Потом мы пошли на почту за письмами. Крупная, сексуального вида блондинка изумленно смотрит на меня и долго рассматривает мои документы. Ее изумление вскорости разъяснилось: оказывается, Юра успел сообщить тут, что вскорости их посетит замечательная личность - писатель и международный лауреат (это я). Для чего делал он мне такую рекламу в Сусумане и какой такой я лауреат - неизвестно. Можно представить себе изумление почтовой блондинки, когда явилась эта самая замечательная личность, грязная, рваная и с неприличной бородой (бороду в поле я обычно не брею, и она вырастает у меня длинная и жидкая, как у Хо Ши Мина). Кроме писем из дому ждал меня тут и сюрприз: сигнальный экземпляр нашей с Вадимом книжицы "На четырех углах", присланной мне соавтором в подарок ко дню рождения.
Потом мы отправились в баню. Идти париться пришлось в две смены, чтобы не бросать лагерь без присмотра (Юра тоже решил сходить попариться, хотя, на наш взгляд, ему этого совершенно не требовалось - он был чист и свеж, как новый гривенник). Сперва пошли Саня с Юрой и Колькой, потом мы с Геной. Сегодня суббота, а по субботам здесь почему-то баня закрывается очень рано - в семь часов. Нас сперва не хотели было пускать, но мы дали рубль старику банщику, и он смилостивился. Мы мылись и парились вдвоем в совершенно пустой бане, а когда, одевшись, собрались уходить, старичок вдруг затеял с нами переговоры:
- Ну что, хорошо попарились? Парок-то у нас, а?!
- Хорош парок, - сказал Гена, - до костей пробрал.
- По полпуда грязи у тебя оставили, - добавил я.
- Это хорошо, это правильно, - засуетился дедок. - В тайге-то известно какая жизнь: комар, ни водочки, ни мышки, верно?!
- Верно, - согласился я, пока что не понимая, куда дедок клонит.
- Сейчас небось остограммитесь и - в парк, на танцы, в тайге-то по бабам, поди, изголодались?
Мы смущенно улыбнулись.
- Вы вот что, - затараторил он, - как на танцах девочек подцепите, сразу сюда их ведите. Я до самого утра тут дежурить буду. Вот в это окошко стукните, я вам и открою. Хоть мужское отделение, хоть женское - на выбор. Чем по кустам валяться, лучше уж сюда, ко мне - чистота, тишина, покой и никакой милиции. Заодно мышек-то и попарите, спинки им потрете. - Он сощурился в масляной улыбочке и угодливо засмеялся. - Ну а трешка или там пятерочка - это ведь для вас не деньги, верно?
- Верно, - сказал Гена, - пятерка для нас - не деньги.
Дед проводил нас до дверей и даже вышел с нами на улицу.
- Вот в это окошко стукните, и порядок, - еще раз показал он нам с порога, - ага?
- Ага, - ответил ему я, чтобы побыстрее отвязаться, и мы ушли к себе в лагерь.
Понапрасну, видно, прождал нас дед всю ночь, рассчитывая на крупный заработок. Не пришли мы к нему в баню с Геной. И мышек не привели.
После бани блаженствовали мы до глубокой ночи, потягивая свежайшее пиво, а Юра рассказывал:
- Сперва привезли меня из Сусумана на "скорой помощи" в Ягодное. И сразу - к глазному врачу. Тот вертел меня, вертел перед какими-то зеркалами, вздыхал, цокал языком, а потом говорит: "У тебя, парень, кусочек металла в зрачке остался - валяй-ка ты в Магадан на операцию, а то еще день-два, и глаз вынимать придется". Ну, меня на ту же "скорую помощь", через всю трассу - раз! - и сразу на операционный стол.
Глазной хирург там - просто великолепный, молодой совсем еще мужик, но уже, по всему видать, опытный и талантливый. Сделал он мне операцию (все прошло просто замечательно), и уложили меня, голубчика, в глазное отделение Магаданской областной больницы.
