– Сочтемся, – улыбнулся болотник. – Когда выступаем?
– Тебе виднее, когда раны мои настолько заживут, чтоб до города вашего добраться.
– Тогда завтра с рассветом можно и пойти.
– Ну, а ты чего хотела сказать? – повернулся Ягайло к Евлампии.
– Ты, витязь, как хошь, но я с вами пойду.
– Куда? К болотникам на переговоры? Или крепостицу приступом брать? – вскинул брови Ягайло.
– И туда, и туда, – насупилась девица.
– Зачем тебе оно? Не бабье то дело, по болотам шляться, под стрелы лезть, – сказал Ягайло. – Да и подол у тебя длинный, замочишь опять.
– Витязь, а можешь ты хоть раз мою просьбу исполнить без слов лишних да шуток твоих солдатских, а? Вот просто взять меня с собой и все?
– Ладно, быть по-твоему, – кивнул головой Ягайло. – С нами пойдешь. Только вот… Если договоримся мы с болотниками, как Никифора о том в известность поставить? Гонца через топи слать?
– Я точно не пойду, – тут же влезла в разговор Евлампия и глянула на болотника.
Тот неопределенно покачал головой.
– Не надо никого слать, – ответил Никифор. – Голубку я тебе дам. Как решите с болотниками, черкнешь весточку да к лапке привяжешь, а уж она послание твое доставит в целости. И полдня не пройдет.
– А ты грамоте обучен? – с удивлением посмотрел на мужика болотный юноша.
– Обучен, – пожал плечами тот. – У нас тут многие разумеют.
– Быть по сему. Ну что, вроде поговорили про все, теперь и ночевать укладываться. Завтра выступаем с рассветом.
– И то верно, – проговорил Никифор. – Звезды вон высыпали уже. Молодые пусть в спальню идут, там устраиваются, а мы тут заночуем. На лавках, а Анастасию на печь отправим.
Все посмотрели на Никифора с непониманием – в прошлую ночь раскладывались по-другому совсем, но и спорить с хозяином дома никто не стал. Они убрали со стола, отодвинули стол, побросали на лавки шкуры для мягкости. Молодые скрылись за дверью в спальню, Анастасия залезла на печь и задернула за собой полог. Никифор задул лучины, оставив только маленькую лампадку под образком. Завалился на свою лавку, укрылся другой шкурой и замолчал. Ягайло последовал его примеру, поворочался немного, устраиваясь так, чтоб не тревожить ран. Сон подкрался тихо и незаметно, укачивая его на своих волнах, до утра отгоняя тревоги.
– Эй, витязь, спишь? – раздался шепот Никифора.
– Теперь уже нет, – так же шепотом ответил Ягайло. – Чего тебе?
– Ты болотника того хорошо знаешь? – ответил Никифор вопросом на вопрос.
– Да сам же ты историю знакомства нашего слышал, в подробностях.
– То и оно… Ты осторожнее с ним. Странный он.
– Странный? Ну так кто б сомневался. Я вообще болотника живого в первый раз вижу. Бог знает, какие у них там вообще повадки.
– Не в том дело. И я замечал, и Анастасия тож – не по-мужски он себя ведет. Оправляется сидя, томен бывает и расслаблен не по-мужски.
На печи завозилась Анастасия, как бы подтверждая слова мужа.
– И?!
– Как бы содомскому греху не был подвержен, – заговорщицки прошептал Никифор, будто раскрывая витязю вселенскую тайну.
– Ну и что, главное, не пристает, – отмахнулся от него Ягайло, коему хорошо были известны нравы при иных дворах, в которых грех содомский и грехом-то не считался.
– В мой дом ты его привел, не хочу, чтоб с ним история библейская повторилась, – прошептал Никифор. – Не надо мне тут Содом и Гоморру учинять.
– Вот за то прости, уведу я его завтра, и не переступит нога его твоего порога более, – повинился Ягайло.
– Верю тебе, витязь, все, спать давай.
Он отвернулся и вроде заснул, но витязь еще долго слышал его неровное сопение.
