В коротких африканских сумерках, когда стихли последние порывы ветра, воины свели лошадей по берегу на мелководье и с обеих сторон привязали к подпругам надутые шкуры. Тем временем другие воины грузили в лодки свой скарб. Женщины – охрана Калулу – перенесли его в носилках на большое каноэ. Как только поверхность озера стала спокойной и неподвижной, оттолкнулись от берега и направились во тьму, в сторону большого звездного креста, повисшего на южном краю неба. За каждым каноэ плыли по десять привязанных лошадей. Фенн сидела на корме, откуда могла подбадривать Дымку и Вихря, плывших за лодкой. Гребцы опустили весла, и длинные узкие корпуса начали бесшумно резать воду.
Таита сидел рядом с носилками, на которых лежал Калулу, и негромко разговаривал с ним.
– Как называется это озеро?
– Семлики Ньянцу. Одно из многих.
– Что его питает?
– Прежде в него впадали две большие реки: та, что на западном берегу, называется Семлики, вторая – Нил. Обе текут с юга, но Семлики с гор, а Нил от большой воды. Туда я и веду тебя.
– Это другое озеро?
– Никто из людей не знает, озеро ли это или начало великой пустоты.
– И там рождается Нил?
– Да, – подтвердил Калулу.
– А как вы называете эту большую воду?
– Налубаале.
– Расскажи о нашем пути, Калулу.
– Когда достигнем дальнего берега Семлики Ньянцу, увидим южный рукав Нила.
– В моем представлении южный проток Нила впадает в Семлики Ньянцу. А северный берет начало в озере и течет на север через большие болота. По этому рукаву Нила мы и прошли так далеко.
– Да, Таита. Это обширная картина. Конечно, есть и другие реки, поменьше, притоки и мелкие озера, потому что в этой земле много воды, но все они впадают в Нил и текут на север.
– Но Нил умирает, – негромко сказал Таита.
Калулу помолчал, а когда ответил, одинокая слеза скатилась по его морщинистой щеке и сверкнула в лунном свете.
– Да, – согласился он. – Все реки, питавшие Нил, перегорожены. Наша мать умирает.
– Калулу, расскажи, как это случилось.
– Нет слов, чтобы объяснить причину. Доберемся до Красных Камней, увидишь своими глазами. А описать тебе это не могу. Простые слова тут бессильны.
– Я сдержу свое нетерпение.
– Нетерпение – порок молодости. – Карлик улыбнулся, его зубы сверкнули в темноте. – А сон – утешение старости.
Шорох воды под каноэ нагонял дремоту, и немного погодя они уснули.
Таиту разбудил негромкий окрик из переднего каноэ. Приподнявшись, Таита перегнулся через борт и плеснул в лицо пригоршню воды. Потом стряхнул капли с глаз и посмотрел вперед. Там темной массой возвышался берег.
Наконец каноэ коснулись днищами дна. Гребцы подняли весла и спрыгнули за борт, чтобы вытащить каноэ повыше. Лошади, обнаружив опору под ногами, выходили на сушу; с них потоками лилась вода. Женщины подняли носилки с Калулу и перенесли на берег.
– Теперь пусть твои люди позавтракают, – сказал Калулу Таите, – чтобы мы могли выступить при первом свете. Дорога до Камней долгая.
Они смотрели, как гребцы оттаскивают каноэ в воду и отчаливают. Силуэты стремительных лодок растаяли в темноте, и только белые всплески весел выдавали их положение. Но скоро и они исчезли.
Разожгли костры, позавтракали копченой озерной рыбой и лепешками из дурры и на рассвете двинулись вдоль берега озера. Через пол-лиги им попалось белое сухое русло.
– Что это была за река? – спросил Таита у Калулу, хотя заранее знал ответ.
– Была и есть Нил, – просто ответил Калулу.
– Он напрочь пересох! – воскликнул Таита, оглядывая русло. Шириной четыреста ярдов от берега до берега, но между ними не течет вода. Русло заросло слоновьей травой высотой в два человеческих роста, похожей на миниатюрный бамбук. – Мы прошли по реке от Египта до этого места две тысячи лиг. И везде было хоть немного воды, пусть даже ручеек, а здесь сухо, как в пустыне.
