Автобус
Этот автобус ползёт,
Как недобитый гад,
Как по желудку - кипящий пот
Сказанного наугад;Словно мозглящая дрожь,
Словно мандражный зуд;
Через гудливый дождь -
Словно бы старая вошь
На передбожный суд;Словно острожный срок -
Сжатой вечности вдоль -
По колеям дорог,
Вдоволь залитых водой,Тянет автобус вброд…
Милый, взрезай волну:
Дом тебя где-то ждёт -
В радужно-тёплом плену!Ждёт беспечальный приют,
Кров на краю дождей.
Добрые руки ждут -
Руки добрых людей,Чтобы под взвои зим
Гладить тебя по глазам…
В губы стальные прольётся бензин -
На душу, как бальзам!…Катит автобус быстрей,
Морось хватая ртом:
Там, за февральскою гранью дождей
Ждёт его тихий дом.Вспарывает волну;
В сери, гляди, воспарит!
Рвётся из хмари махровой - в весну,
Как из Москвы - на Крит.…Я выхожу на кольце;
Я окольцован тьмой.
Сорок сереют следов на лице -
Сорок шагов домой.Серый включу я свет,
Серую дверь затворю.
Сумрачно-не-согрет
Серый чай заварю.Будет мой вечер пьян:
Гёте залью кипятком.
Там, где по духу - туман,
Там, где по факту - дом.Словно и встарь, и впредь -
Лягу в свою постель.
Будет мне тело греть
Гётевски-чайный хмель.Будет в рассветную сивую рань
Сниться моим глазам
Мнимого неба багрянь,
Мнимой зари бальзам.Будет за серым окном
Серая быль гудеть.
Сонный автобус покинет дом,
Чтобы вернуться впредь.
Гром
Ветрено тает
в журчащий гам
окаменелая тишь.
Утро читает
Москву
по губам -
рёбрам угрюмых крыш.Урбанистично-дырявый рассвет:
поры огнём кровят!
Помнишь другой ли ты город-секрет?
Бредящий полис куртаг и карет -
полустолицу-сад?
Город, мне гордо глядевший вослед,
город, который свят…Город царей?
То был царь городов!
Осеребрённый плеском подков.
В грозный гранит
Сердцем вгранён,
Всеми рогами корон!..Помнишь, рассвет,
Вкус его крыш?
Града, над коим давно не кадишь?
Город взывает ко мне -
Но в ответ
Мной ты над ним не горишь.Нежат Московью - твои уста,
Греет - апрелевый ворс.
Город, что мною оставлен - устал,
Мной не целуем - замёрз…Ветры как воры там:
ратью во храм -
Граблями грабят гать!
Волны - по доброй традиции драм -
Лупят мой град
по гранитным щекам,
Чтобы не смел роптать.
Алый мучитель, поведай сам:
Долго ль ему страдать?..Долго ли хмарью -
Холопьей халвой -
Сытить царя ты горазд?
Долго ль, Петровский оставив покой,
Бронзою будешь цвести над Москвой,
Окровавлённо-вихраст?Небо столицыно скопом зеркал
Смотрит в лицо насквозь.
Ты, океан, издевательски ал,
Только темнеть от волнения стал,
Словно незваный гость!
Тучи текуче чернилью плывут,
Кривью по небу - вкось!
Грудью гранитной с небесных груд -
Воронно-чёрных, червящих груд -
Грудью из туч
Встаёт самосуд:
То Петербурга злость!Мой Петербург поднимает меч:
Гром-чародей! Вращай!
В палубе мглы разверзается течь,
Хлещет из ранушки бранная речь,
Ливнем - взбурлённый чай!..Космосом хлещет из порванных врат,
Дробью - столице в грудь…
Гневом царёвым, гневом Петра…
Rex не silentium! Ave, мой град!
Ave, небесная ртуть!..Властно Петрополис манит назад:
"Странник, окончен путь!"Гром чародеит,
Морозовый зной
Кружит бурлящею бронзовой хной;
Жерлом вдыхает, чай!..