* * *
Наутро трое путников двигались по дороге, ведущей к трактиру "Укрáина". Процессия была странная. Впереди шагал витязь в кольчуге, но без шлема. Он сильно припадал на левую ногу, правая рука висела вдоль тела, левая покоилась на рукоятке короткой сабли. За ним по-журавлиному переставлял длинные ноги с крупными коленями долговязый юноша с коротким копьем на плече. Следом семенила девица в платье с обрезанным ниже колен подолом. У нее за спиной был приторочен тугой мешок с едой, завернутой в дорогу сердобольной Анастасией.
Коней Ягайло решил не брать, потому как в болото на них все равно не сунешься, а оставлять у коновязи трактира не хотелось. Никифор предложил было отвезти их на телеге, но Ягайло, которого всю ночь терзали нехорошие предчувствия, отказал. Негоже мужичку возвращаться мимо болот в одиночестве. Мало ли что? Как-то неспокойно было в эти дни над болотами, словно призрак опасности летал.
Да и прогуляться хотелось. Почувствовать на лице теплые солнечные лучи. Послушать пение птиц, ощутить ноздрями запах лесной травы. И даже тяжелый болотный дух. Перед решительными делами его всегда посещало меланхолическое настроение. Спутникам эта прогулка, кажется, тоже была в радость. Они брели молча, каждый думая о своем. О чем – бог весть.
Наконец впереди замаячили ворота трактира. Путники собрались, подтянулись поближе друг к другу и вместе вступили во двор. Завидев из окна новых посетителей, хозяин выскочил на крыльцо, щуря близорукие глазки и радушно разводя в сторону руки. Разглядев, кто к нему пожаловал, замер столбом, насупился.
– Что, не хочешь гостей дорогих и до боли знакомых приветить? – съехидничала неисправимая Евлампия.
– Отчего же, – с усилием вернул улыбку на уста хозяин. – У нас всем г’ады! – закричал он громко, так чтоб было слышно в зале.
– Верим, верим, – усмехнулся Ягайло.
– Вам комнату? Та, в котог’ой вы останавливались в пг’ошлый г’аз, занята, но есть дг’уая, ничуть не хуже…
– Не, комната нам не нужна, – ответил Ягайло. – Нам тут с человеком встретиться надобно да поесть, может, чего.
– Таким г’ыжебог’одым детиной? Он вас уже тг’етий день дожидается. Там, в углу сидит. – Хозяин ткнул себе большим пальцем за спину.
Не говоря больше ни слова, Ягайло поднялся на крыльцо, за ним последовали его спутники. Болотник пригнулся, избегая зацепить головой низкую притолоку, Евлампия хулигански повела крепким плечом. Хозяину пришлось отскочить со всей резвостью, чтоб не слететь с крыльца.
Здоровенный детина в явно маленькой для его широченных плеч и округлого брюшка рясе сидел на прежнем месте. Его титанических размеров монашеский посох был прислонен рядом. Деревянная кружка с хмельным медом терялась в огромных ручищах. Он обозрел пришедших цепким взглядом, и брови его удивленно поползли вверх.
– Чего вылупился? – грубо спросила его Евлампия вместо приветствия.
– Да это… Почудилось что-то, – пробормотал паломник, потирая пятерней лицо, словно обирая с него паутину.
– Когда чудится, креститься надо, – буркнула девица, усаживаясь в уголок у распахнутого по случаю тепла окна и делая вид, будто страшно заинтересована тем, что происходит у коновязи.
Болотник, сдержанно кивнув, молча присел рядом. Ягайло же устроился так, чтоб можно было говорить в самое ухо.
– Ну что там князь, дает дружину? – спросил он.
– Нет, дружины дать не может. Слух прошел, что Ольгерд выступает на помощь Святославу, потому и Дмитрий войска собирает. Говорят, даже к новгородцам посланцев отправил, чтоб полками подсобили.
– М-да, дела. Эдак и до войны на все русские земли недалече, – протянул витязь. – Не до нас, значит, князю?
– Не совсем чтоб не до вас. – Паломник порылся в складках рясы и извлек на свет божий тряпицу. Развернув, достал из нее свиток. – Вот грамота тебе княжья. Дает власть брать под свои знамена любого, кого сочтешь возможным, и вести куда хочешь.
– Спасибо и на том, добрый человек.
– То не мне спасибо, князю. Я б на его месте поостерегся, даже зная, что ты воин из первых и бесчинств по своему произволу творить не будешь.
