– Что вы намерены делать?
– Зная мадам де Сентак, я препоручу вас ее заботам.
– Вы так думаете?
– Не только думаю, я уверен, что это ваша единственная надежда на спасение. Чем для нас с вами закончится эта ужасная ночь? Куда нас занесет? Я не спал почти двое суток и силы могут меня покинуть. Так что не препятствуйте мне.
– Полагаюсь на вас, сударь.
– В таком случае пойдемте.
Теперь девушка шла сама, опираясь дрожащей рукой на плечо Гонтрана и из последних сил пытаясь за ним поспевать.
– Надеюсь, наши преследователи сбились со следа.
– Какая ночь! Какая ужасная ночь! – шептало бедное дитя. – Зачем меня сюда привезли? Этот господин де Сентак! Кто бы мог подумать?..
– Вы не знаете, зачем он велел вас похитить?
– Нет.
– В таком случае мне нужно будет вам многое рассказать. Завтра я нанесу визит мадам де Сентак, чтобы с вами повидаться.
– Но мне нет нужды оставаться у мадам де Сентак.
– Куда же вы пойдете?
– К моему хозяину.
– К хозяину! – повторил Кастерак, тут же вспомнив, что саиль с Мюларом и правда говорили, что принцесса была служанкой. – У кого же вы служите?
– У господина Мэн-Арди-младшего.
– Так значит, вы Маринетта? – спросил Гонтран.
– Да, сударь. А вы что, меня знаете?
– Нет, дитя мое, я не имел чести быть с вами знакомым, но явился сюда вместе с Танкредом, другими молодыми людьми из числа его друзей и жандармами именно для того, чтобы вырвать вас из рук похитителей.
– Ах, сударь! Благодарю вас!
– Благодарить, дитя мое, надо случай. В тумане я заблудился и благодаря счастливому стечению обстоятельств, за которое сейчас славлю небеса, вышел к дому, где вас держали в заточении. Мне даже довелось увидеть и услышать весьма необычные вещи, которые вам обязательно следует знать.
– Что вы имеете в виду?
Ответить Гонтран не успел: карета с серебряными колокольчиками была уже совсем рядом.
– Кучер! – зычно крикнул Гонтран. – Остановитесь!
Услышав этот приказ, форейтор, вместо того чтобы повиноваться, с силой хлестнул подседельную лошадь и стрелой пронесся мимо.
Но в то же мгновение раздался выстрел, экипаж сначала замедлил ход, а затем и вовсе замер.
– Что все это значит? – прошептал Кастерак, направляясь к карете и увлекая за собой Маринетту.
Послышался какой-то шум, топот ног и сдавленный крик.
– Мне страшно, – промолвила девушка.
Оставив ее слова без внимания, Гонтран подошел к дверце.
– Таким образом, – сказал он, снимая шляпу, – я имел честь спасти мадам де Сентак?
– Да, сударь, но кто вы? – раздался чуть дрожащий женский голос. – Ах! Это же господин де Кастерак.
– Эге! А этот откуда здесь взялся? – грубо спросил какой-то скверно одетый верзила, хватая Гонтрана за шиворот.
В ответ на эту фамильярность молодой человек нанес ему изумительный удар кулаком в живот, после которого детина растянулся на влажной земле.
– Надо зажечь факелы! Где факелы? – закричал другой голос, не лишенный некоторой властности.
– Вот они, Голубок.
– Зажигайте! И вытаскивайте эту цыпочку из кареты.
Гонтран изумлялся все больше и больше. Что происходит? В первый момент он подумал, что карета остановилась по его просьбе, но теперь, при свете факелов, видел вооруженных людей, державших лошадей под уздцы. Вокруг почтовой кареты были и другие люди. Время от времени раздавалось грубое словцо или проклятие. Маринетта, ухватившись за Гонтрана, дрожала.
– Загляните в дорожные сундуки! – вновь послышался голос – тот самый, что требовал зажечь факелы.
