Влад ответил, что должен соглашаться на все требования Матиаша, потому что выбора нет. Он поедет в Брашов только с двумя своими боевыми пятерками, без меня, потому что нельзя, чтобы нас захватили вдвоем, иначе его мечта о счастливой Валахии не сбудется никогда. Он попросил перепрятать в другое место в Карпатах его личную господарскую казну, в которую он шесть лет собирал все свои доходы, называя их "золотом для возрождения Румынии", поскольку его могут запытать до болевого предела. Этого золота еще не хватало для наемной армии, способной противостоять Османской империи, но уже было достаточно для начала освобождения страны из будущей возможной турецкой неволи. Я не спорил. Мы почти два месяца находились в Поэнари и могли сидеть в нем вечно, только отдельно от Валахии.
Я перековал на лошадях трех своих боевых пятерок подковы задом наперед, в самом начале темной ноябрьской ночи нагло прорвался через частокол спавших османов и увел с собой огромную погоню в сторону Барзы. Воспользовавшись этим шумом, Влад с десятью витязями ушел из Поэнари через главный подземный ход и на рассвете уже находился в Кымпу-Лунгу, чтобы через сутки спокойно добраться до Брашова без помех.
Турки, понявшие, что Дракула покинул замок, опасаясь гнева султана за то, что упустили его личного врага, оголтело полезли на Поэнари, в который я, его несменяемый комендант, успел вовремя вернуться, хотя и с большим трудом. Владу на переговорах в Брашове нужен был за спиной надежный тыл, Валахия и венгерский король должны были знать, что замок господаря стоит незыблемой твердыней у Карпатских гор, несмотря ни на что. Поэнари был готов прикрывать своего любимого Дракона от любого врага.
Бесконечная колонна османов полезла на нашу гору, не глядя под ноги, и мы стреляли и взрывали ее столько раз, сколько хотели, по всему серпантину узкой горной дороги, покрывшейся огромными воронками и грудами трупов. Когда озверевшие от ужаса неотвратимой смерти захватчики с одними ятаганами повалили по своим трупам к подъемному мосту въездной башни, двадцать установленных на ней и стенах пушек дали залп из железных ядер, устроивший в их толще быстро затянувшиеся просеки, и еще раз успели ахнуть в это двуногое месиво пороховыми зарядами. Со всех скал над замковой дорогой половина наших воинов обрушила на всю ополовиненную колонну врагов град стрел и кувшинов греческого огня, устроивший в ней очередной османский ад, к которому они, кажется, начали привыкать.
Мы сожгли всю колонну целиком, не потеряв ни одного воина, и вернулись под защиту родных стен. Османы, потерявшие во время неожиданного штурма три тысячи своих воинов, испытавшие новый валашский ужас, теперь могли доложить султану о яростной попытке взятия неприступного Поэнари и этого проклятого Дракулы, которому помогает сам шайтан.
Я ринулся в Брашов с двадцатью боевыми пятерками, которых с тыла прикрывали еще десять, и очень повезло тем наемникам саксонских купцов, которые не пытались нас остановить.
Под копытами наших коней дымилась земля, но мы опоздали. В Рукэре нас встретили двое телохранителей Влада, которые рассказали, что после успешных переговоров 28 ноября в Брашове король Матиаш дал двести чешских наемников во главе с Яном из Жискры в помощь второму Дракону, а сам стал поднимать венгерское войско в поход на Тырговиште, пообещав ему тут же последовать за ним. Влад, "любимый и верный друг" короля, рванулся с бывшими гуситами в Поэнари и был захвачен чехами ночью во время сна у Азуги, на месте последнего боя Влада II Дракула, Рады Арджиу и трехсот их героев, о которых мы с моим другом-господарем не забывали никогда. Его повезли в Буду с почетом, даже разрешив отправить двух воинов ко мне, чтобы сообщить о случившемся аресте по приказу короля Матиаша Хуньяди-Корвина.
