И четверо молодых людей начали внимательно осматривать стену, выдолбленную в цельном куске скальной породы, ощупывая руками каждый выступ. Но это ничего не дало и они были вынуждены признать, что домой придется возвращаться несолоно хлебавши.
– Мой дорогой Кастерак, – сказал Бюдо, – убедившись в тщетности поисков, мы столкнулись с загадкой, которую обязательно нужно разгадать.
– Но это не мешает нам извлечь из этой истории уроки, – заметил Мальбесан.
– Вы правы, – ответил Танкред.
– И какую же мораль вы усматриваете в этой мимолетной встрече? – спросил Кастерак.
– Факт, который не должен ускользнуть от нашего внимания, я усматриваю не в мимолетной встрече, а в самом присутствии Кадишон в Бореше.
– Какой же вывод из этого вы сделали?
– Нет ничего проще: если учесть, что эта дама, как мне стало недавно известно, ведет загадочный образ жизни, вызывающий много пересудов со стороны соседей, она над нами насмехается и на самом деле является сообщницей бандитов.
– Помилуйте! – воскликнул Кастерак.
– А вы подумайте, мой дорогой.
– Сколько я ни ломаю голову, никак не могу понять… разве что это странное исчезновение…
– Послушайте, вы помните ту ночь, когда давали костюмированный бал?
– Как, черт возьми, такое забудешь!
– Тогда вы должны помнить, что во время ужина в компании с Кадишон над нами кто-то подшутил весьма сомнительным образом. Сначала погасили свет, затем впустили в обеденный зал несколько сов.
Танкред, Бюдо и Кастерак слушали Мальбесана, не осмеливаясь что-либо возразить.
– Мой дорогой Танкред, а как там могли появиться совы? Может, наша милая молочница прятала их под юбками? Может, она специально старалась как можно дольше задержать нас за столом, чтобы дать бандитам Андюса возможность похитить несчастную Маринетту?
– Но позвольте!
– Кто подбросил нам мысль совершить эту ночную вылазку в тумане, в ходе которой и мы, и жандармы так оконфузились? Опять же Кадишон.
– Но с другой стороны, друг мой, – сказал Кастерак, – обратите внимание, что будь наша дама связана с бандитами, она поостереглась бы советовать нам сыграть с безногим злую шутку, внесшую сумятицу в его кортеж.
– Может, это была личная месть Андюсу, который, как вам известно, вскоре после этого умер.
– Кроме того, – продолжал Кастерак, – позволю себе заметить, что во время ужина она была взволнована намного больше нас.
– Хитрость, не иначе.
– Это еще надо доказать.
– Наконец, – настаивал на своем Мальбесан, – объясните мне, почему сия дама, в поведении которой мы усматриваем ряд весьма подозрительных особенностей, оказалась в двух шагах от логова бандитов, а также откуда ей известна тайна, позволяющая в мгновение ока пропадать из виду и, по всей видимости, спускаться в подземелье, ведущее в штаб-квартиру банды?
Кастерак ничего не ответил.
– Лично я полагаю, что в ночь бала-маскарада мы стали жертвой розыгрыша и что мадам Кадишон Кадевиль, которую все знают как женщину умную и энергичную, состоит в сговоре с преследовавшими нас бандитами, – ответил Мальбесан. – А у вас, Танкред, на этот счет есть свое мнение?
– Я даже не знаю, что и думать. Вспоминая ее бесхитростный голос, уверенный взгляд и искренние речи, я отметаю ваши доводы. Но тем не менее все, что вы говорите, может оказаться правдой.
– Будьте уверены, Кадишон точно пособница бандитов.
– Господин Мальбесан, – внезапно раздался за спинами молодых людей женский голос.
Те обернулись, проявив вполне объяснимую поспешность. Перед ними стояла Кадишон.
Появиться она могла только со стороны скалы, хотя никаких зримых доказательств тому не было.
– Мадам Кадевиль! – первым нарушил молчание Бюдо, который при виде благородного выражения на лице и величественных жестов молодой женщины не удержался и снял шляпу.
