Г-жа Досон при этих словах пожала плечами и усевшись в своем кресле, принялась опять за книгу, пока снаружи не раздался громкий стук в дверь и веселый, но особенно резкий свист.
- Вот он, этот господин, - проворчала г-жа Досон, - можно подумать, что дом ему принадлежит. Он теперь танцует в сенях, которые я так чисто вымыла.
- Он, наверно вытер ноги, прежде чем войти в сени, - сказал г. Досон, вставая, чтобы отворить двери, - я заметил, что он всегда очень внимателен.
- Я зашел, чтобы рассказать вам одну забавную вещь, - воскликнул Чарли, следуя за хозяином в кухню и бросая нежный взгляд на его дочь, - это самая веселая штучка, которая со мной случилась в жизни; мне гадалка предсказала - отгадайте-ка, что! Я с тех пор не перестаю смеяться над собою.
- Кто вам гадал? - поинтересовалась г-жа Досон, после неловкого молчания.
- Старая цыганка, с Питер-стрит, - ответил Фосс. - Я дал ей неверный адрес и назвался вымышленной фамилией, на случай, если бы она что-нибудь слыхала обо мне, и это ее сбило с толку, уверяю вас.
- А что же она сказала? - спросила г-жа Досон. Фосс рассмеялся.
- Она сказала, что я - дурной, - ответил он весело, - и скоро доведу до гроба седые волосы моей матери; что я попаду в дурное общество и сделаюсь пьяницей; что я украду деньги и проиграю их и, в конце концов, - что я, за двоеженство, попаду на пять лет в тюрьму. Я ей на это ответил, что мне только недостает быть повешенным, а она сказала, что это огорчает весьма многих. Смейтесь! Я думал, что я умру со смеха!
- Я в этом не вижу ничего смешного, - холодно заметила г-жа Досон.
- А я вам на это вот что посоветую, - сказал ее муж, - держите все это в секрете, милый мой!
- Но я надеюсь, что вы… вы этому не верите? - пролепетал смущенный Чарли.
Г-жа Досон бросила украдкой взгляд на свою дочь. - Удивительно, как иные гадальщицы умеют предвидеть будущность, - сказала она, покачав головой.
- Да! - заметил ее муж, кивнув утвердительно, - это более, чем удивительно. В моей молодости мне предсказали, что я женюсь на самой хорошенькой, самой милой, и самой кроткой девице во всем городе.
Чарли с торжествующей миной не мог дождаться, пока он кончит говорить.
- И вы, - начал он и сразу прикусил язык.
- Вы что хотели заметить? - осведомилась г-жа Досон ледяным тоном.
- Я… я хотел сказать, - бормотал Чарли, - я хотел сказать, у меня это было на кончике языка, что вы… что вам в этом повезло, г. Досон.
Он придвинул свой стул поближе к Флоре, но общество было так холодно настроено, что он тщетно старался его согреть. Г. Досон припомнил другие предсказания, которые впоследствии оправдывались, особенно один случай, когда одному господину было предсказано, что он получит наследство, после чего он отказался от места, приносившего ему два фунта стерлингов в неделю и семь лет спустя, действительно, получил наследство, состоявшее из двадцати фунтов и одной клетки для птиц.
- Это все глупости, - возразил Чарли, - гадальщица мне все это предсказала потому что я насмеялся над ней. Ведь вы в это не верите, не правда ли, Флора?
- Я все же не вижу причины над этим смеяться, - ответила Флора. - Пять лет тюрьмы за двоеженство - это не шутка, а бесчестие, - это разве шутка!
- Но вы об этом говорите, как будто я действительно это сделал, - заметил укоризненно Чарли. - Я желал бы только, чтобы и вы к ней пошли и чтобы она и вам погадала. Вероятно, вы потом не будете так верить в то, что она предсказывает другим.
Г-жа Досон быстро подняла глаза, а затем, опустив их опять и свернув в клубок чулки, которые вязала, сказала торжественно:
- Флора, ты завтра вечером пойдешь к этой гадальщице. Я не желаю, чтобы про мою дочь могли сказать, что она боится узнать истину о самой себе; отец даст тебе на это деньги.