– Вода, которую вы видели севернее озера Семлики Ньянцу, поступает из притоков, – объяснил Калулу. – Это был Нил, величайшая река мира. Теперь это ничто.
– Но что с ним случилось? – спросил Таита. – Какая дьявольская сила могла остановить столь могучий поток?
– Это недоступно воображению, даже такому могучему и всеобъемлющему, как твое, маг. Когда достигнем Красных Камней, увидишь сам.
Фенн перевела сказанное Мерену, и у того лопнуло терпение.
– Если мы пойдем по сухому руслу, – спросил он, – где я найду воду для людей и лошадей?
– Найдешь, как находят слоны. Докопаешься, – ответил Таита.
– И сколько мы будем в дороге?
Когда вопрос Мерена перевели, Калулу лукаво улыбнулся и ответил:
– Многое зависит от выносливости ваших лошадей и силы ног.
Они двигались быстро, минуя зловонные болота с застоявшейся водой, некогда бывшие чистыми заводями, поднимаясь по сухим скалистым ущельям, где когда-то гремели водопады. Шестнадцать дней спустя путники вышли к невысокому хребту, тянувшемуся параллельно руслу Нила. Это была первая черта местности, нарушившая однообразие леса, простиравшегося на много лиг.
– На этом возвышении стоит город моего народа Тамафупа, – сказал Калулу. – От него видна большая вода Налубаале.
– Давайте пойдем туда, – сказал Таита.
Они проехали рощу растущих на сухом склоне хинных деревьев с ярко-желтой корой. Из-за недостатка воды деревья погибли, и их голые ветви свисали, как руки паралитика. Наконец поднялись на вершину хребта. Дымка раздула ноздри и замотала головой. Вихрь тоже был взбудоражен: он начал подпрыгивать и вставать на дыбы.
– Негодник! – Фенн легонько хлестнула его по шее прутиком папируса. – Угомонись! – Потом обратилась к Таите: – Что их так взбудоражило, маг?
– Разве ты не чувствуешь запах? – спросил Таита. – Холодный и сладкий, как аромат цветов кигелии.
– Теперь чувствую, – ответила Фенн, – но что это?
– Вода, – сказал он и указал вперед. На юге виднелось серебристое облако, а под ним от одного края горизонта до другого протянулся изгиб вечной голубизны. – Наконец-то Налубаале!
На гребне хребта стояла прочная ограда из толстых заостренных бревен. Ворота были открыты, и они въехали в покинутый город Тамафупа. Очевидно, когда-то он был центром процветающей многолюдной общины – пустые дома казались роскошными и великолепно крытыми, но над городом висела угрюмая тишина. Таита и Фенн повернули, выехали из ворот и позвали остальных.
В ответ на их крик вспотевшие, задыхающиеся носильщицы доставили Калулу. Собравшиеся у ворот Тамафупы были задумчивы и серьезны; все смотрели на голубое озеро вдали.
Первым нарушил молчание Таита.
– Исток нашей матери Нила.
– Край земли, – отозвался Калулу. – За этой водой нет ничего, кроме пустоты и Лжи.
Таита оглянулся на укрепления Тамафупы.
– Мы в опасной местности и окружены множеством враждебных племен. Превратим этот город в свою крепость, когда двинемся дальше, – сказал он Мерену. – Оставим здесь Хилто и Шабако с их людьми, пусть укрепят стены и приготовятся отражать нападения. А тем временем Калулу отведет нас к таинственным Красным Камням.
Утром они двинулись дальше – в последний короткий поход, завершающий путешествие, которое заняло больше двух лет. Ехали вдоль русла, часто по песчаной пересохшей его середине. Миновали очередной изгиб и за поворотом увидели обточенные водой скалы. А над ними, точно крепостная стена огромного города, возвышалась сплошная преграда из красного гранита.
– Во имя Гора, сына, и Осириса, его божественного отца! – воскликнул Мерен. – Что это за крепость? Цитадель какого-нибудь африканского императора?