Его примеру последовали и друзья.
– Да, господин Мальбесан, это я. Я пришла сказать, что вы слишком торопитесь обвинять в гнусностях женщину, вполне заслуживающую вашего уважения и почтения.
– Мадам, – ответствовал Мальбесан с видом человека, ожидающего чего-то большего, чем слова.
– Итак, я показала вам Андюса и сообщила, кто он такой на самом деле.
– Совершенно верно, – ответил Кастерак.
– Кто заставлял меня обличать в нем предводителя жуткой банды, о которой все только и говорили? Может, вы думаете, что я решила отомстить ему, попросив сбросить с трона короля лжецов? Но разве вы бы пошли на это, если бы не знали, кем является Андюс?
– Не пошли бы, это очевидно, – поддержал ее Кастерак.
– Но как вы, мадам, оказались здесь? – спросил Бюдо.
– Это тайна.
– Вряд ли ваш ответ кого-то из нас удовлетворит.
– Но это вопрос жизни и смерти.
– Вот как? – протянул Мальбесан, продолжая упорствовать в своих подозрениях и сомнениях.
– Да, сударь, это вопрос жизни и смерти, но двум из вас я все же открою эту тайну.
– Кому же?
– Господам де Мэн-Арди и де Кастераку, – сказала Кадишон.
Затем чуть помолчала и добавила:
– Полагаю, господин Мальбесан, когда эти господа подтвердят, что я оказалась здесь отнюдь не потому, что помогаю бандитам или занимаюсь другими предосудительными делами, вы им поверите.
– Вне всяких сомнений.
– Господин де Мэн-Арди, господин де Кастерак, прошу следовать за мной.
– Но мадам, в этом нет необходимости, мы верим вам на слово.
– Ну уж нет, сударь, я этим не удовлетворюсь. Мне нужно представить доказательства, чтобы вы убедились, что я честная женщина и порядочная жена. Либо за мной последуете вы, либо я попрошу сделать это за вас господина Бюдо.
– Хорошо, мадам, я согласен. К тому же я неплохо вооружен.
– Для меня это не помеха, – ответила Кадишон. – В то же время вы должны поклясться самым святым, что у вас есть, поклясться честью матери, что никогда и никому не расскажете того, о чем сейчас узнаете.
– Клянусь, – спокойно ответил Бюдо.
– Честью вашей матери?
– Да, честью матери.
– А вы, господин де Кастерак?
– Я тоже клянусь. Как и Бюдо.
– Поклянитесь, что в любых обстоятельствах, где бы вы ни оказались и какой опасности ни подвергались бы, ни за что на свете не выдадите эту тайну, даже ценой своей жизни.
– Мы клянемся.
– Клянетесь все четверо?
– Клянемся, – хором ответили Мальбесан, Кастерак, Бюдо и Танкред, чье любопытство наконец тоже пробудилось.
– Ну что же, в таком случае, господа, пойдемте все вместе. Я верю вам на слово.
И не медля больше ни минуты, Кадишон встала перед молодыми людьми, которых подобная смелость покорила, а слова клятвы зачаровали, и сказала: – Следуйте за мной.
После чего часть стены без малейшего жеста с ее стороны, без малейшего намека на срабатывание какой-нибудь пружины, повернулась вокруг своей оси и открыла проход в обширное подземелье.
– Входите, господа, – сказала Кадишон.
Четверо молодых людей повиновались, не проронив ни звука. Когда Высокая Кадишон, в свою очередь, тоже прошла в подземелье, тяжелая гранитная дверь за ней затворилась и они остались стоять там, освещенные тусклым светом коптящей лампы, которую молодая женщина держала в руке.
– Теперь, когда вы дали мне слово, я могу сообщить даже то, о чем меня никто не просил. Вы видели, как перед вами открылась каменная стена?
– Да.
