* * *
- …А мне говорит князюшка наш светлый - тебе, Лука Вышатич, доверяю я добро стеречь, покуда не вернёмся я али хозяйка, госпожа княгиня Мария Константиновна…
Ратибор тщательно пережёвывал кашу. Старый ключник оказался человеком открытым и хлебосольным, к тому же истосковавшимся в тревоге. Сейчас он насел на Ратибора, точно степная орда - не отбиться! - требуя новостей о страшном нашествии.
- А верно говорят, что у Батыги войско в триста тысяч вершников?
- Не знаю о том - Ратибор старался отвечать вежливо - Но думаю всё ж, что нету у поганых такой силы. В любой орде воинов менее половины, а остальные сброд всякий…
- Так, так… - старик явно обрадовался - Так мыслишь, побьёт великий князь Георгий со товарищами Батыгу?
Ратибор помедлил. Было очевидно, какого именно ответа жаждет старик. И чего проще ответить: "знамо, побьёт"…
- Я в княжьи дела не посвящён. Думаю, о том тебе у князя своего Василька Константиновича спросить лучше - витязь чуть помолчал - Мы можем только надеяться, Лука Вышатич.
Старик увял, опустил голову.
- Ладно, Ратибор Вышатич, понял я.
- Не горюй допрежь, старче - Ратибор поднялся из-за стола - Благодарствуем за хлеб-соль - он не счёл за труд, поклонился.
Старый ключник тоже поднялся, кланяяясь в ответ. Дождался, покуда выйдет княгиня.
- Что я сказать тебе хотел, витязь…
- Ну? - Ратибор остановился у двери, придерживаясь за кольцо.
- Не сердись, коль слово поперёк придётся. Измучена она - старый повёл глазами в сторону ушедшей, не оставляя сомнений в том, о ком речь - А путь вам, я мыслю, нелёгкий.
- То так - Ратибор выглянул в тёмный переход вслед княгине. Непорядок, одну оставил…
- Так я о чём - продолжил мысль ключник - Душой измучена она, не телом. Не довезёшь до Новагорода так-то.
- Ну-ну! - прикрикнул Ратибор, уже холодея от сознания правоты старого слуги.
- Верно говорю. Ты вот что… Тут одна ворожея есть, порчу там снимает, тягости непосильные душевные… Позвать?
Ратибор задумался. Тёмное дело, колдунья…
- Нет - отмёл он сомнения - Не пойдёт. Не обижайся.
- Ну тогда хоть в баньку ей, а? Баньку мигом истопят… И девки сбегают, которые остались… Банька, конечно, не ворожея, а всё тяготу снимет малость. А?
Ратибор снова подумал. Да, банька - это подходяще. Вот только…
- После баньки в дорогу, на мороз - живо простуду схватишь…
- Так и ночуйте ещё ночь! Отдохнёт, отмякнет малость госпожа твоя. Дело я говорю, Ратибор Вышатич.
Витязь тряхнул головой. В самом деле, покуда татары под Владимиром… В конце концов, что такое один день?
- Будь по-твоему, старче.
- Ну вот и ладно - обрадовался старик.
* * *
Ратибор проснулся оттого, что рука коснулась холодного металла, и только спустя мгновение осознал - рука просто отреагировала на непонятный шум, схватив рукоять меча, покуда голова спросонья прогревалась.
- Что там, Вышатич? - княгиня тоже проснулась, села на лавке.
- Сейчас узнаем, госпожа моя… - витязь взял свечу, зажёг от углей лучину, от неё свечку. Подошёл к двери, отпер могучую задвижку. В тёмных переходах княжьего терема не горел ни один огонёк. Витязь постоял, размышляя. Можно, конечно, пойти и разузнать… Но инстинкт телохранителя противился тому, чтобы оставить княгиню одну, а послать было некого…
- Пойдём-ка, Вышатич - княгиня Лада возникла сзади, уже одетая и подпоясанная, даже волосы убраны - когда успела? Витязь почувствовал к ней особое уважение. Так быстро собраться не каждый кметь в дружине княжьей мог… Ладно.
