3
- Поедем через лес - быстрей будет, - затянувшись любимым "мясом", сообщил Прокоп.
- Мне всё равно.
- Теперь можно… А ещё лет десять назад тут такое творилось…
- Знаю. Служил… В Сельце…
- А я думаю, откуда мне твоя рожа знакома? А ну слазь… И сигареты свои забери! - Прокоп бросил под ноги попутчику четыре полные пачки любимой "Лани", потом, не без сожаления, добавил к ним распечатанную пятую.
- Да погоди ты, герой… Вот, смотри! - Иван Иванович раскрыл недавно полученную вишнёвую ветеранскую книжицу и ткнул её под нос молочнику.
- Пол-ков-ник Ко-валь-чук! - по слогам прочитал тот. - Простите…
- Выходит, это ты вздёрнул Лося? (О происшествии, случившемся в здешних лесах в середине пятидесятых, отставной чекист знал из оперативных сводок.)
- Я…
- Поболтаем?
- Давай…
Иван взял бутылку водки и, пока Прокоп собирал сигареты, освободил от желудей роскошную поляну под столетним дубом.
- Стакан у тебя есть?
- Найдётся.
- Ну давай… Сначала ты, затем я!
- Хорошо… Самый короткий украинский тост знаете?
- Какой?
- Будьмо!
- Теперь моя очередь… За тебя, Прокоп, за нашу Родину, за друзей, которые лежат в многострадальной украинской земле…
- Пей, не мямли… Можно на "ты"?
- Конечно.
- Наливай… Между первой и второй - промежуток небольшой.
- Не гони лошадей, Прокопушка. Остальное - твоё. Я больше не буду.
- Слушаюсь, товарищ полковник!
- А теперь рассказывай!
- В 1941-м Советы драпали так, что не успели провести мобилизацию… Это ничего, что я так выражаюсь?
- Нормально.
- А когда уже шли назад, на запад, всех наших загребли в армию. Вплоть до 26-го года рождения… Так я попал на фронт. Дошёл до Берлина. Думал, Победа, дембель… Ан нет! Погнали нас на другой конец страны. Летом усиленно обучали премудростям военного дела, хоть каждый из нас давно прошёл огонь и воду, а с началом осени бросили на японских самураев. Там я и получил пулю под сердце… Хочешь, покажу?
- Зачем? Мне, брат, на своём веку всякое видеть приходилось.
- Плесни ещё немного… Чтобы не своей рукой эту отраву…
- Держи.
- Три года по госпиталям валялся. Но выжил. Вернулся домой. Женился. Детки пошли… А тут - Лось, Васька - мой сосед. В то время - сотник УПА; это его настоящая фамилия и кличка одновременно. Так, мол, и так - давай к нам: твой боевой опыт молодым повстанцам позарез нужен… Хватит, говорю, отвоевался, а он: "За Советский Союз кровь проливал, а за вильну Украину не хочешь? Смотри, пожалеешь!" Меня, ветерана двух войн, пугать, сволочь, вздумал… Ну, естественно, вскипел, послал его подальше… А спустя месяц кто-то застрелил из обреза мою мать. Чтобы не подставлять семью, мы с Дембицким ушли в лес. У Лёшки - своя история. Он с фронта уже с женой вернулся. А его родные братья - в УПА. "Сдаст нас твоя москалька!" - "Нет, что вы, она не такая!" Не поверили… Закопали Нину прямо за огородом. Вдвоём мы выследили Лося - и на "гиляку!" Остальные его хлопцы, оставшись без главаря, пришли с повинной… С тех пор на меня в селе многие косо смотрят. Но я не сдамся, не сломаюсь. Наливай!
- Ладно, Прокоп. Пей, но не упивайся. Люську твою ещё любить и любить надо!
- Помочь, что ли, собираешься?
- Нет… Стар я уже.
- А сколько тебе?
- Шестьдесят три.
- Ого… А я тыкаю!
- Ничего. Мы ведь с тобой фронтовики, то есть братья по оружию. А братьям, того, друг другу "выкать" как-то не подобает.
- Точно! А ты где служил? После Сельца?
- Сначала партизанил на границе между Украиной и Белоруссией. Под Шацком. Затем вернулся в контрразведку. Самого Штольце брал.
- Что значит вернулся?
- Я ещё до войны в госбезопасности служил.
- Понял. А этот… Штольце - кто такой?
- Один из главных головорезов Третьего рейха.
- Ну ты, брат, и загнул!
- Правда. Он всей нашей бандеровской сворой заправлял. Вот меня и послали, чтобы его в логове достать и кое-что узнать.
- Что, если не секрет?
- А вот этого я тебе пока сказать не могу…
4
Когда телега под управлением Прокопа вынырнула из леса, поперёк единственной дороги, по которой она непременно должна была пройти, стоял мотоцикл с коляской. Возле него нервно потягивал папироску сухощавый сотрудник милиции с непослушным чёрным чубчиком, выступающим из-под козырька фуражки.
- Участковый! - успел прохрипеть Прокоп в ухо своего попутчика.
