На каждом берегу грелись на солнце большие крокодилы, а на отмелях собирались гиппопотамы. Их круглые серые спины были массивны, как гранитные глыбы. Корабли снова вышли на открытую воду и, как и предсказывал Таита, повернули на юг, стремясь к краю земли. Им случилось проплывать мимо бесконечного леса, населенного большими стадами черных буйволов, серых слонов и огромных свиноподобных животных, на носу у которых торчали большие острые рога. Таких Таита раньше не видел и делал зарисовки, которые Фенн объявила чудом точности.
– Мои друзья-жрецы не поверят в существование этих удивительных зверей, – заметил Таита. – Мерен, ты сможешь убить одного такого, чтобы мы смогли принести рог с его носа в дар фараону?
Все так повеселели, что люди поверили в благополучное возвращение в родную землю на далеком севере.
Как всегда, Мерен ухватился за предложение поохотиться и сказал:
– Если уговоришь Тината и капитана причалить на день-два, я возьму лук и верхом отправлюсь в лес.
Таита высказал Тинату предположение, что лошадям, которых слишком долго везли на тесной палубе баржи, полезно будет размяться, и Тинат неожиданно проявил сговорчивость:
– Ты прав, маг, к тому же нам не помешает хороший запас свежего мяса. Мне приходится наполнять множество желудков воинов и рабов.
Вечером они подошли к широкой заливной равнине на берегу озера. На открытых полянах паслось множество дичи – от серых толстокожих животных до разнообразных антилоп. Равнину пересекало устье ручья, текущего с востока и впадающего в озеро. Русло ручья оказалось судоходным на небольшое расстояние и обеспечило флотилии безопасную гавань. Выгрузили лошадей, и воины разбили лагерь на речном берегу. Все радовались ощущению прочной земли под ногами, и на следующее утро, когда выехали на охоту, настроение у всех было праздничным. Тинат приказал охотникам напасть на стадо буйволов и выбирать коров и телят, у которых мясо вкуснее, чем у быков – мясо самцов такое жесткое и прогорклое, что почти несъедобно.
К этому времени Мерен и Хилто оправились от ран, полученных при Тамафупе. Они возглавили охоту на чудовищных толстокожих с рогом на носу. Наконто и Имбали пошли за ними пешком, а Таита и Фенн должны были держаться позади в роли зрителей. В последний момент подъехал военачальник Тинат и спросил у Таиты:
– Я хотел бы поехать с вами и посмотреть на забаву. Надеюсь, вы не станете возражать против моего присутствия?
Таита удивился. Он не ожидал такого дружеского жеста со стороны сурового воина.
– Буду рад вашему обществу, доблестный Тинат. Как вы знаете, мы хотим добыть одну из этих тварей с рогом на носу.
Тем временем отряды всадников, возбужденно крича, уже гнали по равнине стада буйволов; подъехав близко, они пускали в ход копья. А когда буйволы, оказавшись в тупике, поворачивались к ним, их засыпали стрелами. Скоро трава была усеяна тушами, а стада в панике бежали по равнине, пытаясь спастись от охотников.
Чтобы не попасться на дороге стадам и всадникам и найти открытую местность, где можно поохотиться на носорогов, Мерен пересек ручей и поехал по берегу. Остальные последовали за ним, и вскоре корабли исчезли из виду. Перед охотниками расстилалось открытое поле. Впереди они видели пасущихся носорогов, разбросанных маленькими семействами, включающими самок и детенышей. Но Мерен хотел добыть рог патриарха, достойный дар фараону.
По мере удаления от кораблей Таита заметил постепенно происходившую с Тинатом перемену. Тот стал не таким мрачным и сдержанным и иногда даже улыбался лепету Фенн.
– Ваша подопечная – умная юная девушка, – сказал он, – но умеет ли она держать язык за зубами?
– Вы сами сказали – она молода и свободна от злобы и ненависти.