– Тогда должны догадываться, что привести эту дверь в движение может только тот, кто владеет ее секретом. Этот потайной ход был построен бывшими владельцами Руке, которые, дабы не привлекать лишнего внимания, задумали устроить здесь карьер и пробить штольню – достаточно глубокую, чтобы убедиться, что добыча камня здесь – дело слишком трудоемкое. От башни замка сюда вел подземный ход и во время войн, которые вели между собой эти средневековые стервятники, не один из них был обязан своим спасением этому потайному коридору.
При последних словах Кадишон подошла к прочной дубовой двери и постучала. Пять ударов в ритме "Сезам, откройся!"
– Входите, господа, – сказала женщина.
Кастерак с Танкредом не колебались ни минуты. Бюдо был настороже, Мальбесан положил руку на рукоять кинжала.
Помещение, куда четверых юношей ввела молодая женщина, представляло собой просторный сводчатый зал, больше напоминавший тюрьму, нежели человеческое жилье.
В то же время там было окно, снабженное, правда, толстенной решеткой, через которую, с трудом пробиваясь сквозь заросли кустарника, скрывавшие его от посторонних глаз, проникал бледный дневной свет.
Посреди зала в позе, не лишенной некоторого благородства, стоял человек.
– Господа, – сказала женщина, – позвольте представить вам моего мужа, Жана-Мари Кадевиля.
– Гренадер! – воскликнул Кастерак.
– Да, господа! – донесся в ответ мужественный голос Жана-Мари.
Четверо молодых людей склонились в поклоне.
– Жан-Мари, – продолжала Кадишон, – представляю тебе господ де Мэн-Арди, де Бюдо, де Кастерака и Мальбесана.
– Это с ними ты ужинала в ту ночь, когда давали бал-маскарад?
– Да, с ними. Во время того ужина бандиты и похитили юную Маринетту, служанку господина де Мэн-Арди.
На какое-то время стало тихо.
– Полагаю теперь, господин Мальбесан, вы знаете причину моих частых, тайных отлучек и понимаете, почему я сегодня оказалась здесь.
– Да, мадам, понимаем.
– И, думаю, догадываетесь, как мне удается быть в курсе планов и привычек разбойников, которые делят со мной и мужем это жилище.
– Как это "делят"? – переспросил Танкред, нахмурившись.
– Я вам сейчас все объясню. Ни один бандит даже не догадывается, что Жан-Мари здесь. Во всем мире только я, а теперь и вы посвящены в эту роковую тайну.
– Она и правда роковая, если в нее проникнет кто-то посторонний, это может стоить господину Кадевилю жизни.
– Именно поэтому я заставила вас поклясться честью матерей, что вы никогда и никому не откроете этот секрет, даже под страхом смерти.
– И мы выполним данное обещание, даже если для этого нам придется умереть, можете быть в этом уверены.
– Благодарю вас. Теперь мы должны сообщить вам, что в двух шагах отсюда располагается просторный подземный зал, в котором бандиты хранят оружие и обсуждают свои планы.
– И что из этого?
– А то, что по странной прихоти природы, примеров которым нет числа, все, что говорится в этом зале, можно без труда услышать в помещении, где обосновался мой муж.
– Как такое возможно?
– Мне кажется, – сказала Кадишон, – что в скале есть трещина, через которую, с учетом особой конструкции зала, в котором собираются бандиты, слова доносятся сюда.
– Ну хорошо! А как, по-вашему, они слышат то, что говорится здесь, в… жилище Жана-Мари?
– Нет.
– Почему?
– До нашего слуха донеслись бы их возгласы удивления. Кроме того, они бы приняли меры, чтобы их никто не мог услышать.
– Пожалуй, вы правы.
– Сейчас в этом зале тоже кто-то есть, они только что говорили. Если мы помолчим, то услышим весь их разговор.
Все закрыли рты.
В течение нескольких мгновений в помещении, где собрались Кадишон и другие герои нашего повествования, царила полная тишина. И вдруг послышался чей-то пропитой голос: – А тебе что, не терпится побыстрее увидеть Семилана?
– По правде говоря, нет, – ответил ему другой.