У Гонтрана отпали последние сомнения – мадам де Сентак стала жертвой вооруженного разбоя на большой дороге, преступления, которое в те времена случалось гораздо чаще, чем принято считать в наши дни.
Пропитанные смолой факелы отбрасывали на лица злодеев дымные отблески. Кто-то рылся в дорожных сундуках, кто-то даже допускал грубое обращение с мадам де Сентак. Сцена представляла собой полное разграбление.
Выходить из экипажа Эрмина не желала. Бандит, по-видимому, командовавший остальными, взял факел, подошел к дверце и осветил лицо мадам де Сентак, рискуя воспламенить занавески.
– Черт возьми, – сказал он, – а она хорошенькая.
– Я нашел изысканное вино! – воскликнул бандит, шаривший в очередном дорожном сундуке.
– А я – четыре мешочка экю, – добавил другой.
– Эге! Да нас здесь ждала изумительная встреча! Андюс, если бы не умер, был бы очень доволен.
Гонтран не знал, что делать. Если бы рядом не было Маринетты, он наверняка предпринял бы попытку и бросился в одиночку на врага. С другой стороны, он надеялся, что разбойники удовлетворятся лишь тем, что ограбят карету, а для мадам де Сентак потеря незначительной денежной суммы не имела никакого значения.
Но когда он увидел, что предводитель всех этих мерзавцев бесцеремонно разглядывает Эрмину, кровь прилила к его лицу и он собрался с силами, чтобы вцепиться негодяю в глотку.
– Ну же, красавица, выходите, – гнул свое тот, – мы должны посмотреть, не прячете ли вы в подушках, на которых сидите, нескольких банковских билетов.
И негодяй бесцеремонно схватил Эрмину за запястье. Та не закричала, но руку вырвала.
– Ах-ах-ах! – продолжал бандит. – Мы решили немного пожеманничать.
Гонтрана захлестнула волна гнева. Позабыв о Маринетте, не думая о том, что его со всех сторон окружают враги, он выхватил из карманов два пистолета, захваченных для участия в совместной с жандармами экспедиции…
– Посмотрим, будешь ли ты так строптива, когда окажешься вскорости в Совиной башне.
Не успел он закончить эту дерзкую фразу, как раздался выстрел, сопровождаемый громовым окриком Гонтрана: – Мадам де Сентак никому не позволено трогать!
Бандиту досталось. Ранение было несмертельным, но пуля раздробила ключицу. Негодяй закричал от боли, затем зарычал от ярости.
Вне себя от гнева, Кастерак ринулся в самую гущу бандитов. Оттолкнув тех, кто ближе других подошел к карете, он встал напротив этого сброда и направил на них второй пистолет.
Воспользовавшись тем, что разбойники в изумлении отступили перед смелой атакой Гонтрана, мадам де Сентак быстро отодвинулась в глубь кареты.
Но всеобщее ошеломление не могло длиться долго. К счастью, из-за тумана грабители могли стрелять из огнестрельного оружия только в упор. Они за несколько секунд собрались с силами и самые храбрые тут же двинулись на доблестного защитника Эрмины.
Факелы освещали сцену боя плохо, но все же достаточно, чтобы Гонтран мог увидеть наносимые ему удары.
По нему несколько раз выстрелили из ружей, но не попали.
– Кто он такой, черт бы его побрал? – спросил кто-то.
– А нам почем знать?
– И что ему надо?
– Мне надо, – звонким и непререкаемо властным голосом воскликнул Гонтран, – чтобы вы пропустили эту карету вместе с грузом и пассажирами!
– Деньги тоже оставить? – спросил насмешливый голос.
– Да, деньги тоже! – с нажимом сказал Гонтран.
Ответом ему был раскат хохота, хотя и не очень убедительный.
– До этого типа мы доберемся не с помощью ружей или пистолетов, а с помощью ножей! – воскликнул один из нападавших.
– Точно! На ножи его! – тут же стали вторить ему остальные.
– Это вам дорого обойдется! – закричал Кастерак. – У меня еще осталось четыре выстрела, и можете быть уверены, что четверо из вас останутся лежать на земле.