Тинат еще больше расслабился, а Таита открыл Внутреннее Око и оценил состояние его души. Военачальника что-то сильно гнетет, подумал он. Он не хочет, чтобы его подчиненные видели, как он свободно разговаривает со мной. Он боится кого-то из своих людей. Не сомневаюсь, что это Онка, приставленный к Тинату, чтобы следить за ним и доносить по начальству. Тинат хочет что-то сказать мне, но опасается.
Таита мысленно обратился к Фенн и увидел, что та начала воспринимать его мысль. Он послал ей сообщение на тенмассе:
"Присоединись к Мерену. Оставь меня наедине с Тинатом".
Фенн тотчас повернулась к нему и с любезной улыбкой сказала:
– Маг, разреши мне проехаться с Мереном. Он обещал сделать для меня лук.
Она пустила Вихря в галоп и оставила Таиту с глазу на глаз с Тинатом.
Какое-то время они ехали молча, потом Таита сказал:
– Из разговора с фараоном Нефером Сети я понял, что много лет назад вы получили приказ добраться до истоков Нила и вернуться с докладом в Карнак.
Тинат пристально взглянул на него, но ничего не ответил.
Таита вежливо помолчал и продолжил:
– Странно, что вы не вернулись доложить об успехе и получить заслуженную награду. И удивительно, что мы движемся в сторону прямо противоположную Египту.
Тинат еще немного помолчал, потом негромко ответил:
– Я больше не подчиняюсь фараону Неферу Сети. Египет для меня – не родина. У моих людей и у меня теперь есть более прекрасная, изобильная и благословенная страна. А Египет проклят.
– Никогда не поверю, что такой воин, как вы, может презреть свой долг перед родиной, – сказал Таита.
– Я не первый египетский полководец, поступивший так. Девяносто лет назад был другой. Он открыл эту удивительную страну и не вернулся в Египет. Его с таким же поручением – открыть истоки Нила – послала царица Лостра. Его звали властительный Аквер.
– Я хорошо его знал, – вмешался Таита. – Отличный был воин, но непредсказуемый.
Хотя Тинат искоса посмотрел на Таиту, вслух он не усомнился в этом утверждении. Напротив, он продолжил:
– Господин Аквер в земле Лунных гор основал поселок и государство Джарри. Его прямые потомки превратили эту страну в могучую процветающую державу. Для меня большая честь служить ему.
Таита посмотрел на него Внутренним Оком и понял, что воин лжет: он вовсе не гордится своей службой чужому государству. В душе Тината сумятица.
– Вы везете нас туда? В Джарри?
– Таков мой приказ, маг, – подтвердил Тинат.
– А кто царь этой страны? – спросил Таита.
– У нас нет царя. Нами правит олигархия благородных и мудрых людей.
– Кто их избрал?
– Их избрали за их очевидные добродетели.
И опять Таита увидел, что Тинат не верит в собственные слова.
– Вы один из олигархов?
– Нет, маг. Мне не может быть оказана такая честь – я не благородного рождения. Я недавний пришелец в Джарри, переселенец.
– Значит, общество Джарри разделено на сословия? На благородных, простых людей и рабов?
– В общем так. Хотя мы не простые люди, а переселенцы.
– Жители Джарри по-прежнему верят в пантеон египетских богов?
– Нет, маг, у нас лишь один бог.
– Кто он?
– Не знаю. Только посвященным известно его имя. Я молюсь, чтобы когда-нибудь и мне оказали такую милость.
За этим утверждением Таита видел множество противоречивых стремлений. Тинат не мог заставить себя сказать что-то, хотя и ушел от соглядатая, Онки.
– Расскажите мне еще об этой земле. Она должна быть удивительной, если смогла поколебать верность такого человека, как вы.
Таита пытался помочь Тинату разговориться.
– У меня нет для этого подходящих слов, – ответил Тинат, – но мы скоро будем там, и вы сможете судить сами.
Он упускал возможность поговорить откровенно.
– Доблестный Тинат, когда вы спасли нас от басмара, вы заставили меня поверить, что вас послали с определенной целью. Я прав?
