Эйла совершила страшный, непростительный проступок, и позор падает на него, Креба. Он должен был расспросить ее, едва заметив неладное. Напрасно он давал ей столько свободы, не проявляя необходимой суровости. Но что толку сокрушаться впустую - упущенного не вернешь. Теперь Кребу предстояла мучительная обязанность. Бран примет решение, Мог-ур исполнит его. Он свершит проклятие над девочкой, которую любит всей душой.
- Мы лишь предполагаем, что тех хищников убивала Эйла, - заметил Бран. - Завтра мы расспросим ее обо всем. Одно мы знаем наверняка: она убила гиену и у нее есть праща. Судя по тому, как ловко она владеет оружием, она долго совершенствовалась. Поверь, она метает камни искуснее самого Зуга, она, женщина! Как ей удалось достичь такого мастерства? Я давно подозревал, что она наполовину мужчина, и не я один. Ростом она уже со взрослого мужчину, но до сих пор не достигла женской зрелости, и, судя по всему, никогда не достигнет. Как ты думаешь, Мог-ур?
- Эйла всего лишь девочка, Бран. Настанет день, когда она, подобно всем остальным девочкам, станет женщиной. Но эта девочка посмела взяться за оружие.
Сказав это, Мог-ур крепко сжал челюсти. Он не мог себе позволить цепляться за вымысел, пусть даже спасительный для Эйлы.
- Ладно, оставим это, - не стал вступать в спор вождь. - Надо выяснить, давно ли она начала охотиться. Но это можно отложить до утра. Мы проделали долгий путь и устали. Скажи Эйле, что утром мужчины будут говорить с ней.
Креб, прихрамывая, побрел в пещеру. Подойдя к своему очагу, он знаками сообщил Изе, что завтра утром Эйла должна предстать перед вождем и охотниками, и удалился в прибежище духов. К очагу он не возвращался всю ночь.
Женщины молча провожали глазами процессию, удалявшуюся в сторону леса. Вслед за мужчинами Клана плелась Эйла. Всем было не по себе, а в душе у Эйлы царил полный сумбур. Конечно, она знала, что женщинам запрещено охотиться, и все же не отдавала себе отчета, насколько страшное преступление совершила, взявшись за оружие. "Знай я, что вина моя так велика, отказалась бы я от охоты? - спрашивала она себя. - Нет. Я слишком хотела охотиться. Но я вовсе не хочу стать добычей злых духов". Представив их себе, девочка содрогнулась.
Страх ее перед невидимыми губителями был столь же велик, как и вера в спасительную силу духа-покровителя. "Неужели даже Дух Пещерного Льва не смог защитить меня, - терзалась Эйла. - Видно, я все же совершила ошибку, - пронеслось у нее в голове. - Мой покровитель ни за что не подал бы мне знак, разрешающий охотиться, будь ему известно, что за это меня предадут смертельному проклятию. Наверное, он отвернулся от меня, как только я в первый раз дерзнула взять пращу", - пронзила Эйлу ужасная догадка.
Дойдя до небольшой поляны, мужчины устроились по обе стороны от Брана на поваленных стволах и валунах, а Эйла опустилась на землю у ног вождя. Бран коснулся ее плеча, позволяя поднять на него глаза, и безотлагательно приступил к делу.
- Скажи, Эйла, это ты убивала хищников, которых охотники находили в лесу? - задал он первый вопрос.
- Да, - кивнула девочка.
Отпираться было бессмысленно: тайна ее вышла наружу и охотники сразу поймут, если она попытается ввести их в заблуждение. К тому же ложь претит ей, так же как и всем ее соплеменникам.
- Как ты выучилась владеть пращой?
- Зуг выучил меня.
- Зуг! - изумленно повторил Бран.
Все взоры устремились на старого охотника. Тот решительно воспротивился навету.
- Никогда я не учил ее, - заявил он.
Эйла поспешила разъяснить недоразумение.
