Разговор с благочинным я решила отложить. Для начала захотелось съездить во Владимирскую бухту, поближе к Коневцу. Может быть, какие-то обстоятельства и новые встречи подскажут мне иные варианты. Тамара вызвалась в попутчицы, ведь она уже знала, как туда добраться: сначала надо доехать до станции Отрадное, а там до бухты автобус ходит.
В один из дней начала июня мы отправились в путь. От Пискарёвки электричкой два с половиной часа – и мы в Отрадном. На привокзальной площади на островке автобусной остановки в основном местные дачники, а вот женщина с дорожной сумкой на колесиках на дачницу не похожа.
– Вы на Коневец? – предположила я.
– Да. А вы тоже? – оживилась она, явно приняв нас за "своих". – Мы должны успеть на катер, он в 12 часов уходит.
– Мы пока только в бухту, осмотреться, – ответила я. – А Вы в монастырь поработать? Одна или с группой?
– С группой, – сказала женщина и, поняв, что мы ей не попутчицы, отвернулась.
Тут и автобус подошёл. Отметив у водителя льготные проездные карточки, мы удобно устроились на сидениях. Автобус мягко катил по шоссе. Погода прекрасная, настроение отличное – незнакомые места, новые впечатления: то сверкающая гладь озера Отрадное, то простор зелёно-жёлтых полей, то стадо коров, то домишки, то коттеджи, то усадьбы. Цветёт сирень и черёмуха, в Санкт-Петербурге они уже отцвели. На север всё-таки приехали!
В Заостровье автобус свернул направо, и затрясло нас по грунтовке, и – пыль из-под колёс! Но продолжалось это недолго. Очередной поворот, и автобус остановился. Приехали. Бухта Владимировка. Выйдя из автобуса, я увидела ту самую женщину, что поплывёт на Коневец. Она шла на причал. Я рванулась за ней, мне хотелось узнать: в первый ли раз она едет туда и что знает об условиях пребывания именно в этом монастыре. На ходу я задавала ей свои вопросы, вставляя слова-пароли: "благочинный", "благословение", "трудники", но женщина упорно увиливала от ответов, – почему-то ей не хотелось делиться своими, особыми знаниями. Всё в её поведении декларировало: "Вы здесь только проезжие, а я – своя, родня! И отстаньте от меня!"
– Вы и так всё знаете, – поджавши губы, буркнула она наконец и поспешила прочь.
И я отстала. Торопиться нам было некуда, к причалу мы пошли не спеша, оглядывая бухту. У пирса стоял катер, а на нём – всего несколько пассажиров. Капитан, молодой мужчина приятной наружности, оказался человеком учтивым. На все наши вопросы отвечал мягко, но чётко и подробно.
– Катер монастырский. Для тех, кто получил благословение благочинного, проезд бесплатный. Благословение подтверждается его звонком по мобильнику, с указанием имени и фамилии того, кто плывёт на остров. Для паломников стоимость проезда "туда и обратно" – 500 рублей.
Поблагодарив капитана, мы пошли к навесу, где торговали рыбой. В это время как раз принимали товар – такой ароматный рыбный деликатес, что я не смогла удержаться от соблазна и купила копчёного сига. В городе такой рыбы не купишь. Тамара тоже купила сига, как она заявила, за компанию (она вообще человек "компанейский").
У продавщицы мы решили узнать, где расположено подворье монастыря. Она, почему-то "по секрету", сообщила нам как туда попасть:
– Дойдёте до магазина, а потом налево "сквозь" забор (там дыра).
Неожиданно наши впечатления начинали приобретать самостоятельную ценность, а наше путешествие стало походить на приключение.
Вскоре мы оказались возле дома, на котором красовалась вывеска: "магазин". Но подойдя к нему поближе, поняли, что это здание давно заброшено: оконные стёкла выбиты, внутри – поломанная мебель.
Разочарованные, мы продолжили изучать местность в поисках магазина. По утоптанной дорожке навстречу нам шли пожилые супруги.