– Здесь хорошо, – подключился к разговору третий. – Мы только то и делаем, что без конца едим и пьем. Сегодня я уже раскупорил пятую бутылку, и если Семилан намеревается обращаться с нами так и дальше, я согласен ждать его хоть до самой смерти.
– Ты знаешь, зачем он отправился в Бордо?
– Нет, но дело, скорее всего, важное, потому как он не обмолвился о нем ни одной живой душе, а Семилан – парень с головой.
– Да и потом, в случае удачного исхода он обещал мне пять тысяч франков. Получить деньги, но при этом и пальцем не пошевелить, что может быть лучше!
– Ты прав, за его здоровье!
Голоса умолкли. Нетрудно было догадаться, что сделать это их заставили наполненные до краев стаканы.
– Кто такой Семилан? – спросил Танкред, помимо своей воли переходя на шепот.
– Новый предводитель, возглавивший банду после смерти Андюса.
– Насколько я понял, – продолжал Жан-Мари, – он отправился, чтобы поселиться в Бордо и приготовить преступление, которое позволит ему завладеть огромной суммой.
– Как он выглядит?
– Этого мы не знаем. Мы их слышим, но видеть никого из них нам не приходилось.
– Семилан – тот самый бандит, который в свите правителя Монкрабо исполнял роль глашатая, – сказала Кадишон. – Я знала, что они прибегнут к этому маскараду, чтобы поговорить с неким горожанином.
– Не с господином ли де Сентаком? – спросил Бюдо.
– Очень даже возможно, – ответил Жан-Мари. – Но поскольку главной заботой Андюса в его профессии было посмеяться над полицией, во время этой экспедиции он вознамерился украсть как можно больше часов, кошельков и носовых платков.
– Что, впрочем, и было проделано с необычайной ловкостью.
– Ну что, господа? Вы по-прежнему думаете, что Кадишон может быть пособницей этих негодяев?
– Ах, мадам! – промолвил Мальбесан. – Покорнейше прошу у вас прощения и приношу свои самые искренние извинения.
– Но согласитесь, – сказал Кастерак, – что с вашей стороны было верхом неблагоразумия средь бела дня покидать убежище вашего мужа, которого вы уже один раз спасли от верной смерти.
– Кстати, господин Кадевиль, – вставил свое слово в разговор Танкред, – весь Бордо полагает, что вы уже давно пошли на корм плавающим в океане рыбкам, вам это известно?
– Очень на это надеюсь.
– В этом, несомненно, заключается ваш главный шанс на спасение.
– Но как, черт возьми, вам пришла в голову мысль обосноваться здесь?
– Ха! Это целая история.
– Вы не боитесь, что на вас наткнутся жандармы, разыскивающие бандитов?
– Не думаю.
– Почему?
– Я вам сейчас все объясню. Даже разбойники ничего не подозревают о существовании подземелья, в котором я прячусь вот уже год и три месяца.
– Да, но полиция, устав ловить этих злодеев, может направить сюда значительные силы, чтобы обыскать все окрестности, и тогда какая-нибудь досадная случайность вполне может вывести их на ваш след.
– Ха!
– Не забывайте, это окно забрано решеткой.
– Ну и что? Перед ним растет настоящий первозданный лес из непроходимых кустарников. И даже если предположить, что кому-нибудь в голову придет их выкорчевать, чтобы добраться до окна, двум лесорубам понадобится самое меньшее двое суток.
– Ну и что из этого?
– Вы прекрасно понимаете, что я узнаю об этом первым, и поскольку единственная опасность, которой я подвергаюсь, в том и заключается, что меня могут здесь обнаружить, я подумал о том, как не попасться в ловушку.
– И что же, нашли выход?
– Нашел, правда, не без труда. Но как вы понимаете, человек вроде меня, согласившийся стать добровольным узником, тщательно обыщет каждый закоулок своей темницы. Днем я почти постоянно читаю и за это время проглотил немалое количество книг.
– Должно быть, вы и вправду стали ученым мужем.
– Нет, но узнал действительно очень многое. И если Богу будет угодно, вскоре я выйду из этого узилища и стану сам зарабатывать на хлеб для Кадишон, которая год и пять месяцев меня кормила и работала вместо меня.
