Капитан строго приказал не открывать клетки, и ключ всегда носил при себе.
Но однажды великан Гарри взломал замок в той части, где были молодые девушки.
С хохотом он ворвался внутрь, чуть не насмерть перепугав бедных негритянок, и прямо там, на месте, повалил одну из них на солому…
Когда мы прибежали на крики, было уже поздно. То ли от неосторожности, то ли от злости, но Гарри так набросился на несчастную чернокожую девушку, что свернул ей шею. Когда мы оттянули Гарри, она осталась лежать недвижимо, хрипя и всхлипывая. Гарри с трудом скрутили и поволокли на палубу.
А она лежала еще пару дней, глядя перед собой, с опухшей шеей, недвижимая. Пока не умерла, и капитан приказал бросить её за борт, без слов и молитвы, излишней для этой дикой души…
Капитан Скиннер был в ярости. Особенные рабыни ценились много дороже обычных, а эта к тому же считалась красавицей даже по европейским меркам, и капитан планировал выручить за неё изрядную сумму. И Гарри нарушил эти планы. Капитан поставил провинившегося перед выбором - либо в возмещение ущерба он лишается всей доли от этого плавания, либо получает обычное наказание, принятое на корабле. Гарри выбрал второе.
Событие это, глубоко печальное, но практически обыденное, повлекло за собою другие и нарушило все наши с Джоном планы. Вернее, дало жизнь новому плану, в результате которого мы экономили наши сбережения. Но об этом подробнее.
Глава 11. Заговорщики
Я всегда спал чутко. Раньше прятался в шлюпке, под банками. Теперь там стало тесно, и я перебрался на палубу под шлюпкой, организовав себе уютное гнёздышко из старой парусины. Матросы в основном спали подвесив гамаки в кубрике, под палубой полуюта, Я же до сих пор предпочитал свежий воздух и жёсткое ложе.
И вот однажды поздно ночью, повернувшись, чтоб растянуть затёкшие ноги, я услышал тихие шаги. Кто‑то старался двигаться бесшумно, и это меня насторожило… Что за причина таиться? Любопытство взыграло во мне, и я решил незаметно проследить за ночным бродягой. Тихонько выглянув из‑под парусины, свисавшей с бортов шлюпки, я увидел фигуру, бесшумно скользнувшую под решетку трюма на шкафуте. Подождав мгновенье, я выскользнул из своего убежища, и так же крадучись, двинулся следом. Луна светила в трюм, квадраты света от решетки гуляли по нижней палубе, высвечивая мешки, тюки и связки канатов. Я осторожно заглянул вниз, хоть мне и казалось, что сейчас из люка вынырнет рука и злодей схватит меня за волосы. Сердце заколотилось, я замер. Слышно было лишь скрип снастей и плеск волн. Лишь спустя несколько минут я собрался с духом и нырнул в густую темноту трюма. Сначала ничего не увидел, кроме высвечиваемых луной тюков, слышал лишь обычные скрипы старого дерева. А затем из глубины донеслись голоса…
Кто‑то едва не срывался на крик.
- Я размозжу ему голову! Кровь всю выпущу из твари, но сперва он поползает на коленях, умоляя меня об этом…
- Потише, Гарри, угомонись. Или ты хочешь, чтоб нас услышали и повесили вниз головой на рее? Всему свое время, нас слишком мало, чтобы бунтовать в открытую…
- К черту бунт! Я лишь хочу перерезать глотку этому ублюдку…
- И что дальше? Не думаешь ли ты, что после этого ты станешь капитаном, Гарри? Да шкипер попросту прикажет заковать тебя в кандалы, и поверь мне, команда немедленно выполнит его приказание, не смотря на все свое недовольство. Нет, вначале мы должны заручиться их поддержкой, и лишь тогда предпринимать какие‑либо шаги…
Возникла пауза. Я замерел от ужаса и не дышал,… Голоса я узнал сразу. Так вот каким образом Джон решил получить в своё распоряжение корабль!
Второй голос принадлежал Гарри Великану, которого капитан Скиннер недавно приказал выпороть.