Ждёт меня город - объятьем-Невой.
Милый рассвет! Полетели со мной!
Друг, до поры - полетели домой!
Сердце, Москва, - прощай!..
Сквозь века
Остановиться? А сами где взяли бы силы вы?
Остепениться? О, соло - иная степь!
Я хочу выплясать словом все эти символы:
Весь этот космос растёт из моих костей!Осатанеть? Слишком много света и Бога,
Бога и света; последний по сути - Бог.
Только б успеть! Мне бы только испить из рога!..
Не испугать
просыпающийся
песок!..Снятся песку полосатые всплески странствий,
Солнце, что плавило сахар его Сахар…
Сыпься, песоче, - но спи,
но не просыпайся!..
Тихо -
расконденсируйся
в стихо -
пар!..Пар воспарит, во вселенский вгрызётся хаос;
В русле столетий
кости
станут
песком.Хэй, поколенье-постскриптум:
я здесь!
Я каюсь,Волны
времён
рассекая к тебе -
босиком!..
Певец
Скандинавская баллада
Воздымалась грудь корабля-дракона,
Вороной буран хрипотливо ржал.
Белый скальд с бородой как дубовая крона
Побережною песней нас в путь провожал.И бурлило зелье, глотая небо,
И гудящий сумрак пучину тряс,
И бездвижный старец, казалось, немо,
Осиянный звуком, глядел на нас.Ворожил - и взлетали крылами вёсла,
Чугунел корабельный чешуйчатый борт…
И мы верили в то, что вернёмся в Осло,
И мы знали, что битвой прославим фьорд.Дом остался вдали, за солёной долиной,
За простором, который стирает следы;
Лица стали у нас - обожжённою глиной,
И оплавило марево наши щиты…Иссыхали гортани от южной сини;
С каждым выдохом - силу сосала соль…
Погибал дракон - посередь пустыни,
А напившись вдоволь, свистел бы вдоль!Взборонил бы ей водяное брюхо,
Искровил бы кривую, тяжёлую муть…
Если б Севера только - живого духа -
Паруса, как жабры, смогли хлебнуть!А кругом - врагом наплывает гибель:
Льёт на палубу солнце свой жёлтый жир;
Судно чёрных людей, повелитель рыбий,
Косоглазою смертью спешит на пир!..Храбрецами заморский корабль полнится,
Чужеземною тучей летит супостат…
Сыто скалятся недругов смуглые лица,
Полумесяцы сабель блестят!Мы жевали жадно горячий воздух,
Нас в солёном масле тушила сушь…
А с родимого брега, сулящего роздых,
Вся Норвегия скальдом вздымала посох:
Это старец молился за славу душ.Белой птицей скакал - босиком по скалам;
Завывая, к суровым взывал богам…
Мы горели, но верили - дело за малым:
Возвратиться во славе к своим берегам!С горизонта,
как с наковальни ада,
К полю брани - тени грозою шли…
Трёхголовою ведьмой неслась громада -
Это смерть с мавританской летела земли!..Вслед за братом, что пеклу по роду угоден,
Вслед за первой ордою - тройная рать!
Мы хрипели хором: "Храни нас, Один!"
Лишь отваги молили дать…Мы хрипели певучим туманом Норда
И сжимали эфесы стальным кулаком…
И казалось - мощью родного фьорда
Собирался над шлемами гром.
Мы алкали ратной победы гордо -
Иль конца, но в геройстве своём.Только гуще жара; и огнями агоньи
Мельтешат моряки на чужом корабле.
Наши вёсла - усталые крылья драконьи -
Измождённо повисли в зелёной смоле.Эта липкая вязь паруса лизала,
Но холодной мощью резвился взор.
Нас тянуло в бой: нас ждала Вальгалла,
Нас напитывал мощью Тор!..
Песня тихая старца сквозь мили звучала
Громогласно, как странный хор…Недруг ближе и ближе, громаднее, строже:
Всё безумней дудит, что неведомый зверь…
И кривятся на вражеских палубах рожи -
Ох, напрасно! Не знают варяги дрожи,
Мы сражаемся до обескровленной кожи
И уходим в морскую серь!..