– Это Красные Камни, – негромко ответил Калулу.
– Откуда они взялись? – спросил Таита, удивленный не меньше своих товарищей. – Какой человек или демон это сделал?
– Не человек, – сказал Калулу. – Это дело не человеческих рук.
– Но чьих?
– Позвольте мне сначала показать их вам. Потом мы сможем поговорить.
Они осторожно приблизились к Красным Камням, и, когда наконец оказались под самой каменной стеной, перегородившей Нил, Таита спешился и медленно пошел вдоль ее основания. Фенн и Мерен последовали за ним. Иногда они останавливались и осматривали поверхность стены. Она была обточена водой, как воск, натекший из свечи.
– Камень когда-то был расплавлен, – заметил Таита. – Он застыл в этой фантастической форме.
– Ты прав, – подтвердил Калулу. – Именно так и была создана стена.
– Это невозможно – но перед нами сплошная каменная поверхность. Никаких соединений, никаких зазоров между отдельными глыбами.
– По меньшей мере одна щель есть.
Фенн указала вперед. Своими острыми глазами она заметила в центре стены узкую полоску, от гребня до самого подножия. Когда добрались до нее, Таита достал кинжал и попытался ввести лезвие в щель, но та оказалась слишком узкой. Лезвие углубилось только на толщину первой фаланги мизинца.
– Поэтому мы называем ее Красные Камни, а не Красный Камень, – сказал Калулу. – Стена разделена на две части.
Таита опустился на одно колено, чтобы осмотреть нижнюю часть стены.
– Это не базальт древнего основания речного дна. Стена проходит через него, словно выросла из центра земли, подобно гигантскому грибу. Материал стены, похоже, отличается от всего окружающего.
– И опять ты прав, – сказал Калулу. – Его нельзя обработать или отколоть кусок, как от других камней. Если приглядишься, увидишь внутри красные кристаллы, от которых он получил свое название.
Таита наклонился поближе, и крошечные кристаллы, из которых состояла стена, отразили солнечный луч и сверкнули, как маленькие рубины.
– В этом нет ничего непристойного или неестественного, – негромко сказал Таита. Он вернулся туда, где в носилках сидел Калулу. – Как это появилось здесь?
– Точно не скажу, маг, хотя я был здесь, когда это случилось.
– Если ты очевидец, почему же не знаешь, что произошло?
– Объясню позже, – сказал Калулу. – Пока достаточно сказать, что это видели многие, однако пятьдесят легенд по-разному описывают это событие.
– Вся эта стена – нечто фантастическое, – заметил Таита. – Возможно, семена истины скрыты в какой-нибудь легенде или предании.
– Возможно. – Калулу согласно кивнул. – Но давайте сначала поднимемся на верх стены. Вы еще многое должны увидеть.
Пришлось вернуться по речному дну и найти место, где можно было бы подняться на берег. По берегу они вернулись к стене из красного камня.
– Я подожду здесь, – сказал Калулу. – Подъем слишком труден.
И он указал на гладкую, почти отвесную стену. Начали осторожно подниматься. Кое-где приходилось ползти на четвереньках, но наконец они оказались на закругленном гребне Красных Камней. И оттуда увидели озеро. Таита заслонил глаза от солнечного света, отраженного от поверхности воды. Поблизости темнело множество мелких островков, но за ними он не видел суши. Он оглянулся туда, откуда они пришли. Далеко внизу виднелась крошечная фигурка. Калулу смотрел на них снизу.
– Кто-нибудь пытался добраться до противоположного берега озера? – крикнул ему Таита.
– Противоположного берега нет, – крикнул в ответ Калулу. – Только пустота.
Вода плескалась о стену всего в пяти локтях под ними. Таита посмотрел на сухое речное дно и прикинул разницу в высоте стены с наружной и внутренней стороны.
– Стена держит воду глубиной в сорок или пятьдесят локтей. – Он широким жестом обвел бесконечный простор озера. – Без этой стены вода водопадом обрушилась бы в Нил и дошла до Египта. Неудивительно, что река пересохла.