Господи Боже мой, чего только я в этом отделении не насмотрелся (одним глазом, правда), кого только там не встретил! Тебе бы, Женька, туда попасть, вот где типы-то, вот где личности. Отделение, единственное на весь северо-восток: Колыму, Чукотку, Северное Приморье. Ну, само собой, лежали у нас два зэка из строгих лагерей. А чтобы они не сбежали, сидел у дверей на табуретке круглые сутки автоматчик в белом халате. То ли караулил он, чтобы эти двое не сбежали, то ли чтобы чего не набезобразничали, не знаю, врать не буду. Правда, эти зэки хоть и были убийцы, но вели себя тише воды, ниже травы...
Потом был у нас еще один психованный, "с приветом" то есть. Самый натуральный, из психбольницы. Он себе (не у нас, правда, а раньше) ножом половой член отрезал. Ему его потом кое-как пришили - тоже, между прочим, сложная операция. А он, как у него все там зажило, опять нож взял и снова отрезал. Теперь уже напрочь. Я как-то спросил у него, у психа-то этого зачем, дескать, ты это сделал? Какой во всем этом смысл? А он смотрит на меня так сострадательно и говорит: "Эх вы, люди называется! Ничего-то вы в жизни так и не поняли!" Я так даже сперва засомневался: черт его знает, может, и правда я чего не понял. Ну а потом, рассудите сами: я, выходит, не понял, а он понял. Чего же он понял? Что без члена жить надо, да это что же за понятие такое?..
Был у нас один молоденький парнишка, лет шестнадцати. Славный парень такой, мы его все любили. Очень сложную ему операцию хирург сделал. И сделал удачно. Сперва этот парнишка смирно лежал, а как дело на поправку пошло, вздумал вдруг с одним здоровяком бороться. Ну все швы-то в глазу у парня и полопались. Так, верите-нет, наш хирург как узнал, даже заплакал от обиды...
Спать мы легли уже далеко за полночь. И ночь у всех нас была очень беспокойная: виною тому было пиво.
17 августа
Нынче мы с Колькой сделали совершенно безнадежную попытку улететь, и она конечно же кончилась полной неудачей. Нам с ним надо попасть домой как можно скорее: у Кольки, как уже упоминалось, две переэкзаменовки; я же еще одиннадцатого августа обязан был выйти на работу - у меня закончился отпуск, взятый за два года. Я, правда, предупредил свое начальство, что могу немного запоздать, но ведь немного... На что мы рассчитывали - непонятно: во-первых, у нас нет ни копейки денег и получить их мы сможем только завтра (сегодня - воскресенье), в долг Аэрофлот не возит даже при наличии таких замечательных бумаг, как у нас; во-вторых, билеты на самолеты до Магадана проданы на две недели вперед; в-третьих, нынче вообще аэропорт закрыт (хотя погода стоит великолепная) под тем предлогом, что якобы горит тайга и дым затрудняет пилотам видимость. Я же грешным делом думаю, что дело совсем в другом: нынче День гражданской авиации (или, может, Воздушного флота), так что большая часть летного (да и нелетного тоже) состава выпивши.
Вечером местное радио сообщило об очень интересном начинании Ягоднинского райкома комсомола. Этот райком додумался сколотить из местных ребятишек старательские артели.
- "Бригады "юных старателей", - с восторгом вещал диктор, - снабдили всем необходимым вплоть до бульдозеров, дали в наставники опытных старателей и отправили на золотоносные участки на весь промывочный сезон. Можно надеяться, что ребята приобретут за это лето много замечательных навыков".
- Это точно, - согласился с диктором Юра, - навыки они приобретут, сомневаться нечего.
18 августа
С утра всем отрядом мы уже были в местном отделении сберкассы, однако кассирша ничем обрадовать нас не смогла: денег у нее нет (на выходные дни их не оставляют) и надо ждать инкассатора из Сусумана.
Инкассатора мы прождали почти до обеда, но причитающиеся нам деньги (две тысячи) все-таки получили. Поскольку шансов улететь у нас практически никаких, решаем все вместе ехать на машине по трассе до самого Магадана вместе со всем нашим снаряжением.
Я отправился на Сусуманскую автобазу, где уже был однажды, для того, чтобы арендовать автобус или какую-нибудь подходящую машину. На стенках диспетчерской теперь висят транспаранты с описанием аварий и несчастных случаев на трассе, которые я с интересом осмотрел, пока ждал начальство. А ждал я его довольно долго (что за невезучий сегодня у нас день!), но, как и утром, поначалу ничем обрадовать директор меня не мог: свободных машин, а тем паче автобусов у него не оказалось.
