- Вот почему про аул Цахтуры мало разговоров, и отчего Муса не требует с нас выкупа - с него самого шкуру давно спустили, - машинально трогая пальцами рукоятку кинжала, протянул сотник, поднял на сыновей подернувшиеся тревогой глаза. - Однажды я ходил по той тропе через перевал, когда на туретчину призывали, и тот аул среди гор наблюдал. Место дикое и уединенное. Если Петрашка там, то путь к нему не близкий и опасный, ко всему, он вряд ли станет принимать басурманскую веру. Но если Муса намекнул Шамилю, что за казачка можно запросить большой выкуп, то сын должен быть еще живой.
- Я тоже об этом подумал, - Панкрат взбунчил густой чуб. - Одна незадача, русские полки ушли в Турцию, а нам самим ту крепость не одолеть.
- Русские, как все великие нации, маленьких крепостей не замечают, - с печалью в голосе сказала прислонившаяся к дверной лудке Софьюшка, она с самого начала разговора навострила уши. - Вряд ли войсковое начальство дало бы разрешение на штурм этого аула, думаю, и сейчас полки просто обошли его стороной.
В комнате наступила тишина, нарушаемая лишь болтовней меньшего пацаненка, с которым возилась жена Панкрата Аленушка. Несмотря на царское имя - Павел - тот пачкал штанишки за милую душу, не уступая в этом деле ни одному казачонку. За окном который день подряд лил дождь, тугие струи стучали в окна, хлестали по стенам, под сваями журчали мутные потоки воды.
- Самая та погодка, - вдруг хлопнул себя по коленям Дарган, вскинув голову, подкрутил литые усы. - Собирайтесь, сыновья, пришла пора Петрашку из неволи выручать.
- В такую непогоду! - ахнула Софьюшка, из комнаты выглянула встревоженная как птица жена старшего сына.
- Не впервой нам грязь месить, да не своими, мать, ногами, - сказал как отрубил хозяин дома. - Кони у нас добрые, недаром вся округа на них засматривается…
По обеим сторонам узкого ущелья вздымались отвесные скалы, затянутое тучами небо между ними казалось подброшенным вверх серым пояском, снятым с талии горянки. По дну гремел камнями разбухший от ливней ручей, кони прядали ушами, стараясь стряхнуть обильную влагу, заодно уловить незнакомые звуки. Ехавший на кабардинце во главе группы Дарган внимательно присматривался к нависшим над тропой выступам, к горным складкам, за которыми могли незаметно разместиться разбойничьи секреты, но делал он это больше для порядка. Впереди на добрых лошадях трусили двое молодых казачка, упреждавшие любое проявление или движение живности за валунами. Небольшой отряд из прошедших проверку боями станичников рысил по ущелью с раннего утра. Сотник здраво рассудил, что если ночью они переправятся на правый берег Терека и незамеченными доберутся до горных круч, то по такой погоде засады у входа в ущелье может не оказаться. Так оно и вышло, склоны перед расселиной оказались пустыми. Теперь нужно было как можно дальше проскочить вглубь занятой противником территории и уже возле самого селения Цахтуры обсудить план дальнейших действий.
Усыпанная камнями тропа поднималась в гору все выше. К обеду грохот ручья остался далеко внизу, а над головой по прежнему нависали неприступные скалы. Тропинка ужалась до такой степени, что одной ногой всадники задевали шероховатые стены ущелья, а другая у них качалась над пропастью. На одном из поворотов с крошечной площадкой в скале дозорные остановились, вид у казачков был непривычно растерянным. Дарган приказал станичникам спешиться, чтобы осмотреться вокруг.
- Батяка, правильно ли мы идем? - решился задать вопрос Захарка. - Может, абреки уходят от погони другой дорогой?
Панкрат посмотрел на брата и криво усмехнулся, он ничего не сказал, зато Дарган ткнул пальцем на размытую дождем кучу лошадиного навоза под ногами, от которой остались лишь зеленые пятна с непереваренными семенами:
- По твоему, это орлы навалили? - вопросом на вопрос ответил он. - Думаю, тропа сузится еще, места на ней останется лишь конское копыто поставить, а потом откроется перевал, за которым прячутся усаженные деревьями с неопавшей листвой склоны с тем самым селением на них. Зимы в тех местах почти не бывает, неприступные горы задерживают холода с равнин.