– А где магазин? – спросили мы.
Мужчина и женщина одновременно указали на одноэтажный дом, стоящий в стороне от дороги.
– А можно здесь где-нибудь на берег Ладоги выйти?
Мужчина тут же, не без гордости стал подробно объяснять, как пройти к озеру. Он готов был проводить нас до самого берега, но женщина одёрнула его:
– Они ещё в магазин пойдут, а нам домой пора.
Мы уже расстались с ними, а мужчина нам вдогонку всё ещё говорил и говорил, не один раз повторив куда идти и где свернуть. Нам это было приятно, но между собой мы порассуждали: все ли жители этого селения такие отзывчивые, а у него это идёт от личной доброты, или от местного патриотизма.
В магазине – типичный ассортимент продуктов. Мы купили местного хлеба и отправились в том направлении, что нам указали. Между стыками железобетонных плит забора проникли на пустырь, где заброшенные здания воинской части выглядели декорациями к фильму "Сталкер". Эту тему мы развить не успели, поскольку тут же увидели непрезентабельного вида барак.
– Это и есть подворье, – узнала его Тамара.
Вокруг – никого. И вдруг к нашим ногам, рыча друг на друга словно собаки, бросились две кошки. Мы было подумали, что они голодны, но кошки выглядели упитанными, и кормить их мы не стали. "Семейные разборки", – сострила Тамара.
Небольшая территория подворья была загромождена. Возле каменных и деревянных строений стояло несколько легковых автомобилей, грузовик, теплица. А возле крыльца барака мило выглядела альпийская горка с малюсеньким бассейном.
Я осторожно вошла в барак. На мой возглас: "Есть кто живой?" откликнулся мужчина. Идя на его голос по тёмному коридору, я заглядывала в комнаты, двери которых были открыты, а может, их и не было вовсе. В полутьме виднелись груды каких-то вещей и мебели.
Навстречу мне вышел мужчина лет тридцати. На мой вопрос: можно ли будет переночевать здесь, если понадобится, он благодушно ответил, мол, найдём местечко. Вскоре мы с Тамарой вышли на берег нашего северного Великого озера-моря.
Здравствуй, Ладога! Здесь твой берег для нас привычно каменист, но твой простор непривычно ограничен: слева грядой бухты, а прямо – протяжённым островом. Но остров этот и есть Коневец! До него совсем близко, километра четыре.
Море, солнце, ветерок; остров, на нём едва виден белосиний храм. Ни людей, ни машин. Тишина. Благодать!
Уютно расположившись на бревне, мы принялись за трапезу. Местный хлеб оказался вкусным, а копчёный сиг вкуснейшим. Перекусив, решили пройтись берегом, чтобы найти удобное местечко для входа в воду. Так как всюду были нагромождения камней различной величины от самой маленькой гальки до огромных валунов, то приходилось всё время смотреть под ноги. Мы нашли узкую песчаную полоску берега и с наслаждением осуществили заветное желание – омыли ноги свои в бодрящей ладожской воде.
И вдруг у самой кромки воды я увидела оплывшую церковную свечу. Вот это да!
– Явно привет с Коневца, – убеждённо сказала я и положила её в карман куртки.
На Тамару моя находка никакого впечатления не произвела.
Да и я вскоре забыла о свече. Хотелось пить, ведь, как известно "рыба посуху не ходит". Мы выпили всё, что у нас было: чай, кофе, воду с вареньем. Но этого оказалось мало. И когда мы вышли к подворью, я глазами стала искать колодец. Увы!
Но тут я увидела объявление на окошке барака: "молоко, сметана". Может быть, здесь можно купить молока? На ступеньке крыльца сидел мужчина средних лет и что-то чинил. О молоке он предложил узнать у бригадира подворья, Николая. Тут же поднялся и повёл меня знакомить с ним. Тамара с нами не пошла, осталась во дворе.
