- Как только советские войска начнут освобождать Украину, мы с вами тоже отправимся на Свитязь и попытаемся перехватить эту учёную свору… Надеюсь, вы сможете узнать кого-то из них?
- Командира и членов группы прикрытия - смогу.
- Ну, эти вряд ли ещё там… Хотя, кто знает? А из профессоров?
- Липке. Мы с ним мило беседовали… часок.
- Прекрасно. Ваша задача остаётся прежней. Ни во что не вмешиваться, из Кашовки до особого распоряжения не выезжать, своей жизнью не рисковать. Ясно?
- Так точно.
- Встречаться будем раз в месяц. Этого же числа, в это же время, на этом же месте.
- Понял.
- Всё. Мне пора идти.
- До встречи, господин… товарищ Никто!
47. Шацкий район Украины, лето 1942 года
Карательные операции против шацких партизан продолжались всё лето. Тем не менее Шковороде удалось сохранить ядро отряда от разгрома. Вскоре ему стало легче уходить от репрессий, ибо одним из руководителей районной полиции назначили Свирида Семенюка. Одновременно туда же, чтобы сохранить баланс сил, гитлеровские хозяева перевели и своего верного пса Никифора Костенко.
По приказу Главнокомандования народные мстители раз за разом посылали своих разведчиков к предполагаемому месту нахождения фашистской лаборатории, но ничего нового о ней узнать так и не удалось…
48. Украина, конец 1942 - сентябрь 1943 года
В декабре 1942 года Тарас Бульба-Боровец написал послание рейхскомиссару Украины Эриху Коху, в котором выразил возмущение действиями новых властей: "Я позволю себе спросить Вас, по какому праву Ваша банда совершила этот дикий акт? В любом цивилизованном государстве порядок наводят только после проведения тщательного расследования и наказывают исключительно виновных, а не кого попало… Мы не простим Вам ни одной капли невинно пролитой крови мирных граждан, невзирая на их национальную принадлежность" .
Письмо стало реакцией на зверства оккупантов, учинённые в селе Озерцы Березновского района Ровненской области, где фашисты расстреляли из пулемётов все население - 365 человек, включая детей и стариков. Тех, кто выжил, добивали выстрелами в затылок. Сей, по утверждению гитлеровской пропаганды, "акт возмездия" был предпринят в отместку на действия братьев Струтинских из отряда "Победители", убивших вблизи деревни немецкого офицера и сопровождавших его лиц.
Остановить после этого вооружённое восстание на Волыни было невозможно.
Поначалу "бульбаки", "бульбовцы", или же, как их всё чаще называли, "бульбаши", ограничивались мелкими "пакостями", расстреливая одиноких фашистов и их прихвостней, но вскоре боевые действия приобрели массовый характер и в конце концов вылились в полноценную национально-освободительную войну.
Весной 1943 года УПА освободила от немецкой оккупационной администрации десятки населенных пунктов Волыни. В частности, такие как: Владимирец, Степань, Дубровица, Деражное, Олыка, Цумань, Горохов… В марте на освобожденной от немцев территории в 2,5 тысячи квадратных километров была провозглашена так называемая Колковская республика. Сами Колки объявили столицей Украины до освобождения Киева от нацистов; при въезде в городок установили соответствующую табличку.
Но фашисты не унимались.
В воскресенье 9 мая 1943 года отряд из почти четырёх сотен карателей напал на село Яполоть Костопольского района Ровненской области. Местные селяне снова не выполнили непомерный "контингент". Против оккупантов выступила сотня "Романа" - подразделение Украинской повстанческой армии, базировавшееся в близлежащих лесах. Бой длился более 6 часов. Нападающих выбили из села, при этом погибли 35 немецких солдат.
Всего за время войны УПА провела против германских войск около 200 вооружённых операций, в ходе которых было уничтожено свыше 12 000 оккупантов.
Такое положение дел открывало новые, неслыханные ранее возможности для кашовских подпольщиков. Тем более что многие полицаи уже открыто переходили к повстанцам. Вскоре на такой шаг решились и оба Ковальчука - Иван и Алексей. Первый - по совету Ниманда, второй - по зову сердца.
