В январе 1467 года в Трансильвании, в которой за последние два года Матиаш увеличил налоги вдвое, началось стихийное восстание дворянства, надеявшегося, что и в эту весну османы атакуют Буду. Надежды, увы, не оправдались, но из Ардеаля были изгнаны все надсмотрщики, оставшиеся только в королевской Хунедоаре, которую никто пальцем не тронул. Это не помогло, и когда Матиаш понял, что в этом году турецкого нашествия, наконец, не будет, обрушил на Трансильванию всю свою армию, состоявшую из пятнадцати тысяч всадников, шести тысяч копейщиков и семи тысяч боевых повозок гуситского образца. У трансильванцев, которым молдаване помогали всеми силами, не было никаких шансов.
Я, сообщавший Штефану все нужные для обороны страны сведения, сказал только что вернувшемуся из Каменца господарю, что через месяц Молдова будет атакована Венгрией. Штефан грустно ответил, что Казимир IV и польский сейм запретили ему открыто ввести свои войска в Трансильванию, взбунтовавшуюся против законной власти. Шляхта, захватившая обширные и плодороднейшие земли Галицкого княжества, нервно относилась к возможным мятежам покоренных ею народов и не хотела пока неизбежной войны с Венгрией. Однако мы были полностью готовы к отражению агрессии Корвина. Давай, король-стервятник, веди свои стяги вместо юга на восток, Карпаты ждут тебя.
Я не мог в открытую выступить против Матиаша и Витеза, очень, кстати, недовольного возвращенным им королем, недавно заявившим в Буде после коронации, что для него человеческие законы не писаны. Влад находился в Вышеграде, и я мог помогать Штефану только разведывательными сведениями, и он знал все необходимое для защиты своей атакованной родины.
Дело, впрочем, не затянулось. Матиаш плохо знал даже историю военных походов Венгерского королевства, иначе не повторил бы ошибки своих предшественников, не так давно разгромленных румынами при попытке захвата их Цара.
Приняв разбитых трансильванцев, мы встали на знакомых перевалах у Ватры, Нямца и Георгени, оставив только один из карпатских переходов между Чуком и Коменешти свободным. Штефан, в 1465 году с нашей аккуратной помощью отбивший у Корвина дунайскую крепость Килию, тихо и спокойно встал напротив прохода со всем своим войском. Наступил момент посчитаться с Хуньяди за его удар в спину Влада на Предяльском перевале в сентябре 1462 года, и мы не собирались его упускать. Уже началась зима, но перевалы, к счастью, еще не занесло снегом, и мы сверху смотрели на венгерские войска, четырьмя потоками ломившиеся в Карпаты.
Подождав, пока очередные захватчики втянутся в ущелья, мы одновременно в трех местах обрушили на них Карпатские горы, заложив под нависавшие у перевалов скалы запасы пороха, за целый год изготовленного нашими мастерскими. Скалы рухнули на нагло шедших без боевого охранения мадьяр, которых за три мига не стало, а не попавшие под обвалы и камнепады воины в ужасе попятились в Трансильванию и быстрым маршем двинулись к Чуку, где с отборными войсками находился король Матиаш. Когда опасность венгерского прорыва в Молдову исчезла, мы новыми взрывами расчистили перевалы. Тайная стража Влада Неистового всегда убирала за собой, не жалея пороха.
Сокращенное войско Корвина без помех перешло Карпаты в разрешенном нами месте и у Кэменешти было встречено готовыми к бою стягами Штефана III, брата и друга Влада Неистового. 15 декабря 1467 года молдаване вдребезги разнесли мадьяр, и их отчаянный господарь со своими витязями прорубился к Матиашу, который не захотел вступать в открытую схватку, очевидно беспокоясь за свою корвинскую жизнь, и получил за это "между плеч стрелу Штефана Великого", о чем в том же году записали в хроники все европейские летописцы.