Я услышал нечто такое, о чем не должен был догадываться, и не знал, что делать дальше. И перед моими глазами вновь предстал бедолага Том. Не по той ли причине он отправился в чистилище, что так же, как я, услышал то, что не касалось его ушей?
Тихонько, не оборачиваясь и глядя на две тени в темноте, я попятился, сделал шаг назад, затем другой, дрожа при мысли, что заговорщики покинут своё убежище и заметят меня. Я уж собирался обернуться и бесшумно бросится наутёк, как вдруг уперся спиной во что‑то мягкое, чего не должно было быть в проходе. Сердце мое ухнуло в холодную бездну, и не успел я вскрикнуть от ужаса, как жесткая ладонь закрыла рот так, что я не мог вздохнуть…
- Чем ты здесь занимаешься? Хочешь своровать что? - прошипел у меня в ухе сердитый шепот, и я воспрянул надеждой. Я узнал голос боцмана. Теперь я боялся одного - как бы он случайно не выдал нас заговорщикам…
Он развернул меня к себе, держа за плечи, и в свете луны я увидел его бледное длинное лицо. Я смог судорожно вздохнуть, ужасно боясь выдать себя громким звуком. Не в силах произнести ни слова, я знаками показал мистеру Бёрку, что нужно молчать. Но он и не собирался шуметь, а лишь пытливо смотрел мне в глаза, ожидая дальнейших объяснений. Я не мог унять глухого сердцебиения, и лишь судорожно всхлипывал, пытаясь произнести хоть слово.
А между тем мозг мой лихорадочно работал, соображая, как быть дальше. Выдать друга я не мог, в то же время с радостью выдал бы Гарри. До сих пор не забыл бедного Тома.
- Мистер Бёрк, я искал Проглота…
- Проглота, говоришь? И на кой он тебе понадобился ночью?
- Крыса, сэр… Она шебуршит и не даёт уснуть.
Боцман не поверил. Он испытующе вглядывался мне в глаза.
- Что ж ты так трясёшься? Неужто так меня испугался?
Я думал лишь о том, чтоб поскорее убраться отсюда.
- Простите, сэр… - прошептал я. - Давайте поднимемся на палубу…
- Ты чего‑то боишься? - спросил он, заглядывая в мои глаза, и я вновь вздрогнул - не услышали ли нас?
Мне было жутко. В лунном свете белки глаз боцмана сверкали, казалось, что не мистер Бёрк, а бледный мертвец уцепился своими когтями и сейчас вдруг рванет к себе, вопьется в горло. И вдруг пришла мысль - а сам то он что тут делает? Ведь вахта не его…
- Нет, не совсем. Мне просто дурно стало…
Он отпустил мои плечи. Я с опаской взглянул назад, за ящики… Ни движения. Услышали ли нас?
- Что ты слышал? - вдруг спросил мистер Бёрк.
К этому моменту я твердо решил не выдавать Джона, что бы ни случилось.
- Ничего, сэр. Просто я продрог, искал место потеплее для сна…
- Врешь! - голос боцмана вдруг стал твердым и слишком громким. - Ты что‑то задумал!
Я застыл. Никогда раньше не повышал он свой голос. Теперь я не сомневался, что мы услышаны. Оставалось лишь надеяться, что Джон не догадается о том, что я подслушивал.
- Н‑нет, сэр…
- Ты знаешь что‑то, о чем должен знать капитан? - спросил он напрямую, с дьявольской проницательностью, и мне стало не по себе. Неужели он догадался обо всем? Тогда нам конец - громила Гарри запросто свернет шеи обеим, и вскрикнуть не успеешь.
- О чем вы, сэр? - голос мой дрожал, но я стоял на своем… - Я ничего плохого не сделал…
- Билли свой парень! - вдруг раздался за моей спиной голос. - Он ни за что не выдаст друзей. Правда, Билли?
Джон вышел из тени.
Гарри стоял за спиной Джона. В его руке отливала огнём сталь.
- За борт его, капитанского прихвостня!.. - зашипел он.
- Гарри, не суетись. Уверен, Билли с нами.
- Так ли это? Он всё вынюхивает.