– Господь, к счастью, вознаградил все мои усилия, – произнесла молодая женщина.
– Я работаю, занимаюсь резьбой по дереву и многими другими вещами, при том, однако, условии, что они не производят никакого шума. Если бы здесь было больше света, я совершенствовал бы свои навыки в часовом деле, основы которого изучил перед тем, как меня забрили в солдаты. В первое время я никак не мог смириться с уготованной мне судьбой.
– Понимаю вас, – произнес Кастерак.
– Я целыми днями кружил по этому залу, как хищный зверь в клетке, осматривал гранитные стены моего пристанища, ко всему приглядывался, ощупывал руками пол и становился на корточки каждый раз, когда нога натыкалась на какую-нибудь неровность.
– Пока наконец?..
– Пока наконец не раскрыл секрет, который позволит мне избежать преследования всех полиций мира.
– Что же это за секрет?
– Господа, если бы вы не дали клятву, которую мы с Кадишон считаем нерушимой, я никогда бы не посвятил вас в эту тайну, являющуюся для меня последней надеждой на спасение. Но я верю вам. Судите сами, насколько безопасно я здесь себя чувствую.
Странное дело – при этих словах Жан-Мари почти не сдвинулся с места. Ему было достаточно сделать лишь едва заметное движение – и в самом центре зала открылся люк.
Четверо молодых людей инстинктивно отпрянули.
– Не бойтесь, господа, я не позволю вам свалиться в пропасть, которая разверзлась у вас под ногами.
– Что вы хотите этим сказать?
– Что если вы вдруг решите спуститься в этот каменный мешок, я не уверен, что вам когда-нибудь удастся вернуться обратно.
– Ну хорошо, а какой тогда в этом люке смысл?
– В трех футах справа я обнаружил дверь, которую достаточно, лишь толкнуть ногой. Она ведет в другое, тоже длинное, подземелье. Бандиты о нем ничего не знают, как и о той пещере, где мы с вами сейчас стоим, и даже не подозревают, что оно тоже ведет в их логово. Итак, если толкнуть дверь, за ней окажется лестница, которую можно положить поперек каменного мешка, спуститься в подземелье, убрать лестницу обратно, закрыть люк, затем дверь. Бьюсь об заклад, что если во всем этом кому-то и можно разобраться, то только человеку, который долго оставался в этой темнице в заточении.
– Чудеса! – заметил Кастерак.
– Такое ощущение, что это было сделано умышленно, – добавил Бюдо.
– Да, но господин Кадевиль не рассказал нам, как ему удалось здесь обосноваться.
Все сели, оставив люк открытым.
Слово вновь взял Кадевиль:
– Как вам известно, – сказал он, – 25 июля 1825 года, то есть восемнадцать месяцев назад, я, благодаря Кадишон, избежал смертной казни.
– Да, но это все, что я знаю об этой истории, – промолвил Танкред.
– В день моего побега полиция, напав на след из-за болтливости одного из тех, кто этому побегу поспособствовал, меня нашла…
– Боже мой, вот невезение!
– Но я был вооружен, к тому же у меня была надежная охрана.
– Мясники?
– Нет, их собаки.
– Ничего себе!
– Но это не помешало полицейским совершить нападение на домишко, в котором я прятался. Одного из них порвал пес, другой, скорее всего, меня убил бы если бы в нужный момент вновь не появилась Кадишон и не нашла гуманного способа от него избавиться.
– И на этот раз вы таки обрели свободу.
– Вы полагаете?
– Еще бы, черт возьми!
– Латур, полицейский, упустивший меня в окрестностях Бегля, догадался, что я, чтобы ускользнуть от преследователей, поплыву вниз по реке. Он, как и я, сел в барку, стал рыскать по Гаронне и Жиронде, но обнаружить меня так и не смог, ведь я двигался только по ночам и только по течению, в то время как он – днем и под парусом.
– И куда вы таким манером направлялись? – спросил Танкред.