Один из казаков надавил ему на затылок, второй скользящим ударом шашки снес неправильной формы голову. Сухопарое тело пару раз взбрыкнуло ногами и все кончилось.
Ночь прошла в приготовлениях к нападению на крепость, вернувшиеся из разведки казаки доложили, что с наступлением темноты ворота все равно открывались навстречу прибывавшим горцам, каждый из входов находился под охраной примерно пяти человек. В самой крепости, на площади, не затухая горели костры, оттуда доносилась барабанная дробь со звуками дутара, азиатского струнного инструмента, или переделанной на свой лад, захваченной у русских гитары. Образовав круг, чеченцы носились друг за другом, через равные промежутки времени распадались на группы, устраивали бешенные пляски с гортанными выкриками. Можно было подумать, что люди в крепости не ведали про сон, они вели себя как члены дикого племени.
Ближе к утру Дарган принял окончательное решение, он оставил у входа в ущелье пятерых человек во главе со своим братом подъесаулом Савелием на случай, если абреки не обнаружат убитого часового на месте и поднимут тревогу, или если придется спешно возвращаться назад. Потом дал команду трогаться, укутанные концами башлыков по самые брови, станичники положили поперек седел приготовленные для стрельбы винтовки, поудобнее умостили за спиной заряженные пистолеты. Обмотанные тряпками копыта коней мягко ступали по густой альпийской траве, не слышно было ни звяка, ни стука, ни лошадиного фырканья - сотник решил раньше времени не тревожить присутствием группы ни одно живое существо. Впереди разместились казаки, хорошо знающие горские наречия, за ними следовали воины, умеющие стрелять без промаха, замыкали группу из пятнадцати человек силачи, способные свернуть рога быку. Но до самых ворот отряду никто на пути не встретился, лишь когда приблизились к башне, из бойницы показалось лицо абрека, держащего в руке зажженный факел:
- Аллах акбар! - крикнул он, сжимая в другой руке винтовку.
- Аллах акбар, - по татарски отозвался Захарка, считавшийся в семье Даргановых знатоком языков. - Дар эс салям алейкум, уважаемый.
- Ваалейкум эс салям. Откуда вы, братья?
- Мы кабардинцы, из Баксана, что под горой Эльбрус, пришли по зову предводителя всех горцев имама Шамиля на священную войну против неверных.
- Да продлит аллах его жизнь, вы настоящие правоверные мусульмане. Кабардинцы к нам еще не приходили, - обрадовался часовой, обернувшись назад, отдал какое-то приказание, затем продолжил. - Вы соблюдаете законы шариата?
- Да, мы сунниты. Аллах велик и мы свято чтим законы, по которым он повелел жить всем правоверным.
- Вы принимаете провозглашенный имамом Шамилем газават против неверных? - дозорный продолжал с пристрастием допрашивать верховых, из которых ни один не говорил по кабардински, в том числе сам Захарка. Расчет строился на том, что сами кабардинцы под русским давлением давно утихомирились, а чеченцы, как и дагестанцы, признавали только свой язык и русский, как средство общения со всеми.
- Мы потому и пришли под зеленое знамя ислама, что как один против насаждаемых русскими порядков.
Часовой скрылся внутри башни, через несколько мгновений за тяжелыми воротами загремели железные засовы, створки скрипуче распахнулись и показалась освещенная несколькими факелами не широкая улица высокогорного аула, ведущая на центральную площадь.
- Дорогие гости, мы рады вам, нашим братьям по вере, - прижимая руку к сердцу, сказал один из привратников. Отступив в сторону, он показал рукой вдоль дороги. - Проезжайте до площади, там вы найдете еду и питье, там вас встретят джигиты со всего Кавказа.