- И пусть она скажет про вас, что ей угодно, я ей не поверю, - с укоризной прибавил Чарли.
- Я не допускаю мысли, чтобы это могло быть что-нибудь такое, чего ей пришлось бы стыдиться, - резко заметила г-жа Досон.
Чарли вдруг пожелал им спокойной ночи и, сопровождаемый г. Досоном до выхода, остановился в дверях, давая ход своему печальному настроению. Он так долго стоял в дверях, одной ногой на пороге, а другой в комнате, что Досон, который боялся сквозняков, потерял терпение.
- Вы простудитесь, Чарли, - заметил он, наконец.
- Я постараюсь умереть от простуды, - ответил Чарли, с горечью, - по крайней мере я тогда не попаду за двоеженство на пять лет в тюрьму!
- Не робейте, - ободрил его г. Досон, - пять лет не много, в сравнении со всей жизнью и вы все же можете надеяться приятно провести время до этого.
Он посмотрел вслед за удаляющейся фигурой Фосса и закрыв двери, возвратился в кухню, где разговор о хиромантии и ее значении затянулся, пока семейство не разошлось спать.
На другой день, утром, г-жа Досон, сначала отправила мужа и дочь на работу, затем вымыла посуду из-под завтрака и, приблизив свое кресло к очагу, погрузилась в воспоминания прошлого. Все главные моменты из жизни Флоры прошли в ее памяти: корь, коклюш, награды за хорошее ученье в школе и другие обстоятельства, относящиеся к невинному возрасту ее дочери. В умилении, она вынула последнюю карточку Флоры из альбома и надев шляпу и пелерину, отправилась по адресу гадалки, в Питер-стрит.
Когда Флора вернулась домой, г-жа Досон, как-будто забыла о своем распоряжении накануне вечером, а лишь после того, как Флора ей об этом напомнила, стала высказывать сомнения, хорошо ли, вообще, заглядывать в будущее. Г. Досон, со своей стороны, тоже не сочувствовал гаданию, но его доводы, как основывающиеся на бережливости, не были признаны уважительными и, в конце концов, Флора с полукроной под перчаткой, отправилась к гадалке, получив от отца подробные наставления, каким образом ее следует сбить с толку фальшивым адресом и фамилией.
Но когда Флору впустили в выходящее во двор помещение, на первом этаже, где жила хиромантка, у нее фамилии вовсе не спросили. В грязной комнате, служившей спальней и приемной, ей навстречу поднялась из старой качалки колдунья, и, вперив в нее свои выпученные, черные глаза, попросила ее присесть.
- Это вы гадальщица? - спросила девушка.
- Люди меня так называют, - ответила старуха.
- Да, но вы ли это именно? - повторила вопрос Флора, унаследовавшая от своего отца подозрительность и любовь к полукронам.
- Да, - ответила та более естественным голосом.
Она взяла левую руку девушки и капнув какую-то черную жидкость на ее ладонь, стала внимательно присматриваться к ней.
- Левая о прошлом, правая о будущем, - сказала она густым голосом.
Она пробормотала какие-то странные слова и наклонила свою голову ниже, к ладони Флоры.
- Я вижу ребенка, с красивыми волосами, - проговорила она медленно, - я вижу маленькую девочку, четырех лет, одержимую коклюшем; а дальше я ее вижу, ей кажется, уже восемь лет, и она больна корью.
Флора удивленно глядела на ее раскрытый рот.
- Ее отправляют на взморье, чтобы укрепить ее силы, - продолжала хиромантка, - она катается на лодке, падает в воду и портит свое платье, ее мать…
- Нечего об этом распространяться, - прервала ее Флора поспешно, - мне тогда было всего восемь лет, а мать всегда давала волю своим рукам.
- А публика, находящаяся на берегу моря, над ней смеется, - вычитывала хиромантка дальше, из руки.
- Мне вовсе не досталось так сильно, чтобы вызвать в публике смех, - заметила с горечью Флора.
- В четырнадцать лет у нее, и у соседнего мальчика, семи лет, делается воспаление ушной железы.