А в начале августа 1943 года необходимость в маскировке и вовсе отпала. Именно тогда разведчики получили приказ "слиться с партизанами" и стали собираться в долгую дорогу. Через Ковель - на Любомль, из Любомля - в Шацк. Заодно решили прихватить с собой полицейский архив. За этим занятием их и застукал новоназначенный начальник участка.
- Что вы робите, хлопцы?
- Не видишь? Собираем документы! - поигрывая оружием, улыбнулся Иван Иванович.
- Зачем?
- Не знаю. Обер-лейтенант приказал! - он кивнул на Ниманда, которого полицай никогда ранее не видел.
- А ты что, совсем не в курсе? - скорчил удивлённое лицо тот.
- Нет.
- Не сегодня завтра здесь будут русские!
- Не может быть… Я радио слушаю! Они топчутся где-то под Курском…
- Это говорится, чтобы поднять морально-волевой дух… На самом же деле Советы уже высадили под Ровно мощнейший десант! - выдал невероятный, чуть ли не фантастический для того времени сценарий обер-лейтенант.
- Оцэ так номер… Выходыть, трэба тикаты?!
- Похоже.
- То я с вами, хлопцы!
- На кой ляд ты нам нужен? - уже на чисто русском пренебрежительно произнёс Ниманд и разрядил в полицая свой вальтер.
49. Шацкий район Волынской области Украины, август 1943 года
С приближением советских войск всё активнее и решительнее становилось сопротивление партизан и подпольщиков Правобережной Украины и в то же время жёстче и свирепее ответные репрессии агонизирующего оккупационного режима.
К тому времени в Шацких лесах уже действовало мощнейшее партизанское соединение под командованием А.Ф. Фёдорова, в состав которого недавно влились не только партизаны-шковородинцы, а и обер-лейтенант Ниманд с майором Ковальчуком. Но, как ни старались разведчики, сведения, добытые ими в ходе операции "Тяжёлая вода", по-прежнему равнялись нулю…
В первый день последнего месяца жаркого лета 1943 года преданный фашистский служака Костенко таки "дожал" Семенюка; после его очередного доноса Свирида, давно предчувствовавшего собственную гибель, казнили на центральной площади райцентра.
В ответ на это около пяти сотен народных мстителей разгромили гитлеровский гарнизон в Шацке и, опьянённые успехом, сразу же нанесли удар по предполагаемому секретному объекту в деревне Свитязь. Срезали колючую проволоку, перебили охрану… Но никаких следов существования научной лаборатории Ковальчук там не обнаружил. И сразу понял, что его перехитрили.
"Противник заподозрил, что профессор Селезнёв не утонул, и перенёс лабораторию в другое место… Но ничего, сволочи, я ещё доберусь до вас!"
- Уходим, - приказал он и бросил взгляд направо - туда, где один из молодых бойцов как раз начинал обыскивать поднявшего вверх руки фрица - единственного оставшегося в живых после партизанского наскока. Его физиономия показалась знакомой…
- А ну-ка, Паша, приведи ко мне этого недобитка.
- Слушаюсь, товарищ майор!
- По-русски шпрехаешь?
- Найн…
- Фамилиэннамэ?
- Оберфункер Кранк!
- Значит, радист?
- Я, я!
Ковальчук ещё раз пригляделся к пленному и радостно вскрикнул:
- Вася?
Того аж передёрнуло.
- Профессор Селезнёв?.. - вырвалось на чистом русском.
- Для тебя, Васёк, майор Ковальчук. Ясно?
- Так точно…
- Повторяю: имя, фамилия? Ну!
- Василий Пилипишин…
- Где Грызачёв?
- Вам даже известна его фамилия…
- Отвечать!
- Не знаю. Ей-богу!.. На следующий день после того, как вы пропали, Гриня собрал профессоров и куда-то увёл, - подтвердил его опасения радист. - Больше я ни их, ни его ни разу не видел…
- Понял. Ничего добавить не хочешь?
- Нет.
- Паша, расстреляй этого…
- За что, товарищ майор? Я же никого не убивал…
- Немедленно привести в исполнение! - безжалостно добавил Иван Иванович.