Отряд казаков шагом проехал мимо воротных столбов, когда створки закрылись за последним из всадников и абреки вновь собрались укрыться в стенах башни, спрятавшийся в середине Дарган поднял руку. Замыкавшие шествие станичники завернули лошадей назад и с маха опустили шашки на головы ослепленных пламенем факелов дозорных. Бросок был настолько дерзким и быстрым, что никто из абреков не успел прикоснуться к своему оружию. Панкрат спешился, юркнул в узкий проход башни, внутри которой вела наверх узкая лестница, но на смотровой площадке тоже не оказалось никого. Он спустился вниз, подобрав одну из чадящих смоляных чурок, посветил под лестницу, заметил в каменном полу накрытый деревянным щитом круглый вход в яму. Обычно кровники, державшие многомесячную осаду, складывали в таких погребах продукты питания. Станичники в это время рассредотачивались с обеих сторон ворот, в темноте изредка поблескивали лишь длинные дула винтовок. К хорунжему присоединились еще несколько молодцев, вместе они сдвинули дубовый щит, сунули факелы в отверстие, В носы ударила густая вонь, смешанная с запахом гнили. То, что высветилось в пляшущем пламени, описанию не поддавалось, на дне колодца прижимались друг к другу не меньше десятка истощенных людей, одежда на них превратилась в лохмотья, на ногах и запястьях отсвечивали железные кандалы.
- Есть тут кто живой? - крикнул в глубину Панкрат.
Тишина была ответом на его призыв, никто из заложников не подумал пошевелиться. Хорунжий развязал под горлом тесемку от бурки, чтобы легче было дышать:
- Мы казаки, мы христиане по вере, нас бояться не след.
Тряпье разом расшвырялось, показались бледные лица, обтянутые синей кожей, кто-то из станичников уже опускал в дыру служивший лестницей ствол дерева с выступами от сучьев. В него вцепилось сразу несколько костлявых рук, раздалось хриплое рычание. Пакрат снова нагнулся над входом:
- Петрашка, ты здеся?
- Если ты ищешь казака из станицы Стодеревской, то его перегнали в башню на другом конце крепости, - ответил перебиваемый кашлем сиплый голос. - А нас тут держали на случай осады.
- Мы должны были служить живым щитом, - торопливо дополнил сообщение сиплого его сосед.
На поверхности показались первые заложники, на которых невозможно было смотреть даже в свете нестойкого пламени от факелов. Когда последний из них перевалился через обнесенный камнем край колодца, Панкрат на всякий случай посветил по углам ямы, затем подтолкнул освобожденных к воротам, уже раскрывавшимся навстречу зарождающейся заре.
- Идите прямо, никуда не сворачивайте, - отдал он приказ призракам. - Как дойдете до валунов у основания горы, вас встретят наши люди и помогут переправиться через горы. Цепи несите в руках, чтобы не звякали, их разобьют там же.
- Все сделаем, как ты велишь, спаситель ты наш, - заголосил было кто-то из доходяг.
Подхорунжий разом взметнул шашку над его головой:
- Срублю и не задумаюсь, - по звериному прорычал он, оглянувшись на близкую площадь.
Но угрожающий замах блаженного не испугал, наоборот, заставил его еще выше задрать жидкую бороденку:
- Вот мы и дождались казачков-освободителей, уже они здеся… - тонким голосом закричал он.
Закончить вопить ему не дали сразу несколько человек, они накрыли провокатора рваным бешметом, пропихнули ему в рот кусок тряпки. Дернувшись пару раз, тот затих навсегда.
- Это татарин, - негромко пояснил один из заложников. - Решил подать абрекам сигнал, чтобы ценой наших жизней добыть себе свободу.
- Вот… чертово племя, - Панкрат крутнул головой, вложил шашку в ножны и резко скомандовал, - Трупы побросайте в колодец, чтобы следов не осталось. - Затем отыскал глазами того, кто проинформировал его о брате, жестко спросил. - Кто ты и откуда?
- Я казак Никита Хабаров из станицы Ищерской, три года назад под крепостью Грозной попал в заложники, - несмотря убогость внешнего вида, четко отрапортовал освобожденный. - Пленили меня разбойники из банды Дени, который из Зелимханова тейпа, что находится в ауле Гудермес.
