* * *
Отыскать в Москве Сухареву башню, даже не зная, что она поставлена на пересечении Садового кольца и Сретенки, несложно. Она мало того, что сама неимоверного роста, так еще и стоит на горе, окруженная невысокими домами.
Башня вырастала в створе Сретенки, нагоняя в голову Денису совершенно фантастические мысли о рыцарских замках и сэрах Ланселотах.
Было жарко, и Давыдов прохаживался в тени, в аркаде, время от времени выходя, чтобы задрать голову и взглянуть на башенные часы. Его собственные, похоже, убежали вперед, а Гераська должен был сообразовываться с башенными.
Новоявленный труженик "Чепухи" явился вовремя. И немало удивил Дениса, когда достал из кошелька ассигнацию.
- Это за сорочку с манишкой.
- Считай подарком.
- Нет, подарок - на именины, а вы меня в беде выручили. Нельзя не уплатить.
- Ну, давай… Как там, в "Чепухе"? Нужные гости не появлялись?
- Нет, вчера их не было.
- Пришелся ты ко двору? Угодил Сергеичу?
- Всю выручку ему отдал, - вздохнул Гераська. - Зато теперь у меня место есть, не то, что в "Палермо"!
- Рад за тебя, - искренне улыбнулся Давыдов. - А товарищи твои как? Не смотрят косо?
- Что я Савельевых потеснил? Ну, смотрят… Да это ничего, я закон знаю. Завтра устрою угощение.
- Так что, про нужных гостей пока расспросить не мог?
- Нет… Но при мне о них говорили.
- Уже кое-что. Пойдем-ка в трактир, расскажешь. Тут многовато народу слоняется.
Трактиров поблизости было немало, но ближе всех - знаменитый "Саратов". Для удовольствия публики там играла пианола, а публику составляли главным образом мещане и мастеровые из тех, кто прилично зарабатывает. Женщины, солдаты и лакеи в ливреях в трактиры не допускались.
Давыдов выбрал место в самой глубине зала. Днем, когда свет не зажигали, там был даже не полумрак, а сумрак. Подошел почтенный пожилой половой и при нем мальчик-стажер, одетый точно так же - в белую русскую рубаху и белые штаны. Только у старика висел на поясе неизменный "лопаточник".
Денис голоден не был, а Гераську дома мать накормила кашей, так что взяли по паре расстегайчиков с налимьей печенкой и жареных мозгов на черном хлебе. От спиртного отказались, а велели принести "чай пáрами", не самовар. Половой тут же послал подручного на кухню, и через минуту мальчишка явился с подносом, красиво раскидал по столу тарелки с закусками, правильно поставил чайники с заваркой и кипятком. А вот с расстегаями малость оплошал - под строгим взглядом старшего смутился и порезал их неровными ломтиками.
Давыдов встретил взгляд старого полового. Его выцветшие глаза говорили: не серчайте, учится малец. Денис улыбнулся: дай бог ярославскому мальчишке превзойти трактирную науку и выйти в люди.
- Ну, так что ж? - приступил он к расспросам, когда половые ушли.
- Вчера господина Бабушинского не было, - с готовностью заговорил Гераська, - а вот когда был, когда эта… как ее… когда плясала…
- Ну, ну?..
- Господа всю "Чепуху" взбаламутили.
- Неудивительно, после таких-то плясок, - хмыкнул Денис.
- Да ну их, пляски… Нешто порядочная пойдет по кабакам кривляться? - строго вопросил Гераська. - При мне вот о чем говорили, и я Алешку-судомойку спрашивал, он подтвердил. Эти господа купеческого звания меж собой по-русски говорили, а граф с бабой - по-французски, а господин Бабушинский перетолмачивал. И что-то такое они, видать, сказали политическое. А мы, официанты, страсть как любим политическое… И гости уже уехали, и нужно уже марки с деньгами сдавать да по домам разбегаться, устали все, как собаки, так еще чуть не час на кухне спорили: будет наш государь встречаться с немецким кайзером или не будет?
- А для чего?
- Вот о том и спорили.
- То есть, наслушались гостей и угомониться не могли?
- Выходит, так.
- А не знаешь, граф в этих разговорах как-то участвовал?
- Так потому-то спор и вышел! У нас в "Чепухе"…
Давыдов усмехнулся.
