- Простите панове, что я принимаю вас в таком виде, - произнес он по-польски. - Сами понимаете время военное и мне недосуг. Город надобно к обороне готовить.
- А мы пан воевода как раз привезли тебе письма начальника твоего. Он избавляет тебя от забот об обороне города.
Полковник Поланецкий вручил князю письма. Тот принял их и сломал печать первого. Пробежал глазами и отшвырнул его от себя.
- Что это, панове, вы привезли мне? - строго спросил он.
- То письма твоего начальника, пан! - вскипел Каховский. - Пан Шереметев приказывает тебя сдать город! Он в ответе за него перед царем.
- Ты, пан, не петушись! - осадил князь ротмистра. - Я пока еще здесь именем моего государя главный воинский начальник. А Шереметев мне приказывать не может. Я сюда царем поставлен. И царь мне никакого приказа о сдаче города не давал! А Шереметевых на Руси много!
- Так пан города не сдаст и приказа своего начальника не исполнит? - спокойно спросил Поланецкий.
- Нет, пан полковник. Я буду защищать Киев. А ежели ваши войска захотят его взять, то милости прошу к нам гостевать! Мы уже и угощения наготовили. Али думаете, что победа ваша коли хан Шереметева одолел? У нас таких армий государь великий еще несколько сюда пришлет!
- Это последнее слово князя-воеводы? - спросил Поланецкий.
- Последнее. Иного ответа паны послы не получат. Мои войска готовы сражаться.
Поланецкий уважал смелых людей и с достоинством поклонился князю….
Слободищи: Ставка гетмана Юрия Хмельницкого
Гетман Юрий Хмельницкий уже никакими государственными делами не занимался. Он во всем положился на хорунжего Яненченко и некоторых полковников. Его ставку в Слободищах обложили со всех сторон польские и татарские войска. Но решительного штурма они не предпринимали. Им нужен был союз с гетманом на выгодных для них условиях, а не его поражение.
Пан Иван Яненченко уже неоднократно встречался с представителями польского командования. Они толкали гетмана на скорейшее заключение союза.
В тот день Яненченко вошел к Юрию и громко произнес:
- Пан ясновельможный гетман, к тебе посланцы польского короля и хана крымского.
- Они здесь?
- Так, пан гетман.
- Но сегодня мне не хочется никого принимать, пан Иван. Пусть говорят с моей генеральной старшиной.
- Того нельзя, пан гетман. Они желают говорить лично с гетманом. Дело отлагательства не терпит. Иначе они грозятся начать правильную осаду Слободищ, Юрий. А сил у них сам знаешь сколько.
- Думаешь, они возьмут город?
- Возьмут.
- Но я не могу вот так все решить, Иван. Что тогда скажет царь? И зачем я на это клятое гетманство согласился? Что за проку мне с него? Одни волнения и ночи бессонные!
"Что за гетман? - с отвращением посмотрел на Юрия Яненченко. - Трус. И как должны люди идти за таким вождем? И это сын великого Богдана! Как несправедлива природа!"
Но вслух он сказал:
- Пан гетман, послы ждут!
- Хорошо, пусть войдут.
- И прошу пана гетмана сохранять благоразумие и спокойствие.
- Веди послов!
Яненченко полонился и быстро удалился. Вскоре он вернулся в сопровождении польских комиссаров Станислава Потоцкого и Юзефа Любомирского. От татар был приближенный хана Мехмед Гирея Селим-бей.
Поляки отвесили гетману придворные поклоны, и татарский мурза слегка склонил голову.
- Мы к пану гетману от его ясновельможности круля Яна Казимира, и светлого хана Мехмед Гирея, - начал говорить полный вельможа Любомирский.
Он был в богатом польском кунтуше схваченном у пояса широким кушаком. Его товарищ Потоцкий был во французском камзоле с кружевами и серебром.
- Я готов выслушать слова короля и слова хана! - произнес Юрий, смотря на Яненченко.
- Король предлагает пану гетману забыть ссоры и обиды и снова заключить союз.