- Откуда ты знаешь подробности? - вмешался в диалог есаул Гонтарь.
- На одной земле живем, - не стал вдаваться в разъяснения казак.
- Ты говорил, что Петрашку перевели в подвал под другой караульной башней, - продолжил дознаваться Панкрат.
- Ты его брат? Здорово похожи, - присмотрелся ищерец, не дожидаясь ответа, пояснил. - Казака почти месяц держали с нами, даже на работы выгоняли, а потом с еще двумя непокорными заточили в зиндан для смертников.
- Подвалы с заложниками под всеми угловыми башнями, или зинданы есть и в ауле?
- Этого я сказать не могу, брат казак.
- А где находится тот зиндан для смертников? - напрягся Панкрат.
- На противоположном краю крепости, точно такая же башня, как эта, стоит напротив потайного входа в пещеру, через которую можно попасть сразу в пойму Терека. Та пещера проточена подземной речкой.
- Она сквозная?
- Да, но весной и осенью заполняется водой.
- А как еще можно проникнуть сюда?
- Через Пандорское ущелье в Грузии, в нем живут тоже чечены. Или с выходом на Крестовый перевал, но эту дорогу знают только проводники из горных чеченов и сванов.
Панкрат покусал конец длинного уса, зыркнул глазами вдоль улицы, он обдумывал, как ловчее перебраться на другую сторону аула. Если снова выехать из крепости и пуститься вдоль стены, то придется опять проходить проверку на следующих воротах, к тому же неизвестно, что может произойти во время пути - утренняя заря успела выбросить первый розовый лепесток над черными вершинами гор. А если отряд прогарцует по середине улицы, то каждый абрек имеет право задать казакам наводящий вопрос.
- Возьмите меня с собой, - вдруг запросился ищерец. - Меня выводили на работы и я здесь знаю каждую лазейку.
- С кандалами на руках и ногах? - с сомнением качнул папахой хорунжий.
- Дырки на них разболтались, я зайду в сторожку и, чтобы не было шума, там их разобью.
Станичники уже закрывали ворота за пропадающими во тьме заложниками, Панкрат подозвал к себе урядника, втроем они шмыгнули вовнутрь опустевшей башни. Через несколько мгновений казаки вышли, за ними спешил, усердно растирая руки и ноги, наливающийся казачьей дерзостью ищерец. Кто-то успел сунуть ему в руки баклажку с чихирем и большой ломоть каймака.
Пока разведчики рыскали в поисках обхода забитой абреками площади, Дарган в который раз прокрутил в уме придуманный на ходу план, получалось, что лучшего изобрести уже не получится. План предусматривал взамен убитых часовых оставить у башни пятерых казаков на случай, если вылазка раскроется раньше срока. Они должны были отвлечь внимание противника от исполнения отрядом главной задачи, кроме того, если основная группа не сумеет пройти через аул незамеченной, их заботой опять являлось наделать грома посильнее, чтобы притянуть к себе как можно больше вражеских сил, будто в крепость прорвалось не меньше полка русских войск. После того, как враг замечется по аулу, пытаясь определить, с кем имеет дело, группам следует одновременно покинуть крепость, пустив коней в намет по направлению к ущелью, где их возвращения дожидается подъесаул Савелий. В заоблачных высотах, когда абреки растянутся в цепочку и окажутся на виду у казаков, тропу легче будет защищать. Во главе добровольцев нужно поставить опытного станичника, у которого в самых жарких схватках голова всегда была холодной. Выбор пал на Черноуса, с которым Даргану не раз приходилось брать французские с турецкими укрепления. Приняв окончательное решение, сотник разделил отряд на две неравных части и отдал распоряжение приступить к действию.
