Уилсон посмотрел на две мятые пятисотдолларовые банкноты, которые лежали рядом с его расческой и ключами на столе в прихожей. Там же стояли прислоненные к вазе с засохшими цветами карты Таро. Цветы месяц назад подарила ему Андреа. Он закрыл глаза и представил волосы Крикет в лунном освещении, мерцающие на фоне черных ночей в загадочных и вызывающих недоверие морях. Ощутил запах джунглей, покрывающих острова, и соленый привкус неведомых лагун. Увидел стоящий над горизонтом Южный Крест. Лишь томительное ожидание несчастья вернуло его к реальности.
- Нет, Крикет, я не могу поплыть с тобой, - выдавил он.
- Почему? - В ее голосе слышалось разочарование.
- Просто не могу.
- Послушай, тебе нравится твое нынешнее положение? Ты доволен своей жизнью? По-моему…
- Многое удерживает меня здесь.
- Например?
- Я не хочу объясняться с тобой в шесть утра.
- Ну, ну, Уилсон…
- Нет.
Повесив трубку, он пошел на кухню и съел завтрак. Тщательно пережевав кашу из отрубей, он отправился в спальню и надел свежую синюю рубашку с пристежным воротничком, выходные брюки цвета хаки, цветастый галстук и башмаки с кисточками, предварительно плюнув на них и почистив бумажной салфеткой. Затем он задумался о предстоящем дне. У всех контор есть незабываемый характерный запах. Его порождают сероватая пластмасса, лампы дневного света и пыль, которую нельзя разглядеть.
Пробило семь часов. Через полчаса Уилсон пройдет шесть кварталов до площади с круговым движением и сядет в автобус, едущий в центр. Но это через полчаса. Сейчас Уилсон взял отвертку, отвинтил крепления у кондиционера, вынул его и открыл окно. Звезды померкли, уступив место утренней дымке. Кто знает, когда еще на небе появятся такие яркие звезды? Город в будничном освещении выглядел вполне заурядно.
Уилсон долго сидел на подоконнике, спустив ноги наружу. В лицо дул теплый ветер. Игнорируя автобусы, Уилсон смотрел, как танкеры компании "Блэк стар лайн", длинные, как городские кварталы, отчаливают от пирсов, расположенных на Харви.
Часть вторая
НА БОРТУ "КОМПАУНД ИНТЕРЕСТ"
1
Яхта "Компаунд интерест" глубоко сидела в воде у президентского причала и поблескивала чистотой.
- "…восемьдесят футов от носа до кормы, ее радикально новая, в виде моркови, конфигурация была опробована в гидродинамическом устройстве в Калифорнии специалистами НАСА, - читала Крикет ксерокопию статьи из июльского номера "Ётинг ньюс". - Бортовое компьютерное оборудование замеряет скорость течения, спутниковая система связи дает точные координаты. Экспериментальные конические паруса из крепкого, устойчивого к атмосферным воздействиям материала фирмы "Майлар" автоматически поднимаются и опускаются, словно ими управляет толпа привидений…" Отвратительно, как по-твоему? - Крикет сложила вчетверо ксерокопию и сунула в карман джинсов. - А что творится под палубой! Настоящий отель, черт возьми. Каюты люкс, офисы, душевые. И это на паруснике! Там даже есть холодильная камера в рост человека, набитая разнообразными продуктами. Надо думать, владелец - великий гурман. Но это по твоей части.
Они стояли на железобетонном пирсе, прямо под баром-рестораном "Марина". Было время ленча. Утренняя дымка уступила место чистому голубому небу, солнце стояло высоко над каналом Харви. Необычные паруса "Компаунд интерест" казались поникшими пляжными зонтами.
- Чем больше комфорта, тем лучше, - сказал Уилсон.
- Ты не понял, - начала было Крикет, но не стала объяснять.
Они поднялись на террасу "Марины". Уилсон предпочитал перекусывать в этом заведении, наверное, потому, что слишком его ненавидел. Он заказал фирменный ленч, включавший мякоть крабов и побеги спаржи, завернутые в ветчину, а Крикет попросила стакан вина и салат из криля. Ожидая официанта, они сидели молча, будто незнакомые. Вообще-то они по-прежнему оставались чужими друг другу, чувство близости пока не связывало их. Уилсон наблюдал за служащими, пришедшими на ленч с улицы Файненшл-майл, слегка побаиваясь, что в толпе вот-вот покажется Андреа. Что он ей скажет?
Руки Крикет, изуродованные канатами, выглядели дико на белой клеенке. Крикет спрятала их под стол и кивнула на изящное судно, пришвартованное внизу.
- Вот что я тебе скажу, эту уродливую посудину нужно назвать "Постыдным экспериментом". Мне не нравится, как она сидит в воде. Слишком низко. Вроде субмарины.