- Зуг не знал, что я учусь у него, - сообщила она. - Я тайком наблюдала, как он обучал Ворна, и все перенимала сама.
- Давно ли ты охотишься? - изрек Бран следующий вопрос.
- Два лета. Я взялась за пращу три лета назад, но в первое лето я не охотилась, только училась владеть ею.
- Да, три лета назад Ворн тоже впервые взялся за пращу, - подтвердил Зуг.
- Мы с ним начали учение в один день, - сообщила Эйла.
- Откуда тебе известно, с какого именно дня обучается Ворн? - в недоумении спросил Бран.
- Я была там. Наблюдала за ними.
- Где "там"?
- На полянке для метания. Иза послала меня в лес набрать коры вишни. Но когда я подошла к зарослям вишни, то увидела охотников, - пояснила Эйла. - Уйти я не могла: Изе была нужна кора. Тогда я затаилась и стала ждать, когда уйдут мужчины. Я видела, как Зуг дал Ворну первый урок.
- Значит, ты видела, как Зуг дал Ворну первый урок, - вмешался Бруд. - А ты уверена, что это был именно первый?
Бруд слишком хорошо помнил тот день. И воспоминание о стычке на лужайке снова вызвало краску стыда на его щеках.
- Да, я уверена.
- А что ты видела еще?
Бруд злобно прищурил глаза. Жесты его стали отрывистыми и резкими. Бран тоже припомнил, что произошло в тот день на метательном поле. Мысль о том, что свидетельницей столь позорного случая стала женщина, отнюдь не была приятна вождю.
Эйла замешкалась.
- Я видела, как другие мужчины тоже упражнялись в метании камней из пращи, - попыталась она выкрутиться.
Взгляд Брана посуровел. Эйла заметила это и решила не хитрить.
- Я видела, как Бруд толкнул Зуга на землю, - добавила она. - И ты очень разгневался, Бран.
- Ты видела? Ты видела все? - настаивал Бруд.
Он побагровел от стыда и смущения. Почему из всех соплеменников именно она, эта несносная девчонка, стала свидетельницей его унижения. Она видела, как Бран грубо отчитал его. С досадой Бруд припомнил, что в тот неудачный день ему отнюдь не сопутствовала меткость. Да ведь и гиену, схватившую сына его женщины, он не сумел убить. Гиену убила она, Эйла. Девчонка, одержавшая над ним верх.
Признательность, которую он еще недавно испытывал к Эйле, улетучилась без остатка, а ненависть вспыхнула с новой силой. "Я был бы рад, если бы ее обрекли на смерть, - твердил он про себя. - Она заслужила это". Мысль о том, что свидетельница его позора останется в живых, казалась ему невыносимой.
Бран не сводил глаз с сына своей женщины. По лицу Бруда можно было понять, что душу его захлестнули обида и ярость. "Да, скверно вышло, - думал вождь. - И как раз тогда, когда неприязнь между Брудом и Эйлой могла, наконец, прекратиться". Он вновь обратился к девочке:
- Ты сказала, что начала обучаться в тот же день, что и Ворн. И как ты обучалась?
- Когда вы скрылись, я вышла на поляну для метания и увидела пращу, которую Бруд бросил на землю. После того как ты разгневался на Бруда, все позабыли о ней. Сама не знаю почему, но мне вдруг захотелось попробовать метнуть камень. Я вспомнила наставления, которые Зуг давал Ворну, и попыталась последовать им. Это оказалось нелегко. Я провела там целый день. Позабыла обо всем, не заметила, как наступил вечер. Наконец камень попал в цель. Я думаю, это вышло случайно. Но все же я решила, если буду много упражняться, сумею овладеть пращой. И я спрятала ее.
- Полагаю, из наставлений Зуга ты поняла, как сделать новую пращу?
- Да.
- И все лето ты упражнялась?
- Да.