- Но нам непременно нужно выехать именно сегодня, - горячился я. - Вы срываете важнейшие научные исследования. Они имеют огромное народнохозяйственное значение. Мы будем сигнализировать в контрольные органы!
Директор испугался:
- Но у меня, ей же богу, ничего нет, - божился он. - Впрочем, позвоните поближе к вечеру, я постараюсь сделать для вас все, что смогу.
Деньги за аренду машины я уплатил, хотя и понимал, что, скорее всего, нынче уехать нам не удастся. В пять часов я позвонил просто так, для очистки совести, но, как оказалось, совсем не зря. Нам на выбор предложили две возможности: либо ехать прямо сейчас в старой вещевке, либо завтра с обеда в новеньком автобусе марки ПАЗ.
Что такое автобус-вещевка? А вот что такое (как мы увидели впоследствии): это обыкновенный старый-престарый щелястый автобус, все сиденья у которого убраны, кроме одного-единственного, возле самой кабины; все окна зашиты ржавыми листами железа; между сиденьем и фургонной частью сделана стенка из досок, а в ней - дверь, запираемая на висячий замок.
- Ну, что будем делать? - спрашивает Саня. - Сейчас выезжаем или ждем завтрашнего обеда? Прошу только иметь в виду, что, скорее всего, обед этот может продлиться до самого вечера - по опыту знаю.
- Целые сутки потеряем, - чешу я в затылке.
- А то, что это вещевка, - даже удобно, - говорит Гена, - в грузовую часть мы багаж сложим, тут четверо вполне усядутся, а сюда мы вьючные ящики поставим, на них телогрейки настелим - получится просто замечательно.
- Нет, - говорит Юра, - надо отказаться. Давайте лучше завтра с комфортом поедем. Подумаешь, сутки, больше ждали... Смотрите, какие щели тут снизу и с боков. Ведь вся пыль здесь будет, мы же задохнемся.
- Подумаешь, какая мелочь - пыль, - фыркает Колька.
Таким образом, большинством голосов было решено: выезжаем на вещевке сегодня. Шофер колымаги страшно обрадовался. В продолжение нашего спора он стоял в сторонке, не участвуя в дискуссии, но было заметно, что ему страсть как хочется, чтобы мы выехали сегодня и на его машине.
Грузим снаряжение. Шофер, который помогает нам тоже, между тем рассказывает:
- Мою машину ребята на автобазе знаете, как зовут? Ресторан на колесах.
- Почему? - спрашиваю я.
- А потому, что мы в нее залезем, запремся изнутри и бутылим, - смеется шофер. - И нас никто не видит, и начальство не расстраивается. Опять же, если мышку привел - тоже ко мне, пожалуйста. В знаменитой машине по трассе поедете!
И вот все наши вещи погружены. Мы прощаемся с солдатами, которые тоже помогали нам, и уже собираемся садиться в машину.
- Стойте! - говорит вдруг шофер. - Мне еще в одно место заехать надо. Женщину с ребенком до Магадана взять - приказ директора.
И не успели мы рта раскрыть, как он захлопнул двери, развернулся и уехал с нашими вещичками прочь.
- Интересное кино, - почесал в затылке я.
- Да, это неприятная новость, - согласился Гена.
- Говорил я, что до завтра подождать надо, - огорченно вздохнул Юра.
Разожгли костер, заварили чаю (посуду, заварку и сахар взяли у солдат), попили его, вымыли посуду, вернули ее хозяевам, а нашей машины все нет и нет.
Тем временем в Берелехском аэропорту случилось замечательное происшествие. Самолетов не было с самой пятницы (сегодня же, напомню, понедельник), и пассажиров в порту скопилось пропасть. И вот наконец прилетел Ил-14 из Магадана. Что творится на регистрации!!! Шум, крик, давка. Потные мужчины и осатаневшие женщины тычут в лицо диспетчеру телеграммы, справки, грудных детей. Но вот регистрация закончена; самолет набит "под завязку"; он уже вырулил на взлетную полосу, но вдруг остановился. Подали трап, и в самолет взбежали два молодых парня в одинаковых серых костюмах. Вскоре они сбежали по трапу назад, держа под руки какую-то ошалевшую молодую девицу; причем один из парней нес в руках ее сумочку (и было видно, что сумочка эта тяжела).