Матиаша, которого мы общими усилиями лишили численного преимущества и возможности нападения с флангов, замертво сумели унести с поля боя, и, забегая вперед, скажу, что выстрел двоюродного брата Влада Неистового оказался ударом судьбы для Корвина, у которого после этого тяжелейшего ранения не было мужского потомства. Это позволило императорам Габсбургам, официальным наследникам короля Матиаша, после его смерти в 1493 году забрать себе венгерскую корону и страну, что, собственно, и требовалось доказать.
Венгры откатились от Карпат надолго, но очнувшийся от раны Матиаш не изменился и не унялся, ибо не может уняться тот, кого день и ночь душит жаба наживы. Воспользовавшись восстанием конкурента своего тестя короля Иржи Подебрада и его конфликтом с новым папой, в марте 1468 года Корвин объявил войну Богемии и ввел свои тяжелые войска на ее плоские равнины, на которых с переменным успехом занялся мародерством. Чешские земли были на порядок богаче разоренных в пыль боснийских и сербских, и его армия была довольна результатами своего грабежа братского христианского народа.
В мае 1469 года чешские католические бароны, земли которых Матиаш предусмотрительно не грабил, избрали его королем Богемии, но это категорически не приняли в Польше и Священной Римской империи, не собиравшихся пускать стервятника Корвина в Европу. Иржи Подебрад, изгнанный конкурентом Георгием со своей земли и обобранный до нитки своим зятем, в 1471 году перед смертью по предложению императора и польского короля передал права на чешскую корону его сыну королевичу Владиславу.
Пять лет шла тяжелая война за чешскую корону между Венгрией, Польшей и Империей. Все грабили всех в Европе под одобрительный хохот Османии, и Витез со своими сторонниками, недовольный реальным отстранением от высшей власти, устроил детский заговор в Буде, в которой уже несколько лет практически отсутствовал венгерский король, собирая дань с богатой Европы. Однако предупрежденный о свержении Матиаш вовремя вернулся в свою столицу, где уже шло низлагавшее его Государственное Собрание, и заговор закончился ничем. Корвин не стал никого казнить, пообещал защищать Венгрию от османов и тут же ринулся опять в Чехию, отправляя часть награбленного в Буду, и это всех устроило.
В 1474 году объединенные польско-имперские войска окружили армию Матиаша у Бреслау, но из-за привычных европейских споров о том, кто будет победителем выскочки Хуньяди, он сумел выскочить из смертельной ловушки.
Чешская война закончилась тем, что обобранные Богемию, Моравию и Силезию поделили между собой Матиаш и Казимир, разделившие пополам и чешскую корону, а довольный император Фридрих III, само собой, получивший свою долю, в 1478 году внес в "Синклит правителей Священной Римской империи" чешского короля и польского королевича Владислава и даже обещал внести туда же чешского и венгерского короля Матиаша. Правители были довольны, их народы бедствовали. Дело житейское, кому что нравится, тот тем и давится.
За несколько лет Венгрия, Польша и Чехия сильно ослабли в христианской войне, и Мехмед II предусмотрительно не трогал венгерские земли, ожидая, когда они сами упадут к османским копытам. Воспользовавшись смертью постаревшего Скандербега и европейским сумасшествием, за эти годы войско султана покорило Албанию и Боснию, обложив Венгрию с трех сторон и собираясь покончить с ней тоже.
Мы не участвовали в этой странной европейской войне, но стяги Штефана по приказу короля Казимира ходили воевать на северо-запад, и среди них, конечно, были мои витязи, и я сам ходил смотреть на этот католический позор. Наступало время возвышения Молдовы, а значит, и Цара Ромынеяскэ, которая вот-вот должна была стать отчаянным форпостом, защищавшим Европу от османских орд.