Гарри схватил меня за ворот, меня едва не стошнило, так дурно от него пахло. Щека моя почувствовала холод клинка.
- Что, щенок, вынюхиваешь? Тебя Скиннер подослал? - он впервые неуважительно назвал капитана просто по имени.
- Н‑нет… - голос мой дрогнул.
Я набрал в грудь побольше воздуха, и вдруг, неожиданно для себя самого вскрикнул:
- Убери от меня руки!
Желудок мой сжался в комок, так испугался я собственных слов.
- О, щенок рычит! - Гарри демонстративно отстранился, но меня не пустил.
- Отпусти его, Гарри! - снова я услышал голос Джона.
Это меня приободрило.
- Руки!.. - сказал я уверенней, и Гарри ослабил хватку.
- И что? Отпустить тебя к капитану, поплакаться?
Кровь ударила мне в голову.
- Сам иди, плачься! Я никогда никому не рассказываю то, что не нужно!
Может, говорил я несколько сумбурно и срывался, но Гарри вдруг отпустил.
Мне не понравилось, что мистер Бёрк всё это время безучастно наблюдал, в то время как Джон хоть как то вступался за меня.
- Вот видишь, Гарри! Я ж говорил, что Билли славный парень, есть в нём стержень, и он на нашей стороне. Билли?
- Я не знаю, что вы затеваете, но капитан мне не друг и не отец, и я не собираюсь о чём‑либо ему докладывать. Это ваше дело…
- Ваше? - Гарри вновь завёлся. - Да нет, малыш, НАШЕ. Ты теперь либо с нами, либо…
- Либо?
Гарри вновь приставил нож к моей щеке.
- Либо концы в воду…
Я промолчал. Я не мог говорить.
- Я…
- Да?
- Я с вами…
Я понял, что боцман в курсе. Недовольство капитаном было шире, чем я предполагал. Оно и неудивительно - людям всегда мало того, что есть, и постоянно хочется больше. А капитан Скиннер щедростью не отличался. В конце концов, жадность его и сгубила.
Глава 12. Капитан Ингленд
На марсовой площадке качало немилосердно, но зато здесь было прохладно. Зной, отдаваемый досками палубы, не достигал середины мачт, и даже смолой и дёгтем тут почти не воняло. Я дышал всей грудью, всматриваясь вперёд в поисках земли. Голубое небо без единой тучки, чистое до самого горизонта, сливалось с морем. Трудно было различить, где проходит тонкая граница между небесной синью и морской лазурью. Любуясь уходящими вдаль барашками волн, я не сразу заметил белое пятнышко, похожее на пушинку, гонимую волной.
- Парус на три румба влево! - закричал я, рассмотрев то, что привлекло вдруг взгляд.
Пушинка росла, увеличивалась, стали различимы обводы корпуса и иглы стеньг над парусами. Три мачты, две орудийные палубы - порты были открыты, нетрудно было различить жерла пушек, выглядывающие из бойниц. Грозное предупреждение.
Корабль приближался, следуя к нам фордевинд под всеми парусами.
В мирные времена корабли часто сходились в море, для обмена новостями или товаром. Наш капитан предпочитал расходиться курсом. Но на этот раз разойтись было не суждено. С завидным упорством чужой парус преследовал нас, ложась на левый галс, наперерез нам. Я мигом спустился вниз, хотя сверху чувствовал себя в несколько большей безопасности, чем на палубе.
Как не бесился капитан, но встречи этой избежать не мог.
Корабль приближался, скоро можно было различить флаг…
- Пираты! - в ужасе закричал второй вахтенный, на корабле началась суета, более похожая на тихую панику. Капитан ринулся в каюту, и я неожиданно для себя самого побежал за ним. Я хотел спросить, что предпринять, но капитан Скиннер вскочил в каюту, не позаботившись запереть дверь. Я остановился, не зная, как быть дальше. Мне вдруг стало любопытно, куда ж он так спешил? Спрятавшись за переборкой, я стал наблюдать за ним в щель.