- Прекрасно, - сказал с облегчением Уилсон. - Значит, плавание отменяется.
Крикет тряхнула головой, и на шею упал локон медного цвета.
- Мне может не нравиться вид яхты, но она надежнее любого авианосца. Ты прочитай статью. Ее разработка и постройка обошлись примерно в сто миллионов долларов. На ней самое современное оборудование. Она непотопляема.
- То же самое говорили о "Титанике".
Крикет насупилась под темными очками:
- В твоей жизни слишком много негативного. Тебе нужны перемены, новые горизонты.
"Может быть, ты и права", - подумал Уилсон, но вслух ничего не сказал.
Несколько минут спустя официант, тщедушный молодой парень с усиками, в белой сорочке под фартуком, принес заказ. Приунывший Уилсон принялся за своих крабов со спаржей. Крикет, снявшая темные очки, покончила с ленчем раньше его. Подняв взгляд, Уилсон обнаружил, что она сердито сверкает зелеными глазами.
- Ты когда-нибудь слышал о Дуайте Акермане?
Уилсон заморгал:
- Ты имеешь в виду этого типа с Уолл-стрит?
- Да-да, Аттилу, Хана слияний и поглощений. - Крикет наклонилась к Уилсону и понизила голос: - Так вот, это его яхта. Об этом ничего не говорится в статье, но я получила информацию из первых уст. Он планирует проплыть по Атлантике, обогнуть Африканский рог и выйти в Индийский океан. На это потребуется около девяти месяцев. Когда мы достигнем Рангуна, а это случится в начале следующей осени, на твой счет здесь ляжет двадцать пять тысяч. Если же ты проделаешь остальную часть пути, то тебе отвалят еще двадцать пять тысяч по прибытии в Сан-Франциско. Итого пятьдесят тысяч долларов за восемнадцатимесячную работу на всем готовом. Чертовски неплохо для рядового матроса. Как по-твоему?
Уилсон перестал жевать и задумался. Даже самые невероятные вещи предстают в новом свете, когда речь заходит о больших деньгах.
- Думаю, вполне приемлемо, - произнес он и уже готов был согласиться на предложение Крикет, как вдруг бакен на канале подал три сигнала. Эти гудки отозвались далеким колокольным звоном, раскатившимся, как дурная весть, по чрезмерно яркому полуденному небу.
2
Все, что происходило дальше, казалось Уилсону ирреальным. Он будто видел сон о некоем человеке, отказавшемся от привычных поездок на автобусе, работы на факсимильной машине и поглощения консервированного супа ради неведомых опасностей моря. Этот человек вроде не был похож на Уилсона, заурядного парня, преследуемого ожиданием беды, каковым он пробуждался каждое утро. Скоро он очнется от этого сна и очутится в своем офисе у компьютерного терминала с озабоченной Андреа на втором плане.
Но пока Уилсон привез Крикет к себе. Дома он переоделся и упаковал несколько предметов, которые могли пригодиться ему в длительном путешествии. Крикет восседала на диване и смотрела игровое шоу по маленькому черно-белому телевизору. Книги ее не интересовали, поскольку интересы Уилсона ограничивались древними классиками и трудами по археологии.
- Тебе нужно благодарить Бога за то, что не можешь взять все это дерьмо с собой, - сказала Крикет, когда они спускались по узкой лестнице на улицу.
- Какое дерьмо?
- Да книги. Софокла, Эсхила и прочих давно отбросивших копыта ублюдков. Книги вредны для души. Мне потребовалось время, чтобы понять это. Они уводят от реальной жизни.
- И какой же должна быть реальная жизнь, с твоей точки зрения?
- Деятельной, - ответила Крикет. - Какой же еще!
Обратно они вернулись на том же автобусе. Машина подпрыгивала на выбоинах Буптауна так, что звенели стекла. Уилсон рассказал Крикет, как побывал на бое петухов. Рассказывать вообще-то не хотелось, не хотелось подтверждать ее странное мнение, будто он любитель азартных игр и приключений, а не простой парень, но то, что с ним случилось в заповеднике, было самым необычным за всю его жизнь.
Крикет спокойно слушала, и ее лицо отражалось расплывчатым солнечным зайчиком на щербатом окне.
- Да, я знаю, - сообщила она, когда Уилсон закончил рассказ. - Ты был великолепен. Настоящий герой.
- Ты там была? - удивился Уилсон. - Я не видел тебя. Там не было никаких женщин.
Она отрицательно покачала головой:
- Ошибаешься. Я приехала туда с друзьями. Как раз к тому моменту, как ты разбрасывал деньги, спасая несчастных бупу. Потом ты спрыгнул с автомобиля, и я потеряла тебя в толпе. Кто-то сказал мне, что ты уехал на лимузине. Так сколько же ты выиграл?