Был суровым бой, словно серый север,
Словно самый варяжский род.
Кровенел белоснежной пены клевер
На лазури морских широт.Мы не смели чуять ни ног, ни боли,
Как не чуяли б их праотцы;
И один за одним в чужеводной соли
Находили приют бойцы.Но орда чернолицая нас не пугала,
Мы рубились - и всё горячей!..
И, казалось, уже улыбалась Вальгалла
Нам приветственным звоном мечей…И хрустели мачты, корма хрустела,
С четырёх неприятель сторон ликовал…
Бушевал он, кромсая драконье тело;
Бился моря кровавый шквал!
С четырёх сторон вражья грудь дудела,
Точно дьявольский двор пировал!..Тут безмолвный драккар заревел драконом,
На дыбы поднялся, скрипя кормой…
Мы схватились за мачты, и в страхе зелёном
Враг застыл побледневшей тьмой.
Паруса надулись внезапной бурей,
Запестрили молнии страстью фурий!..А дракон неистово бил крылами,
Обезумев, рычал и пучину рыл;
И разило врага ледяное пламя,
Смертоносный огонь разил!..
Вся Норвегия щедро свистела ветрами
И дышала в жабры ветрил!
…
Мы под звёздами плыли по слёзной смоли,
Да с победой - к священным норвежским лесам…
В край, где белые скальды бросаются в море,
Отдавая жизнь - парусам.
Lepidoptera
I. Chrysalis
Балкон, как кокон, заковал -
Меня в себе замуровал.
Дрожит решетка, рвётся прочь:
За нею - ночь.И ночь хохочет сквозь неё,
Кусает сердце ночь моё;
Сосёт душонку злое вне -
Гудит во мне!..А под ногами - океан,
В картонный пол грохочет, пьян,
Штормит в картинный мой шатёр
Решёток-штор.
Трещи, шатёр! Ломайся, гроб!
Рассыпься, темень, вязью троп!
Из всех дорог - лучись одна,
То путь от пут - до дна, до дна!..Греми, Вальпургиева ночь!
Реви, пурги волшебной дочь!
Гарпуном в бездну тянет мать -
Я улетаю… Колдовать!
II. Holometabola
танцуй
танцуй с берёзами
чьи волосы касаются балкона
танцуй
как шелест розовый
стрекозами
рассветного лона
танцуй
взлетай, безумная!
бессмертная=беззимная -
к венцу
под взор Везувия
на вечный сон
вези меня:вези меня
в завесу - вёснами:
неси ненастьями
востока синего;
виски мои
зайдутся воздухом;
пойду за пастырем
расстанусь с именем.вези
на зов Везувия -
чтоб каплей канула
в седые выси я;
вблизи
гора - беззубая
и безвулканная
и славно Лысая!..
Блаженный
Я о горе не ведал ни духом, ни сном,
И любить я умел в миллион киловатт…
Мой намоленный дом измалёван огнём -
Я ли в этом, скажи, виноват?Отвернулась любовь, упрекая навзрыд,
Отвернулись друзья, бормоча наугад;
Нынче дом пепелится - но сердце горит!
Я ли в этом, скажи, виноват?А на долгой, на подлой, патлатой войне
Душу в родину выдохнул срубленный брат…
Соль-отчаянье рученьки тянет ко мне -
Сударь-горе негорд и рогат!..Я растлен и разбит, как разгромленный град…
Но всю муку бы выстрадал, каждый снаряд
Ел бы грудью - как манну… Когда б листопад
Взвыл надгробными трубами выжженных хат:
"Виноват. Виноват… Виноват!"Только немо ты, небо, в ответ на мольбы;
Сжаты зубы у каждой сожжённой избы…Рвал я волосы с корнем, как рвёт древеса
Из рыдающей почвы фашист-ураган;
Комья пепла на голову снегом бросал,
Пепел соли - в овраги ран!..Словно бес, небесину хулою кромсал,
Исплясались по сини-то розги угроз…
"Боже! Отче! За что Ты меня покарал?" -
Горло драл, словно гром, вопрос.Ты безмолвствовал, Господи… Молча глядел
На бессилья слепого последний предел.И тогда, сатанея в бесплотной мольбе,
Я греховным сменил гореборческий вой.