Мы догнали чехов с Владом у Турды, и я, боявшийся за его жизнь, под аккуратным прикрытием вышел на дорогу перед мчавшимся галопом гуситским отрядом, который успел остановиться рядом со мной. Ко мне выехал Ян Жискра и тут же произнес, что в случае попытки освобождения Дракулы он по приказу короля тут же его заколет, несмотря ни на что. Я холодно, но очень напряженно пообещал не нападать на гуситов и освободил дорогу, посоветовав чехам довезти валашского господаря до Буды в целости и сохранности, иначе ничего в их будущей жизни изменить будет нельзя.
Двести наемников провезли Влада мимо ста пятидесяти валахов с мечами в ножнах, расположившихся вдоль дороги удобным для захвата из невозможного положения построением. Было хорошо видно, что эти бывалые рубаки беспокоятся за свою наемную жизнь. Слава о тайной страже валашского господаря, как я ни старался делать свою работу тихо, давно и широко разошлась по всей Европе, и гуситы понимали, что при столкновении у них нет никаких шансов на спасение.
Не делая резких движений, я сказал провозимому мимо меня связанному господарю, у горла которого Жискра держал кинжал, на одном из редких турецких диалектов, который мы изучили в Эгригезе, что собираюсь сделать. Ян, понимая, что нашей атаки уже не будет, остановился и даже убрал кинжал от шеи моего друга, который своим густым голосом пообещал своим витязям доброй охоты, и мы увидели, как после этих слов весь гуситский отряд вздрогнул как один человек.
Влада и сопровождавших его моих восьмерых воинов, уже развязанных, но под усиленной охраной опять галопом повезли к Хунедоаре, где его должен был встретить король Матиаш, возвращавшийся в Буду из Брашова и Сигишоары со всем войском раньше своих наемников. Мой отряд, конечно, по его приказу, попытались отрезать от Карпат и захватить меня живым, а моих витязей мертвыми. Блаженны, кто веруют, ибо не ведают, что творят.
Я и мои герои жаждали мести, но не хотели навредить нашему захваченному господарю. Тем, кто пытался нас захватить, очень повезло, что они на нее не нарвались. Однако декабрь 1462 года выдался в Карпатах жарким для тех, кто этого очень хотел.
Положение, в котором мы оказались у Турды, было не раз разобрано по мгновениям на тренировках тайной стражи. Гуситы, венгры, османы должны были увидеть, что у Влада Неистового есть надежная воинская сила, которая перегрызет глотки за Дракулу кому угодно. Сложность была только в том, что я должен был одновременно защищать Поэнари и выручать Влада в Буде, но мы решили эту проблему радикально.
Проследив, чтобы находившиеся у Поэнари пятнадцать тысяч турок быстро узнали о захвате Дракулы Матиашем, мы стали действовать. Венгры, думая, что мы будем рваться на юг к Поэнари, встречали нас у Аюда и Лудуша, а мы уже давно ушли от погони через Регин и Совату, обойдя забитую воинами Корвина Сигишоару по северной дуге, не встретив ни одного венгерского воина, которых я старался не убивать, чтобы хоть каким-то образом не навредить Владу. Ни одного лишнего козыря мы так и не дали в колоду шулера Витеза, являвшегося по совместительству канцлером Венгерского королевства.