Уилсону вдруг стало стыдно за самого себя.
- Шестнадцать тысяч, - пробормотал он еле слышно.
Крикет весело улыбнулась и взяла его за руку. Ее пожатие оказалось железным.
- Ха! - сказала она. - И это говорит человек, который не играет в азартные игры.
- Никакой я не игрок, - настойчиво повторил Уилсон. - Мне не хочется, чтобы у тебя создалось обо мне неверное мнение.
- Игра, она что, идет вразрез с твоими религиозными убеждениями или еще с чем-нибудь?
Уилсон пожал плечами:
- Азартные игры часто провоцировали ссоры между моими родителями. Матери всегда хотелось, чтобы отец успокоился, нашел себе настоящую работу. Он и в самом деле был занят в самые неподходящие часы, его никогда не было на месте в нужное время. Вот что мне больше всего запомнилось. Мы были либо богатые, либо бедные, но никогда где-то посредине, ничего стабильного. Пойми меня правильно, отец не был человеком настроения. Азартные игры были его бизнесом. Он всегда играл на выигрыш и никогда не проигрывал реальных денег. Но я помню споры, доносившиеся сквозь закрытую дверь, и плач матери. Ничего хорошего в этом не было.
Несколько остановок они проехали молча. Бупандийские женщины с головами, повязанными цветастыми шарфами, входили в автобус и выходили из него, и за каждой тянулись три-четыре ребенка.
- Пожалуй, материнство - трудное дело, если любить детей, - заметила Крикет. - А у тебя дети есть?
- Насколько мне известно, нет, - ответил Уилсон.
Они вышли из автобуса на углу улиц Лоури и Кантор и прошли пешком в Бенд, к складу излишков армейского и флотского имущества. Уилсон выбрал компас и складной нож, фонарик с двумя линзами, большую брезентовую сумку, непромокаемое пончо, матросские башмаки, несколько свитеров, пропитанных водоотталкивающим веществом, подобным воску, несколько банок репеллента и, по настоянию Крикет, очки ночного видения.
Это странное подобие бинокля напомнило Уилсону старинную, времен королевы Виктории, игрушку, показывавшую памятные места и знаменитых людей в трехмерном изображении. Он нашел стереоскоп и коробочку со слайдами на дне заплесневелого сундука, обнаруженного на чердаке. Он жил тогда у двоюродной бабушки в Ворвике. Она забирала его к себе на каникулы из католической школы для сирот, куда сама и определила. Теперь, прилаживая очки ночного видения к переносице, он подумал, что вот-вот увидит прежние слайды: королеву Викторию, президента Тафта, Толстяка Арбукла, Кафедральный собор в Шартре, египетского сфинкса, холл в отеле "Эмпайр" в Паркервилле со всеми его плевательницами, чрезмерно упругими диванами и пальмами в горшках.
Но разглядел он только смутные очертания предметов.
- Никуда не годятся, - констатировал Уилсон. Крикет сняла с него очки, настроила и глянула в них на кассу, увенчанную шелковым парашютом времен Второй мировой войны.
- Порядок. Просто ими нужно пользоваться в темноте.
Тогда Уилсон посмотрел на чек:
- Сто семьдесят пять долларов!
- Никогда не знаешь, с чем столкнешься в темноте, - сказала Крикет и бросила очки в сумку.
Со склада Уилсон переместился в букинистический магазин и купил самые длинные произведения, какие только смог найти: "Дон Кихота" (старое издание "Современной библиотеки"), "Историю упадка и разрушения Римской империи" Гиббона, "С Наполеоном в России" Коланкура, "Историю Первой мировой войны" Стедмана и грязновато-коричневую "Манон Леско" пятидесятых годов издания с истерической рецензией на обложке, представлявшей книгу как роман "о предательстве и всепоглощающей любви".
Крикет, сложив руки крест-накрест, с отвращением наблюдала за Уилсоном.
- Лишний вес, - сказала она, когда Уилсон отошел от прилавка.
- Я не могу восемнадцать месяцев обходиться без чтения! - отрезал Уилсон.
- Думаешь, у тебя будет время читать? Да стоит мне заметить, что ты сидишь с книгой, как я тут же оснащу тебя шваброй.
- Ты выступаешь против развития интеллекта, - заявил Уилсон.
- Нет, - возразила Крикет. - Я выступаю против любого того дерьма, которое выворачивает тебе мозги наизнанку.
3
То, что все происходит в реальности, дошло до сознания Уилсона, когда он увидел потертую лестницу здания, где размещался профсоюз моряков. Уилсон почувствовал, как у него сжимается грудь, и, задыхаясь, опустился на нижнюю ступеньку. Крикет, недовольная и одновременно озабоченная, пристально посмотрела на него:
- Ну а теперь что такое?