В толпе нападающих самых рьяных часто отрезвляет мысль о том, что им, не исключено, придется расплатиться за всех. Услышав ответ Гонтрана, бандиты дрогнули.
В то же время те, кто стоял в задних рядах и думал, что не станет одним из тех четверых, для кого у Гонтрана были припасены пули, вновь подняли крик.
– На ножи его! На ножи!
На этот раз бандиты, находившиеся в первых рядах, наполовину по своей воле, наполовину подталкиваемые сообщниками, двинулись на юного канадца.
Для Гонтрана все было кончено. Внутренне он был в этом совершенно уверен, но даже не сдвинулся с места. При мысли о том, что ее защитнику угрожает опасность, мадам де Сентак пришла в ужас.
Из груди нападавших вырвался крик ненависти, они занесли свои ножи над Гонтраном, но тот молниеносно пригнулся, сбил с ног с полдюжины врагов и тем самым пробил себе проход.
В этот момент чей-то громовой голос вдруг произнес слова:
– В чем дело? Что здесь происходит?
Гонтран, полагая, что провидение ниспослало ему нежданную помощь, закричал:
– Здесь убивают мадам де Сентак.
– Мадам де Сентак! – повторил голос.
И тут же до слуха Кастерака донесся отчетливый звук тумаков, которыми награждали бандитов.
– Назад, мерзавцы, назад! – вновь закричал спаситель, свалившийся будто с неба. – По какому праву?
Гонтран вскочил на ноги.
– Сюда, сударь, сюда, большая часть разбойников здесь, слева.
Не удостоив его ответом, нежданный спаситель стал расталкивать бандитов и разгонять их, демонстрируя редкую силу. Так что две минуты спустя вокруг кареты из них уже не осталось ни одного.
Тогда храбрец, совершивший этот подвиг, подъехал в темноте к дверце и сказал:
– Успокойтесь, мадам, опасность уже позади.
– Странно, – заметил Кастерак, – у меня такое ощущение, что я знаю этот голос.
Он подошел к дверце и попытался разглядеть человека, которому теперь был обязан жизнью, но факелы исчезли вместе с бандитами, и разглядеть лицо спасителя было невозможно.
– Я рад, мадам, – продолжал избавитель, бесспорно, малый молодой и смелый, – что мне удалось не только обратить этих злодеев в бегство, но и вернуть вам деньги, которые они забыли взять с собой.
– Благодарю вас, сударь. Я сожалею только об одном – что могу выразить свою признательность лишь заверениями в моем почтительном к вам отношении. Но, надеюсь, я удостоюсь чести услышать имя того, кто оказал мне столь исключительную услугу.
– Меня зовут Самазан.
– Уверяю вас, сударь, я запомню это имя, и если, как я надеюсь, вы приедете к нам в Бордо, поверьте, господин де Сентак тоже не преминет выразить вам свою благодарность.
– Вы слишком добры, мадам, и я бесконечно далек от того, чтобы не оценить должным образом ту милость, которую вы мне оказываете, позволяя явиться к вам с визитом.
– А где же господин Кастерак? – спросила Эрмина.
– Прошу прощения, мадам, – ответил Гонтран, – я здесь.
"Эге! – подумал Самазан, вернее говоря, Семилан, поскольку читатель уже наверняка его узнал. – Так значит, я избавил от верной смерти не кого иного, как Кастерака? Как он здесь оказался? Он что, в хороших отношениях с мадам де Сентак?!"
– Господин де Самазан, – сказал Гонтран, – поверьте, я тоже никогда не забуду о той услуге, которую вы мне только что оказали, и если вам понадобится моя помощь, двери моего дома открыты для вас днем и ночью.
– Отказываться, сударь, я не стану, – ответил Семилан. – Мне известно, что вы человек храбрый и я почту за честь дружбу, которую вы мне сейчас предлагаете.
– Господин Гонтран, – спросила мадам де Сентак, – по воле какой счастливой случайности вы так кстати оказались на этой большой дороге, чтобы оказать мне столь действенную помощь, за что я вас тоже благодарю?