В полутёмной комнате под рокотание старенького телевизора двое мужчин сортировали и упаковывали в коробки церковные свечи. Оказалось, что эти свечи здесь и изготавливают, а потом отправляют на остров. Я уже забыла о молоке и стала расспрашивать о быте подворья. Интерес мой был чисто практический. Особо меня интересовал вопрос о нынешних условиях ночёвки для проезжих паломников, – я ещё была под впечатлением рассказа Тамары об их с Ольгой злоключениях на подворье.
– Те, кто по каким-то причинам не смог попасть на остров днём, а ночевать ему негде, приют может найти у нас, – объяснял Николай. – Здесь есть несколько комнат с вполне приличной мебелью. Денег за ночлег не берём и если необходимо, то и едой поделимся, – чем Бог послал.
– И молоком? – вспомнила я.
– Конечно. У нас на подворье своя корова. Можем угостить. Хотите?
– С удовольствием.
– А кто вашу корову доит? – не удержалась я от любопытства.
– Я! Моя мама приезжала в гости и научила меня доить.
В кухне-молочной Николай налил в большую кружку молока утренней дойки.
Молоко было вкусным, жирным и напомнило мне о деревенском лете детства.
– Спасибо! До свидания!
– Там молоком угощают, – сообщила я Тамаре, выйдя на улицу, но она махнула рукой, мол, не хочу.
Пора было возвращаться, и мы отправились на автобусную остановку. Наш автобус пришёл точно по расписанию. Удобно устроившись на передних сидениях мы тут же продолжили обмениваться впечатлениями о наших приключениях. Водитель, худощавый мужчина лет сорока, внимательно слушал нас. Когда же я заговорила о Соловках, он неожиданно включился в наш разговор и поведал о том, что бывал там и не один раз, плавал на белоснежном теплоходе. Мы узнали, что родился и многие годы он прожил в Архангельске, но лет десять назад с семьёй переехал в Приозерск.
Дорога "обратно" как всегда оказалась короче, чем "туда". Вот уже и Отрадное.
Посмотрев расписание на вокзале, мы узнали, что до электрички оставалось минут сорок. Решили сходить в магазин за водой. Путь пролегал мимо автобусной остановки, а там всё ещё стоял наш автобус. Наверно, ждал ту же электричку, чтобы набрать пассажиров. Водитель, увидев нас, обрадовался нам как хорошим знакомым.
– А где тут магазин? – спросила я.
– Да вон на том углу.
– Надо бы водички купить, а то пить хочется, – зачем-то поделилась я, чем вызвала у мужчины неукротимое желание помочь нам. Он тут же предложил угоститься киви – их кто-то оставил в автобусе ещё утром. Не побрезговали и съели по паре штук. Но хотелось – пить! Водитель вмиг достал большую пластиковую бутылку с холодным чаем. Мы не отказались, вынули из рюкзаков свои одноразовые чашки, и выпили по чуть-чуть. Пока угощались, мужчина успел рассказать, что он бывал не только в Соловецком монастыре, но и в других православных обителях.
Времени до электрички оставалось немного. Распрощавшись с водителем автобуса и пожелав ему всяческих благ, поспешили в магазин.
Мы купили минеральной воды, и сделав порядочный круг, чтобы не прощаться ещё раз со словоохотливым мужчиной, прошлись берегом озера Отрадное. Отрадно было нам!
– Знатное получилось путешествие, полноценное! Хотя и недолгое, но насыщенное впечатлениями, – резюмировала Тамара.
– Да, замечательное! – согласилась я. – А что же, дальше? Как же мне побывать на Коневце так, как хотела бы я?
И тут в кармане куртки я обнаружила свечу, что нашла на берегу. И в тот же момент во мне возникла уверенность в том, что моё желание обязательно исполнится!
2012 г.
Остров
Есть на Ладоге остров
в монастырском венце.
Мне сегодня поётся
о Коневце!