– Я и так сказал слишком много… потому что глубоко уважаю и высоко ценю вас. Но прошу: не настаивайте. Я знаю, что у вас великий и проницательный ум, но вы идете в землю, где существует иной свод законов, иные нравы. Сейчас вы гости, и мы все ожидаем, что вы будете уважать обычаи хозяев.
Тинат окончательно замкнулся.
– И один из этих обычаев – не совать нос не в свое дело?
– Совершенно верно, – ответил Тинат.
Это было серьезное предупреждение; очевидно, больше он ничего не может сказать.
– Я всегда считал целесообразность оправданием тирании и средством успокоения черни.
– Опасное мнение, маг; пока ты в Джарри, тебе лучше держать его при себе.
Тинат закрыл рот, как забрало своего бронзового шлема, и Таита понял, что больше ничего не узнает. Но он не был разочарован. На самом деле он дивился, что узнал так много.
Их внимание привлекли далекие крики охотников. Далеко впереди Мерен стрелами остановил добычу.
Допотопное чудовище фыркало, как огнедышащий дракон, делая короткие броски в сторону своих мучителей, поднимая пыль гигантскими копытами, поворачивая рог из стороны в сторону; маленькие свиные глазки блестели, уши были насторожены. Рог высотой с взрослого мужчину отполирован постоянным трением о стволы деревьев и термитные кучи и блестит, как меч.
Но тут Таита увидел Фенн и почувствовал, как у него перехватило горло. Она играла со зверем. Абсолютно уверенная в своем владении конем и в резвости Вихря, она сбоку подъехала к самому носу чудовища, приглашая его напасть. Таита коленями ударил Дымку и поскакал к девочке, чтобы остановить, одновременно посылая мощный телепатический импульс. Фенн с уверенностью опытного фехтовальщика отразила импульс и закрыла для него свое сознание. Таиту охватили гнев и страх.
– Ах, маленькая дьяволица! – пробормотал он.
Внимание носорога привлекла блестящая серая шкура Вихря, и он принял вызов Фенн. Фыркая, хрюкая и топая толстыми ногами, зверь бросился на коня и всадницу. Фенн коснулась шеи Вихря, и тот перешел на галоп. Девочка повернулась в седле, чтобы определять зазор между острием рога и хвостом Вихря. Когда лошадь чересчур удалялась, Фенн придерживала ее, чтобы расстояние между ними вновь сократилось.
Несмотря на страх за ее безопасность, Таита не мог не восхититься смелостью и хладнокровием Фенн. Она привела зверя к Мерену, и тот одну за другой быстро выпустил три стрелы; все стрелы на всю длину вошли в толстую серую шкуру за плечом. Носорог споткнулся, и из его пасти потекла кровавая пена. По крайней мере одна стрела Мерена пробила легкое. Фенн искусно вела зверя, заставляя его повернуться и подставить под стрелы другой бок. Мерен стрелял и стрелял, стрелы вонзались глубоко, добираясь до сердца и легких.
Легкие носорога заполнились кровью, и он замедлил бег. Оцепенение смерти превратило его мощные ноги в камень. Носорог остановился, понурив голову, кровь хлестала из его раскрытой пасти и носа. Наконто подобрался сбоку и воткнул копье за ухом зверя, наклонив острие так, чтобы оно поразило мозг. Носорог упал, от тяжелого удара задрожала земля и поднялось облако пыли.
К тому времени как Таита добрался до охотников, все уже спешились и собрались вокруг туши. Фенн подпрыгивала от возбуждения, а все прочие смеялись и хлопали. Таита решил было наказать Фенн за непослушание, с позором отослав ее на галеру, но, когда он спешился и с каменным лицом подошел, она подскочила к нему и обняла за шею.
– Таита, ты видел? Как было здорово! Ты ведь гордишься Вихрем и мной? – И прежде чем он выговорил строгие слоги, обжигавшие губы, она прижалась губами к его уху и прошептала: – Ты так добр и ласков со мной. Я люблю тебя, милый Таита.