- Когда ты дерзнула охотиться, почему ты избрала своей добычей хищников? Выследить их труднее, к тому же встреча с ними опасна. Мы находили в лесу убитых волков и даже рысей. Зуг всегда утверждал, что из пращи можно убить столь крупных зверей. Ты подтвердила его правоту. Но почему только хищники?
- Я знала, что никогда не смогу принести свою добычу в пещеру. Знала, что женщинам не положено даже прикасаться к оружию. Но я хотела охотиться. Хотела хотя бы попробовать. Хищники досаждают нам, они похищают наши запасы. Я решила, что, убивая их, я принесу Клану пользу. К тому же мне не жаль было оставлять их шкуры в лесу, ведь мясо хищников не годится в пищу.
"Что ж, это она разъяснила, - подумал Бран. Она не разъяснила другое: как ей пришло в голову охотиться. Она женщина. У женщин не должно возникать подобных желаний".
- Ты знала, что метать камень в гиену с такого дальнего расстояния опасно? - осведомился он. - Вместо нее ты могла убить Брака.
Впрочем, когда Бран увидел, что зверь схватил ребенка, он был готов пустить в ход свою болу, хотя тут вероятность размозжить мальчику череп увесистым камнем была куда больше. Но мгновенная смерть лучше смерти в пасти гиены, к тому же тело мальчика осталось бы им и они погребли бы его должным образом - с соблюдением всех обрядов, сопутствующих переходу в мир духов. А если бы гиена скрылась со своей добычей, им вряд ли удалось бы найти даже обглоданные кости Брака.
- Я знала, что непременно убью гиену, - ответила Эйла.
- Ты не могла знать. Гиена была слишком далеко.
- Для меня не далеко. Мне случалось убивать зверей с такого расстояния. Я никогда не даю промаха.
- Я различил на трупе зверя следы двух камней, - заметил Бран.
- Да, я метнула два камня, - подтвердила Эйла. - Я делаю так с тех пор, как на меня набросилась рысь.
- На тебя набросилась рысь? - Бран не скрывал, что это его поразило.
- Да, - кивнула Эйла и рассказала о своем столкновении с гигантской кошкой.
- С какого же расстояния ты попадаешь в цель? - спросил Бран. - Нет, не говори. Лучше покажи нам. Праща с тобой?
Эйла кивнула и поднялась. Все направились к дальнему концу поляны, туда, где среди камней петлял маленький ручеек. Эйла подняла с земли несколько камешков подходящего размера и формы. Круглые летели дальше и точнее попадали в цель, зато камешки с зазубренными краями поражали добычу наповал.
- Я попаду вон в ту маленькую белую скалу за валуном, - показала Эйла.
Бран кивнул. Это расстояние примерно в полтора раза превышало то, на которое мог метнуть камень самый лучший охотник. Эйла тщательно прицелилась и один за другим выпустила из пращи два камня. Зуг направился к скале, чтобы проверить меткость Эйлы.
- На белом камне две отметины. Она попала в цель оба раза, - оповестил он, вернувшись. Взгляд его светился от изумления и гордости.
"Конечно, она женщина, - думал старый охотник, - и ей не положено даже прикасаться к праще; законы Клана строги и незыблемы. Но, как бы там ни было, она владеет оружием мастерски". Хотя он не знал, что Эйла училась у него, иметь такого ученика - честь. Он и сам не прочь у нее поучиться, перенять прием, которым она метает два камня один за другим. Истинным наставником можно счесть лишь того, кто воспитал учеников, превзошедших его в искусстве. Эйла его превзошла.
Тем временем Бран заметил в траве какое-то шевеление.
- Эйла! - окликнул он. - Вон кролик! Убей его!
Она взглянула туда, куда он указывал, и увидела маленького зверька, торопливыми скачками пересекавшего поляну. В мгновение ока она уложила его на месте. Других доказательств ее меткости не потребовалось.