- Ну, что-ж! - укоризненно заметила Флора, - что-же такое!
- Да ведь, я только читаю то, что у вас написано в руке, - ответила хиромантка, - в пятнадцать лет она падает в лодке от качки; молодой человек, живущий напротив, приносит ее домой…
- Не распространяйтесь, - пробормотала Флора.
- Почему-то ко лбу ее спасителя прикладывают пластырь. Потом я ее вижу работницей у портнихи… Я ее вижу…
Ее голос становился монотонным и Флора, глядя на нее с удивлением, прислушивалась к длинному перечню остальных, более или менее интересных событий ее жизни.
- Это переносит нас в настоящее время, - сказала гадальщица, оставляя ее левую руку, - перейдем теперь к будущности!
Она взяла правую руку девушки и капнула на нее немного той же жидкости. Флора отшатнулась назад.
- Если это будет что-нибудь нехорошее, - сказала она быстро, - я не желаю этого слышать. Это… это будет неверно.
- Я могу вас предупредить о грозящих вам опасностях, - проговорила гадальщица, не выпуская ее руки, - я могу раскрыть вид на будущность, чтобы вы видели, что можно делать и чего надо избегать!
Она снова раскрыла ладонь девушки и произнесла несколько восклицаний, выражавших сюрприз и недоумение.
- Я вижу вас в веселом обществе, среди радостных лиц, - проговорила она медленно, - за вами много ухаживают. Вас осыпают прелестными подарками и дарят вам дорогие наряды. Вы собираетесь переехать через море. Я вижу молодого брюнета и молодого блондина. Оба хотят иметь влияние на вашу судьбу. Блондин работает в магазине своего отца; он со временем будет очень богат…
- А что насчет другого молодого человека? - перебила ее Флора. Гадалка покачала головой.
- Он сам себе враг, - сказала она, - и он увлечет за собой в несчастье всех тех, кого он любит. Вы за одного из них выйдете замуж, но я не могу разобрать, за кого именно… я не могу рассмотреть.
- Посмотрите еще раз, - сказала дрожащая от волнения, Флора.
- Я не вижу, - ответила гадалка, - потому что мне не дано это видеть. Вы сами должны выбрать. Я обоих вижу так же ясно, как я вижу вас. Вы втроем стоите у двух расходящихся дорог. Блондин машет вам рукой и указывает вам на большой дом, на автомобиль и на яхту.
- А другой? - спросила нетерпеливо Флора.
- Он одет в костюм из грубого серого сукна, - неуверенно сказала гадалка. - И что бы это значило? - А, теперь вижу, что они на него налепили бубнового туза и указывают ему на тюрьму. Теперь все прошло, я больше ничего не вижу.
Она освободила руку Флоры и, приложив свои руки к глазам, откинулась в кресло. Флора дрожащими пальцами бросила ей полукрону и вышла. У нее кружилась голова и она поспешила домой. После всех этих чудес, улицы показались ей очень неинтересными. По дороге она решила умолчать о слышанном, но прирожденная болтливость с одной стороны, и настояния г-жи Досон - с другой, изменили ее решение, когда она пришла домой. За исключением некоторых событий из ее прошлого, которые были всем известны и не представляли интереса, она все рассказала.
- Под блондином подразумевается Бен Липпет, - сказала г-жа Досон, - а под брюнетом - Чарли Фосс. Это совершенно ясно, и нельзя закрывать глаза на эти вещи.
- Это ясно, как Божий день, - подхватил ее муж, - ведь она сказала Чарли, что он за двоеженство попадет на пять лет в тюрьму, а Флоре она сказала, что видит его в арестантском костюме. Я только не понимаю, как она все это может знать!
- Это дар Божий, - коротко ответила г-жа Досон, - и я надеюсь, что Флора отнесется к этому с должным вниманием. Во всяком случае, я полагаю, что она могла бы теперь послать за Беном Липпетом и принять его, не убегая наверх, под предлогом зубной боли, как она это делала до сих пор, когда он приходил.
- Он может придти, когда хочет, - ответила Флора, - хотя я не понимаю, почему Чарли не мог бы тоже со временем иметь автомобиль, а Бен не мог бы попасть в тюрьму!
