- Этот отпечаток, - продолжил тем временем свой "научный доклад перед высоким собранием" Уилсон, - убедительно свидетельствует, что в свое время в Антарктиде зеленели леса, здесь буйствовала тропическая зелень, били целебные родники, текли реки, и водилось много всяческого зверья. Не исключено, что вскоре мы обнаружим здесь и стоянки людей. Причем не только первобытных.
- …Поскольку речь пойдет о городе, который на много столетий старее Трои и Карфагена, - поддержал его лейтенант.
- Если мы обнаружим его остатки, то они будут датированы тем временем, когда Европа и Ближний Восток еще, возможно, находились подо льдами.
- А центр мировой цивилизации находился в Атлантиде, - задумчиво развил его мысль Скотт, тоже увлекшись осмотром угольной жилы. - Возможно, Атланты и были первыми поселенцами, которые когда-то высадились на берега Антарктиды.
- Хорошо бы намекнуть об этом Амундсену, - улыбнулся лейтенант, - чтобы сбить с него спесь и породить у общества сомнение относительно того, представителя какого народа следует считать первооткрывателем этого континента.
Обнаружить развалины антарктической Трои или остатки поселения атлантов полярникам так и не удалось. Зато к концу этой геологической экспедиции в их коллекции появились еще два куска угля с отпечатками, причем на одном из них отчетливо видны были очертания шарообразных листьев, а на другом природа запечатлела для грядущих поколений землян отпечатки тонких стебельков какого-то растения, причем цветкового, как определил Уилсон. Кроме того, на большом осколке известняка оказались запечатленными небольшие песчаные волны, словно бы в нем навеки застыла прибрежная морская рябь.
"…Сегодня мы добыли кусок известняка с отпечатками, - описывал события этого дня в своем в дневнике капитан Скотт. - Жаль только, что нельзя выяснить, откуда этот камень, очевидно, редкий, поскольку образцов его в морене встречается мало. Довольно много чистого белого кварца. Вообще мы провели очень интересный день, и трудно передать то облегчение, которое мы пережили, выйдя из области ветров в область более умеренной температуры. Надеюсь, даже уверен, что, оказавшись в благоприятных условиях, все мы подтянемся. Целый день здесь царствовала тень, а теперь солнце дошло до нас, слегка затемненное вечерней дымкой.
Много можно было бы писать о том, какое это наслаждение - ощущать под ногами камень, проведя четырнадцать недель на снегу и на льду, а в течение семи недель не видя ничего другого. Это похоже на чувство, с которым сходишь на берег после плавания. После стольких невзгод мы заслужили немного ясной хорошей погоды и надеемся высушить наши спальные мешки и вообще привести в порядок все наши вещи".
Однако записи эти появятся со временем, а пока что, вернувшись к лагерю, они увидели, что Эванс и Отс стоят у входа в палатку и греются на солнышке с такими довольными лицами, словно они оказались на пляже Лазурного берега. К "доисторическим отпечаткам", которыми похвастался Уилсон, унтер-офицер Эванс особого интереса не проявил. Иное дело - Отс, который каждый кусок угля брал в руки с таким благоговением, словно это были некие священные реликвии.
- Что ж получается, что и Антарктида тоже когда-то была землей обетованной? - ошалело осматривал он пространство вокруг лагеря. - Здесь росла трава, красовались цветы?
- И где-то неподалеку виднелись берега теплого, ласкового моря, - поддержал его Уилсон. - Но какой же разрушительной мощи катаклизм должен был произойти на планете, чтобы весь этот цветущий континент превратился в ледовую пустыню?!
- Очевидно, так было задумано природой, - молвил Скотт. - Полагаю, что эти льды понадобились Создателю для того, чтобы уменьшить уровень воды в мировом океане и дать жизнь нескольким другим континентам. Что же касается материковой части Антарктиды, то, возможно, Создатель специально законсервировал его до тех времен, когда полезные ископаемые на ныне обетованных континентах будут исчерпаны.