Как я и предположил, капитан первым делом бросился к тайнику. Он поднял несколько дощечек пола и вытащил шкатулку, затем заметался по каюте, прижимая ее к груди, видимо не зная, куда пристроить понадёжнее. Затем решился. Вынув из шкатулки мешочек, он дрожащими руками высыпал его содержимое в початую бутыль с вином. Всё остальное запер обратно на замочек и, не найдя лучшего места, спрятал обратно. На всё это у него ушло всего несколько минут, и я не мог не удивиться его сообразительности в трудную минуту. Решив более не рисковать, я тихонько поднялся на палубу.
Корабль под чёрным флагом медленно приближался.
- Капитан! Это пираты! - раздался крик штурмана - Они сигналят лечь в дрейф!
Капитан поднялся на палубу.
- Выполняйте, мистер Дэвис… - устало и как‑бы обреченно произнес он. - Нам не уйти, может, сумеем уладить дело миром…
Мы повернули против ветра и взяли рифы.
Чужой корабль приближался. Медленно, очень медленно… Мы томились ожиданием на палубе, и я молил бога, чтоб всё закончилось быстрее. Пираты… Жизнь наша теперь была в их руках. Мысль эта была мне невыносима. Сидеть и ждать милости от грязного отребья, положиться на христианское милосердие людей, отказавшихся чтить божьи заповеди?
Корабль приблизился на расстояние выстрела. Я смог разглядеть людей, столпившихся на полубаке, и две пушки по сторонам от бушприта, у крамболов. Возле пушек стояли люди с дымящимися пальниками. В их намерениях не приходилось сомневаться.
Корабль был прекрасен. Его палуба возвышалась над нашей футов на десять. А над форштевнем, на княвдигеде красовалась великолепная фигура мускулистого воина щитом в руке.
- "Король Джемс"… - прошептал кто‑то рядом со мной.
Я не обратил на его бормотания внимания. Мною всецело завладела резная фигура. Словно живой бог, превратившийся в дерево, указывал путь кораблю. Я не мог оторваться от любования искусством, с каким была выполнена резьба, и даже не замечал, что отступаю вдоль борта к корме, следуя за движением встречного судна. Лишь когда я ухватился за стойку кормового фонаря, то понял - корабли сблизились борт о борт, и сейчас будет решаться наша судьба.
Капитан "Короля Джемса" стоял на полуюте, и вид его был таков, словно сам король Ост‑Индии вышел на палубу приветствовать своих подчиненных. Он был в великолепном новеньком синем камзоле, обшитым золотом, с начищенными до блеска золотыми пуговицами, в широкополой шляпе с огромным пушистым пером. Наряд подчеркивал красный вышитый кушак с заткнутым пистолетом, тоже инкрустированным золотом, и замечательная шпага.
Странный контраст со своим капитаном являла команда. Пёстрая шайка сгрудилась у борта корабля. Полуголые, дикие, возбуждённые предвкушением добычи… Я смотрел на эту вооруженную до зубов толпу, и в сердце проникала дрожь. Жизнь ждёт нас, или смерть? Чего ждать от этих людей? Их грубые выкрики и свист не придавали уверенности в благополучном исходе переговоров. Эти люди готовы убивать, откажутся ли они от своей жажды крови?
Нас ждали, размахивая оружием. Порты были открыты, и я заметил в глубокой тени за стволом пушки огонёк фитиля. В любой момент из ствола могли вырваться дым и пламя вслед ядру, несущему смерть.
Капитан Скиннер надел свой лучший кафтан, и прицепил на пояс саблю, в знак своего особого статуса. Мы были безоружны, чтоб не провоцировать пиратов на кровопролитие. Джон усадил на плечо Каторжника. Последнее время он таскал попугая с собой повсюду, приучая к плечу и бормоча слова, которые, по его мнению, тот должен был знать.
Капитан первым поднялся на борт корабля, за ним Джон, как старший матрос, мистер Дэвис, я и Джейк - на случай, если понадобится переводчик.
Я нёс шкатулку с подношением, коим капитан Скиннер надеялся задобрить противника.
- Добро пожаловать на борт "Короля Джемса" капитан…
- Капитан Скиннер, - по предварительной договоренности представил капитана мистер Дэвис. - А я помощник, Хоуэлл Дэвис.