В освещённой там и сям прилепленными разномастными свечками горнице было довольно людно - должно быть, вся оставшаяся тут, в Ростове, княжая челядь собралась.
- Гонец из-под Владимира прибыл - старший ключник, тот, с кем они вчера договаривались о ночлеге, дышал тяжело, как загнанный - Беда, братие… Пал стольный город Владимир, позавчера ещё пал. А вчера, похоже, и Суздаль взяли.
Ратибор смотрел на старого ключника, и видел всё, как сквозь текучую воду. Всё… Вот теперь всё…
Он обернулся, взглянул в огромные, сухие глаза княгини Лады.
- Собирайся, госпожа моя. Уходим быстро.
- Куда вы? Солнце почитай зашло, ночь вот-вот… Да и ворота уже закрыли, поди! - всполошился старый ключник.
- Закрыли - откроют! - отрубил витязь.
- Не откроют - старик был твёрд - Ещё вчера открыли бы. А нынче… Никакого серебра не хватит, Ратибор Вышатич. Ибо мёртвым серебро ни к чему.
Витязь сгрёб старика за рубаху - тот часто задышал.
- Пойми и ты меня, старик. Нельзя нам ждать. Завтра… Завтра татары тут будут. Уж ты мне поверь.
* * *
- …Едрить твою в дышло и в кочерыжку, и во все дырки!!! - подвёл итог переговорам с городской стражей Ратибор, не желая более сдерживаться.
- Проваливай! - калитка караульного хода захлопнулась с железным лязгом. Некоторое время витязь стоял, тупо глядя на окованную железными полосами низенькую дверцу. Покосился на стоявшую чуть поодаль княгиню, оглаживающую коней.
- Прости меня, госпожа - сокрушённо произнёс витязь, подойдя вплотную - Хреновый из меня философ. Не убедил.
- Погоди-ка, Вышатич - княгиня направилась к двери в караулку - Сейчас я… Да не иди за мной, прошу тебя!
Ратибор, чуть поколебавшись, остановился. Издали увидел, как постучала княгиня, как открылось окошко. Спустя минуту открылась и дверца. Ещё чуть, и молодая женщина идёт обратно. Заскрипела, отваливая, створка ворот.
- Поехали, Вышатич - Лада вскочила в седло, без лишних слов направляясь к воротам. Витязь ошарашенно последовал за ней.
Когда тяжёлая створка с гулом захлопнулась за ними, и послышался скрежет задвигаемого бруса-засова, витязь не выдержал.
- Как удалось тебе, госпожа моя? Я им десять гривен предлагал…
- А я просто попросила. По-человечески.
* * *
- Ну вот и Волга, госпожа моя.
Восток едва светлел, и гладь замёрзшей реки призрачно белела перед двумя всадниками. Витязь пристально вглядывался вдаль, силясь различить детали в тёмной массе леса на том берегу.
- А где Ярославль, Вышатич? - тихо спросила княгиня.
- Ярославль там - Ратибор махнул рукой куда-то направо - Токмо мы пойдём в другую сторону.
Он снова помолчал.
- Сегодня нам надо пройти как можно больше. Возможно, после это будет трудно. Первое, что сделают татары - заступят все торные пути.
Ратибор послал коня вперёд, держась правого берега. Подуставшие за ночь кони недовольно всхапывали, но шли-таки довольно бодрым шагом, невзирая на глубокий снег. Мешки с припасами колыхались за спиной, перемётные дорожные сумы висели на луке седла. Возможно, и правда следовало взять запасных коней?