Г. Липпет пришел на другой день вечером, и в следующий затем вечер, и так как весьма легко привыкнуть к тому, что приятно, он почти каждый вечер стал являться к Досонам как желанный гость. Дух покорности, поощряемый некоторыми подарками и билетами в театр, овладел Флорой. Судьба, вместе со стараниями матери, в значительной степени помогли ей подавить свою привязанность к Чарли. Но последний, отсутствовавший некоторое время в городе по какому-то делу, скоро вернулся, и когда он зашел к Досонам, чтобы узнать о результатах посещения гадалки, он нашел свое место занятым Беном Липпетом.
Сначала г-жа Досон не хотела ему давать никаких объяснений, но уступив, наконец, его настойчивым просьбам, она удовлетворила его любопытство.
- Мне не было никакой надобности говорить вам все это, - прибавила она, оканчивая свой рассказ, но вы настаивали и вот вам результат гадания.
- Это все очень смешно, - воскликнул Чарли, - я только не могу понять, кто этот молодой человек, который представился ее фантазии в арестантском костюме.
- Я боюсь, что вам когда-нибудь придется это узнать, - ответила г-жа Досон.
- А что этот блондин хорошо выглядит? - продолжал допрашивать Чарли. Г-жа Досон как будто не решалась ответить.
- Да, - сказала она, наконец, подозрительно.
- Удивляюсь, кто это может быть! - пробормотал Чарли Фосс смущенно.
- Вы и это со временем узнаете, без сомнения, - ответила она.
Чарли призадумался.
- Я, по крайней мере, рад, что тот, кого она полюбит, хорошо выглядит, - заметил он, - а, впрочем, я не думаю, чтобы Флора вообще могла поверить такому дурацкому пророчеству. Она слишком умна для этого.
- Я верю, - заметила Флора, - а то, каким же образом она могла узнать все эти подробности из моего детства. Скажите мне пожалуйста?
- Я тоже в это верю, - прибавила г-жа Досон, - может быть, вы мне на это скажете, что я недостаточно умна!
Чарли растерялся от этого вызова и впал в мрачное молчание. Разговор зашел о какой-то тетке г. Липпета, прослывшей богатой и о каком-то его дяде, который, будто бы, "катается" в золоте. Чарли почувствовал, что ему пора уйти, но прирожденное упрямство удерживало его у Досонов.
К его счастью, в сенях послышались тяжелые шаги г. Досона. Они казались тяжелее обыкновенного и в его манере, когда он вошел в комнату и поздоровался с присутствующими, не доставало обычной веселости. Он придвинул стул к очагу, поставил ноги на решетку и стал угрюмо глядеть в огонь.
- Когда я возвращался домой, - сказал он, наконец, с видимым старанием говорить беззаботно, - мне хотелось узнать, оправдываются ли эти гадания, о которых мы в последнее время так много слышим.
- Это зависит от того, кто гадает, - заметила его жена.
- Я говорю, - продолжал г. Досон медленно, - я говорю именно о той цыганке, к которой ходили Чарли и Флора.
- Конечно, оправдываются, - вскипела жена, - я безусловно верю во все то, что она говорит.
- Я знаю пять или шесть человек, которым она гадала, - решился вставить слово г. Липпет, - и все относятся к ней с доверием; они по совести должны быть в этом сознаться.
- Они, должно быть, ошиблись в своем мнении, - сказал г. Досон слабым голосом, - те, которые так говорят, вероятно с ней заодно.
- Никогда, - воскликнула уверенно г-жа Досон.
- Никогда, - повторили за ней Флора и г. Липпет.
Г. Досон тяжело вздохнул и оглянулся вокруг; потом его взгляд остановился на Чарли Фоссе.
- Она - старая обманщица, - сказал последний, вставая со своего стула, - и я хотел бы натравить на нее полицию.
Г. Досон схватил его за руку. Затем он снова тяжело вздохнул.