- Ты уже бывал там, батяка?
- В далекой юности, когда к османам ходили, но в сам аул мы не заглядывали, а прошли по низине мимо - дюже высоко он находился. Об этих местах я слышал больше от захваченных в плен абреков, они грозились отправить меня туда и заставить на себя работать. Может быть, с вашим братом чечены так и поступили, - Дарган затянул посильнее подпругу под брюхом коня, продолжил объяснения. - Если бы я не знал, как туда попасть, я бы не беспокоил своих боевых товарищей. А теперь нам дороги назад нет - только вперед.
Скоро тропа по настоящему обернулась в подвешенную над бездонной пропастью серую ленту, усыпанную каменным крошевом, казалось, она начала прогибаться, одновременно стараясь выкрутиться из-под ног. Кони выворачивали глазные яблоки, судорожно взвизгивали, но продолжали идти след в след за людьми. Посеченные саблями, побитые пулями, они привыкли ко всему. Казаки молча оглаживали их морды, пихая в губы куски прихваченного с собой пахучего хлеба. Так продолжалось до тех пор, пока лента не взбежала на заледенелую вершину горы, дальше бег ее обрывался крохотной площадкой с перекинутым на другую половину скалы шатким деревянным мостиком из жердей, во многих местах перевязанным веревками и обыкновенной лозой. Над головой бесновалось косматыми тучами небо, под ногами разверзлась бездонная пропасть, вокруг изредка выныривали из темноты черные пики угрюмых скал. Но прямо по ходу, далеко внизу как под водой, сквозь пелену из снега зеленели листьями небольшие сады, виднелись конические трубы над плоскими крышами саклей, изумрудом стелились альпийские луга с белыми пятнами овечьих отар. А еще дальше небо закрывали снежные стрелы недосягаемых горных пиков, туда дороги человеку не было. Казалось, открывался совершенно другой мир, неизведанный и сказочный. Здесь же, на площадке, лица казаков стегала злая ледяная крупа, тучей клубившаяся вокруг. Дарган в который раз нащупал в конской гриве оберег, с силой потер его между пальцами, он твердо знал, что талисман и в этот раз принесет казакам удачу.
- Панкратка, пойдешь первым, - подозвал атаман старшего сына, кивнув на ненадежный мост, с сомнением огладил бороду. - Сдается мне, что Захарка был прав, когда задавал вопрос про другую дорогу, эта тропа предназначена только для ухода от погони.
- Согласен, батяка, вряд ли кто осмелится потащиться по ней за абреками, оттого они всегда оставались неуязвимые, - Панкрат прикинул расстояние до другой скалы, сощурил глаза. - А на той стороне, кажись, дорога пошире.
- Тогда не будем долго гутарить. Вперед.
За мостом стежка действительно превратилась в наезженную лесную тропу, спускаться по ней стало не так опасно. Когда обогнули отвесный уступ, погода начала меняться на глазах, скоро вместо крупы пошел пушистый снег, а еще через некоторое время его сменил привычный за последние дни дождь. Когда путники приблизились к седловине, за которой аул на склоне ощерился сложенными из каменных плит стенами, вечернее солнце принялось ласкать их по летнему. Казаки скинули бурки, сложили их за седлами, на ходу проверили оружие, лишний раз подергав за подвижные части. Пришла пора готовиться к тому, за чем они пришли.