- Мой повелитель великий хан Крыма также предлагает гетману союз, - произнес Селим-бей. - Войска Шеремет-паши разгромлены и сам он в плену на цепи у ханского шатра. Он больше не опасен пану гетману.
- Прошу садиться, - гетман пригласил послов сесть. - Я рад, что паны принесли мне мир, но какова будет цена, что я заплачу за этот мир и за новый союз?
- Самые почетные условия для пана гетмана! - поспешил заверить Хмельницкого Любомирский. - Ибо мой король не считает пана гетмана проигравшей стороной.
- А подробнее? Я бы хотел вернуться к тому договору, который был заключен при гетмане Выговском.
- Пан имеет в виду создание Великого княжества Русского? - спросил Потоцкий.
- Так, пан комиссар. И себя как сын и наследник гетмана Богдана я видел князем русским с правом предавать мою власть по наследству.
Яненченко посмотрел на Юрия.
"А он не понимает, в каких обстоятельствах оказался. Совершенно не понимает. Если поляки не пошли на такие условия с Выговским, то с ним и подавно не пойдут. Они побеждающая сторона. Неужели ему это не понятно? Он то готов расплакаться как баба, то корчит из себя великого гетмана. Он просто смешон!"
Польские комиссары также были удавлены теми требованиями.
- Пан гетман, - начал Любомирский. - Мой круль Ян Казимир и сенат Речи Посполитой предают пану следующие условия. Пан гетман принимает покровительство и вечное подданство польского короля. Пан гетман будет обязан сражаться с врагами короны, а таковыми сейчас являются московиты. Пан гетман будет обязан заключить союз с крымским ханом Мехмедом IV Гиреем и не нападать на владения его ханского величества.
- А княжество Русское?
- Такие вопросы сразу не решаются, пан гетман. То дела будущего. Пока нас стоит совместными усилиями разгромить московитов и освободить от них державу пана гетмана.
- Не стоит совать в рот сразу два куска, пан гетман, - поддержал Любомирского Потоцкий. - Для того еще придет время.
- Но я сын гетмана Богдана! А моему отцу польские сенаторы сами привезли булаву гетмана Украины в 1649 году! Разве того не было?
- Было, пан гетман! - вмешался в разговор Селим-бей. - Но тогда под стенами вашего города не было 15 тысяч поляков и 30 тысяч воинов моего хана.
Это была прямая угроза. Юрий был трусом и сразу испугался. Вступать в схватку с такими силами он бы не решился никогда.
- Пусть пан гетман подумает, что сулит ему такой союз, - стал сглаживать горечь слов татарина Любомирский. - пан обретет двух сильных союзников, что не дадут его в обиду. И благодаря этому союзу пан гетман и сам станет сильным. Мы совместными усилиями разгромим московитов и вытесним их из пределов Украины. И под булавой пана гетмана снова будут собраны все земли, что были под булавой его отца гетмана Богдана.
Хмельницкий снова посмотрел на Яненченко.
- Пану гетману нужно подумать над словами панов комиссаров, - вмешался генеральный хорунжий. - Он даст свой ответ завтра. После совета с генеральной старшиной Войска Запорожского.
После этого посланцы откланялись и ушли, оставив гетмана и хорунжего наедине. Хмельницкий снова впал в панику.
- И это то чего ты мне обещал, пан Иван? - закричал Юрий. - Они обещают мне лишь часть того, что имел мой отец! Причем малую часть!
"Если бы был хоть половиной своего отца, - подумал Яненченко, - то они дали бы больше".
- Меня не желают признавать князем, пан хорунжий! Они не признали Выговского! Но он был узурпатором! Я же законный гетман! Я наследник своего отца!
- Пан гетман, в настоящее время мы не можем требовать большего. Послы нам ничего сверх того, что обещали не дадут. У нас здесь осталось всего две тысячи войска. Остальные твои силы у Брюховецкого и Сомка. Но сейчас они никак не подойдут нам на подмогу. На русских также нечего рассчитывать, если ты сам не поддержал их, Юрий. У нас нет выбора.
- Значит, ты советуешь идти под короля?
- Да. Иного пути нет.