- Вероятно, Чарли Фоссу выгодно это утверждать, - сказала ядовито г-жа Досон, - и если он это говорит, у него на это есть причины. Я же верю в каждое слово, которое говорит гадалка. Если она мне скажет, что я разбогатею - я ей поверю, а если она скажет, что я попаду в беду, - я ей тоже поверю!
- Не говорите так, - воскликнул г. Досон с внезапной энергией, - не говорите так, это именно то, что она мне сказала.
- Что?! - вскрикнула его жена громко, - что такое вы говорите?
- Я выиграл восемнадцать пенсов у Боба Стивенса, - продолжал ее муж, пристально глядя на стол, - это ее цена за предсказание одной только будущности и так как я очень любопытен и мне очень хотелось знать, что меня ожидает в будущем, я пошел к этой гадалке и заплатил восемнадцать пенсов!
- Вы, кажется, не совсем в своем уме, - заметила г-жа Досон, бросая на него быстрый взгляд, - пойдите лучше наверх спать.
- Нет, я лучше останусь здесь, - сказал ее муж, - здесь веселее. Ох, было бы лучше, если бы я не старался проникнуть в будущее!
- Что же она вам сказала? - спросил Чарли.
Г. Досон вложил руки в карманы и, как будто пересиливая себя, продолжал:
- Она сказала, что я доживу до девяностолетнего возраста и уеду в дальние страны…
- Вам пора идти спать, - ядовито вставила жена, - пойдем!
Г. Досон упрямо покачал головой:
- И, что я буду богат, - продолжал он медленно и с расстановкой, - и буду любим; что после смерти моей бедной жены, я вторично женюсь, на молодой, богатой женщине, со жгучими темными очами.
Г-жа Досон вскочила со своего стула и стала перед ним, дрожа от волнения.
- Как вы смеете, - произнесла она, задыхаясь, - вы пьяны!
- Я выпил две бутылки, это верно, - произнес ее муж торжественно, - вторую я не допил, так как я был чересчур потрясен. Я теперь чувствую, что я буду счастлив с молодой!
У г-жи Досон иссякла речь, она упала на кресло и уставилась на мужа во все глаза.
- Я не принял бы это так близко к сердцу, сударыня, - сказал любезно Чарли, - вспомните, что она сказала про меня. Это вам доказывает насколько ей можно верить.
- О эти жгучие очи! - задумчиво произнес г. Досон, - а мне в будущем месяце стукнет уже сорок девять лет! Но, ведь говорят, что у каждой женщины - свой идеал красоты.
Странный звук, полу-смех, полу-крик вырвался из уст побежденной г-жи Досон. Сверхчеловеческим усилием она подавила свое волнение.
- Если она это сказала, - промолвила она, наконец, желчно, обращаясь к Чарли, - это так и будет и если мой муж вторично женится на молодой особе с… с…
- Со жгучими темными очами, - дополнил тихо Чарли.
- То, значит такова его судьба и ее не избежишь, - заключила г-жа Досон.
- Но это наступит так скоро, - грустно заметил несчастный супруг, - ведь вы должны умереть через три недели, а я женюсь уже три месяца спустя.
Г-жа Досон намочила губы и постаралась, но тщетно, избежать блестящих глаз Чарли.
- Три, - произнесла она меланхолически, - три, три недели!
- Не пугайтесь, - заискивающим голосом успокаивал ее Чарли, - я в это не верю, а впрочем, ведь мы скоро увидим! И если только вы умрете через три недели, я вероятно тоже попаду в тюрьму за двоеженство, а Флора выйдет замуж за блондина с миллионным состоянием и автомобилями.
- Нет, матушка, надо все-таки полагать, что она врет, - сказал г. Досон, стараясь обнадежить жену.
Г-жа Досон, не без тревоги, заметила, что она сама начинает верить гадалке и наградив своего мужа нелюбезным и вместе с тем печальным взглядом за то, что он так скоро хочет с ней расстаться, вышла из комнаты и поднялась наверх. Когда двери за ней захлопнулись, Чарли занял стул, где раньше сидел г. Липпет, благоразумно освободивший его вовремя, и принялся утешать Флору, как умел, за потерянные миллионы.
"Matrimonial Openings" (1909)