- …Семен Гусев и Яша Воротников по-французски понимают, и они слышали, о чем граф господина Бабушинского спрашивал, а Бабушинский ему на французский перетолковывал. И еще господин Крашенинников Валерьян Демидычу помогал. Крашенинникова-то я знаю, дядька мой у него на складе служит.
- И что, Бабушинский неправильно перетолковывал?
- Он не все перетолковывал. Граф еще про австрийского короля хотел знать: что о нем наше купечество думает. Так до сих пор ведь Воротников с дядей Макаром лаются из-за этого австрийского короля.
- Ты, Гераська, молодец, - подытожил Давыдов. - И за это будет тебе награждение - так у вас говорят?
- Да какой я молодец?.. - засмущался парень. - Там старшие еще много чего говорили, нечто все упомнишь?
- Учись запоминать.
- А что, разве с австрийским королем будет война?
- Этого еще не хватало! Кто такую глупость выдумал?
- Да у нас в "Чепухе" толковали…
- Тех же господ наслушались, графа с Бабушинским?
- Да, видно, их. Почем мне знать?..
Докапываться, точно ли речь шла о войне, или ее присочинили доморощенные политики, Денис не стал.
- А что за купцы были, какую торговлю держат? - спросил он. - По части провианта?.. И не поминались ли армейские поставки? Молчи, врать не надо. Попробуй понемногу определить, чем эти купцы занимаются, фамилии узнай, где лавки у них, а пуще всего - про Бабушинского.
- А он не московский, - уверенно заявил Гераська. - В Москве наездами бывает, по делам и так… склады у него где-то в Подмосковье…
- Это я уж понял. Лучше скажи, удалось тебе вызнать, где поселились граф и Бабушинский?
- Нет…
- Ну что же, любопытные ты сведения принес… - удовлетворенно кивнул Денис. - Что так глядишь?
- Хочу понять, на что они вам, - смело сказал Гераська.
- А как полагаешь, кто я? Немец, француз? Может, австрияк?..
- Русский вы…
- А чин у меня какой?
- Офицерский, поди.
- Догадлив ты, Гераська. И как сам думаешь, если русский офицер хочет знать, какими такими тайными делишками занимается в Москве этот непонятный граф, то что бы сие значило?
Парень пожал плечами.
- Ну, вот и поразмысли на досуге. А сейчас пойдем в фотографическую мастерскую. Хочу тебе подарок сделать - твою карточку. Будет что барышням дарить. Как у вас подписывать принято?.. "Дуня душка, Дуня цвет, я дарю тебе портрет"?
Гераська ухмыльнулся.
- Да что Дунька, коли я теперь в "Чепухе"? Другая найдется, почище! Только у меня тут дельце есть. Хочу с половыми потолковать. "Саратов" - единственный трактир, где половым жалованье платят, три рубля в месяц. А что на чай от щедрот отсчитано, все равно им оставляют. Хочу узнать, так ли это выгодно получается - на чай-то тут, поди, немного дают.
- Ладно. Беги, толкуй, только быстро…
В фотографической мастерской изготовили такой портрет, что ни одна Дунька бы не устояла. Гераська опирался о фанерную колонну, а за спиной у него был пейзаж с бурным морем. Отдельно сняли его физиономию на маленькую карточку. Потом, уговорившись с агентом о встрече, Давыдов пошел писать покаянный отчет о провале задания с французской шпионкой.
Уже завечерело, когда он, забрав фотографические карточки, оказался в Колпачном переулке. Там Денис сдал маленькие снимки в "совиное" бюро, а четыре больших оставил для Гераськи.
- Вы поездом передаете? - спросил дежурного.
- Обычно поездом…
- Так что если завтра отправите, послезавтра карточки уже в Питере будут?
- Именно так…
Дежурный прапорщик не был склонен к разговорам, и все же Давыдов спросил его про Нарсежака.
- Это не по моей части, - тусклым голосом ответил прапорщик, кстати, совсем еще молодой парень. Даже удивительно, как его столь качественно успели вышколить.
- Мне нужно связаться с господином Голицыным, - решительно потребовал Денис.
- Извольте…
Разговора пришлось ждать минут двадцать.