50. Волынская - Ровненская области Украины, июль - ноябрь 1943 года
Весной 1943-го на Волыни началась резня поляков. Бандеровцы не жалели никого. Истребляли ненавистных ляхов от мала до велика. Чтобы откреститься от причастности к преступлениям против мирного населения, в июле 1943 года Боровец переименовал свою УПА в Украинскую народно-революционную армию. Однако вскоре сторонники Степана Бандеры её разоружили, после чего кровожадная служба безопасности оуновцев мгновенно расправилась со всеми командирами отрядов "Полесской Сечи".
Тарасу Дмитриевичу ничего не оставалось, как объявить о роспуске своих формирований.
20 ноября 1943 года он вместе с адъютантом прибыл в Ровно для переговоров с немецкими оккупационными властями. Те не стали с ним разговаривать и отправили атамана в Берлин.
В это время его осиротевший штаб был атакован бандеровцами. Супругу Боровца Ганну Oпоченскую схватили и казнили без суда и следствия.
Поражённый подлостью соратников, основатель УПА подался в эмиграцию. Его имя на долгие годы было предано забвению. Как националистами, так и советской властью…
51. Украина, январь - июнь 1944 года
В середине января 1944 года войска 1-го Украинского фронта под командованием генерала Ватутина нанесли сокрушительное поражение группе армий "Юг" и закончили окружение противника в районе Корсунь-Шевченковского выступа. В ходе операции почти целиком были освобождены Житомирская и Киевская области, часть Винницкой и Ровненской.
2 февраля фашисты оставили Луцк.
А вот Ковель, до которого всего семьдесят километров, был очищен от захватчиков лишь спустя четыре месяца - 7 июня 1944 года.
С неменьшим упорством гитлеровцы защищали и остальные волынские города.
Любомль был освобождён войсками 1-го Белорусского фронта 20 июля, Шацк - 21-го.
Только тогда действия чекистов по выявлению гитлеровской лаборатории на озере Свитязь вступили в заключительную фазу. Они опросили население близлежащих сёл. Но всё было напрасно. Ни Грызачёва, ни Липке, ни других профессоров, ни лаборатории!..
Ковальчук отчитался о своей работе в тылу и после тщательной проверки был отправлен на другой участок работы.
В Шацк он вернулся только много-много лет спустя…
Часть 2
Секретный объект
Волынская область УССР, начало августа 1967 года
1
После войны Иван Иванович Ковальчук служил в центральном аппарате КГБ при Совете Министров УССР. На дембель получил долгожданную папаху и три больших звёздочки на погоны. Поселился с супругой под Киевом - в Ворзеле, где раньше у них был небольшой дачный домик, который они с Екатериной Семёновной недавно слегка расширили и облагородили.
Роскошную четырёхкомнатную квартиру в центре украинской столицы, полученную в начале пятидесятых, пришлось разменять на две двухкомнатные, когда женились сыновья - Иван и Василий. Теперь они оба - сами ветераны органов. Старший уже догнал отца в воинском звании, он - начальник управления в Черкассах, а младший - подполковник, разведчик-нелегал - числится на работе в Москве, а где пропадает на самом деле, одному лишь Богу известно…
На родной Волыни Ковальчук не был свыше двадцати лет. И вот летом 1967 года наконец решил посетить, как он любил поговаривать, "места боевой славы". Почему именно сейчас?
Очередной Иван Иванович, младший лейтенант из рода Ковальчуков, весной получил первое назначение - в Луцк, оперативником областного управления КГБ.
Надо бы проведать старшего, любимого внука.
Это - раз.
Побывать на Шацких озёрах, где, как он узнал из прессы, государство решило возвести туристическую базу; выпить по сто грамм с друзьями боевой юности, искупаться в холодной, бодрящей и встряхивающей Свитязьской водице - два.
Ну и третье, самое главное, - посетить родную деревню, где его помнят не как советского разведчика, а как предателя, полицая. "Надо открыть людям глаза, пока живой!"
Ковальчук приехал в Ковель поездом, до Голоб добирался уже рейсовым автобусом. Ну а дальше - пешком. Сначала Мельница, где в войну было расстреляно всё еврейское население, потом Сельцо, где ему пришлось нести "нелёгкую полицейскую службу", и только тогда - Пидрижжя, состоящее в одном сельсовете с раскинувшейся на противоположном берегу Стохода Кашовкой.