На причале Владимирской бухты в ожидании монастырского катера к полудню собралась тьма народу и ещё больше всяческого груза: сумки, рюкзаки, палатки и другое туристическое снаряжение. Группа школьников из Санкт-Петербурга, участников ежегодной эколого-краеведческой экспедиции на острове Коневец, заполонила и загомонила весь пирс. Казалось, что никакой катер не сможет вместить такого объёма. Но на "Коневце", бывшем военном сторожевом катере, уместились все и всё.
И вот, наконец-то, мы отчалили. Выйдя из бухты, катер оказался на просторе Ладожского озера. Погода чудная, воздух свежий, дышится легко. Солнечным дождём пролился на душу восторг, – невероятная красота! Водно-воздушная природная феерия! Игра света и тени, – и рябь на воде блестит-переливается – играется – танцует, и вдруг превращается в маленькие арки. А вот на поверхности воды видится мне необычный серо-голубой рисунок, похожий на маскировочный. Я даже поделилась этим впечатлением со стоящими рядом. Они посмотрели и с удивлением ответили мне: "Да, похоже. Надо же!"
Всё ближе и ближе заветный остров, всё чётче просматривается колокольня в бело-голубых тонах. Не высока она (35 метров), но некогда звон её колоколов, а их висело до десяти, был слышан в хорошую погоду в Кексгольме (Приозерске) и даже дальше (более 20 км.).
Путь до острова занял чуть более получаса. Причалили.
Здравствуй, святой остров Коневец! Первые впечатления – самые яркие. Я впитывала их, пристально вглядываясь во всё, что попадало на глаза: дорожка, мощёная булыжниками; стены монастырского каре; трёхэтажное здание белого цвета, напоминающие каменные палаты – бывший трудовой дом… Я столько читала об этом острове, что казалось, узнавала виденное уже когда-то давным-давно, будто жила здесь раньше.
Название острова происходит от огромного валуна – Конь-камня, когда-то служившего жителям побережья местом языческого жертвоприношения. Небольшая деревянная часовенка на его вершине воздвигнута после того, как преп. Арсений изгнал злых духов, обитавших, по преданию, под этим камнем.
Житие преподобного Арсения свидетельствует о том, что несколько лет он трудился на пользу афонских монастырей. По преданию, там ему и было явлено, что он должен стать основателем монастыря во имя Пресвятой Богородицы на севере Руси. Возвратившись на родину, в поисках уединённого места для основания обители, инок плыл по Ладоге, и его судно дважды чудесным образом прибивало к Коневцу. Посему, он и основал монастырь на этом острове. Произошло это в конце XIV/ века. По размерам своих землевладений Коневский монастырь многие годы превосходил Валаамский и являлся наряду с ним главным оплотом православия на северо-западе Руси.
Мирная жизнь обители многократно прерывалась нападениями шведов. Часто монастырь подвергался разорению и разрушению. Известно, что в начале XVII века каменный собор Рождества Пресвятой Богородицы был разобран до основания, а камни увезены в Кексгольм и использовались при строительстве кирхи. Но как залог возрождения обители, мощи преп. Арсения, скрытые под полом храма, оставались лежать нетронутыми.
Интересен и тот факт, что с 1917 по 1940 год монастырь действовал, не смотря на то, что на острове размещался штаб береговой артиллерии Финской армии. Монастырь получал от военных небольшую арендную плату, кое-что зарабатывал поставками для армии дров и продовольствия. Иноки сеяли рожь, овёс, пшеницу, сажали картофель и капусту. В монастырском саду росли яблони, сливы и груши, ягодные кусты. Был и пчельник. В 1944 году остров отошёл к Советскому союзу. Монахи были вынуждены покинуть свою обитель навсегда. Они обосновались в Финляндии.
После окончания Великой Отечественной войны на Коневце разместилась военно-морская часть советской армии. Долгие годы огороженный колючей проволокой, этот остров даже не был обозначен на общедоступных картах. Военные не церемонились со святыми реликвиями. Собор Рождества Пресвятой Богородицы был превращён в склад боеприпасов, на территории братского кладбища разместили автопарк. Мишенью для военных служил список иконы на фасаде часовни Успенья Богородицы. До сих пор её испещряет множество следов тех упражнений.
