- Не совсем так, сударь. Ведь Густав III сам выдал ему крейсерский патент, а потом, под влиянием злых наветов, решил поступить с ним, как с пиратом. Тогда он только отказался вернуть свой корабль тому, кто заплатил ему за самоотверженную службу самой черной неблагодарностью.
Молодые люди молча переглянулись.
- В этом поступке легко узнать Густава III… После того, что вы нам рассказали, мы готовы взглянуть другими глазами на этого авантюриста. Будьте спокойны, мы вполне разделяем чувство справедливости, побудившее вас стать на его защиту.
- Подумаешь, какой святоша наш капитан, - мрачно пробормотал Надод. - Жаль только, что он умолчал о своих пиратских подвигах…
В эту минуту на "Сусанне" раздались веселые крики:
- Сюда, Фриц! Сюда! Вот я тебя палкой!
Все оглянулись на яхту. По ее палубе весело прыгал большой белый медведь. За ним с хохотом и шутками гонялись матросы.
- О, медведь вырвался из клетки! - воскликнул Ингольф.
Молодые люди рассмеялись.
- Что вы! Да ведь это ж ручной медведь! Мы его медвежонком подобрали в Лапландии и сами воспитали. С тех пор он бегает за нами, как собака. Когда мы ехали к вам на помощь, он непременно хотел сесть с нами в лодку, и его пришлось запереть. Теперь он вырвался на волю и, услышав наши голоса, хочет пробраться к нам, а матросы его не пускают. Но вы увидите, он скоро будет здесь.
- Вам, вероятно, стоило большого труда его приручить? Ведь эти звери очень дики и злы.
- Совсем нет! Первым долгом мы постарались отучить его от мяса. Для этого мы несколько раз предлагали ему кусок свежего мяса, обернутый раскаленной проволокой. Медведь жадно бросался на мясо и обжигал себе морду, язык и лапы. После этого он болел целый месяц, но зато больше и смотреть не может на мясо.
Тем временем медведь, видя, что матросы закрывают со всех сторон дорогу, полез на грот-мачту и, словно акробат пройдя по грот-рее, спустился по касающимся ее снастям "Ральфа" на палубу брига. С радостным ворчанием огромный зверь улегся у ног своих хозяев.
- Как ты смел сюда прийти без позволения! - прикрикнул один из них, притворяясь сердитым. - Пошел назад!
Медведь сконфуженно встал и, опустив свою тяжелую голову, медленно вернулся на яхту тем же путем, каким и пришел.
- Ну а теперь, капитан, - продолжал старший из незнакомцев, - мы должны вернуться на свое судно, так как нас дома ждет отец. Он в полной уверенности, что мы совершаем небольшую прогулку по Розольфсскому фиорду.
- Розольфсский фиорд! - прошептал Надод. - Неужели Ингольф не спросит, как их зовут?
И, как бы догадываясь о его желании, Ингольф сказал:
- Надеюсь, милостивые государи, что вы, по крайней мере, не оставите нас в неизвестности относительно имен наших спасителей.
И, поклонившись с достоинством, он отрекомендовался:
- Капитан второго ранга шведского королевского флота Эйстен.
Молодые люди ответили изысканно вежливым поклоном.
- Мое имя - Эдмунд, а брата моего зовут Олаф, - сказал старший. - Наш отец - владетельный герцог Норландский. Если время позволит вам, мы будем всегда рады видеть вас у себя.
Дикий крик не то боли, не то радости раздался за ними. Оглянувшись, они увидели Надода, который, покачиваясь на ногах, как будто изнемогая от страданий, спускался в свою каюту.
Тщательно заперев за собой дверь и убедившись, что его никто не слышит, Красноглазый торжествующе поднял свою огромную голову.
- Я не ошибся, - заговорил он дрожащим от возбуждения голосом, - они здесь. Теперь наконец я сумею утолить всю полноту моей мести. Трепещи, Гаральд Биорн! Ты не сжалился над моей матерью, когда она в слезах валялась у твоих ног!.. Не будет и у меня сострадания к тебе.
Несчастный урод скрежетал зубами; на губах у него выступила пена; единственный здоровый глаз его налился кровью.
В эту минуту Надод был страшен.
Глава VI
Неприятельская эскадра
Странное, почти необъяснимое влечение испытывал Ингольф к молодым людям. Он бы охотно принял их приглашение, но тайный договор, заключенный им с Надодом, связывал его и лишал возможности располагать своим временем.
Только что собрался он в как можно более мягкой форме ответить отказом, как к нему подбежал Альтенс.