Боже, Отче!.. Душа усомнилась в Тебе,
Словно был я забыт Тобой!Я уже не грозил - но в грязи низлежал,
Не хулил лиходеем - но в хиль холодел…
Мне безверье - межрёберно вбитый кинжал -
По щекам раскрошило мел…И бледнел я, как пепел, как время войны;
Пепелиться устав, оплывал пустотой;
Становилася кожа - корой белизны,
Полубездновой берестой.Я уже не ругал странноглазую высь,
Но шипел, багровелые губы губя…
Умоляюще ветры стонали: "Молись!.."
Я шептал: "Нет Тебя! Нет Тебя…"Нет Тебя - так я думал, ломаясь навзрыд.
Ты же - был, Ты же - выл всею плотью равнин…
Ты нищал, в исстрадавшую Родину врыт,
Серебрился - да инеем детских седин…Небо клеткой грудною трещало от мин,
Билось в нём оглушённое солнце-птенец;
Я заглядывал в очи лазурных равнин:
В них я видел Тебя, Отец!..На плечо положил ты мне отчую длань;
Я из грязи воспрянул, из навзнича - в бой;
За страну - за сожжённые избы - с лихвой,
По счетам - по щитам, что вражили гурьбой,
Отдавал супостатушке дань!..Ты бессловствовал, Отче. Сжимал горячо
Бурей битвы моё плечо.Ты взирал на меня многоглазьем полей,
Резал разум осколками страхов разбитых,
Ты ковал мою волю в небесных скитах,
Становилась она поминутно сильней!..Силу в горло вдували Урал и Тибет;
Волга, Нил да Евфрат по крови прорастали…
Ох, не смертна погибель под пение стали!
Ох, не больно стоять за небесные дали!
Ох, не страшно идти к Тебе!..
ПитеРай
Ртутной водицы прыть;
Муть мне мила, что мать.
Питер - от слова "пить":
Стынь из горла хлебать.Ею наполнишь грудь -
Бодро рёбра трещат!
Питер - от слова "путь":
Я не могу - назад.Рёбра - трещат, поют…
Питер - от слова "петь":
Тенор - весенний пруд,
Меццо - рассветная медь.Соло - дворцовая соль,
Хор - многолицый храм…
В городе бродит бемоль
Сквозь вековой бедлам.Ловится в сети садов,
Плачет ручьями нот,
Струями обертонов
По мостовым плывёт.Верный, как гибель дня,
Юный, как сэр росы.
С Питером мы родня…
Северной полосы.С Питером мы - семья,
Неразложимый микс…
Он по нутру скамья,
Я - подсудимый Икс.Я, что подсела на драйв,
Я, что с огнём сошлась…
Город! Ты слишком рай,
Пресно-прелестная сласть.Западно-праздная сеть,
Невский паучно-сер.
Питер - от слова "петь";
Голос мой, жалко, - сел.Волость моя - на краю,
В очи Сатурн кадит…
Питер тоскует по Ю -
Той, что была впереди.Милый, тебе ли к богам?
Ты ль - в хоровод планет?
Город, храни бедлам!
Пой, но не будь отпет.Я у границы стою,
С пеной блажу у рта.
Но не бывать в раю:
Заперты ворота.
За неделю до совершеннолетия!
Неделя детства делится на доли -
На семь дверей; конечная - сим-сим…
И я не знаю, что придёт за сим,
Но верю: голос мой неугасим,
Пока не отпоёт прощальной роли.В финальных нотах больно много соли:
Их не люблю. Роднее - рокот сил.