– Хорошо, что ты не князь Смоленский, а то туго б мне пришлось, – ухмыльнулся Ягайло. – Хотя и так-то… Кого набирать? Все, кто может, с князем под Можайск ушли.
– Мне неведомо. Это уж ты сам как-нибудь сыщи, – ответил посланец. – Ладно, пора мне, и так засиделся тут уже, глаза всем намозолил.
Не прощаясь, он поднялся со скамьи, одернул рясу и, подхватив окованный железом посох, двинулся к двери. В этот момент в нее входил один из завсегдатаев в широкополой шляпе. Они столкнулись. Словно корабль, парусом которому служила большая шляпа, налетел на риф в черной рясе. Разбился, отлетел и начал тонуть, медленно сползая по косяку. Головной убор свалился, обнажив худое костистое лицо.
Тут же Ягайлу словно ветром обдало. Олесь резвее молнии вскочил на ноги и с силой пустил в сторону двери короткое копье, данное в путь Никишкой. С глухим стуком оно пригвоздило упавшего к косяку. Тот дернул руками и ногами, как бабочка крыльями, затих, вывалив изо рта язык. Другой человек в такой же шляпе, вошедший в этот момент в дверь, замер с открытым ртом, уставившись на кровавое пятно, растекающееся по груди товарища. Дернул рукой к висевшему на поясе короткому мечу. Паломник, незаметно переместившийся ему почти за спину, вознес посох к потолку. Опустил. С глухим стуком треснувшей тыквы черношапочник осел на пол. Ягайло почесал в затылке.
– Так это они, значит, тебя в рабство?
Болотник молча кивнул.
– Кто такие? – буднично поинтересовался рыжебородый, вытирая железный наконечник об одежду лежащего на полу.
– Торговцы людьми. Тут, в приграничье, промышляют. Друга нашего поймали да в Орду продали.
– Понятно, – кивнул головой посланец. – Что ж, тогда рад, что помог. Ну, успехов, други. И, Ягайло… – Он задержался на пороге. – Заканчивай быстрей да присоединяйся к дружине. Нужен ты там.
– Хорошо, постараюсь я, – кивнул Ягайло.
Лжепаломник скрылся за дверью, следом за ним бросились на выход постояльцы трактира, стараясь не наступить на раскинутые ноги убиенных. На ведущей в доходные комнаты лестнице появился хозяин. Всплеснув руками, надрывно запричитал:
– Да что ж это такое делается?! Да как же вы опять тут побоище устг’оили с покойниками?! Да сколько можно-то уже, люди добг’ые?!
– Ты это, замолчи уж лучше, Ирод, – оторвалась от созерцания заоконных красот Евлампия. – Развел тут у себя притон. То у тебя шпыни польские останавливаются, то работорговцы, с делишек которых ты свой доход имеешь.
– Да Господь с вами, – замахал ладошками хозяин. – Я о них знать не знал, ведать не ведал. Пг’ишли, заплатили за еду и ночлег, ушли. В свои дела они меня не посвящали.
– Но деньги-то их брал, от продажи людей вырученные? За это, знаешь, можно и…
– Полно, Евлампия, что ты взъелась на старика, – успокоил ее Ягайло. – Его дело малое, даже если и знал, то кому расскажешь? Спалят тати его трактир, да и все.
– Да что он каждый раз…
– Правда, Евлампьюшка, хватит, – мягко попросил ее Олесь, рывком выдергивая копье из груди работорговца.
Девица тут же умерила пыл и замолчала. Ягайло снова кольнула в сердце иголка ревности.
– Все, пойдемте отсюда, пока хозяина святой Кондратий не хватил, – буркнул он, подталкивая к выходу болотника.
– И куда теперь? – спросил юноша, когда они вышли на крыльцо. – На болота?
– Да, только сначала завернем тут кое-куда, – ответил Ягайло, дивясь хладнокровию отрока. Ну чисто гадюка болотная. Видать, не первая жизнь на совести его. Да и ладно, ему самому с грехами своими разбираться.
Ягайло вышел со двора и свернул в сторону границы. Спутники последовали за ним.
Шли они недолго.
– Стой! – остановил их окрик. – А, опять ты, витязь? Смотрю, уже повоевать успел, – поприветствовал их Яромир, десятник дозора, бесшумно появляясь из кустов. – И девица тут? Опять в Краков собрались?