– Мы можем прочесать окружающую местность, набрать целое войско рабов и заставить их работать, – предложил Мерен.
– А что они будут делать? – спросил Таита.
– Мы снесем эту преграду, и Нил вернется в Египет.
Таита улыбнулся и сандалией топнул по стене.
– Калулу уже сказал, насколько тверд и неподатлив этот камень. Только посмотри, какой он огромный, Мерен. Куда больше трех великих пирамид в Гизе, поставленных одна на другую. Если даже ты возьмешь в плен всех мужчин в Африке и заставишь их работать следующие сто лет, вряд ли они разобьют хотя бы часть стены.
– Не стоит доверять словам незнакомца. Я прикажу своим людям поработать над камнем огнем и бронзой. И не забудь, маг: инженерное искусство, примененное при строительстве пирамид, можно использовать и здесь. Не вижу, почему бы нам не повторить этот подвиг: ведь мы египтяне, самый цивилизованный народ в мире.
– Твои слова не лишены смысла, – согласился Таита. Потом что-то у дальнего конца стены привлекло его внимание. Он нахмурился. – Там на утесе над нами здание? Надо спросить Калулу.
По гладкой скользкой поверхности они спустились туда, где на носилках в окружении своих стражниц сидел Калулу. Когда Таита показал на развалины, Калулу кивнул:
– Ты прав, маг. Это храм, построенный людьми.
– Но ведь твое племя не строит из камня.
– Конечно. Этот храм построен чужаками.
– Кто были эти чужаки и когда они построили храм? – спросил Таита.
– Первый камень они заложили почти ровно пятнадцать лет назад.
– А что это были за люди?
Калулу не спешил отвечать.
– Не чернокожие. Черты лица, как у тебя и у твоих людей. Они говорили на вашем языке, точно так же одевались, и у них было такое же оружие.
Таита молча удивленно смотрел на него. Наконец он сказал:
– Стало быть, египтяне? Да нет, невозможно. Ты уверен, что они пришли из Египта?
– Я не знаю, откуда они пришли. Я никогда не спускался по течению Нила, не добирался даже до больших болот. Не могу утверждать с уверенностью, но они походили на твоих соплеменников.
– Ты говорил с ними?
– Нет, – с нажимом ответил Калулу. – Они держались замкнуто и ни с кем не разговаривали.
– Сколько их было и где они теперь?
Таита как будто внимательно наблюдал за глазами карлика, но Фенн поняла, что маг разглядывает его ауру.
– Больше тридцати, но меньше пятидесяти. Они исчезли так же таинственно, как появились.
– После того, как реку перегородили Красные Камни?
– Одновременно с этим, маг.
– Исключительно странно, – сказал Таита. – А кто обитает в храме сейчас?
– Храм покинут, маг, – ответил Калулу, – как и земля на сотни миль вокруг него. Мое племя и другие племена бежали в ужасе перед этими необычными происшествиями. Даже мне пришлось скрываться в зарослях. Я впервые вернулся сюда и признаюсь, что никогда не сделал бы этого без твоих уговоров.
– Надо побывать в храме, – сказал Таита. – Покажешь нам его?
– Я никогда не бывал внутри, – негромко сознался Калулу. – И не пойду. Не проси меня идти с вами.
– Почему, Калулу?
– Это область абсолютного зла. Сила, которая разрушила жизнь всех нас.
– Я уважаю твою осторожность. Дело серьезное, и легкомыслие здесь неуместно. Возвращайся с Мереном. Я пойду в храм один. – Таита повернулся к Мерену. – Не жалей сил на укрепление лагеря. Укрепи стену и выставь сильную охрану. Мы вернемся и испытаем прочность Красных Камней.
– Умоляю, возвращайся в лагерь до наступления темноты, маг. – Мерен выглядел сильно встревоженным. – Если не вернешься на закате, я пошлю за тобой отряд.
Когда охранницы подняли носилки и пошли за Мереном, Таита повернулся к Фенн.
– Ступай с Мереном. Поторопись, чтобы догнать его.
Она выпрямилась во весь рост, заложила руки за спину и упрямо сжала губы. Он уже хорошо знал это выражение.