На бетонном пятачке возле такси стояли два черных носатых кавказца в мохнатых кепках и лениво щурились на заходящее солнце. Увидев девицу, выходящую из самолета в сопровождении молодых людей, кавказцы кинулись в такси, и оно стало что есть мочи удирать вдоль по трассе, которая как раз огибала летное поле аэродрома. Откуда ни возьмись появилась вдруг серая "Волга" и бросилась в погоню за такси, а вскоре впереди, откуда-то из-за поворота, вылетел огромный самосвал, который моментально стал поперек дороги, совершенно перегородив ее. Погоня на этом закончилась.
Итак, мы стали свидетелями поимки "золотых" контрабандистов.
Девица рыдала на лавочке, размазывая по лицу тушь и слезы:
- Меня просто попросили сверток в Магадан отвезти, а я сдуру согласилась. Откуда я знала, что там?! Я просто людям одолжение сделать хотела!
- Знать не знала, ведать не ведала? - усмехнулся один из молодых людей, взвешивая на руке тяжеленную сумочку девицы. - Да ты нас за детей считаешь, милая? Или за дураков?
- Давно здесь живешь-то? - спрашивает второй.
- Да всю жизнь, - пуще прежнего заревела девица.
- Ну вот, - спокойно говорит второй, - значит, все знаешь. И срок, и таксу.
- Знаю, - ревет в голос девица, - пятнадцать лет.
- Видишь, какая грамотная, - поддерживает ее первый молодой человек. - Зачем же тогда нас в заблуждение вводить.
И девицу увели в служебное помещение аэропорта. Вскоре за ней приехала та самая серая "Волга", и неудачливая контрабандистка убыла в сопровождении молодых людей в серых костюмах.
- Второй случай в этом месяце, - сказал парень, подметавший дорожки в аэропорту, - дней пять назад вот так же парня с золотишком задержали.
- Да-а, - сказал Саня, - должно быть, много золота отсюда уплывает. То, что ловят, это ведь так - крохи!
Наша вещевка появилась в глубоких сумерках. И была она, как ни странно, полна людей самого разного возраста, от пятилетних детей до глубоких стариков.
- Так, - сказал Саня, - это что же, все с нами?
- Нет-нет, не беспокойтесь, - заверил солидный мужчина с железными зубами, - мы с вами только до Сусумана доедем, а там все сойдем, кроме вот этой женщины и вот этого ребенка.
- Да вы что? - вытаращил на него свой единственный глаз Юра. - Зачем же нам эти неудобства терпеть? Мы ведь деньги платили... Тут и так повернуться негде.
- Ну, если не хотите ехать, - вздохнул шофер, - это дело ваше. Тогда разгружайте машину. Завтра к вечеру, а может, и послезавтра - это уж как получится - новый "пазик" получите. А женщину с ребенком мне сам директор велел взять. - И он вышел из машины и стал в стороне, сложив руки на груди.
Всем своим видом он показывал, что не желает ввязываться в эту склоку и что ему абсолютно безразлично, какое решение мы примем. Но мы-то знали, что он очень хочет, чтобы до Магадана мы ехали с ним и что, скорее всего, эту женщину с ребенком он взял для собственного приработка.
- Давайте разгружаться, - кинулся к машине Юра. Но на пороге его встретила озлобленная толпа пассажиров, многие из которых были нетрезвы.
- Совести у вас нету! - визжала тетка в клетчатом платке. - Женщина больная - одна нога у ней не сгибается и сердце все время останавливается. Может она с ребенком в автобусе ехать?!
- Ей на автобусе никак нельзя! - кричал солидный мужик с железными зубами. - У нее вещей с собой вон сколько. Она в морском порту контейнер брать будет.
- Семнадцать лет на Колыме прожила, теперь на материк уезжает, - орал красномордый малый в спортивном костюме.