– Эта история, мадам, слишком длинная для того, чтобы рассказывать ее здесь.
– В самом деле?
– Да и потом, благоразумие требует, чтобы вы как можно скорее вновь отправились в путь.
– Вы правы.
– Но перед тем как вы уедете, я хочу попросить вас об одной милости.
– Что же это за милость?
– Соблаговолите взять к себе в карету одну юную девушку. Когда вы остановились, я, перед этим узнав ваш экипаж по серебряным бубенчикам, направился к вам, чтобы вверить ее вашим заботам.
– И где же она, эта юная особа?
– Здесь, вот она. Во время потасовки она постоянно была рядом со мной, и если ее не ранили, то это настоящее чудо.
– Но кто она?
– Это дитя, историю которого я поведаю вам завтра, если вы окажете честь принять меня. А пока скажу лишь, что я никогда не привел бы ее к вам, если бы не знал, что она достойна всяческого уважения и почтения.
– Будь по-вашему. Садитесь, мадемуазель.
Когда Маринетта, или, если угодно, Вандешах, заняла место рядом с мадам де Сентак, Кастерак подошел к Эрмине и тихо молвил: – По прибытии в Бордо спрячьте девушку у себя, причем так, чтобы никто, даже господин де Сентак, не знал об этом до того часа, когда вы окажете честь принять меня с визитом.
– Но с чем связана вся эта таинственность?
– Пока я вам этого объяснить не могу. Я прошу вас об этой милости во имя тех услуг, которые мой отец когда-то оказал мадам графине де Блоссак.
– Я сделаю, как вы просите, – ответила Эрмина. – Но почему бы вам не вернуться в Бордо вместе с нами?
– Не могу. Я здесь не один, поэтому попрошу вас подвезти меня только до Бореша.
– С удовольствием. А господин де Самазан не желает поехать с нами?
– Если бы я, мадам, был уверен, что вам больше не грозит опасность со стороны бандитов и вас больше не надо от них защищать, то так и сделал бы. Но я живу отсюда в двух шагах, поэтому благодарю вас.
– В таком случае, сударь, до свидания.
– Вы слишком добры, мадам. До свидания.
По приказу мадам де Сентак карета вновь помчалась вперед крупной рысью.
В это самое мгновение де Сентак и Мюлар, заблудившиеся в тумане, преследуя принцессу, услышали перезвон серебряных бубенчиков упряжки.
– Это экипаж мадам де Сентак, – сказал Мюлар.
– Да.
– В таком случае, саиль, быстро садимся на коней и едем за ними.
– К черту мадам де Сентак, – продолжал саиль. – Вернувшись, она не застанет меня дома, не более того. Но я не хочу уезжать, пока не найду Вандешах, которая, по всей видимости, спряталась где-то среди виноградных лоз и которую днем можно будет без труда отыскать.
V
На следующий день слух о смерти Андюса, распространившись по всему Бордо, дошел до полицейских и судейских чиновников.
Семилану, человеку ловкому и умелому, пришлось потрудиться, чтобы внушить всем эту мысль, а с учетом того, что бандит то и дело прибегал ко всевозможным перевоплощениям, это было отнюдь не легко.
Более того, его люди повсюду рассказывали, что банда, во главе которой раньше стоял безногий, разбежалась, совершив последний подвиг в виде несостоявшегося ограбления кареты мадам де Сентак, поскольку не желала подчиняться новым самозваным предводителям.
Этот слух, внешне весьма правдоподобный, был во всех отношениях ложью. Семилана, которому уже довелось доказать, что он может руководить, безропотно приняли за главаря.
В остальном разбойники в течение почти месяца не давали о себе знать, и полиция уже стала считать, что избавилась от них. Что же касается Андюса, то в этом вопросе она была настроена более скептически, ведь все попытки найти в Гаронне тело безногого успеха не принесли.
Но все это в данный момент представляло весьма незначительный интерес. Читатель с удовольствием проследует за нами в салон мадам де Сентак, к которой с визитом, выполняя данное накануне обещание, в три часа пополудни явился Гонтран де Кастерак.