- Лейтенант Казаренко! - постреливая карими глазами, представился милиционер. - Ваши документы.
- Ты чё, Владимир Кондратьевич, какие в деревне…
- Тебя я и так знаю. Ваши документы, товарищ!
Ковальчук поднял лежащий на телеге пиджак и, запустив руку в его внутренний карман, достал небольшой аккуратный пакетик, в который заботливая супруга положила паспорт и орденские книжки.
- Орден Красной Звезды, Красного Знамени… Извините, ошибочка вышла.
- Никакой ошибки, товарищ. По заданию командования я служил полицаем в Сельце. И, как видите, успешно. Теперь собираюсь открыть людям правду, выступить перед колхозниками, учениками школы.
- А разрешение на такую деятельность у вас имеется?
- Я думал…
- Индюк тоже думал да в суп попал. Может, рано ещё разглашать тайну?
- Моё руководство ничего против не имеет.
- А с кем вы советовались?
- С Юрием Владимировичем Андроповым…
- Ну, ежели с самим председателем, то, конечно, езжайте… Ещё раз извиняюсь! А вы у нас долго гостить собираетесь?
- Неделю.
- Я приду, послушаю ваше выступление, можно?
- Конечно, дорогой Владимир Кондратьевич.
5
- А всё-таки бдительный у нас народ, - начал философствовать вслух Прокоп. - Не успел человек приехать, и на тебе - сдали, как стеклотару в приёмный пункт! Засёк тебя, Иван Иваныч, кто-то возле сельсовета или Макарыч постарался… Нет, не зря в сорок четвёртом, когда Советы вернулись, у особых отделов очереди стояли. Брат хотел сдать брата! Опередить, чтобы себя оправдать, - у всех ведь рыльце в пушку…
- Про всех - не надо, Прокоп. Как тебя по батюшке?
- Михайлович.
- Война - это дерьмо, Прокоп Михайлович. Кто-то заляпался по самые уши, а кто-то, как мы с тобой, вышел чистым… Относительно, конечно.
- Согласен. Теперь многие хотят отмыться - а дзуськи! Партия чётко следит за чистотой своих рядов. Я хоть и не член, но политику понимаю и одобряю.
- Молодец. Смотри, как село преобразилось! Кругом новенькие фермы, скота племенного много… Опять же - комбайны, трактора. А сад в Велицке какой вырастили - душа не нарадуется! Разве мог землепашец о таком мечтать ещё тридцать лет тому назад?
- Не мог! - Прокоп потянул на себя поводья. - А вот и Сельцо. Может, мы ещё одну приговорим? Ставлю!
- Погодь, успеем глаза залить…
- Зачем ты так, Иван Иваныч? Не ради пьянства, а общения ради. Ведь не каждый день в наших лесах встретишь родственную душу!
- Это правда. Ты тоже в клуб приходи. Там и выпьем, обещаю!
- Когда?
- Может, завтра, может, послезавтра… Как договорюсь с начальством.
- А я как о вашем решении узнаю?
- Народное радио скажет.
- Домовылысь!
6
Пидрижжя и Кашовка - в одном сельсовете. Поэтому клуб на две деревни только один. Пока.
И народу в нём столько, что яблоку упасть негде!
Ковальчук окинул взором зал. В первом ряду вместе с руководителями района сидел его внук, рядом с ним - широкоплечий, улыбчивый мужчина в штатском - начальник управления КГБ в Волынской области. За ними - почти все знакомые лица: родственники, односельчане, друзья детства. Тут же - Прокоп Михайлович, Владимир Кондратьевич и даже Макарович, с которыми он познакомился всего несколько дней тому назад.
- Разрешите начинать? - поинтересовался Ковальчук.
Председатель колхоза одобрительно кивнул подбородком.
- Давай, не тяни резину! - нетерпеливо закричал кто-то с галёрки.
У Ивана Ивановича подкосились ноги.
Пересохло во рту.
И он потянулся к графину, стоявшему прямо на трибуне.
Раздались жидкие аплодисменты.
Разведчик выпил воды, кашлянул и начал свою исповедь:
- Дорогие земляки. Некоторые из вас ещё помнят меня пацаном, чуть ли не главным грибником во всей округе, другие - молодым человеком, агрономом, третьи - пособником фашистов, полицаем. А на самом деле я со времён Гражданской войны - сотрудник органов государственной безопасности, теперь - полковник в отставке. Товарищи из района и области это подтвердят.
Сейчас мне шестьдесят три года. Пора, как говорится, подводить жизненный итог… В ответ на моё обращение вышестоящее руководство разрешило приоткрыть занавес секретности над деятельностью нашей подпольной организации в годы войны.
Надеюсь развеять все ваши сомнения и остаться в памяти людей не предателем, гитлеровским прихвостнем, которым я никогда не был, а честным и порядочным человеком, посвятившим свою жизнь борьбе с врагами трудового народа…
Он говорил и говорил.
Потом долго отвечал на непростые вопросы, а когда все разошлись, собрал "особо приближённых" в будке кинооператора, где уже был накрыт стол. Хлебная горилочка, грубыми кусками нарезанное сало, колбаска, селёдочка, естественно, грибы - пока только жареные. Для любимых - солёных - ещё не пришло время.