– Здравствуй, воин. Нет, на этот раз до тебя у меня дело. Грамоте разумеешь?
– Обучены маленько, – солидно ответил десятник.
– Тогда вот на, читай. – Ягайло протянул ему переданную паломником грамоту и присел на поваленный древесный ствол.
Заинтересованные действом дозорные один за другим появились из кустов и окружили своего начальника. Тот, морща лоб, по слогам разобрал славянскую вязь. Скрутил свиток в трубку и вернул Ягайле.
– Что ж ты нас, рекрутировать хочешь? – Он искоса посмотрел на витязя.
– Есть такое дело. Снимайте лагерь, собирайтесь да пойдем уже.
– А куда пойдем-то хоть?
– В Полесье. Края болотные, – ответил Ягайло.
– В болотные? Прямо сейчас? Так вот, без разведки, без проводника? – удивился Яромир.
– Есть у нас проводник. – Ягайло кивнул головой в сторону болотного юноши, устроившегося в теньке под деревом и вытянувшего, почитай, через всю дорогу длинные ноги.
– Да уж лучше никакой, чем такой, – покачал головой Яромир. – Он нас и в трясину может завести, на погибель, знаю я их с…
– Хватит! – рявкнул Ягайло, не поднимаясь со ствола. – Все распри меж нами потом, сейчас дело надо сделать. И от каждого будет зависеть, вернемся мы с болот или нет. Ясно, орлы?
Орлы посмотрели на Ягайлу хмурыми взглядами из-под кустистых бровей, но спорить не стали. Быстро разбежавшись в разные стороны, они вскоре вернулись, неся за плечами небольшие сумки с нехитрой военной утварью. Ягайло глянул на них с уважением. Вроде расхлябанные, грязные, чисто голытьба, а держатся молодцевато, спуску никому не дадут. Правда, с такими силами крепостицу все равно не осилить, даже с помощью мужиков. И то, если соберет их Никифор, как обещал. Но все лучше, чем одному с двумя детьми несмышлеными в обозе на стены идти.
Ягайло, не оглядываясь, пошел по дороге, болотник и Евлампия с голубиной клеткой, из ивовых прутьев свитой, встали за его плечами. Все как-то вместе стараются, еще б за руки взялись, зло подумал витязь, но смолчал. Дозорные во главе с Вячко, видать, товарищем командира, гуськом вытянулись вслед. Сам Яромир остался в хвосте, все еще на что-то дуясь. Да и остальные не разговаривали. В полном молчании колонна прошла мимо трактира. В темных окнах замелькали какие-то тени. То ли хозяин со своими людьми, то ли другие работорговцы задумали устроить засаду, да не решились напасть, увидев сильно пополнившийся отряд. Надо бы наведаться сюда, когда все закончится, подумалось Ягайло, да разобраться с этим осиным гнездом основательно. Судя по злобному шипению за спиной, Олесю подумалось то же самое.
Они подошли к краю болот. Юноша осмотрел из-под руки темную водную гладь, изредка бугрящуюся редкими островками, и повел отряд по краю, совсем не в сторону гати, на которой погиб Акимка. Воины последовали за ним, не задавая лишних вопросов. Да и к чему? Если болотник хотел обмануть и заманить в засаду или трясину, вывести его на чистую воду способов не было, разве что на месте поквитаться с предателем, а потом подороже отдать в бою свою жизнь. По шороху сабель о края ножен, позвякиванию ножей и треньканью тетивы на луках Ягайло читал мысли дружинников, словно открытую книгу.
Час пролетел незаметно. Наконец юноша свернул в какие-то совсем уж непролазные дебри. Ягайло, вздохнув, последовал за ним. Дружинники, уже не таясь, натянули луки и достали ножи, по одному исчезли в зарослях.
Они шли и шли. Ягайло прикрывался локтем от хлещущих по лицу веток, упускал и ловил взглядом узкую спину болотника, легко скользящего сквозь заросли. Хлесткие удары сыпались на руки с разных сторон, цеплялись за починенные Никифором сапоги, а просвета все не было. Когда витязю уже стало казаться, что Яромир был прав, болотник кружит их по кустам с недобрыми намерениями, заросли кончились. Ягайло вывалился на небольшую полянку с темной травой, окруженную с трех сторон беспросветной стеной кустарника. Четвертая же сторона открывалась прямо в болото. Над ним гулял легкий ветерок, но бурая маслянистая жидкость оставалась мертвенно неподвижной. Юноша подошел к самому краю, присел на корточки и смочил в этой жиже кончики пальцев. Вытер их об одежду и, выпрямившись в полный рост, шагнул прямо в трясину.