– Господин Гонтран, – сказала ему Эрмина, предлагая сесть, – не буду скрывать, что я ждала вас не без некоторого нетерпения.
– Но почему, мадам?
– Потому что вы меня заинтриговали.
– Заинтриговал?
– Да. Или вы считаете вполне естественным появляться и спасать меня от бандитов в тот самый момент, когда они останавливают мою карету, как во времена грабителей и разбойников с большой дороги?
– Вас защищал не только я, но и господин де Самазан.
– Совершенно верно! Вы когда-нибудь слышали о господине де Самазане?
– Признаться, нет.
– Я тоже, – сказала Эрмина.
– Но в этом, как мне представляется, нет ничего удивительного, ведь я приехал из краев, которые принято считать варварскими, и совершенно не в курсе французской геральдики.
– Впрочем, это не имеет значения, ведь он так храбро сражался на нашей стороне.
– За что я ему бесконечно признателен.
– Но все, что вы говорите, представляет собой лишь одну грань тайны, – продолжала мадам де Сентак. – Надеюсь, вы пришли, чтобы приоткрыть завесу над другой ее стороной, сколь загадочной, столь и неожиданной?
Эти слова Эрмины свидетельствовали о том, что она пребывает в хорошем расположении духа.
– Не смейтесь, мадам.
– Как! Господин Гонтран, почему я не должна смеяться! Не говорите так! Чтобы принять вас и выслушать ваши откровения, я отправила восвояси целую когорту чопорных дам и господ, явившихся поздравить меня с чудесным избавлением от бандитов Андюса. Не смеяться? Но в таком случае мне придется пожалеть о том, что я не выслушала их напыщенных выражений соболезнования, равно как и историй о ворах и бандитах, которые они так плохо рассказывают.
– Выслушайте меня, мадам.
– С удовольствием. Но сначала объясните, зачем вы отдали мне на попечение эту юную девушку, в которой я узнала не кого-то, а служанку Танкреда? И почему попросили не показывать эту диковинку ни одной живой душе?
– Мадам, вчера мне довелось узнать ужасные вещи. Поэтому прошу вас, прекратите насмешки и давайте не будем терять драгоценного времени.
– Вы тоже перешли на помпезный тон.
– Мадам де Сентак, над вами нависла страшная угроза, ваша жизнь в опасности.
– Моя жизнь! – воскликнула Эрмина, продолжая улыбаться.
– Мне хочется верить, что покушение, состоявшееся этой ночью, не входило в планы тех, кто желает вам смерти.
– И кто же желает мне смерти?
– Среди того вороха сведений, которые я узнал, есть настолько невероятные, что я пока не осмеливаюсь в них верить, поэтому имен называть не буду.
– Но в чем заключается опасность, которой я подвергаюсь?
– Увы, этого я не знаю. Но вам нужно неизменно держаться начеку. Даже под крышей собственного дома против вас могут ополчиться враги, причем из числа тех, которые, на ваш взгляд, не в состоянии допустить в отношении вас малейшей бестактности, хотя на самом деле способные даже на преступление.
– В моем доме? Послушайте, друг мой, вы меня пугаете.
– Очень на это надеюсь!
– А вот это уже странно. Чем же обусловлена ваша надежда?
– Если вы боитесь, то будете проявлять бдительность. Как я только что уже имел честь вам сказать, на данный момент мне неизвестно, каким образом ваш враг и его сообщники попытаются нанести вам удар.
– Мой враг? Значит, он у меня только один?
– Полагаю, да.
– И если я вас правильно поняла, то искать этого злодея следует среди моих близких или, по крайней мере, домочадцев?
– Да, мадам.
– А назвать его вы мне не хотите?
– Не могу.
– Значит, я должна догадаться сама. Ваши слова наводят на мысль, что человек, покушающийся на мою жизнь, входит в число моих слуг… или даже родных.
Гонтран хранил молчание.
– Но я не понимаю, кто из близких может быть заинтересован в моей смерти.