- У меня не хватает фантазии, чтобы представить себе все это. В Антарктиде - и вдруг тропические леса!
- Но если здесь было столько тепла, почему же тогда мы замерзаем в этих снегах, на "мертвой земле мертвых"? - вмешался Эванс.
Вопрос оказался настолько тупиковым, что Скотт сразу же прервал его, приказав снимать палатку и готовиться к выступлению.
Преодолев несколько миль, они оказались на другом конце хребта Беккли, и доктору Уилсону вновь удалось обнаружить несколько отпечатков растительности в куске известняка.
- Да при таком количестве свидетельств ни один скептик не решится ставить под сомнение наши выводы о прошлом этого материка! - буквально возликовал доктор.
- Решится, - неожиданно охладил его Эванс, - станут утверждать, что вы нашли эти камни не в Антарктиде, а в Новой Зеландии или Австралии.
- Нежели кому-то придет в голову даже такое? - растерянно взглянул Уилсон на капитана.
- Если уж оно прошли в голову Эвансу, - ответил вместо него Отс, - то почему бы не предположить?…
- Нам поверят, - категорически заявил Скотт, чтобы успокоить доктора. - Нас много, и в аргументах своих мы будем убедительными.
22
Пока они шли по морене, температура поднялась до минус одиннадцати градусов. В представлении полярников это уже была почти тропическая жара, от которой они излишне потели и изнывали.
Скотт решил держаться поближе к глетчеру, открывавшемуся к северу от хребта Беккли, но, оказавшись перед спуском, он обнаружил, что тот слишком крутой и погибельно заледенелый. Решиться на спуск по нему могли только самоубийцы. Пришлось пойти в обход, но и там спускаться пришлось по уступам, тоже местами обледенелым, причем настолько, что сами эти уступы казались замерзшими речными водопадами.
Зато когда они оказались в горной долине, то сумели найти место стоянки, на которой располагались лагерем 20 декабря, и только здесь устроили себе завтрак.
Температура по-прежнему держалась в пределах одиннадцати-двенадцати градусов. День оставался тихим и ясным, и во время привалов полярники в буквальном смысле "загорали", нежась под солнечными лучами. Однако все это благополучие казалось Скотту слишком зыбким. Да, пока что они питались относительно неплохо, но слишком уж много получалось привалов, и для того, чтобы провианта хватило до следующего склада, двигаться теперь следовало почти без остановок, разве что выкраивать несколько часов для сна.
Теоретически все было правильно, на практике все вышло по-другому. Они настолько устали, что утром смогли выйти на маршрут лишь к десяти утра, а завтракали в пятнадцать ноль-ноль.
- Продовольствия, сэр, у нас осталось на два дня, - доложил Бауэрс после завтрака.
- А сколько дневных переходов до следующего склада? - спросил Скотт.
- Тоже два. При условии, что мы будем продвигаться без каких-либо осложнений и вовремя достигнем этого склада, который именуется на нашей карте "Средним глетчерным". Если же не уложимся, придется голодать.
- Это исключено, мы и так смертельно устали, - возразил капитан с такой пылкостью, словно благополучие их путешествия зависело исключительно от каптенармуса экспедиции.
В поднебесной словно бы услышали об их опасениях, потому что буквально в миле от лагеря погода резко испортилась. Солнце скрылось за пеленой тумана, видимость уменьшилась до сумеречной, а встречный ветер начал бить в лицо зернистым снегом, мешая ориентироваться на местности. Причем бил он с такой силой, что пришлось сделать привал и поставить палатку.
- Если к завтрашнему дню солнце не появится, - молвил Бауэрс уже перед сном, - придется идти "на ощупь". Только в этом наше спасение. Иначе нас окончательно добьет голод.
- Но и "на ощупь" нас хватит только до ближайшей расщелины, - возразил Отс.
- Я пойду первым и буду прокладывать путь. Хотя бы таким образом постараюсь уберечь вас от неприятностей.