- Капитан, - проговорил старший помощник, - важные новости!..
Извинившись перед новыми друзьями, Ингольф прошел вместе с Альтенсом в свой кабинет.
- Ну, рассказывай скорее, - нетерпеливо попросил он.
- Эскадра на горизонте, командир; семь военных судов. Без сомнения, они ищут нас.
- О, ты по обыкновению преувеличиваешь все, мой милый Альтенс. Почему же непременно нас?
- А что еще могло привести в Ледовитый океан целую эскадру?
- Да, ты прав.
- Они держат курс на запад и еще не заметили нас, потому что тогда повернули бы в нашу сторону.
- Но не пройдет и часа, как они увидят нас, и тогда…
- Мы попали в мышеловку, командир, и нам остается только… Впрочем, не мне вас учить.
- Говори, говори, старый друг; ты знаешь, как я ценю твои советы.
- Мы бы еще успели скрыться, выйдя в открытое море… Ведь "Ральф" - превосходный ходок.
- Да, но наше бегство обнаружило бы, кто мы такие, а это не входит сейчас в мои расчеты.
- Тогда нам остается только разоружить и расснастить бриг и спрятать его корпус за прибрежные скалы.
- Нет, мне пришло в голову кое-что получше. Знаешь ли ты Розольфсский фиорд?
- Еще бы! Юнгой я плавал на небольшой шхуне, которая доставляла в замок разные товары.
- Как называется этот замок?
- Не знаю. Хозяин при мне никогда не произносил его названия.
- Будет ли там "Ральф" в безопасности?
- О да, командир! "Ральф" сидит очень мелко, а ни одно судно с большим водоизмещением не сумеет пройти в фиорд. Но, насколько мне известно, фиорд составляет часть владений герцога Норландского и без его разрешения…
- Знаю, знаю, и об этом я и хотел с тобой поговорить. Молодые люди, спасшие нас, - сыновья герцога Норландского, и они только что пригласили меня к себе в гости.
- Тем лучше, командир, так как это избавит нас от необходимости спасаться бегством, - бесстрастно ответил суровый моряк.
- Не будем же медлить, Альтенс. Вели подымать якорь: мы должны войти в фиорд прежде, чем нас заметит эскадра.
Поднявшись на палубу, Ингольф сообщил молодым людям, что с благодарностью принимает их приглашение.
- Думаю, что потеря нескольких дней не будет в ущерб порученному мне делу, - сказал он.
Следом за яхтой бриг прошел узкий проход, образуемый береговыми утесами, и вступил в Розольфсский фиорд.
В это время Альтенс, наблюдавший с марса за вражеской эскадрой, увидел, что она изменила свое направление и пошла к берегу.
Одновременно на одном из кораблей сверкнул огонь, и чуткое ухо старого моряка уловило эхо далекого выстрела. Несомненно, выстрел относился к ним, и эскадра требовала, чтобы они остановились.
Ингольфа это известие нисколько не смутило.
- Не знаешь ли ты, какой национальности эти корабли? - спокойно осведомился он.
- Трудно сказать определенно: слишком уж велико расстояние, но мне кажется, что это англичане, - ответил Альтенс.
- Англичане! - воскликнул Ингольф. - О, они дорого заплатят мне за свою дерзость. Прикажи бессменно наблюдать за ними и сообщай мне о каждом их движении.
Несмотря на внешнее спокойствие, Ингольф прекрасно понимал, что положение значительно осложнилось.
Удалившись в свою каюту, он позвал к себе Надода. Общность интересов заставляла Ингольфа ничего не предпринимать, не посоветовавшись со своим сообщником.
Странно было видеть этих двух людей, связанных одной целью и таких различных между собой характером и происхождением. Весь внешний вид Ингольфа говорил о его благородстве, а на уродливом лице Надода отражались самые низменные побуждения.
Как-то невольно возникало представление о том, что Ингольф является только слепым орудием в жестоких руках Красноглазого.
Глава VII
Биорны
Старинное гнездо Биорнов, Розольфсский замок, был выстроен еще в девятом веке. Окруженный толстыми зубчатыми стенами, на которых высились четыре башни, и глубоким рвом, наполненным водой, он представлял из себя настоящую крепость.
В то время, когда не было еще огнестрельного оружия, замок этот не боялся никаких осад, и за его неприступными стенами Биорны чувствовали себя в полной безопасности.
Миль на сто в окружности простиралась однообразная равнина, густо поросшая мхом и высоким кустарником, делавшим ее почти непроходимой.