На Брашов и его хитромудрых саксонских купцов наше милосердие не распространялось. Мы свалились на этот город от Одорхеи ночью, пройдя сквозь его северные ворота как несуществующие. Пока мои мастера имитировали захват городской ратуши, собрав туда весь полусонный гарнизон, я с двумя боевыми пятерками захватил тех, кого считал нужным, прямо в их хорошо протопленных домах и на их теплых дубовых постелях. Мы, знавшие все секреты Брашова как свои пять пальцев, ушли из города через его тайную калитку в восточной стене. Подождав уходивших от ратуши с боем наших воинов, мы с удовольствием посекли, как прошлогоднюю капусту, погнавшихся за ними пятьсот брашовских наемников, не оставив после себя ни раненых, ни пленных. Тут же среди гроздьев трупов я допросил двух захваченных в Брашове членов его тайного совета, которые, впечатленные увиденной картиной, не стали ничего скрывать. Привязав их спина к спине и оставив среди трупов дожидаться своих спасителей, которым придется вынюхивать запах внезапно напавшей на них медвежьей болезни, мы через Зернешти и Корби, как ураган, вернулись в Поэнари, с которого узнавшие о захвате Дракулы Корвином османы уже сняли осаду, радостно передоверив ее боярам Красавчика Раду, совсем не спешившим к нам на убой. Из Поэнари я должен был молнией лететь в Буду, чтобы спасти моего друга и господаря. Послав гонцов к Штефану III с рассказом о последних событиях, дав все необходимые приказы остававшимся в замке воинам, я во главе тайной стражи призраком в тумане полетел ко второму Дракону и захватившим его врагам. Здравствуй, Буда, вот и мы.
Саксонцы рассказали, что Матиаш собирается обвинить Влада III Дракулу в воровстве золота папы, предательстве христианских идеалов, переписке с Мехмедом Завоевателем, к которому он перешел на службу, выдав все тайны успешно готовившегося Матиашем крестового похода. Все нужные для обвинения поддельные документы были сделаны и оплачены брашовскими купцами. Поскольку никто бы не поверил этим вздорным обвинениям, Влада III хотели убить до суда, использовав любой удобный момент. Король Матиаш оставлял себе недавно украденные сто тысяч золотых дукатов Пия II, а саксонские купцы получили невиданные монопольные торговые привилегии в Цара Ромынеяскэ.
Я не должен был опоздать и позволить предателям и торговцам убить Влада, и я уже знал, как этого избежать. Только бы успеть, говорил я себе, вылетев из Поэнари во главе четырехсот воинов тайной стражи на рассвете хмурого декабрьского дня. Только бы успеть.
В Буде, конечно, нас никто не ждал. Было понятно, что на меня и мою тайную стражу началась охота людей Матиаша, Мехмеда и его верного холопа Красавчика Раду. Старайтесь, ребята, только помните, что схватился поп за яйца, когда Пасха прошла, и пленных мы с 28 ноября 1462 года не берем.
Тайная стража господаря Валахии Влада III Дракулы имела все необходимое для многолетней самостоятельной работы. Все линии и цепи стражи я дублировал, штабы работали не только в Поэнари, но и на "Альбах", казна находилась везде, где могла понадобиться срочно, десятки тайников в Карпатах имели запасы оружия, снаряжения, продовольствия, денег, действовали мастерские по производству пороха и греческого огня не только в замке, но и в горах, которые шутить не любят.
Полторы тысячи мастеров тайной стражи и двести наших конфидентов в Европе и Азии были обеспечены всем необходимым на годы вперед и были преданны Валахии и ее господарю Владу III. Мы могли спокойно работать по всей Европе годами, узнавая все то в ее правящих домах, что узнать вообще было нельзя. Второй Дракон мог лишиться всего, но только не своей могущественной тайной стражи во главе с верным другом и побратимом. Борьба за Цара Романа совсем не закончилась, просто мы продолжали ее в других условиях.
Мы серыми призраками побывали в ночном Брашове, но оба изготовителя поддельных писем Влада Мехмеду, где он "писал" о своей верности султану, уже успели сгореть в своих домах вместе со всем хозяйством и имуществом. Мифического гонца, у которого якобы были перехвачены эти письма, конечно, не существовало в природе, и в брашовской корчме в пьяной драке успели погибнуть все "захватившие" его пять опытных чешских наемников. Мы взяли письменные показания у двух участников провокации против нашего господаря прямо в их спальнях, вместе со своими хозяевами дрожащих от ужаса, и невидимыми тенями покинули этот гнилой, как трухлявый пень, город, не прощаясь, конечно, с ним навсегда. Вести саксонцев на суд к папе в Ватикан было бессмысленно, поскольку эти презренные существа в человеческом обличье никогда не держали своего слова и отказались бы в уже безопасном для них Риме не только от показаний о совершенных ими преступлениях, но и от отца родного или родины.