Гетман обхватил голову руками и простонал:
- Отчего мне все это? За какие грехи, Господи?!
Стамбул: порт, галера "Меч падишаха"
Капудан-паша Мустафа был искренне удивлен тем, что два его беглых раба сами явились на галеру и просили его спасти их от смерти. Такого в его практике еще не бывало. Часто бежавших рабов возвращали силой, но чтобы сами - такое впервые. Причем, вели себя вернувшиеся гяуры вызывающе и явно были в себе уверены. Это еще больше озадачило Мустафу.
- Я не могу вас понять, гяуры! Вы просите меня о помощи? Вы беглые и подлые рабы?
- Да. Мы ждем, что ты нам поможешь, - произнес в ответ Мятелев.
- Я? А если я велю вас обоих заковать в цепи и снова к веслу посадить? Нет! Это слишком малое наказание для таких негодяев как вы. Я велю вас пытать корабельному палачу. С вас по куску станут сдирать кожу.
- Ты так не сделаешь, эфенди, - произнес Минка.
- Не сделаю? Ты слышал, что они сказали, Абурохман, - капудан-паша повернулся к корабельному аге.
- Отдай мне гяуров, и они пожалеют о своей наглости! - вскипел Абдурохман и в его руке оказалась плеть.
- Может, ты дашь нам сказать, Мустафа? - спокойно выдержал все нападки Мятелев.
- Что ты можешь мне сказать еще, гяур? Что-то важное?
- Да. Мы принесли тебе спасение, Мустафа. Я и мой друг. Твои бывшие галерные рабы.
- Спасение? - снова ничего не понял капудан.
- Спасение для тебя и твоего аги Абдурохмана. Мы бежали из дома Дауд-бея. И слышали как тебя и Абдурохману вынесли смертный приговор.
- Что? - не поверил Абдурохман.
- Для этого Дауд и задержал галеру в порту. И для этого он запретил вам покидать борт судна.
- Но почему? Как могло такое случиться? Дауд-бей простил меня. Да и можно ли верить на слово поганым гяурам?
- Нельзя! - взревел Абдурохман. - Давай я забью их на смерть плетьми!
- Ты можешь нам не поверить. Но люди с приказом о вашей казни уже идут сюда. И скоро они окажутся на борту галеры. И тогда для вас спасения уже не будет.
- Но отчего ты решил спасти меня, гяур? - спросил Мятелева капудан. - Какая выгода в том для тебя?
- Наши с Минкой жизни в опасности и ты можешь нас спасти. Вот почему мы здесь.
- Дауд-бей решил избавиться и от вас? Так?
- Да, капудан-паша. Наши с Минкой жизни также под угрозой.
- И что же мне делать?
- Пока судно под твоей командой прикажи выйти в море. Мы уйдем в Средиземное море через проливы и там присоединимся к берберским пиратам. Там ты сумеешь начать новую жизнь, капудан-паша…
Мустафа остался с Абдурохманом наедине. Гяуров он приказал отвести на палубу.
- Думаешь, они говорят правду? - Абдурохман посмотрел на Мустафу.
- Так и получается. Дауд и великий визир не простили нам того, что мы сделали. Ведь паша Ибрагим отказался от Вахид-паши. Думаешь, он станет заступаться за нас с тобой? А нас накрепко привязали в Вахид-паше. А он не сегодня-завтра получит от султана шелковый шнурок!
- Нам с тобой такой чести не окажут.
- Именно. Прикажут зарезать как свиней. Стоит опередить их и бежать.
- К пиратам?
- А почему нет? Я сколько раз слышал о тех, кто стал пиратом. Берберы не выдают своих, и воют за султана только когда им самим это выгодно. А здесь что я выслужил за столько лет службы?
- Ты прав. Но я этими гяурами стоит быть осторожными.
- Мы запрем их в каюте и выпустим после того как доберемся до первого берберского порта….
- Думаешь, поверят? - спросил Минка Мятелева.
- Поверят. И скоро мы выйдем в море. И пусть тогда нас ищет и Дауд и Ржев.
- Но если они сделают нас рабами?