Такое расположение их владений благоприятствовало Биорнам, упорно отстаивавшим свою независимость и не пожелавшим подчиниться даже норвежским королям.
Почти все Биорны были отважными и неустрашимыми мореплавателями. Занимаясь сначала морским грабежом, а потом рыбной ловлей, они составили себе огромное состояние.
Погреба Розольфсского замка заключали в себе неисчислимые сокровища, собранные в течение нескольких веков со всех стран света розольфсскими кораблями.
На этом богатстве и основывалось главным образом могущество Биорнов, так как фактически вся власть их простиралась только на окружающие замок бесплодные и необитаемые людьми степи и Розольфсский фиорд, по берегам которого ютилось пять-шесть сотен жалких жилищ. Эта небольшая территория и составляла Норландское герцогство, наследными герцогами которого являлись Биорны.
О богатстве Биорнов ходили настоящие легенды. Случалось нередко, что даже короли, попав в стесненные обстоятельства, обращались к Биорнам за помощью, и те охотно ссужали их деньгами, которых никогда потом обратно не просили.
Во время первого крестового похода Биорны вооружили и содержали за свой счет десять тысяч копейщиков.
Они же предложили калифу выкуп за святого Людовика, составлявший неслыханную по тем временам сумму в сто тысяч золотых экю.
Немудрено поэтому, что таинственный Розольфсский замок всегда привлекал к себе внимание не только всевозможных преступных организаций и шаек, но даже коронованных владетелей.
Но все попытки смирить непокорных викингов, как гордо именовали себя Биорны, и завладеть их сокровищами кончались неудачей.
Вопреки дворянскому обыкновению того времени, все старшие в роде Биорнов занимались торговлей и способствовали обогащению рода, а на долю младших выпадала обязанность поддерживать честь и достоинство фамилии.
Как только какому-нибудь из Биорнов исполнялось шестнадцать лет, глава семьи набирал ему полк и отправлял служить во Францию или Россию.
Согласно старинной привилегии, все Биорны, поступая на военную службу, получали генеральский чин.
Был еще один обычай в роду Биорнов, вокруг которого сложились разные предания и легенды.
Живший в четырнадцатом веке Сигурд Биорн родился на свет уродом, не способным ни к какому физическому труду. Обладая прекрасными способностями, он с детства пристрастился к науке. В одной из башен замка была устроена для него лаборатория, в которой Сигурд проводил дни и ночи. Никто не знал, что он там делал, так как величайшим секретом окружил он свою работу. Отблески красного пламени падали из окон лаборатории, придавая фантастический вид старой башне. Говорили, что урод колдует, и люди старательно обходили башню и избегали даже говорить о ней.
Еще при жизни Сигурд открыл свою тайну одному племяннику. Тот продолжал работу после смерти Сигурда и в свою очередь избрал себе восприемника. С тех пор один из младших в роде Биорнов посвящал себя научной деятельности.
Старый Гаральд Биорн, прозванный Черным Герцогом, отец Олафа и Эдмунда, лет двадцать оставался младшим в роде. Все свое детство он провел среди реторт и колб, изучая науку, которую в то время называли алхимией. Внезапная смерть двух его старших братьев, убитых на охоте, возложила на него обязанности главы рода и оторвала от научных занятий. Но ненадолго. Скоро неожиданные события заставили его вернуться к ним.
События эти были настолько значительны, что Гаральд приказал своим сыновьям, которые служили во французском военном флоте, немедленно вернуться на родину.
Напрасно ожидали братья, что отец объяснит им причины, заставившие его пожертвовать их карьерой. Предоставив сыновьям полную свободу в пределах розольфсских владений, он заперся в своей лаборатории и почти не покидал ее.
Обреченные на безделье, молодые люди со страстью предались охоте. В сопровождении неразлучных с ними дядек Гуттора и Грундвига и младшего брата, пятнадцатилетнего Эрика, они нередко целыми неделями пропадали в степи, преследуя медведей и волков. Возвращались они нагруженные трофеями, при виде которых лицо Черного Герцога озарялось гордой и счастливой улыбкой.
- Молодцы, сынки! Молодцы! - шептали его старческие губы. - Недаром в ваших жилах течет королевская кровь.
Старый герцог не ошибался, говоря так. Дважды, в 802 и 935 годах, представители рода Биорнов занимали шведский престол. Покуда на троне восседали потомки древних скандинавских вождей, Биорны заботились лишь о сохранении своей традиционной независимости. Но когда на престол был приглашен голштинский принц Адольф-Фридрих, Биорны заявили громкий протест, и с тех пор герцоги Норландские ждали только удобного случая, Чтобы снова предъявить на него свои права.