Он почувствовал, что его гнев рассеивается, и печально спросил себя, кто кем управляет. Этим искусством она прекрасно владела в прежней жизни. И я снова беззащитен перед ней.
Охотники убили свыше сорока крупных животных, так что прошло несколько дней, прежде чем все туши освежевали, мясо закоптили и погрузили на баржи. Только тогда галеры смогли отойти от берега и продолжить путь на юг. Вернувшись к своим командирам, Тинат снова стал скрытен и неразговорчив. Глядя на него Внутренним Оком, Таита видел, что военачальник сожалеет об их беседе и боится ее последствий.
С севера подул сильный ветер. Весла убрали, и подняли на галерах большие треугольные паруса. Белая вода клубилась за кормой, берег пролетал мимо. На пятое после охоты на носорога утро вышли к новому устью. Река текла с высот на западе и приносила в озеро огромное количество воды. Таита слышал разговор экипажа: постоянно звучало слово "Китангуле". Очевидно, название реки. Таита не удивился, когда капитан приказал убрать паруса и снова взяться за весла. Их галера первой из флотилии вошла в Китангуле и начала подъем наперекор сильному течению.
Через несколько лиг на берегу показался большой поселок. Здесь были корабельные верфи, в них на салазках лежали незаконченные корпуса двух больших кораблей. Вокруг сновали рабочие, и Таита указал Мерену на надсмотрщиков, руководивших работами.
– Вот объяснение иноземной конструкции кораблей флотилии. Все они построены здесь, а те, кто их строил, несомненно родом из земель за Индом.
– Как они оказались здесь, так далеко от родины? – удивился Мерен.
– Что-то здесь издалека влечет достойных людей, как пчел – цветы в саду.
– А мы тоже пчелы, маг? Нас соблазняет то же самое?
Таита удивленно посмотрел на него. Удивительно проницательная мысль для Мерена.
– Мы пришли сюда, чтобы сдержать священную клятву, данную фараону, – напомнил он. – Однако теперь, оказавшись здесь, мы должны быть настороже. Нельзя допустить, чтобы нас превратили в мечтателей, в лотофагов, какими кажутся многие джарриане.
Флотилия плыла вверх по реке. Через несколько дней появился первый порог: бурная белая вода перегораживала реку от берега до берега. Это не испугало капитана и Тината – у подножия порога стояла небольшая деревня, а за ней обширные загоны для скота, в которых содержались стада горбатых быков.
Пассажиры, лошади и рабы сошли на берег. На борту остались только экипажи. Корабли прочными веревками из переплетенных лиан привязали к упряжкам быков, и те потащили корпуса по настилам над быстрой водой. А люди и лошади шли по берегу, по тропе рядом с каскадом, пока не оказались на более высоком месте. Выше порогов река была глубокой, многоводной и спокойной, здесь на якорях покачивались галеры. Все вновь погрузились на суда и шли до следующего водопада, где переправу повторили.
Трижды встречались столь крутые и многоводные водопады, что протащить над ними корабли не представлялось возможным. В том, как преодолевались эти препятствия, заметен был египетский инженерный гений: сбоку от водопадов были прорыты зигзагообразные каналы со шлюзами и воротами, что позволяло поднимать корабль на следующий уровень. Требовалось много дней напряженной работы, чтобы поднять корабли по этим водяным лестницам, но со временем они снова оказывались на глубоком, спокойном течении реки.
Местность, открывшаяся после того, как озеро оставалось позади, поражала своим разнообразием. На протяжении ста лиг от входа в Китангуле река текла по густым джунглям. Ветви почти смыкались над головой, и, казалось, нет двух деревьев одного вида. Стволы и сучья были перевиты лианами и другими ползучими цветущими растениями. В вышине, в кронах, полных цветущих орхидей и плодов, ссорились обезьяны. Блестящие ящерицы грелись на ветвях и сверху наблюдали за рекой. При приближении кораблей они спрыгивали и с таким плеском падали в воду, что гребцов обдавало брызгами.