Да, ещё в Ижеславле князь советовал ему взять подменных коней, легче везти пожитки, но Ратибор твёрдо отказался. Серка и Игреню он выбрал из-за их особого качества. Они никогда не ржали, если находились вместе. А это по нынешним временам самое главное. Не хватало ещё, чтобы на призывное ржание какой-нибудь мохноногой татарской лошадёнки красавец-конь, застоявшийся в княжеских конюшнях на богатых хлебах, ответил звонким ответным ржанием.
Прошёл час, другой, а они всё так же двигались в сером сумраке. День выдался хмарный, и оттого казалось, что рассвет никак не наступит. Витязь поймал себя на мысли, что хорошо бы, если бы ночь продолжалась бесконечно, до самой весны. Вон бывалые люди говорят, что в далёких полуночных странах так бывает зимой - солнце не показывается, только заря зажигается и снова гаснет…
Ратибор думал. Надо сделать привал, найти тут укромное место, подальше от реки. Нет, разбойников сейчас опасаться вряд ли стоит, все разбойники сейчас попрятались в страхе, угадав своим разбойничьим, звериным чутьём, что от этого зверя пощады не жди… И ещё надо пройти сегодня днём хотя бы вёрст семьдесять, тогда можно будет считать, что оторвались от погони. Ночами татары не ходят, стало быть, к Ростову подойдут только после полудня. Да задержатся под городом, пусть ненадолго… Стало быть, к Волге выйдут уже завтра, не раньше. Да по глубокому снегу не разгонишься… А вот если пойдут наперерез?
Он покосился на княгиню. Выглядела она бледно, суточный отдых с банькой напрочь съела ночная дорога. Вот и ещё одна проблема…
- Устала, госпожа моя?
- Есть такое, Вышатич - без улыбки подтвердила молодая женщина.
- Потерпи чуток - витязь чуть улыбнулся - Скоро привал устроим. Вот подале отойдём…
И снова копыта месят глубокий, уже покрытый слежавшейся коркой февральский снег. Да, это здесь, на открытой всем ветрам реке, снегу почти по колено, а в лесах сейчас…
Они остановились на привал в очень удобном месте - высокий ельник на выдающемся в пойму Волги мыске был густ и непроницаем для постороннего взгляда, и в то же время позволял наблюдать всё, что делается на реке.
- Ты уж не взыщи. Огня зажигать не будем, дым нас выдаст.
- Я поняла.
Кони уже хрупали овсом, насыпанным в торбы. Витязь навалил елового лапнику, сколько смог, поверх постелил попону.
- Отдохни, госпожа моя. Я покараулю.
Княгиня слабо, благодарно улыбнулась.
- Раскисла я, Вышатич?
- Ну что ты. Ежели бы так-то все бабы держались… Так, пожалуй, и мужиков не надо было бы в дружину брать.
Ну вот, наконец-то. Улыбнулась, и улыбка на диво вышла - словно солнышко мелькнуло среди серых туч.
- Ох и философ ты, Вышатич…
Он внезапно насторожился, вглядываясь из-под мохнатых еловых лап. На реке показался обоз, идущий вниз по реке. Саней тридцать, не меньше, да с конной охраной. Ох, дурни…
- Кто там, Вышатич? - княгиня выглядывала сзади.
- Обоз купеческий. Не знают они ничего, али жадность выше жизни у купчин. Проскочить надеются…
- Не знают, должно. Предупредим?
Витязь уже собрался выйти из укрытия, чтобы предупредить купцов о сложившемся положении, но его опередили. На заснеженную гладь реки густо посыпались всадники на низкорослых лошадках, и окрестности огласились многоголосым воем. Купцы и верховая охрана заметались, обоз сбился в кучу. Кое-кто схватился за оружие, но это, очевидно, было бесполезно - нападающих была тьма-тьмущая, и они уже стреляли на скаку. Ещё спустя несколько мгновений обоз окружили, тускло засверкали кривые сабли. Похоже, всё…
- Вот и они. Быстро, однако… Уходим, госпожа.