Глава VIII
Пропавшие без вести
Счастье и удача сопутствовали Биорнам во всех их начинаниях, и все-таки как будто злой рок тяготел над старинным родом.
У Черного Герцога был младший брат, Магнус. Будучи на двадцать лет моложе Тара льда, он никогда не вмешивался в семейные дела. Единственной его страстью были география и мореплавание.
Шестнадцатилетним юношей он совершил свое первое кругосветное путешествие и с тех пор только на короткое время возвращался домой.
Из своих экспедиций Магнус привозил многочисленные коллекции редкостей, вывезенные им из далеких стран, которые он посещал.
Собранные в одной из башен замка, коллекции эти могли бы сделать честь любому европейскому музею.
За несколько лет до описываемых нами событий Магнус уехал в далекую экспедицию, из которой уже не вернулся. Ходили слухи, что он погиб у берегов Азии, но никто ничего достоверно не знал. Старый же герцог запретил всякие разговоры о пропавшем брате.
Немного времени спустя после этого первого несчастья, посетившего Биорнов, случилось второе: пропал пятилетний сын Гаральда, старший брат Эдмунда и Олафа, Фредерик Биорн.
Случилось это при следующих обстоятельствах.
При рождении Фредерика Биорна к нему, согласно старинному обычаю, приставили в качестве дядьки и товарища игр двенадцатилетнего Надода, сына герцогского камердинера.
Мальчик был умен и добронравен и казался преданным. Вскоре маленький Фредерик безгранично привязался к своему пестуну. Но Над, как сокращенно звали Надода, питал к своему барчонку иные чувства. Хитрый и дальновидный, он только прикидывался преданным, а в душе таил слепую, непримиримую ненависть. Его свободолюбивая гордая натура не могла примириться с сознанием, что отныне он всю жизнь будет служить Фредерику, станет его собственностью, его вещью. Еще детское, но преждевременно развитое воображение Нада рисовало ему в самых заманчивых красках картины бегства из замка и полной свободы.
Однажды, катаясь с Фредериком на лодке по заливу, они встретили неизвестное иностранное судно. И тогда в голове Нада родился ужасный план, продиктованный ненавистью, которая переполняла его маленькое сердце.
Подъехав к кораблю, он рассказал тут же выдуманную им историю о том, что они - бедные сироты, которым нечем кормиться, и так разжалобил капитана, что тот согласился взять на воспитание молодого Биорна.
В ту минуту Надоду казалось, что, избавившись от Фредерика, он снимет с себя тяжелое ярмо рабства, так угнетавшее его.
Но когда корабль скрылся из виду, Над опомнился и ужаснулся тому, что сделал.
Три дня плавал он по фиорду, не осмеливаясь вернуться в замок.
Наконец его отыскали и привели к старому герцогу. С горьким плачем и криками отчаяния он рассказал о том, как маленький Фредерик, перегнувшись через борт лодки, упал в воду и утонул.
Горе старого герцога не знало границ, а месть его была беспощадна. Надода приговорили к сотне палочных ударов, а выполнение приговора поручили слугам герцога Грундвигу и Гуттору.
Привязав голого мальчика к скамье, они с таким усердием принялись отсчитывать удары, что, когда окончили свое страшное дело, перед ними лежала только бесформенная окровавленная масса.
Жизнь еле теплилась в ней, но материнская любовь и заботливость сделали чудеса, и после ужасных страданий в течение нескольких месяцев, когда смерть, казалось, была ближе к нему, чем жизнь, Надод начал поправляться.
Увидев себя впервые после болезни в зеркале, он испустил крик злобы и ужаса: лицо его представляло уродливую маску и внушало отвращение.
Он пытался покончить самоубийством, но мать удержала его.
- Ты права, - сказал он, - я должен жить, чтобы отомстить.
И он поклялся, что не успокоится, пока хоть один из Биорнов остается в живых.
Как только силы позволили ему, Надод покинул родину, и никто из жителей замка его больше не видел. Все розыски Фредерика не привели ни к чему, и решено было, что тело его унесено каким-нибудь подводным течением в море.
В часовне замка поставили Фредерику надгробный памятник, и старый герцог часто приходил туда оплакивать своего первенца.
У Гаральда Биорна была еще дочь Елена. Но она жила со своим мужем, графом Горном, командиром дворянского полка, в Стокгольме.
Таковы были последние представители старинного рода Биорнов, герцогов Норландских, дружинников Роллана и Сигурда, давших Швеции двух королей.