такое - "революция"! И что же тогда получается? Что там, внизу, одни революционеры? Бог мой! Какое варварское время наступило!
- Варварское! - возмутился я. - И от кого я это слышу? От инквизитора! Ты вспомни своё время. В течение тысячи лет после падения Рима в Европе никаких серьёзных открытий не было сделано. И кто в этом виноват? Церковь и её сыщики! Вы, церковники, застращали всех мало-мальски соображающих людей, заставили их прятаться либо по подвалам, либо бежать к мусульманам. Самых же строптивых учёных сожгли на кострах. И вот этим ты гордишься?!
- Святая церковь всегда боролась и, надеюсь, будет и впредь бороться за спасение душ грешников. Даже за души, покушавшихся на Бога!
- Как говорил царь Николай: - слыхал о таком? - усердие должно быть по разуму, братец.
- Ну ты змей, Сашка!
- Это ещё почему?
- Мы же о чём начали с тобой говорить? О безумной скорости царящей в жизни человека, из-за которой он не успевает обрести истинный смысл жизни. А чем закончили? Очередной критикой Святой инквизиции! То, что ты мне говоришь, - не ново, приходилось слышать и более горячие речи.
Серафим загрустил. Это было понятно по его голосу. В его душе я разбередил старые раны, причиняющие боль. Мне стало жалко его, и я решил развеселить ангела. В конце концов, он такой замечательный!
- Серафим, ты только посмотри на него, - засмеявшись, сказал я ангелу, - что он на себя напялил?
Серафим издал звук, какой обычно издают, смеясь через нос:
- Хмррр! Нарядился он, как самый последний севильский бродяга. Угрожающее зрелище. Не приведи, Господи, с таким встретиться ночью на узкой дорожке. Раньше таких без суда вдоль дорог вешали, принимая за разбойников. Думали, повешенный бандит - пугало для живого разбойника. Давай-ка спустимся вниз, получше рассмотрим. Может, подкинем ему хорошую идейку.
- Угу, или ещё один сникерс!