Роднее - ветер, что меня крестил,
Бродящую в судьбинно-странном поле.Пусть этот гром прольётся на поля
В словах - когда раскланиваться буду
Далёко за последней из дверей:
За гранью детства - той, что жизни груду
Однажды рвёт на "до" и "опосля".
Неделя детства!.. Семь весенних дней -
В их сменной смерти рассмеётся чудо,
На два безбрежья путь один деля.
12.05.2012
Допекли
Планета! Что с населеньем твоим творится?
Граждане населившие - что творят?
Вымерли принцы, царицы, породистые патриции,
Всюду - болото, балетно-изысканный блат.Вымерли госпитальеры и крестоносцы;
Римляне, викинги - выпали в тартарары.
Время и мне надавало по переносице:
Выйди, мол, только не в люди, а из игры.Блат этот грязен, грозен, как миномёт,
По-идиотски идеен, как "Майн кампф".
Полые люди выплыли из болот.
Дружбой сплетаются, пряча кинжал в рукав.Вроде бы любят, щедро блюют добром,
Пылью - дедовской доблестью - кроют срам.
Полые полулюди лезут на трон,
Честь обречённая мыкается по углам.Шар голубой замигренен, багрово болен,
Зубы пожаров землю грызут в золу.
Дети кидают зиги, понты и школу,
Шик исшокировал, заворожил шкалу.Детям везёт: их везут, коли папа платит;
Едут к вершине сидящие на рубле…
Ростом (карьерным) гипотенузу катет
Перегоняет. Больно родной земле!Прошлое люди хоронят - к чему хранить?
Для охраненья нужна непростая прыть!..
Праздник Великой Победы в году однократен:
Сели, поздравились, далее принято - пить.Вытаращились в экраны часочков на пять:
Вроде бы граждане, типа душой на Параде…
Знаешь, Планета: леди выходят на паперть.
В люди выходят - бл…
…атные такие дяди.
Друг
Поэма
I
Друг мой - бледен и худ; музыкант, заклинатель нот.
У него сапоги за цент и в делах - цейтнот.
Он работает грузчиком, может заснуть - с трудом.
А по пьяни шумит, как советский аэродром.Трудодни на износ, так что к вечеру - пар из глаз.
Человек-передоз, человек - "проживу-на-раз".
Денно пашет по-вольи, а волю возвыл, как волк.
Он в той самой юдоли, когда невозможно - в долг.Точно в круге порочном - батрачит, идёт в кабак,
Возвращается к ночи и кормит ничьих собак.
Дома холод такой, точно в алкозагуле ТЭЦ;
Одинок ты, родной: далеко инвалид-отец.Пацану двадцать два, но себя он всего изжил.
На плечах голова - шею, кажется, заложил.
Музыкальные пальцы отвыкли держать смычок.
Ну чего, дурачок? Впрок пожить-то, поди, не смог?
Стыд грызёт позвоночник, как свежую плоть - рачок.
От судьбы - незачёт.
II
Друг мой беден и тих, по карманам - дуэт банкнот.
Друг по-сельски простой или собранный, как синод.
Эх, рутина без дна! А бутылка пьянит пургой.
…Он зайдёт иногда - мы болтаем часок-другой.Он зайдет ненадолго - уходит почти в рассвет.
Вспоминаем мы город, где наши семнадцать лет,
Где друзья - не на миг, где небеснее синева.
Где был юным старик, тот, которому двадцать два.Мы дружили на жизнь, неразлучны, что две руки.
Все облазали яблони, улицы, тупики.
Я бывал у товарища: помню, как встарь, диван,
Где в закатной теплыни из храма подживших ран
Открывал нам отец его - свой боевой Афган.
III
Чушь пороли порой - не пороли по моде вен.
Друг за друга горой, вместе ехали в город Эн.
Наши горе-мечты грела славная высота:
Я с наукой на ты, он же в музыке - от Христа.Школьны-годы - со свистом, как пара ночных комет.
Он мечтал быть артистом - весь этот десяток лет.
Скрипкой - верно, шаманил, молился на нотный стан,
До того фортепьянил, что сам становился пьян!..