- Ты понимаешь, что это такое: семнадцать лет на Колыме прожить? - тыкал Юру в грудь пальцем какой-то дед в сапогах.
- Тут все преимущества людям предоставить надо, - добавил солидный.
- Мужики называется, - продолжала визжать тетка в платке, - геологи-таежники!..
На шум прибежали наши друзья-солдаты и сразу же предложили свои услуги:
- Может, вам помочь их выкинуть оттуда?
- Да не надо, - грустно сказал Гена, - не станем же мы с женщинами драться да с детьми...
- И с пьяными, - солидно добавил Колька.
- Что будем делать, мужики? - спросил у нас Саня. - Поедем или останемся?
В автобусе тотчас воцарилась тишина. Шофер вещевки, как мне показалось, весь напрягся. Впрочем, он понимал, что разгружать машину в темноте, ставить лагерь и распаковывать снаряжение (доставать спальные мешки, вкладыши, посуду и т. п.) нам вряд ли захочется. Так оно и вышло.
- Ну, если все, кроме двоих, выйдут, - сказал я, - то, пожалуй...
- Все выйдем, - тотчас заверил нас солидный мужик.
- Да и разгружаться в такой темноте, - добавил Саня, - тоже, конечно, не сладко.
- И лагерь ставить, - добавил Колька.
- Женщину жалко, - сказал Гена, указав на нашу будущую попутчицу, которая уже устроилась на единственном сиденье, вытянув вдоль диванчика свою негнущуюся ногу. (Женщина действительно выглядела весьма жалко.) - Да и с ребенком она.
- Чувствую, что опять я в одиночестве останусь, - махнул рукой Юра. - Ладно, поехали.
И он первым залез в обшарпанную колымагу.
- Вот это правильно, - улыбнулся шофер и в два прыжка очутился за рулем.
И мы тронулись в путь.
Возле Сусумана вся компания действительно вышла, и мы на ходу начали устраиваться, готовясь к длинной дороге. Рядом с женщиной уселся ее сын, бледный худой мальчонка лет одиннадцати, и нам места на сиденье уже не осталось. Мы поставили вьючные ящики, покрыли их телогрейками и устроились, в общем, неплохо. При этом дорогой Колька с Юрой даже попытались играть в подкидного дурака с переходом и небитыми "пиками". Наша машина, дребезжа и звеня всеми своими потрохами, весело бежала по трассе, и все было бы ничего, если бы не пыль. Она моментально проникла через все щели и повисла в вещевке плотной пеленой.
- Вот, говорил ведь я вам, - всю дорогу талдычил Юра, - надо было остаться.
Вскоре я встал и ушел в грузовой отсек вещевки. Там, разобрав тюки и кое-как угнездившись на спальных мешках, я, несмотря на тряску и пыль, почти сразу же уснул. Пригодилась мне моя способность спать во время всякого движения.
19 августа
В два часа ночи я проснулся оттого, что наша машина остановилась. За дорогу я успел сползти со своего мягкого ложа на жесткие баулы с образцами; на меня упал детский велосипед нашей попутчицы, но от всего этого я не проснулся. И сам я, и все вокруг покрылось толстым слоем пыли.
Поужинали в шоферской столовой, которая работает, как я уже говорил, круглые сутки, и поехали дальше. (Накормили нас вполне хорошо: вкусно, сытно и недорого.)
Я опять устроился на тюках со снаряжением и быстро заснул. Все же наши ребята так и не сомкнули глаз. Правда, Колька попробовал было улечься спать рядом со мной в грузовом отсеке, но после того, как на него упал велосипед нашей попутчицы (на этот раз на него), встал и, ворча, присоединился к бодрствующим.
Часов около пяти утра возле поселка Дебин проехали по мосту через великую реку Колыму. Мы хотели пересечь ее пешком. Наша вещевка остановилась возле моста, ребята растолкали меня, и мы вышли. Однако ничего из этого мероприятия у нас не получилось: по обеим сторонам деревянного свайного моста стоят часовые и висят объявления, категорически запрещающие проход по мосту пешком. Пришлось нам залезть назад в машину и в ней пересекать великую реку. Очень жаль, но в этих местах (как, впрочем, наверное, во всех других) с часовыми лучше в споры не вступать.