Утром лейтенант так и поступил. Однако группу это не спасло.
"Такого трудного дня у нас еще не было, - писал потом Скотт, - и в значительной степени виноваты мы сами. Вышли мы по очень плохой поверхности, при легком юго-западном ветре, под парус и на лыжах; освещение ужасное - от него все приобретало призрачный вид. По мере того как мы шли, становилось темнее, и вдруг мы оказались среди гряд. Здесь мы совершили фатальную ошибку - решили свернуть на восток. В течение шести часов мы шли в этом направлении, рассчитывая, что прошли немалое расстояние, в чем мы, кажется, не ошибались, но в последний час попали в настоящую ловушку.
Полагаясь на хорошую поверхность, мы не уменьшили порции во время завтрака и считали, что все идет хорошо, но после завтрака попали в ужасный ледовый хаос, какой мне когда-либо приходилось видеть. Целых три часа мы бросались на лыжах из стороны в сторону; то нам казалось, что мы ушли далеко вправо, то забрели слишком далеко влево; тем временем места становились все менее проходимыми, и я очень упал духом. Казалось, что найти выход из этого хаоса почти невозможно…"
На коротком совещании, которое они устроили у санок, склоняясь голова к голове, Скотт прямо признался, что они окончательно сбились с пути, и куда вести их дальше, он попросту не знает.
- Мы действительно плутаем между скалами и трещинами, - попытался подбодрить его и всех остальных Бауэрс, чувствовавший в этом блуждании и свою собственную вину, - но не думаю, что мы слишком далеко ушли от нашего "полюсного маршрута". Мы ведь уже давно не придерживаемся старого следа, а пытаемся идти напрямик и напролом. Тем не менее до сих пор не упустили ни одного склада с провизией. Сколько миль мы прошли сегодня, сказать трудно, поскольку из-за обилия камней, счетчики с саней пришлось снять. Но уверен, что, как только появится солнце, мы вновь изберем правильный маршрут.
- Мне бы хоть немного вашей уверенности, лейтенант, - тяжело вздохнул Скотт.
- Главное в эти минуты - отбросить страхи и избрать четкое направление, - посоветовал ему Бауэрс. - Причем сделать это следует, не теряя больше ни минуты.
- Вы правы, лейтенант, - согласился Скотт и скомандовал поворачивать сани влево.
Все четверо его спутников молча подчинились. Но вскоре стало ясно, что и в этом направлении каменные гряды перемежались с трещинами и ледовыми полями. Лыжи в данной ситуации уже были бесполезными, поэтому начальник экспедиции приказал сложить их на санки и идти без них. Правда, после этого оказалось, что они стали проваливаться в те трещины, которые на лыжах просто перепрыгивали, но к счастью, никто, даже невезучий унтер-офицер Эванс, серьезных травм при этом не получил.
Прошло еще около часа мучительных метаний, прежде чем Бауэрс, который шел впереди группы, сообщил, что вновь видит оголенную ото льда землю и что ведет к ней довольно пологий спуск. Когда же они спустились на ярус ниже, оказалось, что долина буквально растерзана широкими провалами, каждый из которых пришлось обходить.
Привал Скотт объявил лишь после двенадцатичасового перехода, когда люди буквально валились с ног.
- Как далеко мы находимся от склада, лейтенант? - спросил Скотт, когда после ужина Отс, Эванс и Уилсон забрались в свои мешки и тотчас же уснули. Бауэрса капитан умышленно задержал у саней, чтобы поговорить наедине.
- Теперь уже трудно сказать, сэр. Завтра постараюсь определиться. Одно понятно, что мы сильно отклонились от курса. А поскольку спидометр с санок мы сняли, то даже трудно сказать, сколько миль мы сегодня прошли.
- Точнее, проблуждали.