- Капитан Ингленд, к вашим услугам. Очень приятно, джентльмены. Надеюсь…
Заранее заготовленная речь была прервана самым неожиданным образом.
- А, капитан Скиннер! Вы ли это? - раздался вдруг крик с бака, и наш капитан вздрогнул.
К нему ринулся здоровенный матрос.
Видимо, капитан узнал его, ибо страшно побледнел и вот‑вот, казалось, грохнется без чувств. Матрос же остановился, схватив капитана за шиворот. Выражение лица моряка не предвещало ничего доброго. Он едва сдерживался от ярости.
Всё происходило слишком быстро. Мы не успели подняться на борт, как попали в неприятности.
- Видит Бог, как давно я мечтал с вами свидеться! Узнаёте ли вы своего давнего подчинённого, Майка Эванса? Или забыли? Провидение милостиво, и вот вы здесь! Я пред вами в великом долгу, и теперь уплачу за все вашею собственною монетой.
Матрос встряхнул белого, как мел, капитана Скиннера, и обернулся к капитану Ингленду.
- Сэр, простите мою горячность. Вы позвольте мне принять в гости моего старого командира?
Ингленд выдержал паузу. Отвернувшись от неприятной картины, он спросил, ни на кого не глядя:
- Вы знакомы, мистер Бартон?
- Имел честь плавать с капитаном Скиннером… Пока не был продан оным на военный корабль!
Ингленд вздохнул, словно сожалея о случившемся.
- Не ожидал такого… Мне очень жаль. Но не могу сомневаться в действиях своего помощника… Что‑ж, капитан Скиннер прошу меня простить, но я не могу запретить своим людям пообщаться с вами, ведь вы старые знакомцы, верно? Не смею мешать вашей встрече, и посему спешу откланяться. Всё же я ожидаю на аудиенцию полномочного представителя вашей команды. Редко в этих водах встретишь джентльмена, несущего вести с родины. Надеюсь, мои товарищи не будут к вам негостеприимны?
Последние слова относились к пресловутой команде. Что меня порядком поразило. Неужели капитан не распоряжается на собственном корабле?
С этими словами он действительно слегка поклонился и неторопливо, с достоинством, скрылся в каюте.
Мы остались на милость его матросов.
- К оружию! - вскричал Скиннер, едва не задыхаясь в крепких руках своего бывшего матроса. Тот презрительно оттолкнул его, как нечто мерзкое.
К оружию. Кабы не так. У нас были лишь матросские ножи. Капитан сам отказался выдать нам сабли и пистолеты, надеясь избежать боя. Кто будет драться при столь неравном раскладе? Нас было втрое меньше.
Капитан еле удержался на ногах, вовремя ухватившись за ванты.
- К бою! - вновь вскрикнул он, выхватывая саблю.
В неожиданных ситуациях люди иногда не отдают себе отчёта в собственных действиях.
Джон спохватился первым. Не успели мы пошевельнуться, как он со всего маху вдруг саданул капитана кулаком по голове, и тот свалился навзничь. Джон наступил ему на руку и отобрал саблю.
- Джентльмены! - произнес он, выставив саблю перед собой, и глядя спокойным взором на толпу вооруженных моряков. Обращался он скорее к матросу, узнавшему Скиннера. - Нам не известны ваши счёты с капитаном Скиннером, но смею вас заверить, мы не собираемся становиться на его защиту, ибо сами вдоволь натерпелись от его самоуправства. Посему он ваш. Если же вам нужны и наши головы, поверьте, так просто вы их не получите!
Пираты стояли, готовые разорвать нас в клочья. Они словно ждали команды. Повисла тяжелая тишина. Я перестал дышать. Появилось ощущение, что жизнь моя легла на невидимую чашу весов, и стрелка замерла. Склонить её в ту или иную сторону могло одно лишь слово, одно неверное движение.
- Слова, достойные смельчака! - ответил после минутной паузы моряк. - Докажите их делом, и мы помиримся!
- Забирайте его! - ответил Джон, пнув ногой скулящего Скиннера, низвергнутого и жалкого.