Высокогорное селение представляло из себя небольшую крепость, по бокам которой высились смахивающие на минареты древние башни, соединенные заборами из скальной породы. Внутри расположились сакли с единственной улицей между ними, с почти квадратной площадью посередине. Сейчас площадь оказалась пустой, но по улице ходили вооруженные до зубов люди, между ними сновали женщины и дети, к прогретым за день стенам жались седобородые старики. Снизу, по многочисленным тропкам, к крепости поднимались всадники, перед которыми тут-же открывались и сразу закрывались толстые деревянные ворота. В узких бойницах башен, похожих на родовые укрепления горцев, солнечные лучи изредка натыкались на блестящие металлические части, говорящие о том, что внутри находятся часовые. Дарган натянул поводья своего кабардинца, дальше спускаться по дороге открыто становилось опасно. Приказав казакам спешиться, он послал двоих из них на разведку, намекнув на то, что за валунами перед седловиной вполне возможно несет службу вражеский секрет. Вскоре один из разведчиков вернулся, доложил, что сотник оказался прав.
- А где твой напарник? - напрягся Дарган.
- Занял место секретчика, - поправляя на поясе кинжал, деловито отозвался молодой казак, пояснил. - Абрек стоял один и мы его сняли.
- По одному абреки в секрет не ходят, - нахмурился сотник. - А если вернутся его товарищи?
- Так нам же все равно в седловину спускаться, ко всему, от того валуна до отары овец рукой подать, и чабан при ней не из ночхоев.
Дарган ничего не ответил, молча взяв лошадь под уздцы, повел ее, стараясь держаться в тени, вдоль отвесной скалы, за ним потянулся весь отряд. Внизу было разбросано множество каменных обломков, между которыми бил крохотный ключ, окруженный сочным разнотравьем. В стороне распростерлось тело чеченского джигита в белой барашковой папахе, в рваной черкеске и в кожаных ноговицах, но на скопившиеся у сотника вопросы ответить он уже не мог. Панкрат поставил своего коня за огромный камень, забросил уздечку ему на холку, кабардинец сразу потянулся к траве.
- Батяка, я пойду проведаю того чабана, - указал он рукой на пасущуюся саженях в ста отару овец. - А вдруг он чего подскажет.
- Возьми Захарку, - коротко взглянув на старшего сына, приказал Дарган.
Захарка передал поводья своему дядьке Савелию, поправил за спиной винтовку, вместе с братом они скрылись в бесчисленных каменных лабиринтах.
Альпийский луг одним краем утыкался в россыпь камней у подножия горы, с которой они только что спустились, трава была такой сочной, что, казалось, скотина здесь никогда не проходила. Спрятавшись за уступом, Панкрат взялся наблюдать за присевшим на плиту спиной к нему чабаном, он с жадностью осматривал его одежду, стараясь разглядеть хоть какую-нибудь знакомую деталь, но рваный бешмет с шароварами из вонючей шкуры и такие-же подвязанные веревками чувяки могли принадлежать разве что осетинам или диким ногайцам. Захарка сопел рядом, ему не терпелось накинуть волосяной аркан на шею пастуху, затащить его за скалы и приняться расспрашивать про своего брата с обитателями крепости. Но старший из Даргановых медлил, покусывая сухой стебелек, он словно чего-то выжидал. Вскоре из-за пригорка объявился второй такой-же неряшливый пастух, рядом с ним трусили две лохматые кавказские овчарки, обе словно по команде повернули морды в ту сторону, где прятались братья. Как назло, ветер дул от ущелья, из которого вышел отряд.
- Замри, - шепотом приказал Захарке Панкрат.
Но совет не помог, один из псов вдруг сорвался с места и бросился к валуну, Панкрат едва успел размотать башлык и скинуть длинный конец на траву. Когда овчарка домчалась до него, он резко дернул башлык на себя, пес как завороженный сунулся за ним. Молниеносный удар кинжала в холку оборвал жизнь волкодаву, а Панкрат уже снова занимал выжидательную позицию. Захарка взял винтовку в руки, направил дуло на абреков.
- Не спеши, у этих чабанов какое-то странное поведение, - опять шепотом посоветовал ему старший брат, пояснил. - Мало того, второй волкодав тоже почуял неладное, а эта псина уже умная.
- Ну и что? - не понял Захар.
- А то, без хозяина он теперь никуда не двинется, даже если тот начнет его заставлять, значит, придется ждать обоих. А если ты стрельнишь, собака бросится не к нам, а побежит в аул, тогда нам отсюда не уйти.