- Не сделают, Минка. Турки умеют быть благодарными.
- В отличие от наших дворян да бояр. В бою и на войне дворянин мужику брат, а дома мужицкий кат.
- Снова ты за свое, Минка. Так ненавидишь дворян?
- Враги они наши. Токмо про себя думают, не про мужика не про Русь, но про прибытки свои…
- Тихо. Капудан…
На палубу вышел капудан-паша и отдал приказ сниматься с якоря. Минка посмотрел на Федора. Все шло по плану.
- Теперь главное чтобы Марта не запоздала…
Марта быстро сумела проплыть расстояние до галеры и поднялась на борт по якорному канату. Она спряталась за большими бухтами канатов. План Федора Мятелева стал работать.
"А Федор хоть и авантюрист, и отчаянно смелый человек, все отлично придумал. Он действительно на редкость удачлив. И такой как он может обмануть даже всесильный Орден".
Она осмотрелась и увидела Федора с Минкой….
Глазастый Минка сумел заметить Марту и сказал про это Мятелеву:
- Марта уже здесь.
- Точно? Я не вижу никого.
- Она осторожна. Она там за бухтами канатов. Так что все в порядке.
Мустафа приблизился к бывшим рабам.
- Я поверил вам, гяуры. И получается так, что ваш должник. И я не сделаю вас за это рабами. Но пока вы станете моими пленниками и будете заперты в одной из кают.
- И до каких пор мы будем там сидеть? - спросил Мятелев.
- Мы доберемся до берберов, и тогда вы получите свободу.
- Свободу? И только свободу? - спросил Мятелев.
- А чего тебе еще? Свобода дороже всего золота мира, гяур….
Стамбул: дом купца Адреотиса
Бен Лазар прибыл в дом купца с плохой новостью. Он не хотел её сообщать, но выбора не было. Затем будет еще хуже. Пусть Адреотис знает правду.
Адреотис уже по лицу еврея догадался, что случилось нечто неприятное.
- Что? - спросил он.
- Случилось нечто… - Бен Лазар замялся.
- Говори!
- Те люди исчезли. Мои наблюдатели не спускали с них глаз. Но они сумели обмануть всех, и моих людей и слуг Дауд-бея.
- Как исчезли? Но ты говорил что они в доме… Как они могли исчезнуть? Куда? Разве можно вот так беспрепятственно покинуть Стамбул? Может их убили?
- Нет, почтенный. Нет. Сам Дауд-бей был в ярости. Он видно и сам не ожидал, что они просто так исчезнут. Но как они покинули его дом, никто не видел.
- Ты искал их?
- Везде. Но они как в воду канули. Мои слуги переговорил с людьми Дауда и те подтвердили, что трое ушли из его дома, да так тихо, что просто можно подумать, что они колдуны, а не обычные люди.
- Городские ворота? - спросил Адреотис.
- Перекрыты, почтенный Адреотис! Я это сделал сразу же.
- Морские порты?
- Везде мои люди. У всех купеческих иностранных кораблей на которые они могут попроситься, стоят соглядатаи.
- Хот один купеческий корабль за это время покинул порт?
- Нет. Венецианские галеры только готовятся сняться с якорей.
- Когда они желают уйти?
- Завтра.
- Нужно проверить эти суда. Подкупи капитанов и переверни там все. Я дам тебе еще людей. Мне нужны эти люди. И самое главное - мне нужен сын боярский. Ищи его!
- Все исполню.
- А какие суда покидали порт? За это время как они исчезли?
- Только две военные галеры. Но на их борт никто посторонний не поднимался. За это могу поручиться головой. Они ушли в Средиземное море.
- Горе нам с тобой, Бен Лазар, если мы не найдем боярского сына!
- А если мы его найдем? Что делать далее? Следить или схватить его?
- Хватай! Но так чтобы его не помяли. И сразу в мой дом.
- И остальных также в твой дом?
- Да. Но остальные меня интересуют мало. Хорошо если мы захватим и их, но если нет - ничего. Главное - боярский сын Мятелев.