Бран устремил на девочку изучающий взгляд. "В ловкости ей не откажешь", - признал он про себя. Конечно, подобное пренебрежение древними законами непростительно. Но, прежде всего, Бран неизменно думал об интересах Клана, о его безопасности, спокойствии и благоденствии. У него мелькнула мысль, что Клану не повредит лишняя добытчица. "Нет, это невозможно, - тут же одернул он себя. - Даже думать об этом кощунственно".
Креба меткость Эйлы не восхитила, а расстроила. Если у него еще оставались робкие сомнения, Эйла уничтожила их. Теперь он видел сам: она опытная охотница.
- Скажи, как ты осмелилась впервые взять пращу? - спросил он, бросив на девочку тяжелый, суровый взгляд.
Эйла растерянно покачала головой и потупилась:
- Не знаю. - Никогда еще сознание того, что она огорчила Креба, не причиняло ей такой боли.
- Ты не только взяла оружие. Ты посылала камни в цель. Ты бивала зверей. Разве ты не знала, что женщинам это запрещено?
- Мой покровитель послал мне знак, Креб. То есть я подумала, то это знак. - Она торопливо развязала узелок на своем амулете. - В от день, когда я решила охотиться, я нашла вот это. - И она протянула Мог-уру небольшой камень.
Знак? Ее покровитель послал ей знак? Охотники недоуменно переглянулись. Конечно, это меняет дело. Но все же как мысль об охоте закралась ей в голову?
Шаман повертел в руках камень. Необычный, спору нет, по форме напоминает диковинную морскую раковину. Но все же это всего лишь камень. Вряд ли можно счесть его знамением. Однако он тут не судья. Знамения понятны лишь человеку и его покровителю. Никто не в состоянии увидеть знамение, которое предназначено не ему. Мог-ур вернул Эйле ее амулет.
- Креб, - она с мольбой обращалась лишь к нему одному, - я думала, мой покровитель проверяет меня. Думала, он посылает мне испытание, заставляя Бруда донимать и мучить меня. Я решила, если буду сносить это испытание терпеливо, мой покровитель позволит мне охотиться.
Насмешливые взгляды устремились на молодого охотника. Всем было любопытно, как он воспримет утверждение Эйлы. Неужели она действительно вообразила, что ее покровитель использует Бруда, чтобы испытать ее? Бруд не знал куда деваться.
- Когда на меня набросилась рысь, я решила, что это новое испытание, - продолжала Эйла. - Я была так напугана, что едва не бросила охотиться. А потом мне пришло в голову, что я могу заранее приготовить два камня и пустить их один за другим: если промахнусь в первый раз, непременно попаду во второй. Я решила, что мой покровитель подсказал мне это.
- Понимаю, - изрек священный муж. - Мне нужно время для размышления, Бран.
- Нам всем предстоит поразмыслить над тем, что мы узнали. Встретимся завтра утром, - объявил вождь. - Девочка не будет присутствовать при нашей беседе.
- О чем тут размышлять? - возразил Бруд. - Она заслужила наказание, и все мы знаем какое.
- Да будет тебе известно, Бруд, это наказание чревато опасностью для всего Клана. Прежде чем я обреку ее на смерть, я должен убедиться, что это действительно справедливое решение. Встретимся завтра.
На обратном пути в пещеру мужчины оживленно обсуждали случившееся.
- Впервые слышу, чтобы у женщины возникло желание охотиться, - заметил Друк. - Возможно, дело тут в ее покровителе. Для женщины он чересчур силен.
- Когда Мог-уру открылось, что ее избрал Пещерный Лев, я не стал ему возражать, ибо лишь ему ведомы желания духов, - сообщил Зуг. - И все же я сомневался, что Пещерный Лев мог стать покровителем женщины. Теперь я уверен в этом. Мог-ур был прав, как и всегда.
- А может, она наполовину мужчина? - предположил Краг. - Об этом давно поговаривают.
- Она и по виду не похожа на женщину, - добавил Дорв.
- Всякому ясно, она самая обычная женщина, - досадливо перебил Бруд. - И она заслужила смерть.