Наконец хозяин собак как бы обратился к не реагирующему ни на что вокруг чабану, сказав несколько слов, он направился к валунам. Скорее всего, это был или старший пастух, или обходчик постов. Панкрат как в первый раз бросил приманку на землю, показал напарнику глазами, чтобы тот приготовил волосяной аркан. Захар отставил ружье, взял в руки скрученный из конского волоса тонкий канат. И все повторилось по кругу. Вторая овчарка тоже рванулась за концом башлыка, а ее хозяин, заметив мелькнувший под камень белый хвост, вытащил саблю и на полусогнутых ногах сам просунул голову в подставленный средним братом аркан. Скорее всего он посчитал, что волкодав ринулся за лисицей и решил ее тут-же освежевать. Затянув петлю покрепче, Захарка сунул ему в рот пучок травы, затем отобрал оружие, другим концом связал абреку руки и в ожидании дальнейших действий посмотрел на Панкрата.
- Посторожи его, я сам к пастуху схожу, - ногами задвигая в расщелину собачьи трупы, хорунжий вытер лезвие пучком травы.
В руках у Захарки снова оказалась винтовка, он взвел курок, неспешно навел мушку на белую папаху чабана, тот продолжал сидеть в том положении, в каком обнаружили его братья. Взятый в плен чеченец затих под ногами на острых каменных осколках, он понимал, что жинь его зависит теперь от расположения духа станичников. Солнце закатывалось за серебряные вершины гор, отара овец медленно покидала объеденный участок луга, оставляя на коричневой почве черные катухи. Панкрат водяным полозом проскользнул до камня, приготовив свой аркан, он собрался уже накидывать его на голову странно застывшему в одной позе чабану, когда вдруг заметил вокруг его шеи рваную рану. В первый момент он не смог сообразить, что здесь произошло, потом увидел, что сгустки крови из надреза запеклись, они успели потемнеть. Значит, убийство произошло не сегодня, а по меньшей мере пару дней назад. Пастух опирался плечами на деревянные подпорки из карагачевых сучьев, руки доставали до земли, видно было, что перед этим его здорово мучили - лицо представляло из себя засохшую кровавую маску. Узнать, к какой нации или народности он принадлежал, не представлялось возможным, лишь за воротом бешмета на кожаном шнурке покачивался маленький железный крестик. Подхорунжий молча перекрестился, пригнувшись, побежал за укрытие, грубо рванув за шиворот взятого в плен разбойника, поволок его за собой, не замечая, что носом тот сшибает на пути все каменные выступы.
Дарган устроил за самым большим из валунов подобие наблюдательного пункта и теперь со вниманием следил за жизнью в крепости. Когда с добычей появились сыновья, он оставил укрытие, присел на плиту в центре временного бивуака.
- Тот чабан оказался с перерезанным горлом, - бросая на камни абрека, раздраженно вытер пот рукавом черкески Панкрат. - Он был христианином, на груди висел железный крестик.
- А это кто? - кивнул на связанного абрека сотник.
- Этот джигит был навроде смотрящего, он бродил с собаками от отары к отаре.
- Мертвых чабанов, что-ли, проверял?
- Не знаю, может тот пастух был приманкой, или его убили за веру и оставили в таком положении в пример другим.
Дарган задумчиво постучал концом ножен по камням, затем всмотрелся в брошенного перед ним на траву абрека.
- Знакомая морда, - вдруг встрепенулся он, казаки разом повернулись на его возглас. - Это чабан из правобережного аула напротив нашей станицы.
- А как он здесь оказался? - подался вперед дядька Савелий, наклонился над чеченом. - И правда Заурка, он приходил к нам торговаться за баранов-мериносов. Вот нехристь, на два фронта работал - и баранов своим перепродавал, и для русских полков был проводником в горах.
- То-то они из похода до сих пор не вернулись, - звякнул шашкой о валуны кто-то из казаков.
Связанный абрек забился в волосяных петлях, заросшее черной щетиной лицо его исказилось от страха и ненависти.