Серко и Игреня недовольно всхрапнули, когда их законный обед был грубо прерван, но голоса не подали - ну, молодцы… Ещё спустя пару секунд двое путников исчезли в чащобе, ведя коней в поводу, уходя подальше от реки.
Они пробирались довольно долго, покуда не забрели в самую гущу, где сугробы вперемешку с валежником были уже по грудь.
- Здесь станем, госпожа - витязь начал разгребать снег, откидывая лежалые ветки в кучу - Сюда не сунутся. Переждём.
- И что дальше, Вышатич? - княгиня озиралась.
Ратибор подумал.
- Всё, госпожа. Отныне торные дороги нам заказаны. Теперь по тропам пойдём. Ночами, токмо ночами.
- Не понял ты меня, Ратибор Вышатич - княгиня бледно улыбнулась уголком рта - Я спрашиваю - что дальше?
* * *
… Они пробирались уже которые сутки, двигаясь по ночам, в неверном лунном свете. Двигались молча, бесшумно, выбирая самые глухие окольные тропы. Впереди призраком скользил Ратибор, за ним в шести шагах следовала молодая княгиня. На ночлег останавливались в глухомани, где не всякий медведь решился бы устроить свою берлогу. Ратибор действительно знал эти места, как свои пять пальцев, князь не ошибся в выборе. Огня они теперь не разжигали, чтобы запах дыма не выдал. Первое время витязь опасался, не занедужит ли княгиня. Но молодая, здоровая женщина держалась.
Она вообще держалась отменно, княгиня Лада. Молча и быстро исполняла его команды. Молча ехала сзади на своей Игрене, совсем бесшумно - не всякий витязь в княжьей дружине мог похвастать такой выучкой.
Нет, Ратибору и раньше доводилось видеть, как молодая княгиня скачет наперегонки, звонко смеясь навстречу ветру, и далеко не всякие молодые боярчата могли тягаться с нею. Старухи ворчали - не дело княгине носиться на коне, как сорванцу из ночного, блюла бы степенность… Но князь очень любил свою суженую, и не говорил ни слова. Хочет скакать на коне - пусть её. Лишь бы звучал в княжьем тереме звонкий девичий смех.
Но одно дело проскакать пару вёрст наперегонки, чтобы потом соскочить на поляне, где уже расстелены вышитые скатерти, ломящиеся от яств, и совсем другое - из ночи в ночь бесшумно скользить в зимнем морозном мраке, чтобы днём забыться чутким, тревожным полусном под грудой меха, где-нибудь под корявым выворотнем в чащобе леса. И уважение к своей госпоже у витязя всё возрастало. Единственно, чего старался избегать Ратибор - глядеть в её глаза, где холодным донным льдом стыла безнадёжность.
Они продвигались теперь медленно, запас овса в дорожных мешках стремительно таял, и хочешь не хочешь - приходилось думать, как выйти к людям.
…Первое, что почуял витязь - запах гари. Он принюхался, с силой втягивая воздух - точно, не так давно пожар лютовал, вчера или позавчера.
- Держись след в след, госпожа моя.
По мере продвижения запах гари всё усиливался, и наконец между деревьями показалось то место, где ещё совсем недавно стояла довольно крупная деревня. Именно то место - поскольку самой деревни больше не существовало. Ратибор долго вглядывался в развалины. Обгорелые развалины ещё не подёрнулись белым снежком, но дымков над ними уже было не видать. Похоже-таки, третьего дня пожарище…
И ни звука. Ни единого звука. Страшней, чем на кладбище.
- Поедем отсюда, госпожа моя…
Княгиня вновь бледно улыбнулась уголком рта.
- Думаешь, в других меслах не то? Ты сам сказал давеча - привыкать нам надо.
Витязь крякнул. Ладно…
- Будь по-твоему. Поглядим.