- Рокетти странные сведения запускает в оборот, - доложил Давыдов, передав вкратце сообщение Гераськи. - В основном о встрече нашего государя с кайзером Вильгельмом. Я не знаю, задумана ли такая встреча на самом деле, но для чего-то она графу понадобилась. Может, распуская слухи, он кого-то ловит на приманку?
- Черт его разберет, - вздохнул Голицын. - Мне про такую встречу в ближайшем будущем неизвестно. Но, коли она нужна господину графу, приготовим подарочек. Попробуй-ка брякнуть при своей американке, что-де опять собираешься в столицу, поскольку нужен начальству при устройстве этой встречи. И погляди, что будет.
- Сделаю. Еще граф изволил интересоваться, что наше купечество думает об австрийском императоре. А оно, я полагаю, разве что имя его знает, да Вену на карте с трудом сыщет. Идет у нас торговля с Австро-Венгрией?
- Тебе подготовить докладную записку?
- Не мешало бы. Есть у вас какая-нибудь архивная крыса, чтобы сделать сводку о торговом обороте? Скажем, года за три?
- Крысу найдем. В третьем управлении непременно должна быть. Они там уже обросли пудами нужных бумаг.
- Тогда жду…
Приехав к Барсукову, Денис первым делом спросил, не объявлялся ли Нарсежак. Агент как сквозь землю провалился.
- Выпей мадеры и ложись спать, - посоветовал приятель. - Утро вечера мудренее. А я ванну приму и поеду, благословясь…
- Ты на часы посмотри, ездок!
- Ну, так как раз ее выступление через полчасика закончится, и я ее оттуда заберу, - загадочно ответил Барсуков. Из чего даже человек, далекий от разведки, понял бы: купчина завел подружку из тех, что чуть не до рассвета трудятся в ресторанах, хористочку или арфистку, а то и певичку, исполняющую романсы. Чего и следовало ожидать…
Давыдову оставалось только последовать мудрому совету: выпить мадеры и лечь спать.
* * *
Кузьма разбудил его в самую неподходящую минуту - Денису снилась Элис!
- Господин Нарсежак не телефонировал? - спросил Давыдов первое, что пришло на ум.
- Никак нет, ваше благородие, а завтрак стынет.
- Где барин?
Кузьма развел руками.
- Ты что приготовил?
- Горячий винегрет.
- Это как?!
- А так. Когда припасов особых нет, селедку с картошкой запекают. С луком и сухарями.
- И это называется горячим винегретом?
- Так барыня сказала.
- Хм… ну ладно, подавай. Барин ведь дома только завтракает?
- Бывает, и завтракает…
Давыдов все понял: Барсуков наслаждался свободой.
Мельтешить в центре Москвы Денису не хотелось - мало ли, по каким магазинам ходят Элис и Кэти, нежелательно было бы сейчас налететь на них. Настроение после истории с хитрой француженкой в сочетании с ожиданием скорой головомойки от начальства было далеко не мажорным и не располагало к легкомысленной болтовне вообще и с особами женского пола в частности. Съев горячий винегрет и послонявшись по пустой квартире, Давыдов сделал звонок в "совиное" бюро.
- Для вас пакет, приходите, - сказали ему. И Денис радостно засобирался, потребовал горячей воды - мыться и бриться, потом послал Кузьму за извозчиком.
Из Санкт-Петербурга прислали бумаги для Элис Веллингтон - якобы от Чуркина. Пакет был открыт, чтобы Давыдов ознакомился с содержимым. Там лежали две копии проекта экономического договора между Россией и Германией. Денис очень бы удивился, узнав, что в этих бумажках хоть одна цифра, кроме даты, соответствует действительности.
Он снова спросил, не нашелся ли Нарсежак. Ему ответили: нет, не объявлялся. И нехорошие мысли гуртом полезли в давыдовскую голову. Все-таки Рокетти де ла Рокка не на каторге лишь потому, что не пойман на горячем. А в том, что на счет графа можно спокойно записывать полдюжины нераскрытых убийств, Денис не сомневался.
После этого разговора, выйдя из мрачноватого бюро на солнечную московскую улицу, Давыдов решил, что влюбленный мужчина должен по случаю встречи сделать своей красавице хоть один дорогой подарок, причем за собственный счет, а не за "совиный". Он зашел в ювелирную лавку и крепко задумался. Выбирать подарок женщине - тяжкий умственный труд. С колечком можно промахнуться, на бриллиантовую "ривьеру" денег не хватит… Браслетка? У Элис безупречный вкус, не посмеялась бы над браслеткой…
Когда Давыдов объяснил свою беду приказчику, тот предложил портбукет.