- Наверное, ты прав, Бруд, - согласился Краг.
- Даже если она наполовину мужчина, ей не следовало охотиться, - сурово изрек Дорв. - По моему разумению, ей вообще не место в Клане. Она не похожа на нас.
- Я всегда так считал, Дорв, - отозвался Бруд. - Не понимаю, почему Бран медлит с решением. Будь я вождем, я свершил бы то, что необходимо, не откладывая.
- Такое решение нельзя принимать второпях, Бруд, - возразил Грод. - Спешить ни к чему. Один день ничего не изменит.
Бруд обогнал его, не удостоив ответа. "Вечно этот старик меня поучает, - в сердцах думал он, - вечно становится на сторону Брана. Почему Бран отложил решение? В чем тут сомневаться? К чему тянуть? Видно, Бран стареет и уже не годится в вожди".
Эйла, понурив голову, брела вслед за мужчинами. Добравшись до пещеры, она отправилась прямиком к очагу Креба, уселась на свою подстилку и устремила недвижный взгляд в темноту. Иза уговаривала ее поесть, но в ответ Эйла лишь покачала головой. Уба не понимала, что происходит, но чувствовала: какая-то беда стряслась с высокой светловолосой необычной девочкой, ее обожаемой сестрой и старшей подругой. Малышка подошла к Эйле и вскарабкалась к ней на колени. Эйла прижала ее к себе и принялась тихонько покачивать. Каким-то образом Уба догадалась, что ее близость успокаивает Эйлу. Она сидела у нее на коленях, пока не уснула. Иза забрала у Эйлы спящего ребенка и отнесла на свою подстилку. Вскоре она улеглась сама, но не смогла сомкнуть глаз. Сердце ее терзала тревога за эту странную девочку, ставшую ей дочерью, - девочку, которая сидела сейчас в оцепенении, уставившись на посверкивавшие в костре угли.
Утро выдалось холодным и ясным. Ручей подернулся ледком, и поднявшееся солнце не сумело растопить ледяную корку, которая каждую ночь затягивала лужу у входа в пещеру. Судя по приметам, близилась холодная пора, когда людям придется безвылазно сидеть в пещере.
Иза не знала, спала ли этой ночью Эйла. Проснувшись, она обнаружила, что девочка по-прежнему недвижно сидит на своей подстилке. Эйла подавленно молчала, вряд ли отдавая себе отчет даже в том, что творилось у нее на душе. Она вся превратилась в ожидание. Креб вторую ночь подряд не возвращался к своему очагу. Иза различала силуэт шамана у темной расщелины, служившей входом в его святилище. Он оставался там до наступления утра. После того как мужчины покинули пещеру, чтобы решить судьбу Эйлы, Иза приготовила для девочки чай, но Эйла упорно молчала в ответ на все уговоры и расспросы. Хозяйственные хлопоты заставили Изу выйти, а вернувшись, она обнаружила, что чашка с остывшим чаем так и стоит перед Эйлой. "Девочка ведет себя так, словно уже мертва", - кольнуло Изу в сердце. Стоило ей подумать о том, что ожидает Эйлу, у нее перехватывало дыхание.
Бран отвел охотников в укромное место, защищенное от резкого ветра валуном. Прежде чем открыть совет, он приказал развести огонь. Пронизывающий холод подгонял бы мужчин, побуждая их поскорее покончить с делом, а вождь хотел услышать суждение каждого. Когда все уселись, он сделал знак, призывающий духов-покровителей. Мужчины поняли, что предстоит не обычный разговор, а важный совет, который должен проходить по всем правилам.
- Девочка по имени Эйла, принадлежавшая нашему Клану, при помощи пращи умертвила гиену, которая схватила ребенка. Уже три года Эйла использует оружие. Она женщина. По законам Клана женщина, взявшая в руки оружие, должна быть предана смертельному проклятию. Кто хочет говорить?
- Друк хочет говорить, Бран.
- Друк может говорить.