Все мыслимые и немыслимые пути и дороги из Валахии в Венгрию и Трансильванию были перекрыты сильными венгерскими отрядами. В самой Цара Ромынеяскэ, напряженной, как струна, было тихо, но Красавчик Раду совсем не спешил высовывать свой османский нос из боярского Тырговиште, справедливо опасаясь вернуться домой не только без него, но и без головы. Боярские дружины, недавно не раз испытавшие радость победы над врагом во главе с Владом III, неохотно собирались для штурма Поэнари, понимая, что им не взять его никогда.
Тайная стража всегда работает тихо, и никто не собирался прорываться через Карпаты с боем, хотя это было вполне возможно. По Цара Ромынеяскэ день и ночь, благодаря заботам второго Дракона, двигались немецкие, венгерские, чешские, польские, валашские, турецкие, персидские купеческие караваны, имевшие по наступившим новым временам сильную охрану. Плыть от Килии до Буды на хорошо знакомых всем "Альбах", вооруженных до всех мыслимых и немыслимых пределов, было бессмысленно, и я решил добраться до венгерской столицы по суше. Я приказал нашей речной флотилии перейти из гирла Дуная, от которого уже уходила домой армия Штефана, на Днестр, в лимане которого у нас была тайная стоянка, и готовиться в поход по Черному морю.
В начале декабря через Фокшаны на Бырлад и Яссы один за одним прошли четыре очень богатых турецких купеческих каравана с усиленной охраной, везшиъ дорогие пряности из Персии в Польшу. Все было настоящее, старшины караванов на границе пошлин не считали, и препон им, конечно, никто не строил. Никто, конечно, не замечал, что торговые обозы двигались с немыслимой для них скоростью. У полупустой по военному времени Сучавы, где я сумел на несколько мгновений встретиться и хоть как-то успокоить семьи Влада и мою, караваны повернули на запад и, как молнии, рванулись на Хуст и Мукачево, пролетели родные Карпаты и степенно вошли на венгерские земли с востока через Мишкольц и с севера через Кошице, уже, конечно, в виде немецких и чешских обозов. Наш поход, обычно занимавший у купцов более двух месяцев, продолжался двадцать дней, и я с товарищами не раз молили бога, чтобы не опоздать.
23 декабря четыреста "купцов" моей тайной стражи вышли к Буде оттуда, откуда их никто не ждал. Теперь мы могли показать Витезу, этому прожженному интригану, что может сделать тайная стража Влада Неистового для обеспечения его безопасности.
Давай, лживый канцлер, выбирай судьбу своего королевства и новой династии, только смотри, не ошибись, второй попытки у тебя уже не будет. А ошибешься – оставшиеся из живых из твоей банды позавидуют мертвым.
По дороге из Поэнари в Буду я успевал незаметно встречаться с нашими конфидентами в Польше и Трансильвании, а также получал почти ежедневные донесения из Венгрии. Влад был жив, и его ежедневно, вернее еженощно, допрашивали в Вышеграде, королевской резиденции в десяти верстах к северу от столицы, на изгибе Дуная. Отбить Влада из хорошо укрепленного и охраняемого замка без серьезной подготовки и без опасности для его жизни было невозможно, но мы не собирались ждать у моря погоды.
В Мишкольце мы узнали, что Влад жив, потому что его пытают, но он отказывается признавать себя виновным в измене Венгрии и пособничестве Османии в завоевании Европы, не подписывает документы о получении им золота папы Пия Второго и не выдает местонахождения собственной казны. Приказы господарей надо выполнять, и я, конечно, успел перенести пятнадцать бочонков с золотом из старых в новые карпатские тайники, с трудом поборов искушение приготовить любителям чужого добра засаду, успех которой мог бы убить Влада. Мысль о том, что моего друга пытают Стервятники-Хуньяди, заставляя признаться в подлейших преступлениях, которые господарь Валахии не совершал, сводила меня с ума, и я с трудом ненадолго унимал бушевавшее во мне бешенство, недостойное командира тайной стражи Влада III Дракулы.