– Никакое заклинание не заставит меня покинуть тебя, – заявила Фенн.
– Так хмуриться тебе не к лицу, – мягко укорил Таита.
– Ты даже представить себе не можешь, какой я бываю гадкой, – ответила она. – Попробуй избавиться от меня, и я тебе покажу!
– Твои угрозы лишают меня мужества. – Таита не сдержал улыбку. – Держись поближе ко мне и будь готова при первых же признаках угрозы или враждебного присутствия создать защитный круг.
Они нашли тропу, ведущую на утес. Дойдя до храма, увидели, что слагающий его камень прекрасно обработан. Здание было крыто деревянными балками, на которые уложили слой тростника. Сейчас этот тростник частично обрушился. Таита и Фенн медленно обошли здание. Храм стоял на круглом фундаменте примерно пятьдесят шагов в поперечнике. В стены на равном удалении встроены пять гранитных стел.
– Пять точек пентаграммы. Черная магия, – негромко объяснил Таита Фенн.
Они вернулись к главному входу в здание. Дверные косяки украшала резьба: эзотерические символы.
– Можешь их прочесть? – спросила Фенн.
– Нет, – признался Таита. – Они мне незнакомы. – И посмотрел в глаза девочке: нет ли в них страха. – Войдешь со мной?
Вместо ответа Фенн взяла его за руку и предложила:
– Давай образуем круг.
Вместе они прошли через главный вход в круглый внешний портик, вымощенный плоскими гранитными плитами; на эти плиты сквозь прорехи в крыше падали лучи солнца. Отверстия во внутренней стене не было. Рука об руку они обошли изгиб стен портика. У каждой стеллы на полу обнаружился луч пентаграммы, выложенной белым мрамором. Возле каждого был начертан символ: змея, крест с рукоятью, летящий стервятник, еще один стервятник, на насесте, и, наконец, шакал. Наступив на груду прогнившего тростника, они услышали под ногами резкое шипение и шорох. Таита обхватил Фенн за талию и оторвал от земли. Из груды перед ними поднялась змеиная голова в капюшоне – голова египетской кобры. Змея смотрела крошечными черными блестящими глазами, в пасти мелькал язык: она изучала запах пришельцев. Таита поставил Фенн на землю, поднял посох и показал на змеиную голову.
– Не бойся, – сказал он. – Это не привидение. Обычное животное.
Он начал ритмично перемещать конец посоха из стороны в сторону, кобра раскачивалась в такт его движениям. Постепенно она успокоилась, раздула капюшон и снова скрылась в тростнике. Таита увел Фенн по галерее. Наконец они остановились перед резной дверью.
– Противоположное отверстие, – сказал Таита. – Прямо против входа. Оно ограничивает доступ чуждого влияния во внутреннее святилище.
Дверь, перед которой они стояли, была сделана в форме цветка с лепестками. Косяки покрыты плитками из полированной слоновой кости, малахита и тигрового глаза. Закрытая дверь обита лакированной крокодиловой кожей. Таита, используя тяжесть своего тела, нажал посохом на дверь. Она раскрылась, заскрипели бронзовые петли. Внутреннее помещение освещал единственный солнечный луч, проникавший через отверстие в куполообразной крыше. Луч падал на пол святилища и дробился радугой.
Пол украшала сложная пентаграмма, выложенная из мрамора и полудрагоценных камней. Таита узнал среди них розовый кварц и горный хрусталь, берилл и рубеллит. Пентаграмма была изготовлена с удивительным мастерством. В центре рисунка находился круг из плиток, так точно пригнанных и отполированных, что стыки были совершенно незаметны. Казалось, это сплошной щит из блестящей слоновой кости.
– Пойдем отсюда, маг.
Дрожащий голос Фенн отразился от круглых стен.
– Подожди! – ответил Таита. – Внутри есть чье-то присутствие, дух этого места. Я думаю, он опасен. Именно он пугает Калулу. – Он показал на солнце в отверстии крыши. – Почти полдень. Сейчас луч коснется центра пентаграммы. Это знаменательный момент.