По ночам, когда корабли причаливали к берегу и их привязывали к толстым стволам, темнота наполнялась громкими криками и шагами невидимых животных и ревом охотившихся на них хищников. Корабельщики опускали в воду удилища, нацепив на бронзовые крюки потроха. Три человека с трудом вытащили крупную рыбу, взявшую приманку.
По мере подъема через водопады растительность медленно менялась. Жара спала, дышать стал гораздо приятнее. Преодолев последнюю водную лестницу, увидели холмистую местность, чередование травянистых полян и открытых лесов, в которых преобладали различные виды акации: безлистой и колючей, покрытой мягкой перистой листвой, с толстыми черными стволами и черными кустами. На самых высоких деревьях висели гроздья плодов, похожих на виноград.
Это была плодородная, богатая водой местность с роскошной травой на полянах и десятками ручьев, впадавших в Китангуле. Повсюду виднелись стада пасущихся животных, и не проходило дня, чтобы не встретились прайды львов, охотящихся или отдыхающих на открытом месте. По ночам львиный рев приводил в ужас. Сколько раз его ни слышать, страх все равно обжигал нервы и сердца учащенно бились.
Наконец на горизонте показалось возвышение, и все услышали нарастающий гул. Река опять повернула, и перед ними оказался могучий водопад; вода в клубах пены падала с вершины утеса в глубокий бассейн у подножия.
На берегах вокруг водопада стояли упряжки быков, готовые вытащить корабли на сушу. Снова все высадились – в последний раз. Никакое человеческое изобретение не могло поднять корабли на вершину утеса. В расположенном поблизости поселке Таите и командирам отвели помещения для гостей, лошадей и скарб разместили на берегу, а рабов басмара в бараках.
Через три дня полководец Тинат был готов продолжить путь. Все имущество погрузили в запряженные быками повозки. Рабов вывели из бараков и связали друг с другом в длинные ряды. Воины и отряд Таиты сели верхом и длинной процессией двинулись по берегу вдоль подножия утеса. На второй лиге дорога серпантином круто пошло вверх, на утес, и сузилась до тропы. Подъем был такой крутой, что пришлось спешиться и вести лошадей, тяжело груженных быков и рабов.
На полпути к вершине через глубокое ущелье был переброшен узкий подвесной мост. Переправой командовал Онка: он позволял ступать на непрочное сооружение лишь нескольким быкам и людям одновременно. Даже при ограниченной нагрузке мост раскачивался и опасно провисал, и каравану потребовалось полдня, чтобы переправиться по нему.
– Это единственная дорога на гребень хребта? – спросил Мерен у Онки.
– Есть более легкий подъем в сорока лигах к югу, но это на несколько дней удлиняет путь.
Перебравшись через пустоту, они огляделись, и перед ними словно открылась вся земля. С большой высоты видны были золотые саванны, по которым, точно темные змеи, вились реки, а вдалеке возвышались холмы и зеленели джунгли. Еще дальше, на туманном горизонте, расплавленным металлом блестели воды огромного озера Налубаале, по которому они приплыли.
Наконец они достигли пограничной крепости на вершине хребта, которая охраняла Проход Китангуле – вход в страну Джарри. Когда они разбили лагерь за пределами крепости, уже стемнело. Ночью шел дождь, но утром снова ласково светило солнце. Выглянув из своего убежища, Таита и Фенн увидели картину, которая делала все виденное ими прежде великолепие чем-то заурядным. Под ними расстилалось широкое плато, уходившее к далекому горизонту. Вдоль плато тянулась горная цепь, такая высокая, что должна была служить пристанищем богов. Три центральные вершины сверкали небесным свечением полной луны. Такие попадались Таите и Мерену, когда они путешествовали по высокогорьям Хорасана, но Фенн никогда еще не видела снега. Великолепное зрелище лишило ее дара речи. Наконец она пришла в себя.
– Смотрите! Горы в огне! – воскликнула она.
Над вершиной каждой сверкающей горы поднимался столб дыма.