Поумневший Матиаш, над душой которого уже не висел Витез, опасаясь турок, понимал, что Венгрия вот-вот будет по-настоящему атакована Османией. Он сам выпустил Влада III Дракулу из Вышеграда и выделил ему как господарю Валахии целый квартал в Буде, объявив его суверенной территорией внука Мирчи Великого. Наконец, все свершилось само собой, и мой друг после десятилетнего заключения и плена был почти свободен. Ему еще не разрешалось покидать Буду, но я всегда мог в нее заехать тайно, и наша встреча произошла в начале 1473 года. Наступало, наконец, наше новое время, и мы были к нему полностью готовы. Базы в Карпатах, Поэнари и Хотине под крыши башен были набиты порохом, греческим огнем, оружием, снаряжением, продовольствием, наши бриги и каравелла ждали команды атаковать врага на реках и море, и две тысячи великолепных валашских воинов готовы были устроить "веер" и "колесо" всем османским оккупантам, ни дна им и ни покрышки, и в аду сковородки лизать. Впрочем, обо всем по порядку. Растянутое время внезапно сжалось в комок мгновений, в которых мы чувствовали себя как рыба в воде.
Все. Началось. С холопом султана Красавчиком Раду пора было кончать, и на этот раз подобное желание высказали король Матиаш и господарь Штефан. На общем совете трех правителей было решено, что им будет не второй Дракон. Корвин, конечно, был за возвращение Влада в Тырговиште, чтобы он вызвал османский огонь на себя, но Штефан умно возразил, что в этом случае он не сможет участвовать в деле, поскольку вызовет недовольство Кракова. Сам Матиаш, опасаясь ненужного ему конфликта с Османией и Польшей, также не хотел официально участвовать в этом валашском деле. Короче говоря, свергнуть Красавчика Раду должна была тайная стража Влада Неистового – тихо, красиво и аккуратно. Кто бы возражал против подобного приказа, только не я и мои витязи, которые десять лет не были в Тырговиште.
Матиаш официально не отпускал Влада из Буды, султанский фирман о награде за его голову действовал, и воцарение второго Дракона в Валахии вызвало бы нашествие османов на нашу родину со всеми своими ужасными последствиями. Мы, конечно, понимали, что этого не избежать, если хочешь счастья и славы Цара Романа, но война с Османией должна была произойти не в 1473 году. Валахия после десятилетнего правления Раду под османским если не игом, но точно пятой, не была готова к битве за Дунай. Всему свое время, и время по команде стервятника Корвина вызывать огонь на валашский народ еще не пришло, и мы не хотели, чтобы оно вообще пришло когда-нибудь.
Султан в очередной раз пошлет свое войско для завоевания теперь уже Хорватии и прорыва к Адриатическому морю, а серые призраки тайной стражи Влада Неистового сменят в Тырговиште недостойного господаря. У султана, стремившегося к захвату Венгрии, Рима и Империи, в 1473 году не было в кармане других предателей из рода Раду Негру, чтобы заменить своего Красавчика. Штефан и Влад, уведомив Матиаша, не находившего себе места перед очередным нашествием султана на его коронные земли, что делало его трон шатким, решили посадить на валашский трон одного из потомков Раду Негру Лойоту Басараба, воцарение которого не вызвало бы поначалу гнев Мехмеда Второго. После этого мы бы сумели за короткий исторический срок провести фактическое объединение Валахии и Молдовы. Этому уже бы не смог помешать Матиаш, не выдержавший войну на два фронта, имея при этом на фланге разъяренную его недавним погромом Трансильванию. Польша была бы поставлена перед фактом и под угрозой прорыва турок через валашские и молдавские земли на ее территорию, который стал в 1473 году абсолютно реальным, и не стала бы вводить войска в Сучаву, надеясь позднее подчинить себе все румынские земли, в том числе и вожделенную Трансильванию – перекресток торговых путей.