- Дорогие друзья! Первую рюмку мы конечно же употребим за нашу Родину, за Победу, за мирную, цветущую жизнь советских людей… А так как я больше пить не буду - сердце начинает шалить, то попытаюсь уместить в свой тост пожелания добра и счастья для всех, кто здесь собрался, в первую очередь простых людей, каждый из которых на своём месте делает своё маленькое на первый взгляд дело. За тебя, Прокоп Михайлович, за нашего участкового Владимира Кондратьевича и за моего внука - как повелось в нашем роду, тоже Ивана Ивановича. Кстати, открою небольшой секрет, у него сегодня день рождения. Двадцать два годка!
- Ура! - закричал Макарович.
Остальные его не поддержали. Пьянству - бой. Чем тише сидишь, тем дольше живёшь!
Расстались только поздно вечером.
Друзья разошлись по домам, начальство разъехалось к местам службы, а вот внук решил остаться с ним до утра. Он давно мечтал отдохнуть с дедом "на вышках" - так здесь называют своеобразные чердачные помещения над хлевом или клуней.
"Теперь и умирать можно!" - поморщился, прогоняя дурные мысли, старый Ковальчук и улёгся спать на ароматное, пряное сено.
7
- Ну, дедуля, какие у тебя планы на сегодня? - потягиваясь, спросил внук.
За окном было ещё темно, но на востоке за горизонтом уже начинало подниматься яркое, жизнедатное солнце.
- Для начала искупаемся, а там видно будет.
- До сих пор моржуешь?
- Да. И тебе рекомендую. Будешь всегда здоровым и бодрым.
- Не возражаю! Форма одежды?
- Трусы, обнажённый торс.
- А документы?
- Оставь здесь. Их никто не тронет.
- Да, но…
- Никаких "но", товарищ младший лейтенант. Развратил вас город, уже и людям не доверяете! За мной…
- Есть, товарищ полковник!
Трусцой они добежали до Стохода, от которого поутру исходил густой молочный пар. Старик с разгону бросился в реку, молодой же входил в неё долго и неуверенно, подгоняемый едкими, чуть ли не издевательскими комментариями:
- Что, промокнуть боишься?
- А то!.. Холодина…
- Не стесняйся. Это сначала страшно, потом приятно!
Ваня наконец собрался с духом и ненадолго ушёл под воду.
- Ты знаешь, неплохо, - признал, когда вынырнул. - Пожалуй, перейму твою методу.
- А теперь - учись, - "старый волк", набрав полную грудь воздуха, опустился под левый обрывистый берег.
- Раз-два-три… - начал отсчёт внук, но вскоре сбился и стал внимательно следить за дедом, шарящим рукой по донным норам, - благо прозрачность воды позволяла это делать без сверхусилий.
Спустя минуту тот вынырнул с тремя раками в руке.
- Теперь ты!
Младший лейтенант попробовал повторить подвиг, но у него ничего не получилось.
- Видишь нору? - наставлял дед, усевшись на деревянном мостике, перекинутом через одно из русел в самом узком месте. - Из неё торчит лапа. Прицелился - и вперёд. Ну же!
Ваня нырнул и вставил руку в отверстие. Между пальцами ударила холодная родниковая струя.
- Дальше! Ещё дальше! - кричал старый Ковальчук.
Внук наконец добыл первого в своей жизни рака и, присев рядом с родственником, хвастливо пробасил:
- Смотри, дед, какой красавчик, не то что твои креветки!
- Ещё будешь или уже устал? - Иван Иванович улыбнулся довольно - теперь семейное "ремесло" в надёжных, крепких руках.
- Ты ещё спрашиваешь? Дуй домой за торбой, а я пока потренируюсь!
8
- Может, по пивку? - предложил внук, когда обычная овощная сетка была доверху набита членистоногими.
- С утра не употребляю и тебе не советую.
- Позже не выйдет. После обеда я должен быть на службе.
- Вот и славно. Угостишь раками своих сослуживцев.
- А ты?
- Я себе ещё наловлю, если возникнет надобность.
- Ну, как знаешь… Да, кстати, дед, как правильно их готовить?
- Записывай, всё - в холодную воду. Обязательно!
- Всё - это что?
- Раки, соль, острый красный перец, крапива.
- Понял.
- Доводишь до бурного кипения, ждёшь две-три минуты - и готово!
- Так просто?
- Да. Но кушать их не торопись. Пускай полежат в ропе минут двадцать-тридцать, а то и больше - только вкуснее будут.
- Ладно. Держи кардан - я полетел.
- Счастливо тебе, Ванюшка…
- Давай без сантиментов, дед. Скажи лучше, когда в Луцк заедешь?
- Где-то через недельку. Завтра отправляюсь на Свитязь - отдохну, покупаюсь, встречусь с друзьями…
- В пятницу позвони. Может, и я к тебе присоединюсь? На выходные .
- Хорошо. Телефон тот же?
- Так точно!