Бледное лицо Уилсона отразилось в ее темных очках. Он сделал неопределенный жест. Здание, построенное в стиле "изящного искусства", нависало над ним подобно руинам древней крепости. Из ниш на фасаде, напоминающих ванны, выглядывали позеленевшие бронзовые статуи великих мореплавателей прошлого: Колумб с глобусом в руках, Магеллан с астролябией и мечом, сэр Фрэнсис Дрейк, баюкающий "Голден Хинд", капитан Кук, уставившийся в давно заржавевшую подзорную трубу. Казалось, в пустых глазницах плещется море.
Крикет вздохнула, сняла с плеча сумку и села на ступеньку рядом с Уилсоном.
- Все на мази, - заговорила она. - Единственное, что тебе осталось сделать, - это написать над линией, обозначенной пунктиром, "Лэндер Уилсон, матрос. "Компаунд интерест". Направление - Рангун и далее на восток". Завтра утром вся эта чепуха останется за бортом.
Под чепухой она имела в виду город, улицы, заполненные людьми, мир, полный проблем, и дороги, проложенные по холмам местности, то есть все, что было частью существования Уилсона на твердой земле.
- Я не могу плыть, - хрипло промолвил он. - Я не знаю, о чем я только думал. Извини.
- А как насчет этого добра, которое ты накупил?
- Возьми себе.
- Не делай этого.
- Объясни мне одну вещь, - попросил Уилсон. - Почему именно я?
Крикет посмотрела на него сквозь темные очки и отвернулась.
- Длительное плавание действительно порой нагоняет тоску, - сказала она наконец. - Не с кем переброситься словечком, не с кем… Ну, в общем, скажем так: ты мне понравился сразу, едва появился в "Нэнси" со своими дурацкими картами Таро. Ты казался таким потерянным. Именно тогда я решила увезти тебя отсюда. Есть и еще кое-что. Сугубо практическое соображение.
- Что?
- Догадайся.
- Не могу.
- Мне не хватает хорошего игрока.
- Как это?
Она неопределенно пожала плечами:
- Я расскажу тебе все позднее, когда узнаю получше. Назовем это историей моей жизни.
- Крикет, я не…
- Да знаю я, что ты хочешь сказать, - перебила она. - Тебе повезло как новичку. Хорошо, допустим, это касается собачьих бегов. Но петушиные бои? Бог мой, ты был великолепен.
- И чуть не погиб.
- Но ведь не погиб. Ты поступил как храбрец.
- Я так испугался, что чуть не обделался.
- В этом и есть суть храбрости.
Уилсон опустил голову на колени и некоторое время хранил молчание. Городская грязь въелась в трещины старого камня. На другой стороне улицы полным ходом шло строительство, и на коричневато-красных отвалах земли, поднятой экскаватором, поблескивали солнечные зайчики. Вид таких мест всегда вызывал у него дрожь. Он закрыл глаза и увидел, как с неба падает черная балка. Крикет тронула его за плечо, и балка исчезла, не долетев до тротуара. Уилсон открыл глаза и посмотрел вверх. Крикет стояла над ним с простертой дланью и медным нимбом вокруг головы.
- Пойдем, - сказала она.
- Ты меня совершенно не знаешь.
- Не беспокойся, у нас будет предостаточно времени, чтобы узнать друг друга.
Уилсон встал, взял Крикет за руку, и она потянула его к русалкам, которые охраняли вход в здание. Бронзовые груди были натерты до блеска матросскими ладонями.
- Давай, - сказала Крикет, - поцелуй сосок. Вот эта олицетворяет шторм, а эта - ветер. Выбирай.
- Шутить изволишь?
- Нет, - ответила Крикет. - Ты должен поцеловать русалку. Это многолетняя традиция, которой следуют все новички. Приносит удачу в плавании.
Уилсону обычай показался глупым, но он сделал, что велела Крикет. Он коснулся губами ближайшей к нему русалки и почувствовал кисловатый металлический привкус. Крикет засмеялась. Рука об руку они переступили порог и вошли в гулкий полумрак холла.
4
Дул сильный юго-восточный ветер. Небо накануне ночи было зеленовато-золотистым. На набережную обрушивались волны: луна устраивала мировые приливы. Казалось, все дороги ведут прочь от дома. Уилсон чувствовал, как внутри его формируется мрачное ожидание беды. Тем не менее он был спокоен как человек, принявший решение. Со спортивной сумкой на плече он шел вместе с Крикет вдоль променада на острове Блэкпул. Черные камни, некоторые величиной с валун, загромождали спуск к темной воде. На волнах отчаянно раскачивались алюминиевые скифы, пришвартованные к пирсу, находившемуся ниже. На горизонте Уилсон заметил силуэт танкера.