Влад, понимавший, что Красавчика Раду нельзя упускать из Тырговиште, потому что тот опять вернется в него в обозе султанского войска, спросил у меня, можно ли будет убить его в открытом и честном бою. Я ответил, что в открытом можно, но в честном не получится, потому что я не выставлю против него ни одного нашего воина, который может погибнуть на пустом месте, и выйду против него сам, а значит, у Красавчика Раду нет никаких шансов. Влад подумал и сказал, что сразиться со своим братом в Тырговиште он должен лично. Я ответил, что в этом случае ему придется остаться на троне в Валашской столице, ибо государи в собственные страны на прогулки не ходят. Это было справедливо, и Влад больше спорить не стал.
Оставалось совсем немного до того момента, когда естественный ход направляемой нами валашской истории расставит все по нужным Цара Ромынеяскэ местам, и мы очень боялись даже случайно сломать то, к чему мы стремились всю свою жизнь. Слава богу, не сломали, но в жизни редко сбывается все из запланированного людьми.
В апреле 1473 года османское войско пошло по привычному пути, но уже не на завоеванную Боснию, а на Хорватию, и мы не стали терять ни одного мига. Несмотря ни на что, Валахия помнила Влада, и даже боярские дружины не стали бы отчаянно сражаться за Красавчика Раду против своих недавних товарищей по оружию. Однако устраивать общевалашское сражение было бы дико и нелепо, и мы решили просто захватить Тырговиште и Раду в господарском дворце Мирчи Великого. Тайная стража Влада Неистового, сама в свое время прорывшая в валашской столице все три подземных хода, решила дать его младшему предательскому брату выбор достойной смерти, но я был уверен, что он в любом случае попытается сбежать из дворца к султану под копыто.
Беги, Красавчик, беги, а там как получится, ведь ты сам этого захотел.
Штефан аккуратно расставил свои стяги у Бырлада, конечно, для защиты взятой в 1465 году крепости Килии, а я с половиной витязей вышел на бригах и каравелле из Днестра в Море, а затем вошел в родной Дунай, отправив вторую половину своих воинов по суше в то же самое место, в которое стремились и мы.
Мы привычно неслись по Дунаю на парусах и веслах без остановок, у Джурджени на высокой воде вошли в Яломицу и еще быстрее рванулись по ней к Тырговиште, отсекая Красавчика Раду и его бояр-холопов от турецкого берега Дуная. Все шло по боевому расписанию, и передвигавшиеся по суше сотни одновременно с нами намертво обложили свою столицу, рассредоточившись в Жосе, Тейше, Рэзваде, Флорешти и Унгурени. "Альба Регия", "Альба Юлия" и "Альба Дева" оправдали свою репутацию самых быстрых судов на Дунае, замкнув кольцо в Олтени, Лугани, Вэкэрешти и Улми. Само собой, везде мы в первую очередь захватили надсмотрщиков Раду, отдали их на народный суд и сжали окружение до стен Тырговиште. В самый глухой час ночи наши "Альбы" серыми призраками вплыли в город, и мы захватили его без единой стрелы и удара меча.
Валахи не собирались рубиться между собой ради предателя Раду, и мы без помех ворвались в господарский дворец, только выбив зубы его охране. Красавчик, успев понять, что происходит, сам выбрал свою смерть. Он не стал обнажать меч и просто попытался сбежать из дворца по ставшему известным ему, дьявол знает откуда, подземному ходу, выходившему к южным окраинам Тырговиште. Так как за время своего правления он занимался содержанием не крепостных сооружений, а османов, то во время его бегства в неухоженном подземном ходе произошел обвал, и валашские камни завалили предателя родины. Мне было, конечно, немного жалко потайной галереи, но мы восстановили ее за неделю, и все горожане увидели труп бывшего господаря – холопа султана.
Не сумевших вырваться из нашего окружения семерых любезных Раду бояр мы без затей посадили на колы за стенами столицы, чтобы не загрязнять в ней воздух. Войска Штефана, подошедшие от Бузэу, в Тырговиште, конечно, входить не стали и, убедившись, что волнений в боярских дружинах не произошло, быстро вернулись на север.