За саклями пройти на другой край крепости не получилось, стены хижин с заложенными камнями проходами представляли из себя тот самый неприступный бастион, который можно было взять лишь с применением артиллерии. Не теряя времени, Дарган решил повести большую часть отряда через площадь, тем более, как предупредил освобожденный казачок, караул на воротах должен был скоро поменяться. Снова станичники выстроились в том порядке, в каком вступили на вражескую территорию. Улица по прежнему была залита темнотой, по бокам чернели низкие дома с плоскими крышами, ни собачьего лая, ни овечьего блеяния. Наверное овец загоняли на подворье только с наступлением холодов, а псы привыкли к постоянному передвижению всадников. В одной из этих хижин находился имам Дагестана и Чечни Шамиль, но отличить в которой, не представлялось возможным. Телохранители главаря горских народов или скрывались в комнатах вместе с ним, или вождь был настолько уверен в преданности своих воинов, что не считал нужным выставлять наружную охрану. Не интересовал имам и казаков, для них важнее была судьба сына станичника Даргана, уважаемого всеми. По закону взаимовыручки на Кавказе жили все большие и малые казачьи общины, поэтому за студента Петрашку они без долгих уговоров отправились в логово врага, осознавая, что живыми могут не вернуться.
Неожиданно от одной из хижин отделились двое верховых, черные силуэты их закачались перед отрядом, держа направление к центру аула. Правый из джигитов держал в руках горящий факел, когда свет от него упал на его спутника, у Панкрата невольно дрогнуло сердце - абрек был без ноги. В этот момент горец обернулся, пристально всмотрелся в темноту улицы с мягко ступающей по ней группой всадников. Мужественное лицо его с надменным выражением показалось знакомым, оно было копией кровника семьи Даргановых, главаря разбойников Мусы. Казак дотянулся концом нагайки до сотника, молча кивнул тому на верховых. Дарган тут-же подобрался, внимательно осмотрелся вокруг на случай непредвиденной ситуации. Бежать было некуда, раствориться во тьме не получилось бы тоже. Путь, как и решение внезапно возникшей задачи, оставался один - в случае необходимости первыми успеть срубить невольных свидетелей казачьей вылазки, отомстив за всех униженных, в том числе и за Петрашку. Между тем абрек отвернулся, спросил о чем-то у товарища, видимо, получив удовлетворивший его ответ, перестал проявлять интерес к едущим сзади.
- Это Муса, - стараясь не настораживать станичников, тихо сказал отцу Панкрат. - Батяка, на ловца и зверь бежит.
- Он самый. Только с расправой торопиться не станем, - так-же негромко осадил сына отец. - Будем надеяться, что на сегодня очередь до него еще не дойдет, иначе добраться до Петрашки нам не удастся.
Перед самой площадью двое верховых завернули в какой-то тупик и пропали в темном дворе сакли. Отряд прогарцевал дальше, никто из станичников даже ухом не повел в ту сторону.
Вскоре открылся освещенный кострами край просторной площади, на которой продолжали греметь барабаны и звучала отрывистая музыка. Но ритм ее, вначале дикий и воинственный, заметно спал, многие джигиты, потягивая из кружек виноградное вино, улеглись на разостланных по периметру бурках. Рядом с ними опустили морды в узкие торбы строевые кони. Лишь в центре махали руками и частили ногами несколько танцоров, подбадриваемые немногочисленными зрителями. Дарган замедлил ход коня, он решил провести отряд мимо горцев так, чтобы не вызвать малейшего подозрения, он с детства знал, что змея обращает внимание только на суетливые движения. Это почти удалось, лишь некоторые из джигитов оборачивались на мягкий стук обмотанных тряпками копыт, скорее всего, в головах у них проскальзывала мысль о том, что группа воинов не вошла в крепость, а уходит из нее в разведку. Площадь неторопливо разворачивалась перед казаками, от костров в темное небо улетали бесчисленные рои гаснувших на лету искр. И вдруг один из разбойников вскочил на ноги, выбросил руку в обычном приветствии:
- Аллах акбар, - с нетрезвыми нотами в голосе выкрикнул он.
- Аллах акбар, - отозвался Захарка, стараясь интонацией дать понять, что на разговоры нет времени.
- Присоединяйтесь к нам, братья мусульмане, в бурдюках еще много вина, - не унимался абрек, задремавшие было воины стали отрывать головы от бурок.