Успевшие вывалиться на поляну воины замерли с открытыми ртами. Евлампия ахнула. Болотник стоял над поверхностью вод, как Иисус на озере Кинерет перед оторопевшими рыбаками.
Первым засмеялся Ягайло. Постепенно соображая, в чем дело, начали смеяться и другие дружинники, последней прыснула в кулак Евлампия. В самом гиблом на вид месте, под покровом темных, насыщенных торфяной взвесью вод, болотники соорудили тайную дорогу. Проводник улыбнулся, как бы подтверждая их догадки, и взмахнул рукой, мол, за мной идите.
Ягайло поднялся и подошел к краю. Присмотрелся. Никакой гати под темной водой не было видно и в помине. Весь внутренне сжавшись и набрав в грудь побольше воздуху на случай, если провалится с головой, он все же опустил сапог в болотную жижу. Та мягко расступилась, принимая его, и… Каблук ткнулся во что-то твердое.
Ягайло притопнул, крепость опоры проверяя. Она держала. Похоже, дорога была сделана даже не из бревен, а из тесаного камня. Ровная, широкая, чуть прогибающаяся к середине, чтоб неловкий путник не соскользнул в трясину. Витязь сделал шаг, другой и бодро зашагал вслед за болотником по невидимой дороге. Плескавшаяся поверх нее болотная жижа едва доходила до щиколоток.
Ободренные этим зрелищем дружинники гуськом спустились в воду и побрели за Ягайлой, тревожно глядя по сторонам и держа наготове луки и копья. Через час пути они привыкли к болоту. Перестали тревожиться. Начались извечные солдатские шуточки, сопровождаемые всплесками, тихой руганью и смешками. Яромиру даже пришлось цыкнуть на них пару раз, чтоб вели себя потише.
Иногда вдоль дороги попадались какие-то столбы. То ли ориентиры, то ли предупреждения путникам, что им тут не рады. Они были оплетены тиной, на идущих щерились распахнутыми пастями щучьи черепа. Висела протухшая рыбья мелочь. Было не то чтоб страшно, но довольно противно.
– Зря они так столбов наставили, дорогу пометили. Любой непужливый пройдет, – словно прочитал мысли витязя Яромир.
– Не так-то просто, – ответил Ягайло, тоже этим дивом заинтересовавшийся. – Смотри, тут вот столб рядом стоит, и по другой стороне тож рядом. А там, почитай, на сажень в стороне. Спробуй в ту сторону шагни. И молись, чтоб вытащить успели.
– Прав ты, витязь, – раздумчиво покачал головой Яромир. – Не зря, значит, молва про тебя ходит по Смоленщине и далее везде. И князь не зря тебе грамоту командную выдал.
– Что за молва-то? – полюбопытствовал витязь. – Не слыхал я.
– Да ладно, забудь, – махнул рукой Яромир и поотстал на пару шагов.
Со временем болото стало гуще. Появилось больше кочек, поросших желтоватой травой, небольшие холмики с чахлыми деревцами и даже целые острова, покрытые уж вовсе настоящим лесом. Добраться до них возможности не было, но бредущих по глади болот русичей это изменение пейзажа приободрило еще больше.
Долго ли, коротко, дошли они до небольшой площади. Как и остальная дорога, она терялась под темными водами, но границы обозначали торчащие над поверхностью камешки. Болотник велел солдатам подождать тут и быстро ушлепал по дороге, вмиг исчезнув за высокой растительностью.
Дружинники расселись по камням, достали фляжки, полоски сушеного мяса, краюхи хлеба, что взяли с собой в дорогу. Некоторые стали счищать с сапог приставшие комья грязи. Вячко достал точильный камень и стал править на нем короткий нож. Евлампия, ругаясь сквозь зубы, скрутила подол платья, отжимая из него струйки бурой воды.
– Не нравится мне это. – К Ягайле подсел Яромир, положив поперек колен меч в простых кожаных ножнах.