Лойота Басараб заверил Штефана III в своей безграничной преданности ему и Валахии, занял Трон Тырговиште, а тайной стражи Влада Неистового уже давно не было в столице. Еще на рассвете Судного дня "Альбы", которых никто толком не разглядел, высадив меня и витязей у дворца, как тени выскользнули из города, к вечеру забрали нас на борт в Сэкуени, после чего быстро, как только возможно, и еще быстрее проскользнули по Яломице и Дунаю и поднялись по Пруту к Черновицам, чтобы загрузиться товарами для очередного похода в Черное море.
Дело было сделано, Красавчик Раду зарублен не был и умер своей смертью, на троне появился Лойота Басараб, войска Штефана и мы уже были не в Валахии, и у Османии не было никаких причин для беспокойства. Никто султана в голос не проклинал, от выплаты дани не отказывался, просто произошла смена власти в столице – внутреннее дело Валахии, не входившее в сферу компетенции Стамбула.
Султан, узнавший о смерти Раду под завалами, своих планов на лето менять не стал, и его войско отправилось на Хорватию.
Над Цара Ромынеяскэ вставала новая заря, и мы не стали очищать ее от холопов Раду, не желая лишней крови и чтобы не привлекать внимание султана к нашему дунайскому берегу.
Это была ошибка, которую пришлось исправлять, пролив намного больше крови, чем при захвате Тырговиште.
Я доложил обо всем произошедшем Владу в Буде, встретившись с ним в тайном убежище под домом немецкого ювелира, куда иногда за украшениями заходил с женой Влад. Выслушав меня, второй Дракон сказал, что мы не успеем объединить Валахию и Молдову тихо и в нашей ситуации следует бояться не Матиаша, которому сейчас явно не до этого, а Мехмеда, которому дело есть до всего. Мы не очистили страну от предателей, и прислужники Раду наперебой побегут за Дунай рассказывать султану о наших делах. Султан не заставит себя долго ждать, а Лойота Валахию спасать не будет, не та порода. Я ответил, что как только Мехмед сменит направление главного удара с Хорватии и Венгрии на наши Карпаты, Матиаш, который совсем не идиот, официально освободит Влада III и предложит ему возглавить Валахию, которая только со вторым Драконом может противостоять Османии. Заодно Матиаш уберет из Тырговиште молдавского, то есть польского, ставленника, а поскольку чешская война фактически закончилась, венгерский король может дать нам хотя бы часть своей армии, которую надо кормить, и делать это будет Валахия. В этом случае с османами может пойти совсем другой разговор, к которому точно присоединится Штефан, а возможно, и Краков. Влад согласился со мной и грустно сказал, что мы, в конце концов, пока не дьяволы и еще не боги, и делаем все, что можно и нельзя, для защиты своей страны, которой не дают покоя ни враги, ни друзья.
1473 год заканчивался почти успешно, начинался 1474-й, и в Цара Ромынеяскэ тихо и спокойно стоял дым коромыслом. Подготовка к войне с Османией и объединению Валахии и Молдовы шла полным ходом, и я не буду пока вам рассказывать об этом, потому что дело еще не кончено. Казалось, все идет к своему счастливому концу, и вскоре Европа узнает о создании Румынии.
Не тут-то было. Весной 1474 года в Стамбул сбежали не только валашские бояре, но и господарь Лойота Басараб, который, предав родину, рассказал Мехмеду II о наших делах все, что знал, а знал он в силу своего положения совсем не мало.
Довольный Мехмед, понимая, что прорваться к Адриатическому морю даже после взятия горной Албании и Боснии совсем не просто, с удовольствием пришел в ярость, отменил поход к Буде и Сплиту и заявил, что покарает Штефана III за его попытку вывести Валахию из зоны османского влияния и случится это совсем не следующей весной, а немедленно. Впервые султан объявил о проведении зимней кампании на Дунае, и не скрою, что это стало большой неожиданностью для нас, надеявшихся, что мы имеем в запасе почти год.