- Многие господа берут и - довольны. Ни разу не возвращали.
- У моей бабки был золотой портбукет для балов, - вспомнил Денис. - Весил больше фунта. А вместе с цветами - все два.
- Такие теперь не носят, - успокоил приказчик. - Вот портбукет-брошка. С палец длиной, золото, бирюзой гарнирован, удобно к лацкану прикалывать, а вставишь туда живой розан с листочками - его самого, почитай, что и не видно. Господин Бор давеча для невесты брали, беспокоились. А сегодня утром повенчались - выходит, подарочек-то понравился!
Давыдов господина Бора не знал, но согласился: подарок и впрямь симпатичный. Пока обрадованный приказчик занимался упаковкой товара, Денис не торопясь прошелся вдоль витрин, и вдруг его взгляд приковала необычная подвеска: на черном бархате расположилась тонкая золотая цепочка с застежкой-замочком, а точно посередине на ней висел ажурный вензель в виде прописной буквы "Д". Рядом Давыдов заметил еще несколько подобных подвесок с другими буквами.
- А что это у вас, любезнейший, за странные украшения появились? - кивнул Денис на витрину.
- А, так новомодное украшение! - охотно пояснил приказчик, протягивая ему коробочку с порт-букетом, перевязанную пышной белой лентой. - Из Европы, все оттуда. Молодые люди с удовольствием своим зазнобам дарят, вроде как перманентное объяснение в любви, когда на слова таланту или смелости не хватает…
- Смелости, говоришь?.. - Решение пришло как озарение. - Пожалуй, я возьму вот эту. - И Денис указал на подвеску с буквой "Д".
* * *
Потом он поехал обедать в "Чепуху".
Гераська, обслуживавший другого гостя (именно так называли в ресторанах и трактирах посетителей), проходя мимо с подносом, подмигнул. И всей физиономией показал: мол, есть новости.
Давыдов кивнул и выбрался из-за столика.
- Покамест ты, братец, закусочку сооружаешь, - сказал он, подражая выкрутасистой речи купцов, - схожу-ка я, навещу Ивана Ильича.
Слышавший это Гераська перехватил капитана у кухонных дверей.
- Денис Николаевич, она приезжала! Ну, та, что телешом плясала…
Давыдов внутренне напрягся.
- С графом? С Бабушинским?..
- Нет, с купчиком каким-то. С виду - мой ровесник, а все пальцы в перстнях. Ходила по залу, Сергеича велела позвать, он ей все кланялся. Завтра опять плясать собралась, там показывала, куда столы сдвинуть и где ей место высвободить.
- На подмостках ей, выходит, уже тесно? - усмехнулся Денис.
- Кто ее разберет? - Гераська пожал плечами и тоже улыбнулся. - По мне - так тетка озабоченная… Так что, Сергеич сказал, вся компания опять тут соберется. И опять вроде Бабушинский приглашает.
- Понятно. Ну что же, и я приду.
- Только вот не знаю, выпустят ли меня к гостям? Гости-то отличные, на чай не пятачками дают, а когда раздухарятся, могут не то что "зелененькую" или "синенькую", а даже "беленькую" отвалить.
- На то они и богатые купцы, чтобы двадцать пять рублей на чай бросать.
- Так вот я и боюсь, что старые официанты передерутся за очередь таким знатным гостям услужать… - погрустнел Гераська.
- Это дело я улажу, - обнадежил его Денис, похлопав по плечу.
"Дело" обошлось всего-то в "красненькую", которую Иван Ильич обещался поделить с распорядителем Сергеичем по-братски - по пять рублей на рыло.
Потом Денис отправился в Колпачный переулок. Он уже всерьез беспокоился о Нарсежаке.
Федора словно корова языком слизнула. Зато прибыл еще один конверт - с инструкциями. Там была детально расписана информация, которую следовало донести до Элис: подробности предстоящей встречи российского императора с германским кайзером и детали процедуры подписания в Киеве договора с Австро-Венгрией о ненападении.
Оставалось только вернуться к Барсукову, вызубрить инструкцию и с горя лечь спать, чтобы утром вернуться в осточертевший "Метрополь".