Только к скотному двору военные отнеслись бережно, поскольку имели в том свой интерес – использовали его по назначению: там содержались коровы и свиньи.
В 1991 году остров был возвращён Санкт-Петербургской епархии. В 1993 году Русская Православная Церковь отпраздновала 600-летие Коневской обители, что дало возможность начать постепенную реставрацию монастыря. В настоящее время идёт реставрация колокольни и святых ворот. Планируется восстановление не только святынь, но и хозяйственных служб.
Некогда корабли заходили в гавань, что расположена чуть в стороне от современного причала. Со стороны озера от волн её защищал своеобразный обруч из брёвен, валунов и гранитных блоков. Время не пощадило гавани, она обмелела и её ограждение местами размыто.
Паломники, прибывавшие на остров, по традиции, совершали благодарственный молебен Святителю Николаю в часовне его имени. В годы пребывания военных на Коневце в соседнем двухэтажном кирпичном здании бывшей "красной гостиницы" была дизельная. Теперь она полуразрушена. До сих пор мазутом пропитана близлежащая территория и стены часовни.
"Красная гостиница" была гостиницей для людей очень бедных. Каждый, прибывший в монастырь, мог три дня бесплатно пользоваться гостеприимство обители, а затем должен был выбирать – уезжать или стать насельником монастыря.
На территории обители были ещё две гостиницы. Трёхэтажная каменная "белая", комфортная – для людей богатых. Нынче в ней начали было ремонт, но денег хватило только на консервацию здания.
Другая гостиница – деревянная, двухэтажная была предназначена для людей победней. В настоящее время только и она функционирует как гостиница, в ней живут паломники и труд-ники.
В двухэтажных братских келейных корпусах монастырского каре, как и прежде, живут послушники и монахи. По свидетельству письменных источников в давние времена новому насельнику монастыря выдавали всё необходимое: одежду, одеяло, подушку, постельное бельё, мыло, два ведра для воды, ушат, чайник, керосиновую лампу. А раз в месяц – килограмм сахара, двести грамм чая, литр керосина. Жили иноки в кельях площадью около десяти квадратных метров, обстановка состояла из стола и кровати, матрацем служило сложенное вдвое толстое байковое одеяло. Ещё один или два стула – вот и вся обстановка. В красном углу под иконами стоял аналой, около двери имелась вешалка. Как выглядит келья монаха можно воочию увидеть в музее обители, который находится в одном из помещений монастырского каре. Здесь же представлены предметы быта насельников. На выставке много фотографий священнослужителей на фоне собора в разные времена.
А вот как словами описывал сам собор Рождества Пресвятой Богородицы один из авторов историко-статистического описания монастыря: "Собор сей, построенный в виде корабля, очень красив и величествен снаружи многооконными стенами, своей лёгкостью и весёлым видом он напоминает постройки Растрелли".
На втором этаже справа от монастырских ворот – покои игумена обители. Окна его кельи выходят в собственный игуменский садик, отделённый от внешнего мира высокой каменной оградой. Долгие годы садик был в запустении, из деревьев в нём сохранилась только одна лиственница, которую, по легенде, посадил монах, последним покинувший обитель.
О планах воссоздания игуменского садика мне рассказала женщина – ланшафтовед. Лиственница-реликвия, естественно, останется. Планируется посадить вечно зелёные туи и низкорослые ели, яблони, кусты смородины, и, конечно же, цветы. Будут там и поилка для птиц, и фонтан, и уютная беседка. Возле одной из стен нынче уже сооружено возвышение, укреплённое булыжником, как напоминание о том, что преподобный Арсений бывал на Афоне. Булыжниками разных размеров и оттенков, в садике планируется выложить каменно-"ковровые" дорожки.
Речь этой удивительной женщины я бы назвала песней, гимном своей профессии. На остров она приезжает в свой выходной, иногда всего на несколько часов. "Вот в таком состоянии, вероятно, и стоит работать во славу Божию", – думала я.