- Спасибо, джигит, но впереди у нас долгая дорога, - не останавливаясь, как можно вежливее отверг предложение Захарка.
- Кто вы, правоверные? И куда держите путь?
- Мы кабардинцы, едем на угодный аллаху промысел.
Пьяный джигит прижал ладонь ко лбу, развернувшись на месте, радостно крикнул что-то вглубь площади. Оттуда долго не отзывались. Казалось время остановило свой бег, утренняя заря прекратила выбрасывать новые розовые лепестки, а крупные звезды перестали бледнеть. Пальцы казаков взялись привычно ласкать гладкие ручки пистолетов и шашек, каждый из них невольно принялся отыскивать глазами первую свою жертву. Это было несложно, потому что горцы заполнили всю площадь, покрыв ее плотными рядами. Дарган подумал о том, что когда начнется паника и абреки бросятся к своим лошадям, отряд все-таки успеет доскакать до противоположных ворот. Но там его, к сожалению, будут ждать упрежденные выстрелами охранники на башне, они постараются сделать так, чтобы казаки не скоро открыли дубовые воротные створки. Да и надеяться на то, что дорога до выхода из крепости окажется свободной, тоже не приходилось. Можно было не сомневаться, что в саманных саклях по обе стороны улицы предаются чуткому сну немало разбойников. Сотник намертво сцепил зубы и впился глазами в окликнувшего казаков пьяного джигита. Он решил в случае провала похода всю ярость и ненависть обрушить на него, загадав во чтобы то ни стало убить его первым.
Грозная тишина продолжала нарастать мощным валом перед бурей, видно было, что вслед за бодрствующими стали просыпаться остальные воины аллаха. Все они обладали звериным чутьем и замешкавшийся с ответом горец непроизвольно разбудил в них своим долгим молчанием природные инстинкты самосохранения. Наконец послышалось энергичное восклицание и тот, к кому обратились, громко произнес на русском языке:
- Нет, Руслан, кабардинцы не мои земляки, хотя мы живем бок о бок с ними. Нам, балкарцам, ближе карачаевцы, что по языку, что по обычаям, а кабардинцам подходят черкесы.
- Но вы тоже сунниты!
- Все мы братья, потому что аллах велик. Но не земляки.
Джигит с сожалением развел руками и приложился к плошке с вином, опустили головы на бурки и окружавшие его воины. Всадники облегченно перевели дыхание, Захарка переглянулся с отцом и старшим братом, они поняли, что давняя размолвка кабардинцев с балкарцами спасла жизнь всему отряду. Но расслабляться было рано, впереди, на фоне светлеющего неба, замаячили очертания очередной сторожевой башни. Не доезжая до нее саженей двадцати, Дарган подозвал к себе Захарку, жестко наставил, что надо говорить и как действовать. Панкрат теребил поводья рядом, отец давно передал ему все права на ведение боевых действий и теперь он не только прислушивался к его советам, но и сам прикидывал в уме, как ловчее убрать сторожей. Сбоку четырехугольного конуса с бойницами, сложенного из обточенных ветрами и водой булыжников, стояли несколько оседланных лошадей, возле ворот прохаживался всего один абрек. Заметив подъехавших всадников, он не спеша перекинул винтовку на грудь и расставил ноги.
- Аллах акбар, - выкрикнул заученный пароль Захарка.
- Аллах акбар, - отозвался часовой. - Куда путь держим, братья мусульмане?
- Шамиль послал нас на угодный аллаху промысел, мы решили пощипать русские военные обозы на левой стороне Терека.
- Это и правда богоугодное дело, русских в покое оставлять нельзя, - согласился абрек, подошел ближе. - А кто у вас стоит во главе отряда?
- Я командир, мое имя Дени, - выехал вперед широкоплечий Панкрат, показал нагайкой на ворота. - Открывай задвижку, уважаемый, нам еще надо успеть пройти дорогой пещеры, а на той стороне гор уже не одну неделю идут дожди.