- Развяжите его, теперь он никуда от нас не уйдет, - приказал сотник. - За этим разбойником тоже должок числится, он извернулся из нашего табуна увести пяток породистых дончаков.
- Это не я, Дарган, русские полки ушли на Эрзерум и Трапезунд, проводниками у них были сваны, они пришли к нам через перевал, - избавился наконец от пучка травы во рту чечен. - И лошадей твоих я не уводил, это дело немирных из аула Ца Ножай за поворотом Терека, твоих дончаков они угнали к себе.
- А ты, мирный, навел их на мой табун, - веско сказал Дарган, недобро прищурился. - Должок платежом красен, Заурка, если не станешь сейчас говорить, пойдешь к праотцам чакан для крыш заготавливать.
- Что ты хочешь узнать, Дарган? Я все скажу.
- Ты видел среди пленных моего сына Петрашку?
- Я твоего сына не видел, говорили, что, как и другой твой сын, он учится у неверных в Москве.
- Разве Муса не делился с вами информацией? - недоверчиво покосился на бандита сотник. - Ваш главарь взял его в плен и угнал сюда.
- Муса тут никто, его могут убить за малейшую провинность, как любого из нас.
- Хорошо, а где держат заложников?
- В подвале дальней башни, отсюда с левой стороны, но иногда им позволяют пасти овец.
- Тем, кто принял вашу веру, - добавил молчавший до сего времени Панкрат. - А если даже и стал мусульманином, но спрятал на шее крестик, тому все равно перерезают горло, в назидание остальным.
- Случается и так, - угнул подбородок чеченец, понимая, что здесь отпираться бесполезно.
- Кто в крепости главный и сколько в ней насчитывается гарнизона? - сдерживая бешенство, продолжил допрос Дарган.
- Про главного ты уже знаешь, это наш третий имам Чечни и Дагестана Шамиль, - поспешно проглотил обильную слюну абрек. - А воинов никто не считал, они собираются со всего Большого и Малого Кавказа, и даже с равнин, потому что имам объявил русским газават.
- А почему он решил сделать ставку здесь, а не в своем родном ауле Гуниб? - не сводил с пленного пристального взгляда сотник.
- Потому что заоблачный Гуниб далеко, а здесь и центр восстания, готовый для ответного удара по неверным, и защищенный горами оазис с теплым климатом.
- Тут как раз правда, сюда мы добрались с трудом, - поддакнул стоявший за спиной командира отряда есаул Гонтарь. - А есть к вам еще какие дороги?
- Этого я знать не могу, - завилял зрачками чеченец. - Сюда я попал как и вы, по тропе над ущельем.
- Как можно незамеченными проникнуть в крепость? - не стал ходить вокруг да около Дарган. - Слабые места в ней есть?
- Об этом может поведать только сам имам, - закатил глаза под лоб абрек. - Я могу сказать лишь одно, что если вы и попадете вовнутрь, вас все равно порубят на куски, потому что воины аллаха знают друг друга в лицо.
- Даже тех из них, которые по зову Шамиля только что примкнули к вам? - ухмыльнулся сотник, махнув рукой по направлению к склону, по которому группами и поодиночке продолжали подниматься вооруженные горцы. Поставив шашку между ног, он подвел черту. - Ты ничего нам не рассказал, Заурка, а то, о чем поведал, мы знали без тебя. Про крепость решил не молчать потому, что мы уже здесь, про подвал не сбрехал в уверенности, что за стены мы никогда не попадем, а про дороги со слабыми местами в укреплениях промолчал.
- Но я и правда ничего не знаю! - воздел ладони вверх абрек, он все еще надеялся на то, что ему сохранят жизнь.
- В распыл, - коротко приказал Дарган.
Казаки мигом подцепили бандита с обеих сторон, поволокли за валуны. И вдруг визжавший от страха абрек выгнулся дугой, ударил изо рта клубками пены:
- Поганые гяуры, вы расплодились как презренные шакалы и вам все мало. Вы свое еще получите, - задохнувшись от ярости, зарычал он. - Даже на том свете я буду мстить вам как бешенным собакам…