Деревня была выстроена в две нитки, то есть по обе стороны проезжей дороги, огороды и поля уходили к лесу. Витязь поморщился - открытое место…
Откуда-то вывернулась кошка, глянула на проезжавших дикими глазами.
- Кис-кис… - машинально позвала кошку княгиня.
Но несчастное животное, похоже, напрочь утратило всякое доверие к людям. Без звука кошка метнулась куда-то в кусты, пропала.
- Слышь, Вышатич… - похоже, молодой женщине было невтерпёж молчать, такую жуть навевала мёртвая деревня - У нас тут один калика перехожий был летом… Помнишь, такой кудлатый, а на самой макушке гуменцо? Из Афона шёл…
- Был такой - подтвердил Ратибор, припоминая.
- Так вот он говорил - первейший признак скончания времён, это когда кошки от людей бежать станут. Собаки не то, собака есть раб, и с хозяином до конца пойдёт, хоть и в пекло, а кошка…
Она не договорила. Поперёк дороги валялась окоченевшая голая женщина, с распоротым животом и отрезанными грудями. А рядом на колу поломанной изгороди был насажен грудной младенец. А вон ещё…
Княгиня издала сдавленный звук, перегнувшись с седла, сползала наземь. Ратибор соскочил, не дал ей упасть. Женщину рвало желчью, буквально выворачивая наизнанку.
- Прав ты был, Вышатич, а я дура… - отдышавшись, слабым голосом заговорила Лада - Поехали отсель…
* * *
И снова кони месили глубокий снег, осторожно ступая, и Ратибор то и дело отводил в сторону ветви, перекрывающие лесные тропы, выглядывая путь. Пару раз ветер доносил до них запах гари, и они обходили то место по широкой дуге - оба уже поняли, что после татар искать нечего.
Витязь думал. Надо уменьшить порции коням, тогда, пожалуй, до Твери дотянем… Надо…
- Что это, Вышатич?
Они как раз выбрались на большую лесную прогалину, очевидно, оставшуюся в чаще после лесного пожара. Над лесом, далеко впереди поднимался громадный тёмный гриб дыма.
- Это Тверь, похоже - помолчав, как обычно, ответил Ратибор
- И Тверь тоже… - княгиня закусила губу. Ратибор встретил её взгляд, и содрогнулся.
- Куда теперь, Вышатич?
- На Торжок - вздохнул Ратибор - Попробуем.
Про Тверь он старался не думать. Какой смысл? Теперь надо думать о том, где и как раздобыть корм для коней. Потому что до Торжка им овса не хватит, как ни экономь.
* * *
Зябкий зимний рассвет застал их в пути, и не было времени хорониться в чащобе. И места здешние Ратибор знал уже не так хорошо. И порушенная лесная деревенька выглядела настолько безлюдной, будто не люди построили её, а выросла она сама, подобно лесным деревьям.
На околице деревушки торчали стога сена, немалая редкость по нынешним временам. Надо же, не растащили поганые. Далеко стоит лесная деревушка-весь от торных дорог, поленились тащить сено из лесной глухомани.
Они недвижно стояли на опушке леса, укрытые лапами мохнатых елей. Ратибор искоса, краем глаза наблюдал за княгиней. Тонкое лицо - хоть сейчас на икону! - исхудало, и огромные чёрные глаза занимали едва не половину. Сколько может держаться женщина, без горячей пищи, отсыпаясь в снегу, без огня?
- Котелок не потеряла ли, княгиня? - Ратибор попытался улыбнуться, и удивился - губы не раздвигались, словно стянутые. Отвык улыбаться за эти дни.
Она взглянула на него. Видать, её губы тоже не очень-то слушались хозяйку, но она справилась с ними, и улыбка получилась на диво - несмелая, но так, будто мелькнуло меж свинцовых туч яркое солнышко.
- Я сварю доброе варево, Ратибор Вышатич. Только чур, дрова твои…