- Можно сказать и так, сэр, - невозмутимо признал Бауэрс. Порой Скотту казалось, что лейтенант ведет себя так, словно его самого все эти беды не касались. Создавалось впечатление, что он наблюдал за всем происходящим как бы со стороны, лишь время от времени вмешиваясь в ход событий, и знает нечто такое спасительное, чего не знает никто из них.
- Что у нас с провизией?
- Плохо. Но продержаться мы еще можем. Из трех порций пеммикана, который является у нас теперь основным питательным продуктом, вынуждены будем сделать четыре. Если завтра не удастся наверстать то, что мы упустили сегодня, придется отказаться от второго завтрака. Это все, что я пока что способен предложить.
- Честно говоря, мне не верится, что мы выдержали такой длительный переход. Особенно в то, что его мужественно выдержали Отс и унтер-офицер Эванс. Главное, что от него требовалось, - чтобы он не отстал от группы. Завтра нужно подняться пораньше и сразу же выйти на маршрут.
- Если только наши спутники в состоянии будут подняться пораньше.
- Ваша задача, лейтенант, определить местонахождение и вывести группу к бывшей стоянке, к складу или хотя бы вернуть нас на старый след экспедиции.
- Утром я займусь этим, но сейчас мне лучше несколько часов поспать.
- Потрудитесь, лейтенант, иначе мы окончательно заблудимся и погибнем.
- Это было бы несправедливо, сэр.
- Кстати, я впервые услышал из ваших уст некий намек на усталость. Никогда раньше усталости своей вы не выдавали.
- Просто работа с приборами требует терпения и ясного ума. Помутнения разума небеса не приемлют.
- Тем не менее ответ ваш - четкий, ясный и вполне осознанный.
Как раз в это время до их стоянки докатился порыв ветра. Он прорывался из глетчера, и Скотт с надеждой смотрел на то, как поземка очищает заледенелую поверхность долины, а сам ветер развеивает поднебесную пелену. Все это дарило капитану надежду на то, что завтрашний день окажется более удачным.
23
Утром они выступили из лагеря довольно рано, но к тому времени, когда четверо полярных странников выбрались из мешков, лейтенант Бауэрс уже завершал свои изыскания и уверенно указал направление, в котором они должны продвигаться. Скотт усомнился в его правильности, однако лейтенант вежливо, но в то же время довольно твердо заявил:
- Быть навигатором вы поручили мне, сэр, поэтому извольте выполнять мои рекомендации.
Скотт поначалу недовольно хмыкнул, почувствовав, что его лишают права руководить экспедицией, но потом неожиданно обронил:
- Ладно, полагаюсь на вас, лейтенант. Признаться, так мне даже легче.
- Для меня это не было тайной, сэр, - многозначительно произнес Бауэрс.
Однако окончательно сомнения Скотта развеялись лишь тогда, когда лейтенант заметил впереди гурий, который указывал на место их былой стоянки.
- Мы ночевали там восемнадцатого декабря, сэр, - напомнил он капитану.
- Господи, как же мало мы продвинулись из-за этих блужданий между трещинами, валунами и провалами! - ужаснулся Скотт. И, против ожидания группы, запретил устраивать здесь стоянку, объявив: - Теперь, когда мы убедились, что находимся на верном пути, нужно совершить еще два-три броска, на сей раз прямо к складу. Первый из этих бросков - вон до той возвышенности, что виднеется чуть правее нас. Именно там ждут нас плотный завтрак и часовой отдых после него.
Возражений не последовало. Но сам вид гурия, этого создания их собственных рук, настолько растрогал полярных странников, что каждый из них постарался обнять это снежное строение или хотя бы дотронуться до него руками.
- Что там говорят ваши записи, Бауэрс? Как далеко от этой стоянки находится склад?
- Здесь мы ночевали на следующую ночь после сооружения склада. Так что еще два дня придется продержаться.
Когда они достигли этой возвышенности, все выглядели настолько уставшими, что в ожидании, пока закипит чайник, все уже дремали, прислонившись друг к другу. Первым спохватился Бауэрс, который всех растормошил сообщением о том, что настала пора раздачи сухарей и пеммикана. Раздача - это было святое, поэтому все мгновенно встрепенулись и потянулись к своим кружкам и к чайнику.