У развилки дорог, там, где Иван собирался повернуть налево, чтобы сократить расстояние, он ненадолго остановился и огляделся по сторонам.
Позади его двигалась телега, гружённая какими-то лохмотьями.
- Тпру! - скомандовал извозчик - давно небритый старик лет семидесяти-семидесяти пяти. - Вам куды, панэ?
- Я не пан, я товарищ.
- Понятно. И куда путь держим, пан-товарищ?
- В Кашовку.
- Давай со мной - до Велицка, всё равно быстрее будет.
- А… Давай… Хоть почешем языками, - с радостью согласился Ковальчук, забираясь на воз. - Тебя как звать?
- Макарович.
- Ясно. Тогда я Иванович.
- Тоже неплохо… К нам откуда?
- Из Киева.
- Чем занимашься?
- На пенсии. А ты?
- Я? Я уже десять лет тоже на гособеспечении. И всё равно работаю. Тряпки по сёлам собираю, макулатуру… Расплачиваюсь глиняными свистульками, прочими забавами. Внуков имеешь?
- Трое. Скоро правнуки пойдут.
- На вот возьми, - Макарович набрал целую жменю надувных шаров, которые он, как и многие другие местные крестьяне, называл балонами, и протянул их своему "пассажиру". - Денег не надо.
- Нет… Так не пойдёт, - рассмеялся Ковальчук, доставая из кошелька потрёпанный рублик. - Держи… Пригодится!
- Спасибо.
- Не за что. Мои - давно взрослые, но за презент - дякую , раздам соседским деткам.
- Ты местный или приезжий?
- Местный. Из Кашовки. Но не был дома чуть ли не четверть века…
- Чего так?
- Служба.
- Ясно… В войну на чьей стороне был?
- На нашей.
- Наша - понятие относительное… Я вот, например, партизанил.
- Партизаны в наших лесах тоже разные водились.
- Точно. А ты - счастливчик… Видишь фуру возле сельсовета?
- Ну?
- Это Прокоп. Он в Сельцо едет. За молоком.
- Спасибо, Макарович!
- Прощевай!
2
Несмотря на гнетущую тридцатиградусную жару, Прокоп - ещё не старый, но основательно потрёпанный сорокалетний мужик - как и большинство его сверстников, щеголял по деревне в сапогах и засаленной фуфайке.
- Тпру, пошла! - скомандовал он и повернулся к случайному попутчику, которого секундой ранее пристроил на краю воза. - Папироской угостите?
- Не курю.
- Жаль…
- А ты остановись возле сельпо.
- Зачем?
- Побалую тебя табачком.
- Серьёзно?
- Да. Ведь должен я как-то выразить свою благодарность.
- За что?
- Кобылу мучаешь, везешь лишних пять пудов.
- Всё равно по дороге… Вывеску видите?
- Ага.
- Скажете Люське, что Прокоп "мяса" просит. Она знает. А то от "Беломора" я что-то кашлять начал.
- Есть!
…Аппетитная пышка лет тридцати пяти в испачканном мукой белом халате как раз возвращалась из подсобки.
- Здравствуйте, Люся.
- Добрый день.
- Молочник Прокоп "мяса" хочет.
- Так он называет сигареты "Лань"… Двадцать копеек пачка.
- Дайте на рубль.
- А дым из задницы не пойдёт? Лучше б детям в школу что-то купил - первое сентября на носу!
- Так вы его супруга? - догадался Ковальчук.
- А он вам разве ничего не сказал?
- Нет.
- Мы в сорок девятом поженились, когда Прокоп с войны вернулся. Был мужик, как мужик… А потом заелся с одним из бандеровцев - и всё. Пять лет по лесам прятался, один вёл свою войну… Пока не поймал гада и не вздёрнул на ветке.
- Слишком много информации. Повторите сначала и без спешки…
- Да кто вы такой, чтобы я вам душу изливала? У него обо всём и разузнаете.
- Ладно… Давайте ещё бутылку водки, самую дорогую, за три ноль семь - и всё.
- Только Прокопу не наливайте. У него и так мозги набекрень.