Хорошо, что находившийся в Вышеграде девятнадцатилетний король Матиаш брезговал присутствием палачей в своей резиденции, и они жили за ее стенами в пригороде, приходя на работу в замок по ночам. Мы взяли их всех четверых среди бела дня сильно помятыми, но живыми, и тут же растворились в снегах, оставив на палаческих домах предупреждения о том, что все, желающие занять их места и пытать господаря Валахии, будут незамедлительно сажаться на тупые колы. Король Матиаш не присутствовал на допросах своего "любимого и верного друга", но канцлер Янош Витез побывал на них дважды и даже наблюдал пытку водой от начала до конца. Теперь мы собирались нанести ему и свой неожиданный визит.
Правитель Венгрии канцлер Янош Витез пребывал в своем будском дворце, план которого у меня уже появился, и тайных выходов из него не было. Тренировки по внезапному захвату городов-крепостей мы не раз проводили в нашей школе тайной стражи, "захватывая" Крайову или Тырговиште по всем правилам военного искусства. В Буде я и многие мои витязи бывали не раз и, конечно, знали город как свои пять пальцев, включая и месторасположение его единственного подземного хода, содержавшегося в плохом состоянии. "Саксонские и польские купцы" и их охрана, вошедшие в Буду к вечеру короткого зимнего морозного дня, хорошо знали, что им предстоит сделать. Естественно, мы не собирались устраивать в мирно спящем городе никакой резни ни в чем не виновных людей.
Поскольку пряности, ковры и ненужные нам лишние ятаганы, привезенные в торговых обозах, были настоящие, мы на следующее утро продали их на городском торгу и приценились к местным венгерским и турецким товарам, пообещав продолжить закупки завтра, которого у нас уже не было. У всех "купцов" моей тайной стражи была, конечно, изменена внешность, но оставаться в чужом городе больше необходимого не следовало. Поведение чужеземных торговцев было известно всем хорошо, и мы должны были ему соответствовать. Чтобы не выделяться, я купил восемь великолепных венгерских скакунов, которые при нашей кочевой жизни не могли помешать никогда. Наши руки были полностью развязаны, и уже через сутки после прибытия мы приступили к выполнению моего плана.
Крепость Буда имела четверо ворот в опоясывающих ее стенах и охранялась гарнизоном в тысячу воинов, защищавших город в четыре смены. Двести пятьдесят воинов находились в кордегардиях у ратуши и въездных башен и дозорами по десять человек периодически проходили по городу. В связи с отсутствием прямой военной угрозы Буде гарнизон интересовался не ее защитой, а истреблением токайского вина, которым были забиты все корчмы города. Эти сторожа с копьями серьезной угрозы не представляли, и мы могли перебить весь гарнизон Буды, этого не заметив, но убивать кого-нибудь в этом городе мы не собирались вообще. Правда, за некоторыми важными исключениями.
Охрана усадьбы канцлера Витеза состояла из двадцати четырех человек, дежуривших сменами по шесть воинов – трое на въезде в небольшой парк и трое на входе во дворец, из которого можно было бежать только через двери и окна первого и второго этажей. Этих ленивцев даже можно было не принимать в расчет, хотя и не зевать, как это делали все воины ночной, да и дневной сторожевой смены столицы королевства.
По зимнему времени во второй день нашего приезда в Буду Витез из своего дворца ненадолго выезжал только в ратушу. Вечерами он обычно работал в своем кабинете на втором этаже, располагавшемся справа от лестницы, а затем уходил в роскошную спальню, находившуюся в противоположном крыле дворца. Семья канцлера была в Вене, в которой начинался период балов, и в доме, кроме ленивой охраны и скороходов, присутствовала только прислуга.