А вот, что произошло после завтрака, - этого Скотт так до конца и не понял. В течение какого-то времени они шли по старому следу, но как только след исчез, они тут же умудрились сбиться с курса, взять намного восточнее его и вскоре оказались в настоящем лабиринте из провалов, трещин и обледенелых валунов.
Первым занервничал Эванс. Он вдруг потребовал, чтобы они вернулись назад, на равнину, и отыскали старый след экспедиции.
- Его уже нет, этого следа, унтер-офицер, - мягко возразил Бауэрс. - Мы вышли на плато, на котором ветры и бураны уничтожили следы и нашей группы и вспомогательных партий, возвращавшихся в базовый лагерь. Со следами покончено, прошло слишком много времени.
- Тогда нужно обойти этот провал и попытаться взойти вон на ту возвышенность, - указал Отс рукой в сторону невысокого плоскогорья. - Не исключено, что оттуда мы увидим флаг склада.
- Зачем нам опять подниматься на какую-то возвышенность? - возмутился Уилсон. - Мы только что с огромным трудом спустились с одной из них.
- И что же вы предлагаете? - остался верен своей выдержке навигатор. - Указывайте ваш маршрут.
- Почему бы нам не принять влево и не попытаться обойти эти завалы и провалы вон по той равнине?
- Которая вновь уведет нас далеко от старого маршрута. Мы и так несколько раз с величайшим трудом возвращались к нему.
- Так, может, пора проложить новый маршрут? - огрызнулся Эванс.
- Исключено, джентльмены. К старому маршруту нас привязывают склады с провизией. Отклоняться от него, чтобы затем искать склады вслепую, - слишком рискованное мероприятие.
Еще несколько минут Скотт терпеливо ждал, пока у полярных странников иссякнут аргументы, а когда понял, что к единому мнению они так и не пришли, приказал продолжать движение в сторону видневшейся вдали горной вершины. По крайней мере есть хоть какой-то устойчивый ориентир. Но в том-то и дело, что путь к ней опять преградил нескончаемый лабиринт трещин. Проплутав еще до девяти вечера, полярники признали свое поражение и после некоторых пререканий друг с другом решили устроить себе ночлег прямо между двумя бездонными, источавшими могильный холод провалами.
После более чем скромного ужина, во время которого голодные мужчины лишь разбередили свой аппетит, Бауэрс предложил Скотту пройтись и обсудить ситуацию.
- Почему бы вам не обсуждать ее в нашем присутствии?! - возмутился Отс.
- Это мое право, с кем я желаю обсуждать наше положение, - парировал Скотт. - Я был свидетелем спора, во время которого вы пытались определить наш дальнейший маршрут.
- Но любое из наших предложений было лучше того, которое мы в конечном итоге избрали. Какой дьявол повел нас к этой горе?
- Мы вынуждены ориентироваться на нее, поскольку в ее окрестностях находится наше спасение - склад с провизией, - ожесточился начальник экспедиции. - Или вы считаете, что способны добраться до базового лагеря натощак?
До сих пор Роберт свято берег согласие в группе, но теперь полемика вспыхивала все чаще, и он понял, что пора ужесточать свои требования.
- Но и гибель в этом "лабиринте Сатаны" нас тоже не устраивает, господин капитан, - объявил Эванс.
- Так, может, вам известен тот путь, который приведет нас к складу, минуя все эти пропасти? Укажите его, унтер-офицер. Стоит ли скромничать?
- Если бы он и в самом деле был мне известен! - с горечью воскликнул Эванс. - Возможно, я ушел бы один.
- Что-что?! - изумился начальник экспедиции. - Вы о чем это, унтер-офицер?!
- Возможно, я ушел бы один и уже добрался бы до своих, - невозмутимо произнес Эванс каким-то странным для этого богатыря, жалостливым голосом.