Море: галера "Меч падишаха"
Боевая галера османского флота прошла проливы и вышла в Средиземное море. Капудап-паша Мустафа вздохнул с облегчением, когда пушки большого форта исчезли вдали. Их никто не остановил.
- Мы ушли, Абдурохман. Ушли из Стамбула!
- И мы поставили себя вне закона. Теперь мы не во флоте Османской империи.
- Это да, но мы с тобой сохранили жизни, Абдурохман. А это уже не мало. Мы с тобой попали между больших жерновов по имени Дауд-паша и Вахид-паша. И они едва не перетерли нас с тобой.
- Главное нам пристроиться среди пиратов. Не сдадут ли нас пиратские беи османам? Как думаешь?
- Нет. Такое они делают редко. Да и османским капуданам не с руки сориться с пиратскими беями из-за нас. Капудан-паша галерного флота империи не станет раздувать скандала. Идет война. А мы с тобой не большие государственные преступники. Мы ведь не враги султана.
- Главное для нас с тобой сохранить лидерство на галере. Команда сможет нас спихнуть с наших постов. Когда все узнают, что мы ушли к пиратам здесь такое начнется.
- Значит, нужно им все рассказать самим, Мустафа. И рассказать так, чтобы они поняли правильно.
- Как это сделать?
- Подумаем….
В каюте, где сидели Федор и Минка было темно. Светильник недавно погас и новый им никто не принес.
- Прошли форты! - сказал Минка. - Точно тебе говорю, что прошли. Уже часа два-три как прошли.
- И что с того? - спросил Федор.
- Мы вышли в Средиземное море, Федя! И нам пора начинать наше дело.
- Как только придет Марта, начнем. Она будет здесь, когда стемнеет.
- Уже наверняка стемнело! Это в этой каюте мы ничего не видим ночь сейчас или день.
- Марта отопрет каюту и мы сразу же отправимся на палубу, где сидят гребцы.
- А там?
- Там - дело случая, Минка. Нам или повезет или нет. Но я счастливый. И думаю, что мое счастье и на этот раз меня не обманет.
- Тако и наш батька атаман Сокол говорил. Ему такоже везло. Но в один момент предали его и схватили его бояре и показнили, Вот те и счастье.
- Не ты ли соглашался в доме Дауда рисковать со мной? Мог бы и у него остаться. Кто тебя сюда звал?
- Не думай, что я испугался. Будет, так как бог даст.
- Оно так.
- Но мы на святое дело идем, Федор. Рабов от цепей освободим. Я сам столь долго за веслом просидел. И потому я не забоюсь. Не может Господь не даровать нам с тобой удачу.
- Я же никогда рисковать не боялся, Минка. Сколь всего было за этот год, что и вспомнить сложно. Сколь всего пережито и видено мною, Минка. С Москвы прибыл я в армию и сразу стал десятником головного дозора. Сколь раз с тарами рубился и казаками Выговского.
- А за ради чего ты воевал, Федя?
- Как за ради чего? Я ведь сын боярский и в стремянном государевом полку службу нес. Я государю великому крест целовал. Тако и мой отец делал, и мой дед, и прадед.
- За царя воевал стало? - спросил Минка.
- За царя! А ты чего про сие спрашиваешь?
- Дак, атамана Сокола показнили и обвинили его в том, что он изменник царю.
- Снова ты про Сокола своего.
- Про него! Я знать хочу. Отчего царь за бояр стоит? Отчего, не простой народ? Скажи мне стрелец? Отчего, он неправду боярскую покрывает?
В этот момент двери в каюту отворились. Это Марта Лисовская открыла засов с той стороны и вошла внутрь.
- Марта! - вскричали оба мужчины. Они узнали женщину в полоске лунного света, что проник в открытую дверь.
- На палубе всего несколько матросов. Мы сможем проскольсзнуть за бухтами канатов и за мешками, что уложены по левому борту, - сказала она….
Стамбул: шелковый шнурок
Вахид-паша с трепетом увидел султанского алай-чауша который шествовал во главе большой свиты из чаушей в белых кафтанах с ятаганами в руках.